Белый Легат

Артём Антименков

Белый Легат

Глава 1:Последние дни тишины

Аскон Сайрус проснулся от звука будильника – резкого, но знакомого, как старый друг, который всегда приходит вовремя. Было семь утра, и за окном ещё висела предрассветная мгла, окрашенная тусклым светом фонарей. Он потянулся, чувствуя, как ноют плечи – вчера он слишком долго просидел за ноутбуком, разбирая очередной баг в системе Lexig. Ему было двадцать, но тело уже напоминало, что сидячая жизнь – не подарок. Серебристые волосы, слегка растрёпанные после сна, упали на глаза, и он небрежно откинул их назад, не особо заботясь о внешнем виде. Дома можно было быть собой.

Комната была небольшой: кровать у стены, стол с ноутбуком, заваленный проводами и старыми флешками, шкаф с одеждой, где всё лежало аккуратно, но без фанатизма. Аскон любил порядок, но не до дрожи – просто ему нравилось, когда вещи находились там, где он их оставил. Хаос не раздражал, а скорее утомлял, как лишняя строчка в коде, которую можно было бы убрать. Он встал, натянул джинсы и толстовку, бросив взгляд на старый перочинный нож отца, лежавший на полке. "В.С."– Виктор Сайрус. Аскон не знал, зачем оставил его на виду – просто привычка, как носить флешку в кармане.

Кухня встретила его запахом кофе и тёплым голосом матери. Елена Сайрус, невысокая женщина с тёмными волосами, тронутыми сединой, стояла у плиты, помешивая овсянку. Её руки, натруженные годами работы врачом, двигались с привычной ловкостью. Она обернулась, заметив сына, и улыбнулась – мягко, но с лёгкой насмешкой.

– Доброе утро, герой клавиатуры. Опять всю ночь с компьютером обнимался?

– Не всю, – Аскон пожал плечами, садясь за стол. – Просто доделывал работу. Утро доброе, если кофе свежий.

– Свежий, свежий, – Елена поставила перед ним кружку, а рядом – тарелку с овсянкой, в которую добавила ложку мёда. – Ешь нормально, а то будешь как твой отец – тощий, как провода, которыми ты вечно обмотан.

Аскон хмыкнул, беря ложку. Отец умер шесть лет назад – инфаркт свалил его прямо на заводе, где он чинил станки. Виктор был молчаливым, но тёплым человеком, любил порядок и точность, как и сын. От него остались только воспоминания да тот нож, который Аскон иногда крутил в руках, когда думал о прошлом. Мать была другой – живая, немного хаотичная, но всегда рядом. Она работала в местной больнице, тащила смены, чтобы они с сыном могли жить без долгов. Аскон ценил это, хоть и не говорил вслух.

– В больнице вчера опять толпа была, – Елена села напротив, обхватив свою чашку. – Люди паникуют из-за этих слухов. Говорят, в соседнем районе небо странное стало – будто трещины какие-то.

– Слухи, – Аскон отхлебнул кофе, смакуя горчинку. – Наверное, кто-то грозу принял за конец света. Или интернет опять глючит, и все начитались форумов.

– Может, и так, – Елена пожала плечами. – Но всё равно тревожно. Ты бы сходил на улицу, проветрился. А то сидишь в своей комнате, как в бункере.

– Я и на работе проветриваюсь, – он усмехнулся, но в её словах была правда. Улица его не тянула – там шум, люди, непредсказуемость. Лучше дома или в офисе, где всё знакомо.

После завтрака Аскон собрался на работу. Рюкзак, ноутбук, флешка в кармане – всё на месте. Он попрощался с матерью, которая уже натягивала куртку, собираясь на смену, и вышел на улицу. Городок был маленьким, серым, но уютным: пятиэтажки, узкие улочки, дымящие трубы завода на горизонте. Воздух пах сыростью – ночью прошёл дождь, и лужи отражали низкое небо. Аскон шёл неспешно, слушая шорох листьев под ногами. Ему нравилось это утро – тихо, спокойно, без сюрпризов.

