Наша великая надежда

Если человек переформатируется из области логики в область Духа, вдруг оказывается, что в этих словах – бездонная информация, которая никак не насыщает. Он питается ею и не может насытиться, потому что для него это уже не несколько слов, а переживание Царствия Небесного, которое вне формы слова, которое не объяснить. Наш ум начинает питаться информацией, находящейся не в словосочетании, а в глубинном смысле. Она становится глубже всего, что он в жизни искал, чем интересовался, находил, перечитав все библиотеки. Потому что книги написаны от логики, а она ограничена. А эти слова несут Дух, Который вне формата этого мира, не ограничен, бесконечен.

Как часто православные скучают по молитве! Потому что их ум настроен на информацию земного порядка, которая уже триста раз прокрутилась и наскучила. А если бы настроились на информацию Духа… Когда читаешь Псалтирь, и идёт текст логический, а параллельно – текст Духа, который совсем иного плана и другого формата, тогда Псалтирь не наскучивает, Евангелие не наскучивает, не наскучивают пять слов Иисусовой молитвы, повторённые сто, тысячи, миллион раз.

Если мы будем подходить со стороны рассудка, миллион раз одни и те же пять слов – это скука. И вдруг эти несколько слов раскрывают информацию ненасытимую, бесконечную. Хочется снова и снова говорить: «Иисусе, Иисусе, Иисусе…» Это информация другого плана, на неё нужно перестроиться из области логики в формат сердца.

В XX веке был Иосиф Исихаст – чрезвычайный человек даже для Афона. Практиковал сугубо Иисусову молитву. Когда он умирал, заповедовал членам своей маленькой общины не оставаться вместе, а разойтись, чтобы это дело множилось. Они исполнили: стали игуменами, духовниками афонских монастырей. Один из учеников поселился недалеко от столицы Афона. И там был монах, которого сильно тревожил их необычный образ жизни. Однажды он не сдержался: «Вот вы, исхиаты, оставили все чинопоследования святых отцов. Они же писаны Духом Святым! Вы всё оставили и занялись только Иисусовой молитвой». Старец Харлампий ответил: «Мы не оставили. Но если бы ты знал, как по-другому живутся эти чинопоследования, когда ум пребывает в Иисусовой молитве!» Поэтому, да, есть традиция, если человек занимается Иисусовой молитвой, сократить другие правила, чтобы формат времени увеличить именно для неё. Но это необязательно.

Я могу вслед за старцем Харлампием сказать те же слова. Если бы вы знали, как живётся Божественная литургия после того, как немножко организуешь свой ум! Иисусова молитва ведь по-другому ещё называется «умной молитвой». Само это предполагает, что мы что-то делаем с умом. И святые отцы попытались наш непослушный ум приучить.

Попробуйте многократно почитать «Отче наш». Сколько раз за это время вы подумаете не об Отце Небесном, а даже о какой-то пошлости? Умная молитва занимается, во-первых, организацией ума и, во-вторых, – соединением ума с Богом. Но чинопоследования являются вспомогательными, разогревающими на делание сугубой молитвы. Когда Иосифа Исихаста спросили, что предпочтительнее, он ответил: «Для мирян – Иисусова молитва, а для монахов – таинство послушания».

У нас в дореволюционной России Иисусова молитва была очень традиционна. Не надо ассоциировать её с состоянием созерцательности, откровения. Ведь мы Иисусову молитву начинаем просто с устной молитвы, которую можно произносить непрестанно во всех трудах, во всех обстоятельствах. Потом можно прийти к тому, что устно – недостаточно, и очень хорошо продвинуться в сторону умной молитвы.

Когда человек делает Иисусову молитву очень-очень много раз, она постепенно из области логики переходит в область интуиции. Входит в привычку – вторую натуру. И, действительно, у людей есть такое, что они могут работать бухгалтерами, но не оставлять Иисусову молитву. Я сплю, а сердце моё бдит. А пока что во время сна сердце может залезть куда угодно.

