Молчи и терпи, мужик

И она сдается. Она видит, что стена на месте. Что ворота в твою крепость закрыты. Может, она устала в них стучаться. Может, ей тоже так удобнее. Жить в понятном и предсказуемом мире, где у каждого есть своя четкая роль и функция, проще, чем иметь дело с живыми, непредсказуемыми, а иногда и болезненными чувствами. Так что она кивает и начинает обсуждать с тобой удобное время для поездки в автосервис. Пьеса продолжается. Декорации не меняются.

Выходные – это не отдых. Это работа в две смены. Это стратегическое планирование досуга. Суббота начинается с составления списка дел. Поездка в гипермаркет за продуктами на неделю. Уборка в квартире. Поездка на дачу, чтобы постричь газон. Визит к родителям. Каждое действие – это проект со своими задачами и временными рамками. Ты смотришь на этот список и чувствуешь не прилив сил, а смертельную усталость еще до начала дня.

Поездка в гипермаркет – это спецоперация по логистике и снабжению. Вы с женой, как два закупщика, со списком в руках методично обходите ряды. Ты толкаешь перед собой тележку, которая кажется тебе продолжением твоего рабочего кресла. Вы спорите о том, какой бренд макарон лучше или стоит ли брать йогурт по акции. Эти споры – не бытовые мелочи. Это борьба за контроль, за утверждение своей компетенции даже в самых незначительных вопросах. Это переговоры двух отделов, у которых не сходятся бюджеты.

Уборка дома – это оптимизация пространства. Ты двигаешь мебель, пылесосишь, выносишь мусор. Ты делаешь это не для того, чтобы в доме стало уютнее. Ты делаешь это, чтобы навести порядок. Порядок в вещах создает иллюзию порядка в жизни. Чистый пол и разобранные шкафы – это выполненный норматив. Это еще одна галочка в списке.

Воскресенье – день для «культурной программы». Вы должны «провести время всей семьей». Это означает поездку в парк, в кино, в торговый центр. Но это не спонтанная радость. Это спланированное мероприятие. Ты должен быть веселым, вовлеченным, энергичным. Ты должен купить детям мороженое, покатать их на каруселях, купить жене какую-нибудь мелочь. Ты должен генерировать положительные эмоции по расписанию. Ты смотришь на смеющихся детей, на улыбающуюся жену и пытаешься выдавить из себя ответную улыбку. Но мышцы лица не слушаются. Они сведены судорогой от постоянного напряжения. Ты чувствуешь себя посторонним на этом празднике жизни. Режиссером, который смотрит на сцену и думает только о том, все ли идет по сценарию.

Ты смотришь на другие семьи в парке. Такие же мужчины с такими же уставшими глазами толкают перед собой коляски, покупают сахарную вату и фотографируют своих жен и детей. Вы обмениваетесь с ними кивками. Это не знак приветствия. Это знак узнавания. Вы – члены одного клуба. Клуба «хороших мужей и отцов». Вы все сотрудники одного гигантского, невидимого холдинга «Правильная жизнь». И вы все смертельно устали от этой работы.

Иногда случаются сбои в системе. Праздники. Дни рождения, Новый год. Это время повышенной нагрузки. Ты должен не просто выполнять свои функции, ты должен демонстрировать счастье. Ты должен выбирать подарки, которые должны быть одновременно и полезными, и желанными. Это маркетинговое исследование. Ты должен организовывать застолье, приглашать гостей, поддерживать беседу. Это ивент-менеджмент. Ты должен говорить тосты, улыбаться, делать вид, что тебе весело и хорошо. Это работа на публику.

И к концу такого дня ты выжат как лимон. Не от алкоголя. Не от суеты. А от колоссального внутреннего напряжения. От необходимости играть роль счастливого человека несколько часов подряд без перерыва. И когда гости уходят, и в доме снова воцаряется тишина, ты чувствуешь не облегчение, а опустошение. Спектакль окончен. Актеры могут снять грим. Но ты смотришь в зеркало и видишь, что грим въелся в кожу. Маска прилипла к лицу.

Твой дом – это не твоя крепость. Это твой второй офис. Место, где ты работаешь круглосуточно. Где у тебя нет права на слабость, на ошибку, на плохое настроение. Где твоя ценность измеряется твоей функциональностью. Ты – добытчик. Ты – решатель. Ты – организатор. Ты – спонсор. Ты – гарант стабильности. У тебя много должностей и ни одной возможности просто быть собой.

