Подруга дочери для офицера

Шаги останавливаются за моей спиной, в проёме. Тишина. Вся задняя часть моего тела начинает гореть от его взгляда. Довольно улыбнувшись, наклоняюсь ниже, заглядываю под диван и знаю, что теперь под моей юбкой теперь точно видно всё. Я специально надела лучшее бельё, что у меня есть.

– Нашла! Вот она!

Достаю ранее брошенную бижутерию и быстро поднимаюсь на ноги. Оборачиваюсь с радостной улыбкой. Но натыкаюсь на отсутствие интереса ко мне и острый взгляд исподлобья. Ринат кажется ещё более холодным, чем изначально. Смотрит мне в глаза так, словно точно знает, что я сейчас делала. И при этом недоволен моим таким поведением.

Но лишь кивает сдержанно и натягивает один уголок губ в ненастоящей улыбке.

– Я рад.

Я не сдаюсь. Вообще, сдаваться не моё. Я и не думала, что с ним будет просто. Ринат Каримов же взрослый и далеко не дурак. И раз ещё прямо не сказал мне отвалить, значит, у меня есть шанс?

– А давайте попьём чай? Мне вчера так понравился ваш чай, что я всю ночь о нём думала. Хотела ещё.

Хотя на самом деле я думала кое о чем более крепком, чем чай.

– Чай? – переспрашивает он ровно, а потом кивает со вздохом. Всё-таки меня напрягает, что он настолько холоден, как будто я принуждаю его к общению с собой. – Давай чай…

– Спасибо!

Но всё равно рада даже такому. Просто стоит напоминать себе, что он далеко не тот парень, с которыми я привыкла общаться. Те готовы любую прихоть мою исполнить, лишь бы я дала залезть к себе в трусы. Но дядя Ринат не такой. Он не истекает слюной как болван при виде короткой юбки и того, что под ней. И это ещё больше возбуждает мой азарт через всё это волнение. Он совсем не такой, как все они. Он особенный.

Мужчина идёт на кухню. Я следую за ним, стараясь не смотреть так пристально на его спину, на то, как мышцы играют и влажная после тренировки кожа поблескивает от пота. У меня появляется странное желание лизнуть его кожу. Попробовать её на вкус. Это клиника.

– Как отец? – неожиданно спрашивает он, ставя чайник.

– Как всегда. Пьёт, – пожимаю плечами. Не понимаю, зачем он вообще о нём сейчас вспомнил. Самое ужасное, о чём можно поговорить в такой интимной обстановке.

– Плохо…

– Ага, – быстро кидаю и становлюсь рядом с дядей Ринатом у рабочего стола.

Теперь наши тела почти касаются. Как же от него пахнет. Потом и свежестью одновременно. Это сбивает с ног. Опираюсь руками о столешницу позади, разглядывая его снизу-вверх.

– Алина… – он оборачивается, скрещивает руки на груди. Теперь его плечи и руки кажутся ещё более массивными. Напряжённые, твёрдые. Я поднимаю на него взгляд, отрываясь от разглядывания рук и ветвей вен на них. Горло пересыхает.

Но больше он ничего не успевает сказать, так как в кармане моей юбки начинает звонить телефон.

Чёрт. В такой момент!

Соня. Чёрт вдвойне.

– Ой. Я сейчас!

Выбегаю в коридор, решив не говорить, что звонит его дочь.

– Привет! – слишком бодро отвечаю.

– Алин, ты не обиделась? Мама меня…

– Ну, конечно, я не обиделась. Давай я тебе перезвоню, ок? Пока очень занята! – шепчу громко.

– Что ты там делаешь? Почему такая запыхавшаяся? – голос подруги становится хитрым и любопытным.

Приходится пару раз глубоко вдохнуть, чтобы успокоить дыхание. Ещё раз говорю Соне, что перезвоню и отключаюсь. И почему Каримова такая неугомонная.

А я – просто идиотка, запавшая на её отца.

Я настолько погрузилась в этот момент с дядей Ринатом наедине, что забыла обо всём остальном мире. И о Соне. Но не даю себе сильно разгонять эти мысли себе и сейчас. Подумаю потом, как буду объясняться перед подругой. А сейчас…

Я вхожу на кухню. Мужчина как раз наливает в кружку чай. В одну единственную. Значит, компанию мне составить не хочет. Что меня укалывает.

Сажусь за стол и деланно устало вздыхаю.