В советское время у нас в Оренбурге на лавочках сидели бабушки. Они вязали оренбургские платки, а сами между собой разговаривали, обсуждали что-то. Когда она только начинала вязать, ей нужно было, чтобы мозг был здесь, иначе она петлю потеряет. А когда у неё руки эти движения после многократного повторения уловили, всё ушло в интуицию. Какой результат? Платок связан! Кто-то скажет, что без внимания – это грех. Извините меня, на уровне интуиции человек тоже живёт ответственно, чувствует, что он делает.

У меня есть друг, который, приехав на Афон, попал в общину греческого старца. У него было два греческих ученика, и он согласился взять русского. Мой друг рассказывает: «Я три дня не мог понять, где у нас работает генератор в пустыни. День и ночь: тддддд… На третий день я понял, что это за стенкой старец и днём, и ночью говорит своим баском: «Кирие Иису Христе, элейсон мэ, Кирие Иису Христе, элейсон мэ». Я его спрашиваю: «Геронда, а как вы так можете?» Он отвечает: «Сынок, я здесь живу шестьдесят лет и шестьдесят лет это делаю. Какое-то время, может, год-два-три мне нужно было для этого понуждение. Теперь я даже остановить это не могу, потому что это стало моей второй натурой. А ещё остановить я это не могу потому, что, понимаешь, как физиологически человек должен дышать кислородом, делать вдох и выдох, хоть он спит, хоть он задачу решает, так, когда оживает душа, по Симеону Новому Богослову, она начинает дышать. Но дышит не кислородом, а молитвой: «Иисусе, Иисусе, Иисусе». Она реанимировалась, раздышалась, ожила, заморгала, и теперь, если мне остановить эту молитву, я буду чувствовать удушье, как будто мне перекрыли кислород. Так моя душа начнёт задыхаться, если я не буду вдыхать эту молитву: „Иисусе, Иисусе, Иисусе“».

Начинающие иногда отмечают, что бывает сердечная или головная боль при Иисусовой молитве, и пугаются. Я сразу говорю: не бойтесь, это пройдет, нужно перетерпеть. И святые отцы во многих местах об этом пишут. Просто вы делаете необычную работу со своим умом. Ум привык жить рассеянно, и вдруг вы его нагружаете вниманием, и он начинает болеть. Так же и с сердцем. Когда мы тесним внимание в одно место сердечное, тоже появляется эта боль, но она потом пройдёт, если вы будете идти дальше.

* * *

Знаете, я обратил внимание на то, что стереотипами о какой-то страшной Иисусовой молитве болеют люди, которые сами ею не занимаются.

Хочу ответить на один из самых важных вопросов. Ведь если здесь будет ошибка, всё дело пойдёт насмарку, сложится печальная картина, когда человек искренне прилагает усилия, тратит время, а получает даже не нулевой, а отрицательный результат. Часто мне задают вопрос: «Существует в обществе такое мнение, что от Иисусовой молитвы можно повредиться, сойти с ума. Действительно ли это так?» Отчасти это так, если заниматься ею неправильно. Как и в любом другом деле, если выполнять его неправильно, получишь отрицательный результат. Нарушая фундаментальные основы Иисусовой молитвы, конечно, можно повредиться. И мой опыт общения с людьми церковными, ищущими духовной жизни, говорит мне, что такие случаи бывают. Это печально, когда человек берётся за святое дело и имеет очень плохой результат.

В чём суть ошибки? В том, что люди сознательно или бессознательно пренебрегают основополагающими принципами Иисусовой молитвы. Хотят сразу ощущений, состояний духовных, даров. А наука Иисусовой молитвы, наоборот, категорично запрещает желание этих переживаний. Опыт святых отцов, приобретённый потом и кровью, призывает в занятии Иисусовой молитвой к максимальной сдержанности эмоциональной части души. К максимальной до того, что некоторым кажется, что это некрасиво, невдохновенно, безжизненно, мертво. Но как раз это и безопасно. Святые отцы говорят: «Держи ум в безвидности, в безобразности». Я продолжу: не только безвидность и безобразность, но ещё и безэмоциональность, бесчувственность. Да, это кажется некрасивым, невдохновенным, скучным, мёртвым. Но вот в этом-то и есть безопасность для человека, ещё не имеющего опыта различения состояний, понимания, в каком духе он сейчас находится: в духе разгорячения или, действительно, в Святом Духе, духе покаяния.