Офис Lexig находился в трёх кварталах – небольшое здание с облупившейся краской и вывеской, которая мигала, когда ветер дул слишком сильно. Аскон работал системным администратором уже год, с тех пор как закончил техникум. Работа была простой: следить за серверами, чинить баги, ругаться на коллег, которые скачивали что попало. Ему нравилось – здесь он мог держать всё под контролем, даже если не всё было идеально.

– Привет, Сайрус! – Лёха, его напарник, уже сидел за соседним столом, жуя бутерброд. Лёха был громким, лохматым и вечно разбрасывал крошки. – Ты вчера сервер перезагрузил, да? Я думал, это я накосячил.

– Ты и накосячил, – Аскон бросил рюкзак на стул и включил компьютер. – Патчи не поставил. Опять.

– Да ладно, – Лёха хохотнул, хлопнув его по плечу. – Ты всегда выручаешь, гений.

Аскон только кивнул, скрывая лёгкую улыбку. Лёха раздражал, но был не таким уж плохим. День прошёл как обычно: проверка логов, настройка сети, пара отчётов начальнику. В обед он достал контейнер с едой – рис и курица от матери, – пока Лёха с другими ушёл в столовую. Аскон не любил их шумные посиделки, предпочитая тишину и свои мысли. Он мечтал: ещё пара лет, и он уедет отсюда. Квартира в большом городе, стабильная работа, никаких Лёх с их крошками. Просто и ясно.

К вечеру он задержался в офисе – кто-то из маркетинга опять скачал подозрительный файл, и пришлось чистить систему. Аскон сидел в полумраке, слушая гудение системного блока. Закончив, он выключил всё, сложил наушники в рюкзак и вышел. На улице уже стемнело, ветер гнал листья по асфальту. Он шёл домой, чувствуя усталость, но и удовлетворение – день прошёл без сбоев.

Дома его ждала мать. Елена вернулась раньше и грела ужин – картошку с мясом, которую они ели чуть ли не каждый вечер. Она выглядела уставшей, но глаза её светились теплом.

– Как в больнице? – спросил Аскон, садясь за стол.

– Суматоха, – она вздохнула, ставя перед ним тарелку. – Пациенты, слухи, врачи спорят. Кто-то даже говорил, что видел свет в небе, красный, как кровь. Я уж не знаю, верить или нет.

– Не верь, – он пожал плечами, беря вилку. – Люди любят придумывать. Завтра всё забудется.

– Может, ты и прав, – Елена улыбнулась, но в голосе сквозила тревога. – Только будь осторожен, ладно? Ты у меня один.

– Буду, – Аскон кивнул, хотя не придал её словам значения. Его мир был логичным: работа, дом, мать. Всё остальное – шум.

Они поели, поговорили о мелочах – о её сменах, о его серверах. Потом Елена ушла спать, а Аскон сел за ноутбук. Он проверил обновления, покрутил в руках нож отца – просто так, по привычке. За окном ветер усилился, где-то прогремел гром. Он закрыл ноутбук, лёг в кровать и уснул под шорох дождя, не подозревая, что это его последний день в прежней жизни.

Следующее утро началось с хаоса. Аскон проснулся не от будильника, а от криков за окном. Он вскочил, сердце заколотилось, но разум привычно заработал: "Крики – значит, что-то не так. Пожар? Драка?"Он подбежал к окну и замер.

Небо раскололось.

Над городом висела трещина – чёрная, огромная, с багровым светом, льющимся изнутри. Воздух дрожал, земля гудела, как от далёкого взрыва. Аскон смотрел, не веря, пока голос матери не ворвался в его сознание.

– Аскон, что это такое?! – Елена стояла в дверях, бледная, сжимая телефон. – В больнице звонят, все бегут!

Он повернулся к ней, пытаясь найти слова, но их не было. Его логичный мир рушился, и впервые в жизни Аскон Сайрус не знал, что делать.