Ты помнишь, как все начиналось? Когда вы с женой только встретились. Не было никаких планов, бюджетов и KPI. Были прогулки под луной, долгие разговоры до утра, спонтанные поездки. Была легкость. Была жизнь. Куда все это делось? В какой момент ваше «мы» превратилось из союза двух любящих людей в совместное предприятие? Ты не можешь найти ответ. Трансформация была постепенной. Незаметной. Один кирпичик долга за другим. Одна обязанность за другой. И вот вы построили этот идеальный, правильный, функциональный дом. Но в процессе строительства потеряли то, ради чего все затевалось. Вы потеряли друг друга. Вы стали партнерами по бизнесу. Эффективными. Успешными. И абсолютно чужими.

Ты лежишь ночью в кровати, рядом с ней. Она спит. Ее дыхание ровное. Она, наверное, тоже устала. У нее своя зона ответственности, свои задачи. Может быть, она так же одинока в своей роли, как и ты в своей. Но вы никогда об этом не говорите. Говорить об этом – значит признать провал всего проекта. Признать банкротство вашего предприятия. А это слишком страшно. Проще делать вид, что все идет по плану.

Ты смотришь в потолок и думаешь о том, что даже на самой ненавистной работе есть выходной. Есть отпуск. Есть возможность уволиться. А из этого офиса уволиться нельзя. Уход будет расценен как предательство. Как крушение. Это будет означать, что ты не справился. Не потянул. Провалил главный проект своей жизни. И этот страх – страх провала – держит тебя здесь крепче любых цепей.

Ты думаешь о детях. Ты ведь все это делаешь ради них. Чтобы у них было все самое лучшее. Чтобы они выросли в «полноценной семье». Но что они видят на самом деле? Они видят двух уставших людей, которые живут вместе, как вежливые соседи. Они видят отца, который всегда занят, всегда озабочен, всегда где-то далеко, даже когда сидит рядом. Они видят не любовь, а совместное ведение хозяйства. Они впитывают эту модель. И однажды, сами того не заметив, построят точно такой же офис вместо дома. Они скопируют твой проект. И это самая страшная мысль. Мысль о том, что ты не даешь им счастье, а программируешь их на такое же молчаливое страдание.

Дом должен быть местом, где ты можешь снять доспехи. Местом, где тебя примут любым – уставшим, сомневающимся, сломленным. Но твой дом стал местом, где ты должен носить самые тяжелые доспехи. Где требования к тебе максимальны. Где ты постоянно проходишь аттестацию на звание «хорошего мужа и отца». И ты чувствуешь, что проваливаешь ее каждый день. Не по формальным признакам. Деньги заработаны, дети накормлены, счета оплачены. Ты проваливаешь ее по единственному важному критерию, которого нет ни в одном отчете. По критерию жизни.

Ты поворачиваешься на другой бок, подальше от тепла ее тела. Тебе хочется кричать, но ты молчишь. Ты научился молчать. Это твой главный профессиональный навык. Ты сжимаешь кулаки под подушкой, и в темноте перед твоими глазами снова всплывает эта таблица. Список дел на завтра. Новый рабочий день в твоем втором, главном и самом беспощадном офисе. И единственный вопрос, который ты не смеешь себе задать, потому что боишься ответа: когда ты в последний раз уходил с этой работы? Когда ты в последний раз возвращался домой, а не просто менял один офис на другой?

Глава 2. Твоя семья как второй офис

Секс по расписанию и другие формы долга.

Это начинается не со слов. Никогда не со слов. Слова слишком опасны, они могут означать что-то настоящее. Это начинается с тишины. Не той обычной тишины, когда дом засыпает, а особенной, наэлектризованной тишины, которая повисает в воздухе после того, как щелкнул выключатель последнего светильника. После того, как закончен разбор полетов под названием «как прошел день». После того, как обсуждены все пункты повестки на завтра. Планы, бюджеты, логистика. Офис закрыт. Начинается вторая, неоплачиваемая смена.