Есть такое выражение: «Дай мне, Господи, покаяние нелицемерное!» Мало кто задумывается, что покаяние может быть лицемерным. Для нас покаяние – это правильное состояние. Но даже оно может быть лицемерным, если происходит от эмоционального разгорячения. Человек, ушедший далеко от состояния духовного, живёт состояниями душевными, состояниями внешнего сердца. И, конечно, он даже в духовное пространство входит эмоционально. Пусть это будет с добрыми, самыми благими намерениями, но у него нет опыта, его сердце не глубоко. И поэтому все святые отцы говорят, что не нужно ничего: ни эмоций, ни впечатлений. Избави Бог от каких-то даров! Ну, какие дары, когда у тебя в элементарных понятиях ещё не выстроилась духовность? Ты, как слепой котёнок, пытаешься что-то переживать. Это самая главная ошибка, когда люди в Иисусовой молитве начинают искать состояний.

Кто-то может мне возразить, что у святых отцов присутствовали высокие состояния. У святых отцов была культура духа, которая оттачивалась многолетним опытом, у них была культура покаяния. «Дай мне, Господи, покаяние нелицемерное!» Даже покаяние может быть недуховным, а всего лишь душевным, эмоциональным. Оно может быть нечистым, когда человек со стороны наблюдает своё покаяние и сам себе умиляется. Оно становится смрадом перед Богом. Покаяние в Духе Святом отличается от покаяния душевного. Слёзы духовные сильно отличаются от слёз душевных, очень легкомысленных, эмоциональных. Святые отцы проходили науку покаяния и приобретали его в Духе Святом. Духовный рост должен идти параллельно с наукой покаяния. Одно другое уравновешивает. И если, не дай Бог, покаяние отстаёт, а духовный рост опережает, получается дисбаланс, человек переворачивается с ног на голову и становится сумасшедшим при самых благих намерениях. Если его покаяние и все духовные состояния опираются на эмоциональную, впечатлительную часть души, это очень и очень нестабильный фундамент.

И поэтому святые отцы приглушали свою душевность, впечатлительность, сокращая её до минимума, чтобы безопасно пройти начальный этап. Самая главная ошибка, когда люди не хотят его проходить в скуке, в некрасивости, в неумилении, стремясь согревать своё сердце душевными эмоциями и этим вдохновляться. Но вдохновляются не в духе, а всего лишь в своей душевности. Они не согласны пройти путь безэмоционального, безобразного, почти умирания впечатлительной части души. Им нужно здесь и сейчас. И поэтому некоторые из них, если не получают, начинают употреблять в Иисусовой молитве искусственные приёмы, нажимать на своё внешнее сердце, на сердце эмоций и впечатлений. Искусственно теребят эти точки, разгорячают их и получают эмоциональную духовность, эмоциональную Иисусову молитву. И обязательно повреждаются.

Действительно, их начинают посещать какие-то состояния. Духовный, опытный человек сразу понимает, что они собой представляют. Но новоначальный не отслеживает их сути. Ему кажется, что это уже нечто, и он приходит в состояние прелести, которое называется мнением о самом себе: «Вот, у меня уже получается! У меня уже слёзы, у меня уже теплота, какая-то особенная молитва! Я уже что-то слышу, что-то чувствую!» Это начало его духовной деградации.

Сначала его посетит мнение о самом себе, и через это состояние он потеряет благодать Духа Святого, потому что мнению о самом себе сопутствует гордость. И человек повреждается, становится слепым, глухим и безумным. Потом душевная болезнь может перейти в психическую. Избави Бог! Когда-то нам духовник говорил: «Лучше руку или ногу потерять, но только не лишиться духовного разума». Потому что это путь без возврата. Такой человек уже не отдаст своё мнимое, фальшивое сокровище, которое на страшном суде рассыплется в прах.

В этом и ошибка. Святые отцы призывают к неразгорячению, к неисканию состояний, а человек, приходящий в Иисусову молитву, желает их, ищет, приобретает и через это повреждается.

Но виновата здесь не Иисусова молитва. Её принцип другой: умертвить душевность и, пройдя точку её смерти, выйти в духовность. И не тащить в духовное пространство свои эмоции, какие-то нездоровые психические состояния. Ни в коем случае не нужно спешить, всё придёт в своё время. Пусть это будет долго, но безопасно. Постепенность безопасна, ускорение шага всегда чревато.