Глава 2:Раскол небес

Аскон замер у окна, пальцы впились в подоконник так, что дерево скрипнуло. Трещина в небе над городом была не просто аномалией – это был разрыв в реальности, чёрный, зияющий, растянувшийся на километры от завода до холмов за рекой. Из неё сочился багровый свет, пульсирующий, как живое сердце, и низкий гул наполнял воздух, от которого дрожали стёкла и звенело в ушах. Это не гроза, не сбой в его логичном мире – это было что-то, что он не мог ни понять, ни исправить.

– Аскон, что это такое?! – голос матери, Елены, дрожал, когда она ворвалась в комнату, сжимая телефон. Её лицо было бледным, глаза широко распахнуты, волосы выбились из пучка. – В больнице звонят, все бегут! Говорят, это не буря, это что-то страшное!

Он повернулся к ней, пытаясь найти слова, но горло сжалось. Его разум, привыкший раскладывать всё по полочкам, бился в панике: "Трещина. Свет. Звук. Это не код, не сервер. Это…"– мысли обрывались, как оборванный провод. Вместо ответа он схватил её за руку, пальцы холодные, но хватка твёрдая.

– Собирайся. Надо уходить, – голос вышел хриплым, но решительным. Он не знал, куда бежать, но сидеть и ждать было хуже, чем двигаться.

Елена кивнула, бросилась к шкафу, вытаскивая старую сумку с трясущимися руками. Аскон сунул в карман нож отца – холодный металл перочинника с инициалами "В.С."был единственным, что сейчас казалось реальным. Он снова выглянул наружу, и сердце пропустило удар: по улице бежали люди, крича, спотыкаясь, падая. Кто-то тащил детей, кто-то бросал сумки, машины гудели, застревая в пробке, их фары мигали в багровом свете. Над всем этим висела трещина, и её пульсация ускорялась.

– Аскон, быстрее! – Елена уже стояла у двери, сумка через плечо, куртка накинута кое-как. Он кивнул, и они выбежали из квартиры, спускаясь по лестнице пятиэтажки. Соседи кричали где-то выше – кто-то молился, кто-то ругался, кто-то звал потерявшихся. Воздух пах дымом, гарью и чем-то кислым, незнакомым, от чего першило в горле.

Улица встретила их хаосом. Люди бежали во все стороны, как муравьи из раздавленного муравейника. Сирены выли, заглушая крики, а вдалеке, у завода, поднимался столб дыма – чёрный, густой, подсвеченный багровым заревом. Аскон крепче сжал руку матери, пытаясь пробиться через толпу. Его аналитический ум включился на автомате: "Пробка на дороге – машины бесполезны. Завод горит – туда нельзя. Больница? Слишком далеко. Куда? Куда?!"

– К реке! – крикнул он, перекрикивая шум. – Там меньше людей, можно укрыться!

Елена кивнула, её пальцы дрожали в его ладони. Они свернули в переулок, где толпа редела, но тут земля содрогнулась, как от удара гигантского молота. Аскон споткнулся, едва удержав мать, асфальт под ногами треснул, и из трещин пополз дым. Гул из небесной трещины стал громче, и вдруг свет вырвался наружу – ослепительный, багровый, заливающий улицы кровавым сиянием. А потом он увидел их.

Маленькие врата. Они открывались прямо на земле – десятки, сотни чёрных дыр, от метра до пяти, разбросанных по переулкам, дворам, паркам. Из ближайшего, в десяти шагах от них, вырвался рой – твари, похожие на птиц, но с когтями вместо перьев и глазами, горящими красным. Они взлетели, бросаясь на людей, и крики превратились в вопли ужаса. Одна из гарпий вцепилась в женщину впереди, разрывая ей плечо, кровь брызнула на асфальт.

– Бежим! – Аскон потянул Елену за собой, сердце колотилось так, что казалось, оно разорвёт грудь. Они бросились к реке, но толпа сжималась, как удавка. Кто-то толкнул его в плечо, кто-то наступил на ногу, и он потерял её руку. – Мама!

