Вишнёвый латте

Я вышел на улицу, где рассвет окрашивал небо в золотисто-розовый цвет. Кампус был словно живой: деревья шептались на ветру, их листья, как огоньки, отражали первые лучи солнца. Я бежал по аллее, чувствуя, как ветер обжигает лицо.

"Каждый шаг – это шаг в будущее", – подумал я, проходя мимо библиотеки. Ее окна светились, как окошки сказочного замка. Я ускорился, направляясь к новой кофейне.

"Cherry Sunset". Здание, стоящее между корпусами тяжелых и легких атлетов, теперь было бордовым, как закат, хотя раньше оно имело другой вид и название – “midnight espresso”. Я остановился, вдыхая аромат вишни. Продолжая бежать, я миновал озеро. Его вода отражала небо, и на мгновение мне показалось, что я бегу по нему, как по воздуху. "Это не мечта, это тренировка", – напомнил я себе.

Каждый поворот открывал новую картину: лужайка с йогами, которые смеялись, будто это не упражнение, а праздник; стадион, стоящий вдалеке, как маяк; и корпусы, которые, казалось, шептали: "Ты сможешь".

Я думал о правилах университета. Чтобы пропускать занятия, нужно не только быть спортсменом, но и держать учебу на высоте. Моя 87% – это неплохо, но я могу лучше. После тренировки, обещал я себе, обязательно сяду за учебники.

– Джейкоб! – голос Эвана прозвучал за спиной.

Я замедлился, но не остановился.

– Ты куда пропал?

– Думал о матанализе, – ответил я, не оборачиваясь. – Может, наконец-то сдадим его вместе? (Мы не сдадим…) – добавил я, уже улыбаясь.

– Ты дьявол, – донеслось сзади, но я знал, что это шутка.

Солнце поднялось выше, и я ускорился, чувствуя, как ветер обдувает лицо. Кампус, кофейня, мечта – всё это было частью моего пути. И я шел вперед, шаг за шагом. "Остался месяц", – подумал я, но уже не с тревогой. Солнце светило, а в душе горел огонь.

***

Солнце жгло кампус, превращая асфальт в расплавленный металл. Я стоял в душном общежитии, стягивая футболку, чтобы охладить раскаленную кожу. Воздух пах потом, травой и отдаленным запахом кофе из "Cherry Sunset". Снаружи крики тренеров и стук кроссовок о беговую дорожку создавали гул, похожий на гудение пчелиного улья.

Моя программа сегодня:

– Бег с барьерами (110 метров, 10 барьеров по 76 см).

– Подпрыгивания с гантелями (20 подходов, 5 кг на каждой ноге).

– Техника прыжка в высоту (старт с 1.80 м).

Солнце светило вовсю, но я знал – скаутов сегодня нет. Идеальное время для ошибок.

Когда я вышел на стадион, воздух висел тяжелый, как сироп. Стадион раскинулся передо мной, как гигантский овал, обрамленный белыми трибунами. На дорожке уже тренировались другие легкоатлеты: одни бежали, другие растягивались, третьи, как Лайла, перепрыгивали через барьеры.

– Привет, Джейк! – крикнула она, не останавливаясь. Её майка была мокрой, прилипшей к спине, а ноги двигались как часы – ритмичные, точные. – Ты сегодня как будто медленнее обычного.

– Хочу сделать всё идеально, – ответил я, делая разминку.

Она фыркнула, но я знал, что она права. Лайла была лучшей на средних дистанциях, а я – на коротких. Но сегодня я чувствовал, что силы куда-то ушли.

Я начал с бега с барьерами. Первые 20 метров – легко. Барьеры, как игрушечные, легко перепрыгивались. Но на 60-м метре всё изменилось. Ветер внезапно усилился, заставив меня сбить ритм. Следующий барьер оказался выше, чем я думал. Я рванул вверх, ноги дрожали, как у новичка.

Всё произошло мгновенно. Левая нога зацепила барьер, и я полетел вперед, боль пронзив колено. Гравий впился в кожу, а дыхание вырвалось из груди рваным вздохом.

– Черт возьми! – ругнулся я, пытаясь встать.

Но вдруг рядом остановилась тень.

– Сопляк, вставай. – Голос был резкий, как ледяная игла.

Я поднял голову. Передо мной стояла девушка, которую я никогда не видел. Её белая спортивная форма с черными полосами облегала фигуру, как вторая кожа. На груди я заметил эмблему: "Alpha".

Но больше всего поразили её глаза – небесно-голубые, как ледник, с золотистыми искрами в них. Они смотрели на меня, как на ошибку, которую нужно исправить. Её волосы были цвета соломы, собранные в высокий хвост, который развевался на ветру.