Конечно, у святых отцов мы читаем рекомендации, что для того, чтобы взогреть своё сердце, можно немножко нажать на точки покаяния, страха Божия, умиления, но, я думаю, безопаснее было бы вообще никуда не нажимать. Даже эти струнки души не возгревать. Делайте сухо. День, месяц, год, десять лет делайте, не желая, не ища этих состояний. Когда посетит Господь, это будет очень объективно, реально, и, самое главное, это будет правда.

От Иисусовой молитвы не сходят с ума, если ею занимаются, соблюдая фундаментальные правила. Если нарушить их, да, можно повредиться, будет печальный результат.

Но это не значит, что не нужно заниматься Иисусовой молитвой. Она по-другому называется «умным деланием». То есть само понятие говорит о том, что мы что-то пытаемся сделать с нашим рассеянным, блуждающим умом. Сами себе часто задаём вопросы: «Почему я это сделал? Что, я вчера был безумным, слепым, глухим?» Это говорит о повреждении ума. Так вот, когда Иисусова молитва делается правильно, как положено, она трезвит ум. Когда это умное делание, а не душевное, когда это сердечное делание, но не делание в области чувств, эмоций, страстей, тогда оно приносит очень хороший плод.

Святые отцы употребляют точное слово – «трезвение». Современный человек похож на пьяного, он не трезв умом. Если занимающийся Иисусовой молитвой неправильно опирается на душевность, он становится нетрезвым. А вот если делает всё правильно, у него происходит протрезвление. Его ум начинает работать очень лаконично, точно, просто, видит чёрное и белое, различает «да» и «нет». Из безумного состояния приходит в трезвое, разумное, у него появляется дар рассуждения не от рассудка, а потому что он видит суть вещей. Ему не нужно возгревать в себе покаяние. Когда ум станет трезвым, он чётко покажет сердцу, насколько глубоко грехопадение. И сердце естественно заплачет.

Его не надо будет искусственно разгорячать ни на плач, ни на покаяние, ни на умиление. Когда трезвый ум трезво видит Бога, он естественно умилится. Не нужно будет употреблять искусственные упражнения, чтобы сердце как-то стало теплее. Всё придёт, когда ум протрезвится. А он протрезвляется, когда мы убираем эмоции, чувства, впечатления. Преждевременные духовные дары опьяняют человека, он становится сумасшедшим.

Но люди не соглашаются на этот путь, потому что он некрасивый, сухой, долгий, а им хочется быстро, эмоционально, ярко. Мы читаем книгу «Откровенные рассказы странника», и нас подводит скорое получение странником духовных даров. Там очень много хорошего, но вот эта деталь часто подводит новоначальных: они сломя голову кидаются в пространство Иисусовой молитвы и повреждаются, желая быстрых состояний, каких-то мгновенных результатов. Почему-то, когда читаем про Иосифа Исихаста, нам западают в сердце моменты его духовных состояний, и мы как-то пропускаем, что их он получил долгим, кропотливым, некрасивым трудом.

Самое печальное, что люди, которые неправильно занимаются Иисусовой молитвой, своим результатом потом хулят это святое делание. И другие, глядя на отрицательный результат, хулят не их, а само делание Иисусовой молитвы, говорят, что это неверный духовный путь. Не Иисусова молитва виновата, а неправильное использование её. Неправильная практика Иисусовой молитвы сводит людей с ума. И, наоборот, если человек идёт верно, закономерно, так, как выстрадано святыми отцами, да, не получит быстрого результата. Он будет постепенный, но очень стабильный, уверенный и благой.

* * *

Как-то на собрании Епархии я задал вопрос: «Отцы, все мы стараемся вести нравственный, целомудренный образ жизни, в семьях быть хорошими родителями, мужьями, делать добрые дела, посещаем тюрьмы, больницы, детские дома. А, скажите, что из всего перечисленного не могут делать атеисты?» И повисла пауза. Нравственный закон знают люди других религий. Его знают и пытаются соблюдать даже неверующие. А чем мы отличаемся? Что мы можем делать такого, что не могут они?