– Аскон! – её голос утонул в шуме, он обернулся, но увидел только спины, искажённые страхом лица и мелькающие тени гарпий. Он рванулся назад, расталкивая людей, но земля снова дрогнула, и асфальт разошёлся шире. Из трещины в небе раздался рёв – низкий, оглушительный, как будто сама реальность кричала от боли.

Аскон поднял глаза и замер. Из небесного портала медленно выплывало нечто огромное. Титан. Это был не просто монстр, а воплощение кошмара – гигантская фигура, сотканная из света и воздуха, с крыльями, гудящими, как ураган. Его тело переливалось, как мираж, но каждый взмах крыльев поднимал ветер, сносящий машины и вырывавший деревья с корнем. Он завис над городом, и Аскон почувствовал, как холод пробирает до костей, а ноги подкашиваются.

Но тут раздался новый звук – рёв моторов и треск автоматных очередей. Аскон обернулся и увидел, как по главной улице, пробиваясь через пробку, движутся военные грузовики. Это были первые мобилизованные группы Асталена – остатки местной гарнизонной части, спешно брошенные в бой. Солдаты в серой форме высыпали из машин, занимая позиции у перекрёстка. Их было не больше сотни, но они действовали быстро: пулемёты устанавливались на треногах, офицеры кричали команды, а несколько джипов с крупнокалиберными орудиями выстроились в линию.

– Огонь! – крикнул кто-то, и воздух наполнился грохотом выстрелов. Пули полетели в стаю гарпий, сбивая их с неба. Несколько тварей рухнули, визжа, их кровь шипела на асфальте, но остальные лишь разозлились, пикируя на солдат. Аскон смотрел, как один из военных поднял гранатомёт и выстрелил в ближайшее врата – взрыв разнёс его в клочья, и чёрная дыра исчезла с хлопком. На миг показалось, что у них есть шанс.

– Мама! – Аскон снова крикнул, пробиваясь к тому месту, где потерял Елену. Он видел, как солдаты держат оборону, но их было слишком мало. Гарпии налетали волнами, когти рвали бронежилеты, а из других врат – во дворах, на крышах – выползали новые твари. Огненные волки, с шерстью, пылающей, как факелы, бросились на грузовики, их жар плавил металл. Один из джипов вспыхнул, солдаты закричали, объятые пламенем.

Титан в небе издал рёв, и ветер ударил с новой силой. Пулемётная установка опрокинулась, солдаты попадали, а грузовик перевернулся, раздавив нескольких бойцов. Аскон видел, как офицер – молодой, с окровавленным лицом – пытался собрать людей, но гарпия вцепилась ему в спину, и он рухнул, крича. Первая линия обороны пала за минуты, и монстры хлынули дальше, вглубь города.

– К реке, к реке! – крикнул кто-то из выживших солдат, и остатки группы побежали, стреляя на ходу. Аскон рванулся за ними, надеясь, что Елена где-то там, среди беженцев. Но тут он заметил другую группу – не военных, а местных, вооружённых чем попало: охотничьими ружьями, топорами, даже кухонными ножами. Это были работяги с завода, их лица были чёрными от сажи, но глаза горели решимостью. Они заняли позицию у старого склада, где открылось ещё одно врата – стихия земли, из которого выползали каменные големы, медленные, но неуязвимые.

– Держим их! – крикнул бородатый мужик в спецовке, стреляя из ружья. Пули отскакивали от големов, но один из парней бросил самодельный коктейль Молотова, и пламя на миг замедлило тварей. Другие рубили их ломами, пытаясь расколоть каменные тела. Они держались дольше, чем военные, но големы наступали, их шаги сотрясали землю, и вскоре склад рухнул, похоронив половину группы под обломками.

