Чужак среди дикарей. Книга 2

– Вовсе нет. Но ты сам посуди, что если бы ты сейчас в один момент принял сан ойсинэ? Тебе бы самому пришлось через пару лет назначать себе преемника.

– Я согласна, это резонно, – ответила за него Узку Буаз, – нужен кто-то достаточно молодой, в самом деле, не менять же нам жрецов Абилис ежегодно. Пожалуйста, Мия, продолжай.

– И последняя моя прихоть, я пришла к выводу, что у Зу Сина до меня было четверо или пятеро учеников, я не знаю их имён, но я надеюсь, что старейшины, многие из которых занимали свои посты и при моем наставнике, смогут избавить меня от этих людей.

– Но почему? – удивился заклинатель.

– Син почему-то не решился назвать ни одного из них своим преемником, значит, и я не должна, иначе это будет несправедливо по отношению к нему.

– Хорошо, ты закончила?

– Да.

– Тогда…

– А может, мы сперва обсудим её требования? – вмешался Итанэ Хури.

– К чему их обсуждать, если и так все понятно! – возразила целительница. – Давайте лучше проголосуем, лично меня они полностью устраивают.

– Меня немного смущает оговорка об учениках Зу Сина, но если Лесо Мия не желает брать их во внимание, то и нам нет никакого смысла ей их предлагать, – рассудил Моли Накмиш, – тем паче, что, учитывая возраст, это лишит нас всего трёх или четырёх кандидатов.

Двое старейшин высказались схожим образом, и лишь Итанэ Хури выразил своё неудовольствие, порадовав тем самым жрицу, сумевшую наконец противопоставить шамана прочим членам Совета.

– Мы принимаем твои требования, – подытожил заклинатель по окончании голосования.

– Спасибо. В первый месяц я попрошу не направлять ко мне более одного человека за день, дальше, возможно, дело пойдёт быстрее.

– Если у нас, конечно, столько подходящих кандидатов наберётся, а то первого ты уже успела упустить, – недовольно промолвил Хури.

– Если ты имел в виду Тула, то его никак нельзя было назвать подходящим кандидатом.

– Поясни, пожалуйста, – с недоумением проговорила Буаз.

– Жэлли Тул, несомненно, был хорошим человеком и очень сильным шаманом. Он чтил наши традиции и, в самом деле, мог бы стать прекрасным жрецом Абилис, если бы не одно обстоятельство – сам он не считал себя способным принять этот сан.

– Откуда такие выводы?

– В походе он сделал нечто выдающееся – всего за ночь изменил цвет жемчужины на бирюзовый так, что даже ювелир счёл новый оттенок естественным, хоть и невероятным. Меня это тоже впечатлило, и я поинтересовалась, не думал ли он сам о возможности стать моим преемником. Оказалось, что нет, и все из-за того, что он боится животных.

– Никого он не боялся, он даже верхом ездил, – возразил Итанэ Хури.

– Я не имею в виду панический страх, словно у маленького ребёнка, убегающего прочь от кошмара, а скорее неприязнь. Тул по возможности старался избегать контактов со зверьём или даже с домашней скотиной. С конём, что нам достался, он обращался сносно, но было заметно, ему это в тягость. И, кстати, он утверждал, что о его нежелании перекраивать илари известно его наставнику.

Моли Накмиш вопросительно посмотрел на шамана.

– Да, Тул поговаривал, что в его планы не входит шестое испытание, – раздражённо ответил тот. – Но я не думал, что это настолько серьёзно, что даже возможность стать жрецом Абилис не заставит его изменить свои намерения.

– Ты в Совете не так давно, но должен понимать, что значимость подобных вещей нам следует оценивать сообща, – с упрёком промолвил заклинатель. – Тебе следовало поставить в известность остальных.

– Простите меня, я был самонадеян.

– Отрадно, что ты признал, надеюсь, такое впредь не повторится, ибо старейшины нужны именно затем, чтобы удерживать ойсинэ и контикко от подобных ошибок, – закончив с пожилым шаманом, Моли Накмиш вновь обратился к девушке: – Вот и сейчас, Лесо Мия, мы лишь хотим сохранить сокровенные знания народа илсази, а вовсе не унизить тебя.

– Я понимаю, – смиренно проговорила та, стараясь скрыть довольную ухмылку, вызванную небольшой победой над Хури.

– В таком случае мы можем завершить наше сегодняшнее собрание.

