Эволюция

И я взялся за кисть. С красками, конечно, было непросто. Знаний моих хватало только на создание темперы, для чего пришлось периодически разорять кладки местных подобий земных змей. А порыскав по пещерам вокруг, я подыскал минералы необходимой цветовой гаммы. Засучив рукава занялся художественным творчеством. Дизайнер из меня, конечно, ещё тот, но по рисованию в школе у меня всегда была твёрдая четверка. Плюс ускоренный курс истории живописи в гипносне – когда-то в юности хотел произвести впечатление на свою одноклассницу.

Первым делом я воспроизвёл в мельчайших деталях «Ночной дозор» Рембранта на подходящей стене у входа в пещеру. На переднем плане нарисовал Больших Кра, гордо выдвигающихся из пещеры на битву с племенем игли. Рядовые охотники попали в массовку на заднем плане. И даже «маленькой» Кра досталась роль на моей картине, только вот вместо неизвестной местным курицы я изобразил привычную огромную улитку. Как и у первоисточника, все Кра получились напыщенными фанфаронами.

Конечно же, скрытая ирония ускользнула от недоразвитого сознания охотников, и картина произвела фурор, не сравнимый с оригиналом Рембранта. Все Кра собрались вокруг, долго рассматривали. А когда один из Больших Кра через полчаса изучения узнал в изображении на стене своего соседа, стоящего рядом, эффект сравним был со взрывом мозга. Тогда и остальные Кра наперебой начали узнавать друг-друга, словно в этих огромных головах наконец-то прорвало некую плотину. Правда, сами оригиналы изображений ни в какую не верили, что на картине присутствуют именно они. Впрочем, это и не удивительно – зеркало-то я ещё не изобрёл, и как они выглядят со стороны, оставалось для каждого великой тайной. Да и сам уже начал забывать свою внешность. Удивительное чувство. Всегда казалось, что знаю себя как облупленного…

На картине я слегка отошёл от правды жизни и приукрасил мрачную действительность. И что удивительно, чистота пещеры, изображённая мною, потихоньку начала проявляться и в жизни. Вот оно облагораживающее влияние высокого искусства на простого обывателя, даже такого недалёкого, как мои аборигены. И я решил идти дальше, украшая пещеру назидательными рисунками согласно своим представлениям о том, как всё тут должно быть устроено.

Конечно, до фен-шуя ещё было так же далеко, как и до самого Китая, но сравнивая мои первые дни в пещере с её нынешним состоянием, невольно проникался гордостью за не впустую потраченное на этой дикой планете время…

Пещерный уклад потихоньку менялся, приобретая более цивилизованные формы. Ныне все дефилировали в какой-никакой, но одежонке. А благодаря исчезновению из быта невыделанных шкур, отвратительная вонь от гниющих на них остатков жира и мяса не досаждала боле моё нежное обоняние. Да и обглоданные под чистую кости выбрасывались теперь подальше от пещеры. Эх, если бы ещё удалось подтянуть интеллектуальный потенциал обитателей. Ведь и поговорить по душам было не с кем. Поведать, как тяжко цивилизованному человеку пребывать среди малообразованных и бескультурных дикарей… Даже сообразительная малышка Кра в ответ на мои пространные речи могла только слушать, открыв рот, и иногда восхищённо гукать. Беседой это при всём желании назвать невозможно. Что уж говорить про шахматы. Коих, правда, я ещё не изобрёл.

Но как заставить не ведающих ни заботы, ни труда аборигенов пройти хотя бы путь к начальному образованию? Про высшее я уж молчу. Не оставалось иных вариантов, как открывать церковно-приходскую школу. Так сказать, встать на проторенный земными религиями тракт: чтобы дать возможность развиваться застойным мозгам соседей по пещере, необходимо заставить аборигенов начать заучивать хотя бы примитивные молитвы. Да и хоровое пение псалмов в этом деле совсем не помешает.