Аскон отвернулся, ноги несли его к реке, но он не мог избавиться от картин: солдаты, горящие заживо, работяги, раздавленные камнем, гарпии, рвущие плоть. Его мир рушился, и он был бессилен. Вдалеке Титан опустился ниже, его крылья задели крышу школы, и здание сложилось, как карточный домик, подняв облако пыли. Взрыв на заводе осветил небо, пламя взметнулось выше, подсвечивая монстра, и Аскон понял, что это только начало.

Он бежал, пока не споткнулся о чьё-то тело – мужчину в рабочей куртке, с разорванным горлом, кровь ещё текла, тёплая и липкая. Аскон упал, ударившись коленом, и пополз к подвалу соседнего дома, где дверь болталась на петлях. За ним гнались огненные волки – три твари, их жар обжигал даже на расстоянии. Он ввалился внутрь, захлопнув дверь, и прижался спиной к холодной стене, дыша так, будто лёгкие горели.

Снаружи волки скреблись в дверь, их когти оставляли глубокие борозды на металле. Аскон сжал нож, сердце колотилось, но в голове была только одна мысль: "Где она? Где она?!"Он не знал, сколько прошло времени – минуты, часы? – но гул Титана становился громче, а крики людей стихали, заглушённые рёвом ветра и визгом монстров. Город умирал, и он ничего не мог сделать.

Тут он услышал выстрелы – далёкие, но чёткие. Ещё одна группа военных, или, может, полиция, пыталась дать отпор у реки. Аскон приоткрыл дверь, выглянув в щель. На набережной стояли два бронетранспортёра, их пушки били по стае гарпий, сбивая их с неба. Солдаты с автоматами стреляли в огненных волков, но твари бросались на машины, их жар плавил броню. Один из БТРов накренился, колёса провалились в треснувший асфальт, и волки разорвали экипаж. Вторая машина отступила, но гарпии догнали её, и вскоре всё стихло.

Аскон закрыл дверь, сполз по стене, сжимая нож так, что ладонь закровоточила. Его разум кричал: "Дебаг. Найди ошибку. Исправь!"– но это был не код, а реальность, которую он не мог контролировать. В этот момент что-то внутри него шевельнулось – тепло, почти жжение, в груди. Он списал это на адреналин, на страх, но оно не уходило. Это было первое эхо "чувства крови", дремавшего в нём, но он ещё не знал, что оно значит. Пока онбыл просто парнем, потерявшим всё, что любил, в мире, который превращался в ад.

Глава 3:Кровавая Буря

Дверь подвала дрожала под ударами огненных волков, когти скребли металл, высекая искры. Аскон прижимался спиной к холодной стене, дыхание рвалось из груди, как пар из перегретого двигателя. Нож отца в его руке был скользким от пота и крови – он порезал ладонь, но боль утонула в адреналине. Снаружи гул Титана смешивался с воем ветра, криками людей и грохотом выстрелов, которые становились всё громче, но реже. Город умирал, страна умирала, и он был заперт в этой бетонной коробке, как крыса в ловушке.

Сквозь щель в двери он видел багровый свет, заливающий двор, и тени волков – их шерсть пылала, как факелы, а глаза горели, как раскалённые угли. Один из них врезался в дверь с такой силой, что петли затрещали, и Аскон отшатнулся, сжимая нож сильнее. "Где она? Где она?!"– мысль билась в голове, но ответа не было. Елена пропала в толпе, и он не знал, жива ли она, или её уже разорвали эти твари.

Вдруг скрежет прекратился. Волки зарычали, но звук удалялся – их что-то отвлекло. Аскон приоткрыл дверь, выглянув наружу. Двор был завален телами – сосед с третьего этажа лежал с вырванным горлом, его кровь смешалась с лужей бензина из перевёрнутой машины. Дым стелился по земле, а в небе гудели самолёты – истребители Асталена, их двигатели ревели, оставляя белые полосы на фоне багровой трещины. Он выскользнул из подвала, ноги дрожали, но он заставил себя двигаться. "К центру. Она могла уйти туда, к больнице,"– он цеплялся за эту надежду, как за последнюю нить.