Ты лежишь на своей половине кровати, она на своей. Между вами – сантиметры матраса, но ощущаются они как километры ледяной пустыни. Ты смотришь в потолок, пытаясь разглядеть в нем узоры, которых нет. Это лучше, чем смотреть на нее. Ты слышишь, как она меняет ритм дыхания. Оно становится чуть глубже, чуть медленнее. Это сигнал. Код. Условное обозначение в вашей секретной партизанской войне, где боевые действия замаскированы под супружескую жизнь. Этот вздох означает: «Я готова исполнить свою часть договора. Теперь твоя очередь». И внутри тебя все сжимается в тугой, холодный узел. Это не желание. Это не страсть. Это повестка в суд, которую тебе только что вручили.

Твое тело, этот предатель, обученный годами подчиняться, начинает действовать раньше, чем мозг успевает сформулировать протест. Ты поворачиваешься на бок, в ее сторону. Движение выверенное, почти бесшумное, отработанное сотни раз. Ты кладешь руку ей на плечо. Кожа теплая, живая, но твои пальцы не чувствуют этого. Для тебя это просто поверхность. Объект. Ты мог бы с таким же успехом трогать подлокотник кресла. Ты начинаешь гладить ее. Механически. Вверх-вниз по руке. Это не ласка. Это проверка связи. Запрос на сервер. Пинг. Система отвечает. Она чуть сдвигается к тебе. Ответ получен. Соединение установлено. Можно начинать транзакцию.

Ты придвигаешься ближе. Твой нос утыкается в ее волосы. Они пахнут шампунем с ароматом яблока и корицы. Когда-то этот запах сводил тебя с ума. Он смешивался с ее собственным запахом, запахом ее кожи, ее желания, и получался коктейль, от которого у тебя сносило крышу. Ты помнишь, как зарывался в ее волосы носом где-нибудь в лифте, в кино, в такси, и вдыхал этот запах, и мир переставал существовать. Сейчас это просто запах шампуня. Химическая отдушка. Она напоминает тебе о списке покупок, о том, что нужно не забыть купить новый флакон, когда этот закончится. Еще одна задача в твоем бесконечном списке.

Твои руки скользят по ее телу. Они знают маршрут наизусть. Как руки опытного картографа, который тысячу раз чертил одну и ту же карту. Вот изгиб талии. Вот родинка на лопатке. Вот ямочка на пояснице. Ты касаешься этих мест, но ты их не чувствуешь. Ты их идентифицируешь. Твои действия – это не прелюдия. Это инвентаризация. Перекличка. Ты ставишь галочки в воображаемом чек-листе. Процедура соблюдена. Протокол выполнен. Ты делаешь то, что должен делать муж. Любящий муж. Ты играешь свою роль.

Она отвечает. Ее руки тоже начинают свое механическое путешествие по твоему телу. Ее прикосновения такие же пустые. Она тоже выполняет свою часть работы. Вы два робота, запрограммированные на имитацию близости. Вы два актера, которые так давно играют эту сцену, что забыли, а было ли когда-нибудь по-настоящему. Ты целуешь ее. Губы в губы. Это самый лживый момент из всех. Поцелуй должен быть соединением, слиянием, но ваш похож на стыковку двух космических модулей в вакууме. Холодное, точное, функциональное соприкосновение. Никаких чувств. Никакой искры. Только влажное тепло и привкус зубной пасты. Ты пытаешься вспомнить вкус ее поцелуев раньше. Тех, от которых перехватывало дыхание. Тех, которые могли начаться посреди улицы и закончиться у тебя дома, со сброшенной в спешке одеждой. Ты не можешь. Память стерта, перезаписана сотнями вот таких пустых, протокольных поцелуев.

И вот начинается сам акт. Ты двигаешься, она двигается. Ритм. Скрип кровати. Ваше общее дыхание. Со стороны это, наверное, выглядит как секс. Но изнутри это ощущается как тяжелая физическая работа. Как будто ты таскаешь мешки с цементом. Ты сосредоточен. Но не на ощущениях. Ты сосредоточен на задаче. Задача – довести дело до конца. Как можно быстрее. Как можно убедительнее. Ты думаешь о чем угодно, только не о том, что происходит здесь и сейчас. Ты прокручиваешь в голове совещание, которое будет завтра. Ты вспоминаешь, что не ответил на важное письмо. Ты прикидываешь, хватит ли денег на счете, чтобы оплатить страховку на машину. Твой мозг работает в фоновом режиме, спасаясь от реальности этого момента, от его оглушительной пустоты. Ты смотришь на ее лицо в полумраке. Глаза закрыты. Какое у нее выражение? Удовольствие? Или она, как и ты, просто выполняет свою работу? Или она тоже думает о неоплаченных счетах и родительском собрании? Ты никогда не спросишь. Спросить – значит признать, что что-то не так. А в вашем договоре нет пункта о признании ошибок. Есть только пункт о выполнении обязательств.