Но как быть с речью? Которая пребывала в самом зачаточном состоянии. Ведь возможность оперировать сложными образами цивилизованному человеку предоставляет именно умение говорить. А здесь даже примитивно наврать получается с огромным трудом. Я всю голову сломал, придумывая варианты для ускорения прогресса…

Когда-то краем уха слышал, что мелкая моторика помогает детишкам быстрее осваивать разговорную речь. Что-то там о связи управления пальцами с отделами мозга, отвечающими за речь. И самым простым способом был пластилин. Коего на планете днём с огнём… Я занялся поисками глины. Заодно решив пополнить быт и подходящей посудой. Всё-таки вкушать пищу с голых рук совсем не комильфо.

Подходящая глина нашлась довольно быстро у того же озерца, где родились первые на планете лук и стрелы. Поскольку гончарный круг присутствовал пока в виде призрачной идеи, ваять первую чашку пришлось вручную. Уж и не знаю на что более походило моё первое изделие, обожжённое на костре – то ли на блин, то ли на ком, но для бухту это недоразумение оказалось сравнимо с топовой моделью космического глиссера. Когда я зачерпнул воду из общей чаши и выпил, мир в очередной раз перевернулся в головах аборигенов…

– Кха! Кху-пи, уа-уа? – Большой Кра потребовал незамедлительно объясниться.

– Кра, Кху-пи пьёт воду из чашки, как и положено человеку. Цивилизованному человеку.

Сомневаюсь, что Большой Кра хоть что-нибудь понял – соображалка работала у него довольно туго.

– Кху-пи, кхр-шка бац? – продолжал тот настойчиво расспрашивать о технологии изготовления чашки.

– Кра, берёшь глину, и лепишь из неё что твоей душе угодно. Это культура, прогресс и прочие радости продвинутой цивилизации…

Не смотря на подробные объяснения, эти тугодумы решили, что чашку я получил из обыкновенного камня. Весь вечер Большие Кра и прочие Кра дружно пытались вылепить из подобранных вокруг булыжников некое подобие моего шедевра. Учитывая их силищу, как они эти камни в труху не истёрли, осталось для меня загадкой… Но, конечно, ничего у них не получилось, однако физкультура на мелкую моторику получилась отличная.

К следующему вечеру я заготовил достаточное количество исходного материала и провёл показательный урок лепки. Когда по уродливой чашке себе кое-как вылепили Большие Кра, массовым производством занялись прочие охотники. Самая красивая чашка получилась у малютки Кра. Что и не удивительно. Она постоянно пребывала в облагораживающей тени единственного местного гения.

А чтобы аборигены не успокаивались на достигнутом, я сваял целиком обеденный сервиз. Хотя он более походил на творение какого-нибудь полусумасшедшего импрессиониста, но функционал свой более-менее выполнять мог. Жаль только, применить его по назначению не получалось – ни супов-пюре, ни котлет по-киевски, ни даже рюмочки кальвадоса в моём меню здесь, к сожалению, не значилось. И перспектива появления всего этого разнообразия приличной кулинарии оставалась покрыта туманом неизвестности…

Бухту трудились в поте лица, стараясь достигнуть задранной мною планки материального достатка. Вскоре пол пещеры оказался заставлен глиняными уродцами. И чтобы, проходя мимо, каждый раз не получать сердечный приступ от вида этой «посуды», я предложил разместить самые отвратительные шедевры по внешним границам территории племени – отпугивать ворогов и местных ворон. Не знаю насколько сервизы соответствовали бы своему прямому назначению, но вот с ролью психотронного оружия они справлялась на отлично. Благодаря своим размерам, неизгладимое впечатление, например, производили супницы, стоило лишь случайно наткнуться на них в темноте. Что уж говорить о таких декоративных элементах сервизов, как кабаре, таццы и пладеменажи… Одними только своими устрашающими видами они вполне годились для использования в качестве оружия массового поражения. Поставленная на поток «посуда» с лихвой насытила границу этими охранительными тотемами. О вторжениях конкурирующих племен на ближайшее время можно было благополучно забыть.