Улица была кладбищем. Машины горели, их шины плавились, источая едкий чёрный дым. Трупы лежали грудами: женщина с оторванной рукой, ребёнок, чья голова была раздавлена, старик, чьи кишки тянулись по асфальту, как кровавый шлейф. Аскон переступал через них, желудок сжимался, но он шёл дальше, толстовка пропиталась кровью и гарью, серебристые волосы прилипли ко лбу. Над головой пронеслись два истребителя, их пушки загрохотали, выпуская очереди в Титана – гиганта из света и воздуха, чьи крылья гудели, как ураган. Снаряды рвались в его теле, но он лишь взревел, и ветер снёс один из самолётов, размазав его о заводскую трубу в огненном шаре.

Земля содрогнулась от взрыва – где-то в центре города ударила бомба, и столб огня поднялся выше домов, подсвечивая багровое небо. Аскон побежал, переулки сменялись улицами, и чем ближе он был к центру, тем гуще становились трупы. Солдаты в серой форме лежали с разорванными телами, их автоматы валялись рядом, магазины пусты. Полицейский в бронежилете висел на фонарном столбе, гарпия вырвала ему грудь, и кровь капала на асфальт, смешиваясь с лужами бензина. Жители – мужчины, женщины, дети – были растерзаны, их конечности разбросаны, как мусор.

На главной площади он увидел фронт – настоящую войну, какую Астален не знал никогда. Танки – старые, но грозные машины местной армии – выстроились в линию, их орудия били по стае огненных волков, разрывая их на куски. Взрывы поднимали фонтаны земли и крови, горящие ошмётки тварей падали на солдат, поджигая их форму. Бронетранспортёры стреляли из крупнокалиберных пулемётов, сбивая гарпий с неба, но те пикировали снова, их когти рвали металл, как бумагу. Над площадью кружили вертолёты, их ракеты летели в Титана, но он отвечал ураганами, снося машины с неба, как игрушки.

– Огонь! Всё в него! – кричал командир танка, высунувшись из люка. Его лицо было чёрным от копоти, глаза безумными. Снаряд ударил в Титана, разорвавшись в его крыле, но тот лишь взмахнул сильнее, и ветер поднял танк в воздух, швырнув его в жилой дом. Здание рухнуло, похоронив десятки людей, кричавших внутри.

Аскон спрятался за остовом сгоревшего автобуса, глядя на бойню. Солдаты – сотни, может, тысячи – держали оборону, их автоматы трещали, гранаты рвались, но монстры наступали волнами. Из врат у площади – чёрной дыры размером с дом, стихии воды – выползали щупальцевые твари, их зубастые отростки хватали людей, утаскивая их в мясорубку. Каменные големы, вышедшие из другого врат, шли сквозь огонь, их тела трескались от снарядов, но не ломались. Огненные волки прыгали на танки, их жар плавил броню, и экипажи горели заживо, их крики заглушались рёвом двигателей.

В небе истребители падали один за другим. Один из них выпустил бомбу в центр площади, и взрыв разнёс всё в радиусе ста метров – солдат, монстров, дома. Кровь и плоть смешались с землёй, дым поднялся столбом, но из дыма вылезли новые твари, невредимые. Титан взревел, и его крылья ударили по земле, подняв ураган, который смёл баррикады, танки и людей. Осколки бетона и металла полетели, как шрапнель, пробивая тела – Аскон видел, как солдата разорвало пополам, его ноги остались стоять, а верхняя часть улетела в реку.

Полиция пыталась держать фланги, их бронежилеты трещали под когтями гарпий, автоматы щёлкали впустую, когда патроны кончались. Один из копов бросил гранату в стаю волков, но взрыв поджёг его самого, и он рухнул, крича, пока огонь пожирал его лицо. Жители – работяги, подростки, даже старики – дрались рядом, их оружие было примитивным: топоры, арматура, кухонные ножи. Бородатый мужик с завода рубил голема ломом, раскалывая его руку, но тварь ударила его в грудь, и он упал, хрипя, с выдавленными лёгкими.