Ты пытаешься имитировать страсть. Учащаешь дыхание. Произносишь какие-то слова, ее имя. Это звучит фальшиво даже для твоих ушей. Как реплика плохого актера. Ты чувствуешь, как приближается финал. И это единственное, что ты чувствуешь по-настоящему – облегчение. Скоро все закончится. Скоро можно будет снова отвернуться к стене. Скоро этот долг будет уплачен. На сегодня. Ты ускоряешься, стремясь к разрядке не как к пику наслаждения, а как к финишной черте в изнурительном марафоне. И вот он, финал. Несколько секунд конвульсивных движений. Короткий стон, такой же вымученный, как и все остальное. И тишина.

Ты обрушиваешься на подушку рядом с ней, тяжело дыша. Но не от страсти, а от усталости. От напряжения. Ты лежишь так с минуту, потому что так положено. Это часть ритуала. Нельзя сразу отворачиваться. Это было бы слишком честно. Слишком грубо. Это нарушило бы правила игры. Она гладит тебя по спине. «Все хорошо?» – спрашивает она шепотом. И этот вопрос, такой простой, такой интимный, звучит как контрольный выстрел. Потому что все не хорошо. Все чудовищно. Все – ложь. Но ты не можешь этого сказать. Ты должен подтвердить, что транзакция прошла успешно. Что обе стороны удовлетворены.

«Да», – говоришь ты. – «Все отлично».

Ты целуешь ее в плечо. Еще один пункт протокола. Дежурный поцелуй. Галочка поставлена. И вот теперь, наконец, ты можешь с чистой совестью, с чувством выполненного долга, отвернуться на свою половину кровати. Ты лежишь спиной к ней. Она – спиной к тебе. Между вами снова эта пропасть, но теперь она кажется еще шире, еще холоднее. Потому что только что вы совершили самый интимный акт, на который способны два человека, и стали еще дальше друг от друга. Вы не соединились. Вы просто потерлись друг о друга своими панцирями.

Ты лежишь и слушаешь, как ее дыхание снова становится ровным и спокойным. Она засыпает. Или делает вид, что засыпает. Ей тоже, наверное, нужно это одиночество, чтобы прийти в себя после спектакля. А ты не можешь уснуть. Ты смотришь в темноту, и пустота, которая была внутри тебя до этого, теперь кажется бездонной. Ты только что был внутри женщины, которую когда-то любил больше жизни, и чувствовал себя так, будто находишься в полном одиночестве на мертвой планете. И это чувство одиночества вдвоем – самое страшное из всех.

Это не просто секс по расписанию. Это одна из многих форм долга, которыми пронизана вся ваша жизнь. Долг – это цемент, который скрепляет кирпичи вашей семейной крепости.

Вот утренний поцелуй перед уходом на работу. Это не порыв нежности. Это виза в пропуске. Ты подходишь к ней, она подставляет щеку. Чмок. Сухой, быстрый, бессмысленный. Вы оба делаете это на автомате. Если ты однажды забудешь, она, наверное, даже не заметит. Но ты не забудешь. Потому что это часть утренней рутины. Как почистить зубы. Как завязать галстук. Это ритуал, подтверждающий, что все в порядке, система функционирует, сбоев нет.

Вот звонок в середине дня. «Привет, как дела?». Ты не хочешь знать, как у нее дела. Тебе все равно. Ты звонишь, потому что так надо. Потому что хорошие мужья звонят женам в течение дня. Это демонстрирует заботу. Ты слушаешь ее рассказ о детях, о магазине, о сломавшейся стиральной машине, а сам в это время просматриваешь почту на компьютере. Ты вставляешь дежурные «угу», «понятно», «да, конечно». Ты не слушаешь. Ты присутствуешь. Это еще одна форма долга – долг внимания. Ты должен выделить пять минут своего времени на этот звонок. Это прописано в твоем внутреннем регламенте. В конце разговора ты говоришь: «Я тебя люблю». Три слова, которые когда-то переворачивали твой мир. Теперь они – просто вежливая формула прощания. Как «до свидания» или «всего хорошего». Ты произносишь их, и они падают в трубку мертвым грузом, не имея за собой никакого веса. Ты вешаешь трубку и чувствуешь облегчение. Еще одна задача выполнена.