Чёрная Кошка распрощалась с членами Совета и, предупредив, что и дальше намерена затворничать в священной пещере, поспешила выполнить сказанное.

За девять последующих дней жрицу Абилис посетили семеро шаманов, желающих у неё обучаться, и ни один из них не показался Мии достаточно способным. Впрочем, она и не рассчитывала, что сможет найти преемника прямо здесь, в родном поселении.

На десятое утро перед дверью убежища предстал иной гость. Целительница Буаз пожелала вновь встретиться с шаманкой, и на сей раз по собственной инициативе.

– Мне хочется обсудить твоих зверьков, – пояснила она своё появление, – серый поначалу был более активным, но сейчас он перестал бегать по клетке и все больше спит. Я испугалась было, что он чем-то болен, но нет – ни я, ни Накмиш не смогли найти никаких признаков болезни, да и тёмный сосед пока ничем подобным не заразился. Если бы ты сейчас передала мне этого крыса, я бы просто подумала, что он уже не молод.

– А что же досточтимая думает сейчас?

– Я не знаю ни одного яда, который бы вот так постепенно сокращал жизнь, потому мне кажется, что ты зачем-то состарила его с помощью магии. Но что ты хочешь сказать старейшинам этим экспериментом? И почему ты попросила навещать меня только троих из них?

– Я не знаю подобных чар, а вот яд такой существует. Он не описан ни в одной из наших книг, однако, у меня был повод полагать, что талантливый знахарь сможет его приготовить. Если постоянно подкармливать этим зельем живое существо, то оно постепенно будет слабеть до тех пор, пока не умрет. Думаю, с крысой это случится через пару месяцев, а вот человека придётся убивать значительно дольше и большей дозой, зато потом все сочтут эту смерть естественной, особенно, если человек этот был пожилым.

– Не хочешь ли ты сказать, что Зу Син пал жертвой чьего-то злого умысла?

– Меньше чем за полтора года он постарел лет на двадцать, тебе не показалось это странным?

– Да, я и сама не смогла определить, что за болезнь его подкосила. Никто из нас не ожидал подобного.

– Буаз, ты можешь сказать, старейшины что-то предприняли, когда это случилось? – полюбопытствовала девушка, хоть и уже знала ответ.

– Не думаю, что сейчас есть какой-то смысл это от тебя скрывать, – вздохнула целительница. – Мы в замешательстве обратились к ойсинэ с просьбой ещё раз обдумать свой выбор преемника. Ты была слишком юна, только окончила обучение, но он не желал видеть никого другого, даже из тех, кого наставлял лично и чьими способностями восторгался.

– Я подозревала, что так и было, и именно поэтому решила обратиться за помощью только к тем, кто был в Совете во времена Зу Сина.

– Потому что мы знаем, кого прочили тогда на твое место? – догадалась Узку Буаз. – Считаешь, кто-то из них повинен в его смерти твоего предшественника?

– Пусть вы мне и не верите, но за эту зиму я прошла много вёрст по нашим землям и познакомилась с достаточным количеством соплеменников, чтобы понять: не так-то сильно мы отличаемся от соседей, у нас другие законы и традиции, заставляющие илсази вести более мирный и благочестивый образ жизни, но это вовсе не значит, что среди наших братьев нет людей, способных на предательство ради собственной выгоды. Я своими глазами видела подобных подлецов, и теперь мне не отделаться от мысли, что злодей мог скрываться и среди учеников Зу Сина, кто бы они ни были.

– Мне кажется, ты знаешь, кто они… По крайней мере, кто был самым первым.

– Доподлинно нет, но я уверена как в том, что правильно угадала его имя, так и в том, что именно этот человек убил наставника в надежде обойти его завещание. Я не могу доказать этого, но я надеюсь, что мне удастся обратить внимание старейшин на то, что кончина Сина могла быть чьим-то злым умыслом.

– Моё внимание ты уже обратила, и мне кажется, я придумала способ если не доказать что-то, то хотя бы предпринять такую попытку. Ты можешь поведать мне рецепт твоего зелья?

– Не могу, не я его составляла. Но часть редких ингредиентов, которые потребовались бы в большом количестве, я назвать готова.

– Это подойдёт. Сделай список, я покажу его кое-кому из знахарей.

Получив желаемое, Узку Буаз покинула убежище, а вечером того же дня она вновь созвала Совет. Однако к назначенному часу явились лишь четверо его членов. Следом за ними, но, все же, немного припозднившись, прибыл Маро Луус.