– Ну сколько можно! Этот парень всё никак не поймёт, что со мной ему ничего не светит. Представляете, звонит каждый день. Достал!

А сказанным я, возможно, разбужу в мужчине дух соперничества, ревность, и заодно покажу, что я востребована.

«И всё-таки, в интернете порой можно найти много чего полезного…» – улыбаюсь, довольная собой и своими познаниями обольщения мужчин.

Только вот дядя Ринат ставит передо мной чашку с ароматным чаем, что-то сладкое в красивой коробочке. Совсем не обольстившись.

Опирается о стол двумя ладонями и нависает надо мной громоздкой тенью.

– Алин. Хватит. Лучше тебе перестать себя так вести. Не хочу тебя обижать, поэтому не заставляй меня это делать. Я в душ. Где находится дверь – ты знаешь.

Он говорит это так холодно, чётко и до боли решительно, что я ещё несколько секунд после его резкого ухода, сижу как оглушённая. Глаза начинает жечь от того, как долго я не могу моргнуть. Сердце дико колотится и дышать трудно. Это оказалось больно. Когда тебя отвергают. Очень.

Слышу, как начинает приглушённо журчать вода. Смотрю на эти долбанные конфеты. Но чай отпиваю. На раздумья всего ничего. Всего два глотка чая.

И я встаю.

Правда, ноги ватные. Но я твёрдо на них стою. А затем начинаю идти в сторону ванной комнаты.

Дыхание учащается с каждым шагом. Меня так просто не сбить. Я добьюсь своего, его добьюсь. Я сделаю это. Я докажу, что уже взрослая. Я не могу ему не нравиться внешне. Значит, дело только в нашей разнице в возрасте и том, что я подруга его дочери. Мне просто нужно показать, что ему будет со мной хорошо…

Глава 4.

Сердце колотится настолько громко, что кажется, его стук затмевает всплески воды. О плитку душевой. О тело дяди Рината. О твёрдое. Большое. Красивое тело Рината.

Пока что он меня не видит. Сквозь замутнённое стекло я вижу, как он вспенивает шампунь на голове, а затем проходится мыльными руками по своему бронзовому животу. От этого зрелища я сама не могу пошевелиться. Венка на виске пульсирует, в ушах долбит пульс, колени подгибаются. Но не от страха. От волнения, от сумасшедшего волнения и неверия, что я уже сейчас смогу подойти к этому мужчине и коснуться его. Тело покрывается испариной не только от влажности комнаты. Господи, что я творю!

Прикусив губу до боли, бесшумно я дрожащими пальцами снимаю топ. Быстро стягиваю юбку. Трусы…

К душевой я подбегаю на цыпочках. Если я задумаюсь хоть о чём-то сейчас, то, наверное, умру. Поэтому мой мозг просто отключается в целях самосохранения.

И когда я отодвигаю стеклянную створку вбок, только тогда мужчина понимает, что уже не один здесь, его спина становится до невозможности напряжённой, спорю, наощупь – гладкий, горячий камень.

– Вон, – хрипло и громко приказывает он, не поворачиваясь.

– Я не уйду, – произношу твёрдо, но тихо. И всё равно в голосе слышится дрожь, которая бегает по всему моему телу маленькими змейками судорог. – Дядя Ринат…

– Я сказал, вон! – гремит его злой низкий голос, и он оборачивается, являя моего взгляду своё безупречное мужское тело со всеми его мужскими достоинствами, выпуклостями и впалостями. Другими торчащими элементами.

При виде полового органа с тёмной растительностью вокруг, смотрящего вниз, моё горло начинает гореть и сердце ещё более дико биться. Он такой, что перехватывает дыхание. Каменный прокачанный торс, вены, уходящие к паху, и волосяная дорожка от пупка. По его смуглому рельефному телу струйками стекает прозрачная вода, теряясь на крепких бёдрах, на меня попадают брызги. От каждого я вздрагиваю, внутри всё сжимается. Нас окутывает пар.

Не даю дяде Ринату шанса вытолкать меня отсюда, хотя его режущий взгляд явно говорит о таком желании. Быстро проскальзываю дальше по душевой, прижимаюсь спиной к стене параллельной выходу, чтобы, если он захочет меня вытолкать, ему пришлось постараться… не потерять голову за это время.

Мотаю отрицательно головой, вся дрожу под его чёрным взглядом. Я никогда таким злым его не видела и даже не знала, что он может так злиться. Он мне всегда казался добрым, хоть и строгим.