Вот вечер. Ты приходишь домой. Ты должен спросить: «Чем помочь?». Даже если ты смертельно устал и единственное, чего ты хочешь, – это рухнуть на диван и тупо смотреть в стену. Но ты должен предложить помощь. Вынести мусор, помыть посуду, поиграть с детьми. Это твой вклад в общее дело. Твой трудовой пай. Ты не хочешь этого делать. Ты делаешь это, потому что должен. Потому что если ты этого не сделаешь, ты будешь плохим мужем. Эгоистом. А ты не можешь себе этого позволить. Твоя роль – быть надежным. Полезным. Функциональным. Ты моешь посуду и думаешь о том, что это плата. Плата за то, чтобы тебя оставили в покое. Чтобы не было упреков. Не было обид. Ты покупаешь тишину и спокойствие ценой своих усилий. Это не помощь. Это сделка.

А подарки? Подарки – это отдельная статья в бюджете вашего предприятия. Годовщина. День рождения. Восьмое марта. Ты должен купить подарок. Не потому, что хочешь ее порадовать. А потому, что есть дата в календаре. Ты не думаешь о том, чего бы она хотела на самом деле. Ты думаешь о том, какой подарок будет «правильным». Достаточно дорогим, чтобы продемонстрировать твой статус и твою «любовь». Достаточно полезным, чтобы не выглядеть пустой тратой денег. Это не жест от сердца. Это финансовая операция. Инвестиция в поддержание имиджа благополучной семьи. Ты даришь ей духи, которые выбрала девушка-консультант, или сертификат в спа-салон, потому что это универсальные, безопасные варианты. Ты смотришь, как она разворачивает подарок. Ты видишь ее улыбку. Она вежливая. Благодарная. Но в ней нет настоящей радости. Она тоже играет свою роль. Роль женщины, которую любят и балуют. Вы оба участвуете в этом обмане. И оба знаете, что это обман. Но продолжаете играть, потому что правда разрушит все.

А комплименты? Это еще один долг. Ты должен говорить ей, что она хорошо выглядит. «Тебе идет это платье». «Ты сделала новую прическу? Отлично». Ты говоришь это, потому что это ожидается от тебя. Ты сканируешь ее внешний вид, как сканер штрих-кодов, и выдаешь стандартную положительную реакцию. Ты можешь даже не помнить через пять минут, какое на ней было платье. Это не имеет значения. Значение имеет сам факт произнесения нужных слов в нужное время. Это смазка для механизма ваших отношений, чтобы он не скрипел слишком громко.

Иногда ты пытаешься вспомнить, когда это началось. Когда живые чувства превратились в долговые обязательства. Ты прокручиваешь в голове вашу историю, как старую кинопленку. Вот вы, совсем молодые. Вы занимаетесь любовью в машине под дождем, и стекла запотели, и вам все равно. Вы не думали о том, удобно ли это, правильно ли это. Вы просто хотели друг друга до дрожи, до сумасшествия. Вот вы гуляете всю ночь напролет, говорите обо всем на свете, и тебе кажется, что ты мог бы слушать ее вечно. Каждое ее слово было откровением. Вот ты даришь ей дурацкий букет полевых ромашек, сорванных у дороги, и она плачет от счастья. Этот букет был дороже всех бриллиантов, потому что он был настоящим.

Где та точка, в которой все сломалось? Может быть, это случилось, когда вы взяли первую ипотеку? Когда родился первый ребенок? Когда твоя работа стала требовать всего твоего времени и всех твоих сил? Ты не можешь найти эту точку. Потому что ее не было. Это был не обрыв. Это было медленное, постепенное сползание. Сантиметр за сантиметром. Одна неоплаченная эмоциональная задолженность за другой. Один маленький компромисс за другим. Вы оба, шаг за шагом, меняли живые, горячие, непредсказуемые чувства на холодную, надежную, предсказуемую стабильность. Вы строили свой «правильный» дом, свою крепость, и каждый кирпичик долга и обязательств делал стены толще, а воздуха внутри – меньше. И в какой-то момент вы оказались заперты внутри, каждый в своей одиночной камере, с идеальным ремонтом и полным набором бытовой техники.