Молитва! Молитва – не как выпрашивание у Бога чего-то, а как вхождение в отношения с Ним. Вот это и есть духовная жизнь.

Доброделание, исполнение нравственного закона – это естественная часть духовной жизни, но, как говорят, «без Бога не до порога». Мы живём христоцентрично, в каждом нашем деле ищем Христа. Всё должно проходить через Бога. Иначе будем просто порядочными, добрыми людьми, которые когда-то умрут порядочными людьми.

Всё-таки вечность – это область Бога, а здесь мы ограничены форматом этого мира. Кто-то говорит: «Я могу и без Бога прожить». Конечно, можешь, и даже будешь относительно счастлив. Но твоё счастье когда-то упрётся в точку смерти и станет большим несчастьем и даже трагедией, если твоя жена или, не дай Бог, дети тебя опередят. Твоё счастье просто рассыплется.

Поэтому вхождение в жизнь Бога, в первую очередь, – через молитву. Это и есть духовная жизнь. Батюшка Серафим Саровский в беседе с Николаем Мотовиловым сказал: «Цель жизни – стяжание благодати Духа Святого Божиего». Он отмечает, что разные средства дают нам благодать Духа Святого, перечисляет их и подчёркивает: «Но больше всего даёт молитва». Это непосредственное вхождение в отношения с Богом. И поэтому христиане должны не только нравственные законы исполнять (это естественно для каждого человека), они должны искать Бога.

Церковь наполнена таинствами, Его незримым присутствием, и поэтому необходимо практиковать церковную духовную жизнь. Иначе, как бы красиво, складно ты не строил свою жизненную философию, всё будет нежизнеспособно, потому что Бог есть жизнь. Я не жизнь. Я – жизнь в той мере, в какой Он мне её дал. Но когда-то всё это закончится.

Соломон, подводя итог своей жизни, говорит в книге «Екклесиаст»: «И добродетель – суета». Потому что эта добродетель ради добродетели, а не ради Бога, не во Христе, просто красиво умирает.

Я часто ещё привожу такой пример: мы заботимся о целомудрии своего сердца, чтобы наши помыслы его не оскверняли никаким грехом, но должны понимать, что не это наша главная цель. Целомудрие ради целомудрия – пустое дело. Девица сохраняет целомудрие ради жениха, чтобы отдать ему. Мы занимаемся целомудрием своего сердца ради Божественного Жениха. Каждая наша душа должна стать невестой Христовой. И поэтому цель – не целомудрие, не добродетель, а Христос. Если ты занимаешься только доброделанием, но не занимаешься молитвой, поиском Христа, эта добродетель просто красиво с тобой умрёт. Ты умрёшь хорошим человеком.

Один священник спросил меня: как возможно служить Божественную литургию, произносить ектеньи, возгласы, тайные священнические молитвы на литургии и, не теряя смысла, соединять это с непрестанной Иисусовой молитвой? И сказал такую фразу: «Невозможно же иметь одновременно две мысли в уме». Действительно, невозможно, если мы не понимаем природу души. Она так создана Богом, что в голове живёт рассудок, а ум – в сердце. Головой мы рассуждаем, а сердцем даём окончательную оценку. Рассудок подходит к предмету изучения и анализирует его, рассматривает с разных сторон, но окончательную оценку даёт сердце.

Вы, наверное, согласитесь: бывает так, что рассудок всё разложил по полочкам, и всё вроде бы правильно, а сердце не лежит. Оно смотрит глубоко, в очень тонкие состояния, куда не может проникнуть рассудок. Рассудок вроде бы всё оценил, всё взвесил и одобрил, а сердце говорит «нет», потому что живёт более тонкой природой, которая недоступна рассудку.

В сущности, умная часть души у нас очень сильно повреждена. Мы живём рассудком, безусловно ему доверяем, на него опираемся и постоянно делаем ошибки. Почему-то он не избавляет нас от них. Казалось бы, всё правильно, всё взвесили, разложили по полочкам… И опять получили отрицательный результат, потому что суть вещей видит не рассудок, а ум. Но ума, к сожалению, у нас нет. У нас есть рассудок, способность рассуждать. А ум – это от Бога. Это голос Божий, который нам говорит о сути вещей. Рассудок ходит по вершкам, а ум смотрит в самую суть, в самую глубь.