– Приветствую досточтимых. Каюсь, задержался, у меня там следопыты с какими-то подозрительными докладами вернулись, надо было разобраться, – сообщил он, запыхавшись, и поднял взгляд на присутствующих. – А, так я не последний? Неужто, нам ещё Хури ждать, на него не похоже.

– Нет, его попросили прийти позже, – отозвался Моли Накмиш, – Узку Буаз хотела поговорить с теми, кто был вхож на наши собрания пять лет назад. Прошу тебя, сестра!

– Спасибо. Все вы помните, как быстро стал угасать Зу Син после того, как объявил преемника. Не сумев разобраться в корне его болезни, многие решили, что ойсинэ просто счёл свою миссию в этом мире выполненной, и потому дух его устремился навстречу к предкам. Но что, если это не так, что если кто-то приблизил его смерть?

– Ты сама говорила, что не знаешь подобного яда, – возразил вождь, – не знали и знахари.

– Все верно, – отозвалась старушка, – но сейчас мы все, кроме тебя, контикко, смогли наблюдать его действие. Мия оставила мне на содержание двух крыс, вскоре одна из них без видимых причин начала слабеть. Я не стала дожидаться её кончины и пошла к нашей жрице за объяснениями. Она призналась, что её человек постоянно подбрасывает животному яд.

– Знаю я этого человека, – недовольно пробурчал Маро Луус.

– Умерь свой гнев, это к делу не относится! – осадила его Буаз. – С недавних пор Мия стала подозревать, что Зу Сина мог отравить кто-то из его близких, прежде всего из его учеников. Именно поэтому она попросила нас не брать их во внимание.

– Но мы и так согласились, зачем нужны были эти эксперименты? – задался вопросом Моли Накмиш.

– Она хочет, чтобы мы были начеку.

– Быть может, она это сама и сделала, – предположил седовласый кузнец, – а теперь нас путает.

– Тринадцатилетняя девочка убила отца, чтобы на несколько лет раньше взвалить на себя его работу? Это полная бессмыслица! – возразил вождь. – Меня и то проще было бы приплести, я-то дружил с покойным, навещал его часто, но и разногласия у нас при этом имелись.

– А тебе какой прок от его смерти?

– Никакого! Но вы можете попробовать и мне придумать мотив, если не хотите считать убийцей того, у кого он, действительно, был.

– Кого?

– Того единственного из последователей Сина, кто навещал его чаще, чем раз в полгода, а во время болезни стал являться почти каждый день. Того, кого наставник считал другом. Того, кто после ухода ойсинэ занял его место при Совете, даже не достигнув нужного возраста. Того, кто сосватал вам в качестве претендента на сан жреца Абилис собственного ученика, а после отправил его рискованный поход, ставший в итоге для Тула последним. Мне стоит продолжать? Или вы по-прежнему так же слепы, как был я, не допускавший того, что смерть Зу Сина могла быть для кого-то желанным исходом? – в порыве негодования воскликнул вождь. – Эх, ну почему Мия не поделилась со мной своими подозрениями раньше, ведь так всё очевидно.

– Быть может, оттого, что вы с ней не в ладах, вечно ссоритесь из-за какой-то ерунды, – съязвила целительница.

– Все это очень-очень печально, – протянул Моли Накмиш, – прежде всего, потому что весьма похоже на правду… но наших умозаключений недостаточно, чтобы обвинить Итанэ Хури.

– У нас есть не только они, – возразила Узку Буаз. – Если Зу Сина убили при помощи яда, похожего на тот, которым Мия травит свою крысу, то и рецепт наверняка не должен сильно отличаться. Я не смогла добыть полное описание, однако ойсинэ передала мне список тех ингредиентов, которые ей пришлось покупать в Гарине. Я не имела дела ни с одним из них, но названия большинства мне показались знакомыми. Тогда я обошла нескольких наших уважаемых знахарей – свойства некоторых они смогли мне описать, а насчёт остальных все испытывают именно такие же смутные чувства, как и я. И знаете, почему? – лет шесть-семь назад Хури их расспрашивал.

– Кто-то это в самом деле вспомнил?

– Почти половина. А Анто-Димакэ даже сумел назвать имя аптекаря из Грини, к которому он порекомендовал тогда обратиться.

– Я постараюсь разыскать и расспросить этого гаринца, – вызвался Маро Луус. – Но только попробуйте оставить предателя при Совете, если выяснится, что он всё это покупал!