– Я не хочу уходить, потому что… люблю вас. Тебя. Я уже не ребёнок. И хочу доказать это. Чтобы бы вы посмотрели на меня, как на женщину.

Сказать это у меня получается почти уверено, хоть и постукивают зубы. Брови мужчины опускаются на веки ещё ниже, а глаза, наоборот, немного расширяются, словно он не может понять, ему слышится вся эта ахинея от меня, или это действительно происходит.

– Повторяю ещё один раз. Выйди, Алина. Не вынуждай меня делать тебе больно. Ты ребёнок. О чём ты, мать твою, говоришь вообще, – его голос хрипнет ещё больше, а под конец переходит даже на тихий рык бешенства. Он делает шаг и резко хватает меня за предплечье.

Я прикусываю губу. Лихорадочно думаю, как поступить дальше. Грубые пальцы впиваются в нежную кожу. Он не шутит. Выставит меня сейчас. Неужели я ошиблась? И между нами на самом деле не было тех искр?

Но я замечаю…

Сжав крепко челюсти, он так прожигающе смотрит мне в глаза, так резко и пронизывающе, что… я понимаю, он сдерживает себя от того, чтобы посмотреть чуть ниже. Ниже моих ключиц, ниже живота. Когда я, напротив, восхищенно прыгаю от одной части его тела к другой, потому что не могу насмотреться. Не могу не смотреть. И не скрываю своего интереса, а вот он…

Его взгляд напряжённо как приклеенный держится за моё лицо. Но я делаю новый судорожный глубокий вдох, от которого моя грудь высоко поднимается и вздрагивает, и тёмный взгляд мужчины всё-таки съезжает ниже. Прямиком на мои полушария с торчащими сосками, покрытые капельками воды – пока пробегала к стене, меня изрядно намочило под верхней лейкой душа.

Но он не задерживается там надолго. Словно опомнившись, возвращается к лицу. Но уже поздно. Я вижу на дне его черных глаз что-то вспыхнуло за этот короткий миг. Коротнуло. Посыпались искры. Из-за чего его губы кривятся, и он прямо сейчас готов вышвырнуть меня отсюда ещё более грубо, ведь пришёл в ярость от того, что ему понравилось смотреть на меня, а это недопустимо. Это возбуждает, искушает. И из-за этого настолько злит.

Предугадав его действие, я первая делаю шаг к нему. Прижимаюсь к его торсу грудью, обхватываю второй рукой его шею и толкаю нас под водопад сверху.

– Я хочу… – начинаю, но обрываюсь ошеломлённо, ощутив, как твёрдый член упирается мне в живот.

Жёсткая хватка на моих плечах, он резко отстраняет меня от себя, предупреждающий взгляд сверху, что, если сделаю хоть ещё одно движение или скажу слово, – пожалею.

– Я хочу…

– Не надо, Алина, – последнее предупреждение таким голосом, который царапает кожу, глотку, лёгкие. – Потом ты будешь об этом жалеть. Ты ещё ребёнок.

– В этом ты убеждаешь себя? – хрипло говорю и… оставляю смазанный поцелуй на его груди, вновь прижавшись. Как в ледяной прорубь из пекла.

Не ощущая мозг, параллельно руку с шею опускаю на торс мужчины, рвано соскальзываю ниже, дотрагиваюсь пальцами до мужского органа, возбуждённого… и дыхание обрывается, срывается в бездну.

Дядя Ринат до боли сжимает мои плечи, делает резкий шаг вперёд и впечатывает меня в стену.

Давлюсь всхлипом, в рот затекает вода с волос.

– Какого ты творишь? Совсем долбанулась? – рычит он яростно тихо в моё лицо, нависая сверху. – Ты ещё отсоси мне, чтобы я наверняка убедился, какой взрослой ты стала! Мне потом как дочери в глаза смотреть?

– Соня ничего не узнает. Я ей ничего не скажу! – отчаянно шепчу, пытаясь положить свои ладони на торс мужчины, но он держит мои руки. Я никак не думала, что он так отреагирует. Думала, всё будет легко, ведь я красивая, и поэтому он сразу захочет меня. Он хочет, но…

Дядя Ринат матерится сквозь зубы с резким выдохом и делает рывок, чтобы развернуться и, по-видимому, выйти из душа самому. Но я не даю. Не успев толком подумать, а просто восприняв его предыдущие слова иначе, я быстро опускаюсь на колени перед ними, вцепившись в его бёдра, и мой рот случайно от движения задевает горячий твёрдый член.