Иногда, в самые темные часы ночи, когда ты лежишь вот так, после очередного выплаченного супружеского долга, на тебя накатывает волна такой острой, такой невыносимой тоски, что хочется завыть. Завыть, как раненый зверь. Тебе хочется растолкать ее, встряхнуть за плечи и закричать ей в лицо: «Ты что, не видишь? Мы же мертвые! Мы просто два трупа, которые делают вид, что живут! Ты помнишь, как мы любили друг друга? Помнишь? Куда все это делось?».

Но ты не делаешь этого. Ты сжимаешь челюсти так, что скрипят зубы. Ты впиваешься ногтями в подушку. Потому что ты знаешь, что она посмотрит на тебя испуганными, непонимающими глазами. Она скажет: «Ты что, с ума сошел? У тебя был тяжелый день? Может, тебе выпить успокоительного?». Она не поймет. Или сделает вид, что не поняла. Потому что ей тоже страшно. Правда – это ящик Пандоры. Если его открыть, оттуда вырвутся все демоны, которых вы так долго и так тщательно запирали: обиды, разочарования, несбывшиеся надежды, похороненные мечты. Этот ураган снесет ваш красивый, стабильный карточный домик. И что останется после? Пустота. Руины. И два совершенно чужих человека, которым нечего друг другу сказать.

Поэтому ты молчишь. Ты продолжаешь платить по счетам. Ты исправно вносишь все платежи: секс по графику, дежурные поцелуи, пустые слова любви, подарки по праздникам. Ты идеальный плательщик. Твоя кредитная история безупречна. Ты хороший муж. Хороший отец. Надежный партнер. Ты выполняешь все условия контракта. Но внутри тебя растет и ширится черная дыра. Долг, который ты никогда не сможешь выплатить, – это долг перед самим собой. Долг быть живым. Долг быть честным. Ты предал того парня, которым когда-то был. Того, кто умел любить без оглядки, смеяться до слез и дарить дурацкие букеты ромашек. Ты убил его и похоронил под грудой своих обязательств. И теперь его призрак приходит к тебе по ночам и молча смотрит на тебя из темноты. И в его глазах ты видишь не упрек. Ты видишь только бесконечную, ледяную жалость.

Ты закрываешь глаза. Ты пытаешься заставить себя уснуть. Завтра новый день. Новый список дел. Новые счета к оплате. Нужно быть в форме. Нужно быть сильным. Ты почти проваливаешься в сон, но вдруг ее рука находит твою в темноте. Она сжимает твои пальцы. Просто сжимает, молча. И на одну страшную, пронзительную секунду тебе кажется, что это не часть ритуала. Что это настоящий, живой порыв. Может, ей тоже одиноко? Может, она тоже задыхается в этой тюрьме? Может, она тоже лежит и смотрит в потолок, и ей так же страшно? И в этой секунде есть надежда. Шанс. Возможность. Ты мог бы сжать ее руку в ответ. По-настоящему. Повернуть к ней лицо. Сказать что-то. Что угодно. Одно честное слово.

Но ты этого не делаешь. Страх сильнее. Риск слишком велик. Ты просто лежишь, не отвечая на пожатие. Твоя рука в ее руке лежит безвольно, как мертвый предмет. Через несколько мгновений она разжимает пальцы и убирает руку. Сигнал не прошел. Запрос остался без ответа. Система возвращается в штатный режим.

И ты понимаешь, что это был твой последний шанс. По крайней мере, на сегодня. Ты его упустил. Ты выбрал молчание. Ты выбрал долг. Ты выбрал свою тюрьму. И теперь тебе предстоит провести в ней еще одну бесконечную ночь. Одному. Совершенно одному. Рядом с самым близким и самым чужим человеком в твоей жизни.

Глава 3. Секс по расписанию и другие формы долга

Ты смотришь на экран телефона. Сообщение в общем чате. «Мужики, в субботу ко мне в гараж? Шашлык, пиво, как обычно». Фотография мангала, еще чистого, ждущего своего часа. Десяток жизнерадостных эмодзи. Имя отправителя – Серега. Тот, у кого всегда «все зашибись». Тот, кто является негласным организатором ваших встреч, хранителем ритуала.