– А что делать с Итанэ Хури сейчас?

– Ничего. Просто прислушивайтесь к его словам и не допускайте, чтобы его голос становился решающим в ваших спорах. И главное, не проболтайтесь ему ни про крыс, ни про зелье.

– Это-то всем ясно, имелось в виду, что с ним делать сегодня, когда он придёт?

– Что делать с кем? Со мной? – поинтересовался виновник переполоха, явившийся на пороге общего дома во время последней фразы Накмиша.

– Именно с тобой, Хури! – строго ответила Узку Буаз, смутив и перепугав собравшихся.

– Но я вроде не опоздал, так? Или же вы специально собрались раньше, чтобы обсудить мою персону?

– Мы говорили об учениках Сина, потому-то я и позвала тебя позже остальных, – пояснила целительница.

– В таком случае можно было бы и не приглашать?

– Нет, мы не хотели, чтобы твои личные предпочтения повлияли на выбор каждого из нас, однако твое мнение в этом вопросе не учесть нельзя. Если Лесо Мия не сможет отыскать преемника среди тех, кто ей по нраву, мы настоим на своём кандидате. Самые сильные шаманы нашего племени – это последователи Зу Сина, один из них и должен стать нашим запасным вариантом.

– Кого выберешь ты, Итанэ Хури? – добавил Моли Накмиш, сумевший наконец уловить суть затеи Буаз.

– Сложный вопрос, все хороши в своём деле, – протянул тот и ненавязчиво, словно бы для себя, ударился в рассуждения о заслугах каждого из шаманов.

Одного за другим он сперва подолгу превозносил их, а после находил какой-либо недостаток, ставящий под сомнение всё вышесказанное. Пройдясь таким образом по четырём предшественникам Чёрной Кошки, Хури вновь обратился к Совету, подводя итог своего монолога:

– Я был в недоумении, когда Мия потребовала оградить её от этих людей, но сейчас, поразмыслив, я также пришёл к выводу, что ни один из них не достоин заменить ойсинэ.

– Ты промолчал о самом первом ученике Сина, – ухмыльнулся Маро Луус.

– А что говорить-то? Сам за себя голосовать я не буду, да и девчонка считает меня стариком, – развёл руками шаман. –Поступайте, как сочтёте нужным, а я подчинюсь; и сан приму, если потребуется.

– Спасибо, Хури, мы знали, ты не откажешься, – удовлетворенно промолвила целительница, на что тот смиренно склонил голову.

Вождь же лукаво подмигнул Буаз и, бросив прощальную фразу собравшимся, с хищной улыбкой на лице поспешил покинуть общий дом, но так и не сумел этого сделать. На пороге контикко поджидал один из его воинов:

– Там ланиссийский посол прибыл, – объявил он, – о встрече просит.

– Мы уже закончили, так что можешь вернуться и сообщить, что я скоро приду.

– Куда вернуться?

– Ко мне домой, ты же там этого вумо оставил?

– Нет, там только пара его людей, а сам он здесь, ждёт снаружи. Он также со старейшинами увидеться хочет, вот я и решил сюда привести, раз все в сборе.

– Пусть заходит! – нараспев протянул Моли Накмиш.

– Но ведь это мне предписано разбираться с чужаками, – обиженно возразил Маро Луус.

– Он считает, что приехал к Совету. Что, если он прав? Не собираться же нам ещё раз!

Контикко вынужден был согласиться, и вскоре в общий дом допустили посла.

– Знакомьтесь, Алексим Виго, ланиссийский воевода, – с лёгким оттенком недовольства произнёс вождь, представляя гостя, чей визит, как казалось, не мог принести ничего хорошего.

– Лорд Илана, валис Княжества Верхнего Линона и Междуречья, – с улыбкой добавил тот и сразу перешёл к делу: – я пришёл к вам, досточтимые, по поручению матери вашей жрицы Абилис, леди Аридны Тэро. Она устала от постоянных разлук с дочерью и настаивает на её возвращении домой.

– Это невозможно, – ответил Моли Накмиш.

– Мы знаем о необходимости присутствия ойсинэ на каждом солнечном празднестве. Никто не будет препятствовать её отлучкам в Ирли-вилим для подготовки церемонии.

– А не проще ли пригласить к нам леди Аридну? – поинтересовался Итанэ Хури.

– Не проще, её сын Никин сейчас в отъезде, и ей фактически приходится управлять Терроном единолично.