И чтобы, совершая Божественную литургию, священник произносил ектеньи, читал тайные молитвы внимательно, не упуская ничего, чтобы он сумел соединить это с Иисусовой молитвой, у него должен быть задействован ум, который в сердце. В рассудке мы не можем иметь две мысли, только одну. Одна другой будет мешать. Оказывается, рассудком мы можем служить внешнюю литургию, а умом, который в сердце, непрестанно говорить: «Иисусе, Иисусе, Сладчайший Иисусе!»

Для тех людей, которые живут только рассудочной частью души, это совсем непонятная тема. Но если вдруг ожил ум, который в сердце, реанимировался через правильную духовную жизнь, через питание Иисусовой молитвой, Именем Божиим, ты можешь не то что служить Божественную литургию, произносить возгласы, но и параллельно другой частью души жить Иисусову молитву. Ты можешь быть даже бухгалтером: рассудок станет считать, а сердце будет повторять: «Иисусе, Иисусе, Иисусе, Иисусе!»

Я не говорю, что это легко. Святые отцы посвящали всю жизнь тому, чтобы реанимировать своё сердце не как орган чувств и эмоций, а как центр нашего ума, центр нашего «я». Только в сердце возможно понимать суть вещей. Рассудок может ходить вокруг да около, приближаясь к центру. Но окончательная оценка живёт в сердце, потому что в нём Бог.

Вспомним матушку Ксению и её уникальный подвиг юродства Христа ради. Мало кто понимает его суть. Если мы подходим к вопросу через рассудок, то и получаем через рассудок. Мы никак не можем войти в суть подвига юродивых: что же с ними происходило, чем же они жили, какими силами души, какими тонкими состояниями. Они уходили из рассудка в ум, который в сердце, и предпочитали сердце голове. В голове живут сомнения. А Бог живёт в сердце.

Каким-то чудным образом через откровение вдруг они приходят к сути вещей и видят, в какой стороне находится Бог. Рассудок постоянно живёт вперёд, вовне. И вдруг человек, понимающий, где находится Бог, разворачивается в обратную сторону и идёт внутрь себя, в сердце, туда, где ум, где возможна встреча со Христом.

Представляете, миллионы людей идут в одну сторону, и вдруг один разворачивается наперекор толпе и идёт в другую! Сталкивается со встречными, мешает им, сердит их иногда до ненависти. Они не только раздражаются на него, но и пихают, толкают, пинают, обзывают. Но он всё это терпит, потому что понимает, куда идёт: в сторону Христа, внутрь себя, где, по Евангельскому слову, есть Царствие Божие. Господь говорит: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17: 21). Туда и направляется. А все идут в другую сторону.

Какое отношение будет к этому человеку? «Безумец, сумасшедший!» Он очень сильно всем мешает. И эту ненависть толпы невозможно было бы вынести, если у тебя не было бы в руках жемчужины. Ты знаешь, что ты несешь её, она греет тебя, у тебя есть маленькое сокровище, и всё твоё внимание направлено именно туда. Не к оскорблениям, не к недопониманию, не к агрессии – ты весь направлен туда. Тебя толкают, ты падаешь, сбиваешь колени, встаёшь и всё равно идёшь, у тебя есть своё сокровище. Христос и есть Царствие Божие. Христос и есть Сокровище.

Сколько на земле умных людей в формате рассудка? О-ой, сколько умных! А каков результат? Никакого. Всё только в минус и в минус. Слова умные, глаза серьёзные. Все глупости на земле делаются с умным выражением лица. Но всё это глупости. И вдруг эти безумцы идут наперекор толпе и обличают глупость мира сего. Обличают не из пренебрежения, не из ненависти, они просто обличают сутью своей жизни. Не хотят никому ничего доказать, не перекрикивают никого, просто идут в ту сторону, которая правильная, и этим обличают мир сей. А он не терпит обличения. Этот мир сердится и очень сильно мстит. И кажется иногда, что они проигрывают. Но нужно смотреть на конечную точку, там они выиграют, там они победят. Потому что там Христос победит. А мудрость века сего будет посрамлена. Они не безумствуют, они бегут от рассудка в сторону сердца.