Аскон смотрел, как фронт рушится. Танк взорвался, когда волки добрались до боеприпасов, и огненный шар сжёг десятки солдат. Вертолёт рухнул на площадь, его лопасти разрезали людей и тварей, прежде чем он взорвался, подняв столб пламени. Командир танка – последний, кто стоял, – стрелял из пистолета в гарпию, пока она не вонзила когти ему в горло, и его голова отлетела, как мяч. Кровь текла рекой, заливая площадь, трупы громоздились горами – разорванные, сожжённые, раздавленные. Дети, солдаты, женщины – все смешались в месиве плоти и костей.

Титан опустился ещё ниже, его крылья задели собор в центре города, и шпиль рухнул, пробив танк и раздавив экипаж. Ураган поднял волну на реке, и она хлынула на берег, смывая людей и монстров в кровавый водоворот. Аскон побежал, перескакивая через тела, его нога скользнула в луже крови, и он упал, лицом в грязь. Он пополз, но огненные волки заметили его – трое, их жар обжигал даже на расстоянии.

Он рванулся к ближайшему дому, но споткнулся о солдата – молодого парня, чья грудь была раздавлена големом, а рука всё ещё сжимала автомат. Волки прыгнули, и Аскон выставил нож, вонзив его в морду одной твари. Кровь брызнула ему в лицо, горячая, как кипяток, но вторая вцепилась в его ногу, и он закричал, падая. Жар прожигал джинсы, плоть шипела, он ударил ножом снова, попав в глаз, и волк отпустил его, визжа. Третий прыгнул, но Аскон откатился, и тварь врезалась в стену, оставив дымный след.

Он ввалился в подвал, захлопнув дверь, но волки бились в неё, металл гнулся. Кровь текла из раны на ноге, заливая пол, и он чувствовал, как силы уходят. Снаружи гремели взрывы – последние бомбы падали на город, но крики стихали. Фронт пал, Астален проиграл, несмотря на танки, самолёты и всю мощь, что у них была. Кровь, мясо, огонь – это был конец.

Аскон прижался к стене, нож выпал из дрожащей руки. Его разум кричал: "Дебаг! Найди ошибку! Исправь!"– но это была война, которой мир не знал. Война, где люди были мясом, а монстры – мясниками. Он закрыл глаза, слыша, как дверь трещит, и впервые почувствовал тепло в груди – не страх, не адреналин, а что-то глубже, что-то, что шевельнулось в ответ на боль и отчаяние. Это было "чувство крови", но он ещё не знал его имени. Пока он был просто парнем, потерявшим всё, в аду, который застал Астален врасплох.

Глава 4:Пепел и слёзы

Дверь подвала трещала под ударами огненных волков, металл гнулся, как фольга, и Аскон знал, что она не выдержит. Его нога пульсировала болью, кровь текла из рваной раны, оставленной когтями, и заливала бетонный пол тёмной лужей. Нож отца лежал рядом, выпавший из дрожащей руки, его лезвие блестело в багровом свете, пробивавшемся сквозь щели. Снаружи гремели взрывы, крики людей сливались с рёвом Титана, и каждый звук был как удар по нервам. Он прижимался спиной к стене, чувствуя, как холод бетона пробирает сквозь толстовку, пропитанную потом, кровью и гарью.

Волки ударили снова, и дверь сорвалась с петель, влетев внутрь с оглушительным скрежетом. Аскон рванулся в сторону, схватив нож, но твари уже были внутри – две пылающие фигуры, их шерсть горела, как факелы, а жар обжигал кожу даже на расстоянии. Он бросился к узкому окну в углу подвала, выбив стекло локтем, и вылез наружу, цепляясь за осколки. Кровь текла из порезов на руках, но он не чувствовал боли – только страх и отчаянное желание жить.