– Вот так же и Лесо Мия не может покинуть Священные Леса.

– Несколько мне известно по вашим законам, такого запрета нет. Единственное, что ограничивает её свободу передвижения – это вы, досточтимые, не так давно отказавшиеся признавать Мию наракэн, вопреки своим же сакральным текстам. И уж если вы считаете её несовершеннолетней, то будьте любезны, верните девушку матери! – спокойно, но бескомпромиссно потребовал иланец.

– А при чем тут мать, когда перед нами совершенно иной человек выступает? Какой лорду Виго от этого прок?

– Леди Тэро пообещала отдать за меня дочь, а я поклялся защищать и оберегать Мию, – ответил тот и, нарочито пройдя мимо Хури, вручил Накмишу опечатанный свиток.

Старейшины перебросились несколькими негромкими, но недовольными возгласами на илсази, а когда они стихли, Алексим продолжил:

– Я осведомлен о ваших традициях, ойсинэ не может выйти замуж, не воспитав преемника. Я не буду её торопить с этим.

– Между прочим, Лесо Мия уже занята поисками последователя, правда, по другой причине, – вставила Буаз.

– Пусть так. Аридна, несомненно, пойдёт и на то, чтобы отпускать дочь в Ирли-вилим чаще, чем четыре раза в год, и на то, чтобы приютить у себя хоть дюжину её учеников. Но сейчас мы с леди оба настаиваем на том, чтобы Мия отправилась в Террон. Мы видим, как здесь ей несладко: люди, что должны были помогать, не верят её словам, плетут против неё интриги. Надеюсь, старейшины не входят в число врагов Мии и прислушаются к нашей просьбе.

– Что будет, если тебе откажут? – поинтересовался Маро Луус.

– Об этом я сообщу, когда услышу ответ, – лукаво улыбнулся иланец. – А пока мне, наверное, следует вас покинуть?

– Не обязательно, много времени нам не понадобится, – откликнулся Итанэ Хури и уже на древнем языке обратился к остальным: – Ну как, есть среди нас желающие отдать анто янсинэ этому вумо? Лично меня его слова только ещё раз убедили, что те четыре месяца она у него в гостях провела.

– Стал бы он тогда её отпускать, – возразил вождь. – Я не защищаю этого человека, напротив, он кажется мне опасным, и именно поэтому я бы посоветовал к нему прислушаться. Не зря он промолчал, когда я спросил об альтернативе, у него что-то для нас заготовлено, это точно, у него и второе письмо за пазухой припасено.

– Ты предлагаешь так просто отпустить Лесо Мию? – удивился кузнец.

– Не так просто, отправим с ними людей, чтобы мы могли убедиться, что он её действительно к матери повез.

– Только пусть сперва Мия преемника найдёт, чтобы нам в этот Террон не отправлять кандидатов, – добавила Узку Буаз.

Однако ни её, ни Лууса мнение больше никто не разделил, и гостю был озвучен следующий ответ:

– Ойсинэ совершила весьма значительный проступок, из-за которого Совету и пришлось ограничить её свободу. Это было сделано ради благополучия племени, а посему мы не вправе снимать запреты даже под ответственность её близких, столь уважаемых и известных за пределами Священных Лесов. Но препятствовать общению Лесо Мии с вами мы не намерены, если лорд Виго, леди или лорд Тэро пожелают с нею увидеться, мы сможем обустроить их в Ирли-вилим настолько долго, насколько это потребуется.

– Контикко хотел узнать, что произойдёт, когда вы мне откажете! Я просто вернусь к тому с чего начал, представившись здесь ланиссийским послом! – вкрадчиво проговорил Алексим и протянул вождю то самое второе письмо. – Не только мы с Аридной жаждем вернуть Мию домой, того же желает и наш господин. Но в отличие от нас, свои слова в форме просьбы он излагать не привык.

– Я вас предупреждал! – качая головой, процедил Маро Луус, читая послание.

– Что там?

– Ультиматум, – вздохнул вождь и принялся цитировать документ:

«Мы, кир Нельон Пятнадцатый, держатель земель Нисса и король над всею Ланиссией, сим письмом выражаем контикко и старейшинам илсази требование вернуть нашу подданную леди Милиссу Тэро на территорию нашего государства. Если в течение месяца Наше повеление не будет исполнено, Мы будем вынуждены решить этот вопрос самостоятельно с применением силы, а все прежние договорённости касаемо духовной службы сей особы в Священных Лесах, будут объявлены недействительными.

Писано пятого дня месяца пчелы года тысяча триста восемьдесят третьего.

Кир Нельон Нисс»

– Это возмутительно! – вскричал Итанэ Хури. – Что же получается, если мы не отпустим девчонку, он нам войну объявит?

– Это вы сможете проверить через двадцать пять дней, – спокойно ответил иланец, – если, конечно, не согласитесь выдать Мию раньше.

– А сам-то ты, Алексим Виго, ужель хочешь с нами сражаться? – устало спросил Маро Луус.

– Не пойму, ты меня напугать пытаешься или просто так любопытствуешь?

– Тебя напугаешь? Нет, конечно! Я выяснить хочу, как ты сам к этой бумаге относишься.

– Я представляю, насколько тяжело будет Ми видеть, что мы из-за неё дерёмся, поэтому я и выторговал у Нельона месяц на то, чтобы завершить этот спор малой кровью. Для начала я вежливо попросил – не сработало, вполне возможно, что какой-то другой из моих замыслов будет успешнее.

– О чем он говорит? – недовольно воскликнул кто-то из старейшин на древнем языке.

– О том, что сам похитит ойсинэ, – предположил кузнец, – какие ещё тут могут быть варианты!

Алексим довольно улыбнулся, всё шло именно так, как он и задумал: собравшиеся в полной уверенности, что вумо их не понимает, принялись обсуждать исходящую от него угрозу. Решение, путь и не единогласное, нашлось достаточно быстро – чужак ни в коем случае не должен был сегодня покинуть поселение. Не получив ответа на свой ультиматум, король наверняка отправит в Ирли-вилим нового посла, не заинтересованного лично, а значит, более сговорчивого. А если и с ним не удастся разойтись миром, то у илсази будет в назревающем конфликте свой козырь в лице лорда Виго, по слухам, так высоко ценимого Его Величеством.

– Контикко, скажи, нам следует продолжить диалог с ланиссийцем, чтобы ты успел привести людей? – осведомился Моли Накмиш по завершении дискуссии.

– Нет, я уже отправил за ними гонца, когда речь зашла о вумо, и сейчас четверо молодцев должны ждать сигнала недалеко от входа, ну и почётная стража наверняка присоединится.

– Простите, уважаемые, – вмешался иланец, – вы уже довольно долго беседуете на своём языке, не следует ли мне покинуть вас, чтобы дать возможность Совету прийти к единому мнению?

– Не следует, мы уже договорились, – ответил кузнец на нелидэ и кивнул вождю, на что тот издал громкий боевой клич.

По подсчётам Алексима, за то время, что бежали к нему конвоиры, сам он вполне смог бы выпрыгнуть в дальнее из двух окон либо взять в плен кого-то из старейшин, а возможно, даже сделать и то, и другое, однако побег в его планы сегодня не входил, и потому он просто остался ждать приближения противников. Когда же его окружили, Виго резко повернулся к самому низкорослому из воинов, зашедшему сзади, и, схватив его за талию, перекинул через себя так, что тот приземлился на ещё одного илсази. Не останавливаясь, иланец подскочил к третьему и сбил его с ног ударом в живот ещё до того, как парень успел выставить копьё, в итоге почти сразу же выскользнувшее из его рук в ходе падения. Посол, подобрав потерю, незамедлительно пустил её в дело, пронзив плечо последнего из людей вождя, замешкавшегося в суматохе. Разоружив и оттолкнув на пол и его, воевода обернулся к первым своим жертвам: тот, которого он перебросил, всё ещё лежал без сознания, а второй же уже встал и, на всякий случай присвоив и оружие товарища, робко готовился отразить атаку. Громко рявкнув, Алексим сделал ложный выпад и огрел обманутого им воина древком по голове.

– Итсаа! Ля ну-сан силиш ои менга акои![1] – воскликнул иланец, завидев, что и вождь потянулся за кинжалом. – Скажи-ка мне, Маро Луус, сколько илсази нужно, чтобы пленить одного безоружного Виго?

– Не знаю, – скорбно вздохнул тот, не сразу заметив, что первую свою фразу чужак произнёс вовсе не на нелидэ.

– Вот и я не знаю, – усмехнулся тот и, бросив взгляд на поверженных противников, добавил: – Но явно больше четырёх. Не заставляй меня к ним пятого добавлять!