– Ты можешь лучше, – сказала она, скрестив руки на груди. Её голос не звучал как помощь – это был приговор.

– Кто… ты? – спросил я, чувствуя, как щеки горят от смеси стыда и ярости.

– Не важно, – она махнула рукой, но в её взгляде читалось что-то другое – вызов, который невозможно проигнорировать. – Попробуй ещё раз. На этот раз – правильно.

Она отвернулась, но я успел заметить её улыбку. Уверенную, почти насмешливую.

Кто она такая? – думал я, вставая. Alpha? Никогда о таком сестринстве не слышал. Но её уверенность… она словно смотрит на меня сверху вниз. И это… нравится.

Я сделал глубокий вдох, почувствовал боль в колене, но отогнал её. Снова вышел на старт. На этот раз я сосредоточился. Барьеры, ветер, её глаза – всё слилось в один поток. Я прыгнул, перекатился, приземлился… и услышал:

– Лучше, – кивнула она, не смотря на меня. – Но ещё не достаточно.

Она ушла, оставив меня в смятении.

***

Тренировка закончилась, но мысли о блондинке не уходили. Её глаза, холодные как лед, но в них – огонь. Её форма "Alpha" – символ чего-то большего. Я посмотрел на стадион, который теперь казался мне не просто местом, где я тренируюсь, а полем битвы за внимание.

Я вошел в туалет, и дверь с грохотом захлопнулась за спиной. Мигающая лампочка над головой отбрасывала мерцающий свет на белые кафельные стены, которые пахли хлоркой и запахом старой воды из кранов. Воздух был холодный, как в подвале, и в нем висел едва уловимый аромат пота – следы предыдущих спортсменов.

Я подошел к фонтанчику с водой. Его струя била вверх, и я наклонился, чтобы напиться, но вода оказалась ледяной. Я выпрямился, стирая капли с подбородка, и почувствовал, как влага стекает по шее.

Внезапно что-то упало на пол. Стук стекла о кафель.

Я замер. Звук был тихим, но в тишине туалета он прозвучал как взрыв.

Осторожно повернувшись, я увидел на полу, у стены, колбу. Она лежала на боку, и прозрачная жидкость в ней слабо поблескивала. Я подошел ближе, ноги скользили по мокрому полу.

– Допинг, – прошептал я, узнавая символику на этикетке.

Это была не простая колба. На стекле была наклейка с логотипом “Lost & Found”.

Я схватил колбу, и руки дрогнули. Мысли роились в голове: «Кто это? Почему здесь?»

В этот момент дверь в кабинку рванулась в сторону. Из-за угла выскочил парень в темных шортах и майке. Его лицо было бледным, как лунный свет, а руки тряслись.

– Не надо! – его голос дрожал, как ветка под ветром. – Пожалуйста, не надо!

Я сжал колбу крепче.

– С какого перепуга в Хотторне спортсмены пользуются допингом?! – закричал я, чувствуя, как ярость вскипает в груди. – Ты что, думаешь, это нормально?

– Это не твое дело! – он попятился, но я видел его глаза – они были полны страха и отчаяния.

– Мое дело?! – я шагнул вперед, и мигающая лампочка бросала тени на стены. – Ты разрушаешь всё, что мы строим! Это не спорт, это позор!

– Я… я должен… – он запнулся, его рука сжимала что-то за спиной – возможно, другую колбу.

– Должен? – я схватил его за плечо, но он отшатнулся. – Ты думаешь, я не знаю, что это? Ты думаешь, я не видел, как некоторые спортсмены… сияют слишком ярко?

Он замер, и в туалете на мгновение повисла тишина, нарушаемая только стуком воды из крана.

– Ты ошибся, – прошипел я, поднимая колбу над головой. – Это не твоя игра.

Я бросил её в стену. Грохот разбитого стекла прозвучал, как удар грома. Осколки разлетелись во все стороны, и жидкость растеклась по полу, образуя блестящие лужицы.

– Убирайся, – сказал я, глядя ему в глаза. – И не смей показываться на стадионе до тех пор, пока не поймешь, что честность важнее медали.

Он смотрел на меня, как на монстра, но я не чувствовал жалости. Он сам выбрал этот путь.

Я вышел из туалета, чувствуя, как ветер обжигает лицо. Стадион теперь казался другим – как будто за стенами кроется темнота, которую нельзя игнорировать.

Солнце опускалось за горизонт, окрашивая небо в оранжево-фиолетовые тона. Я шел по аллее, ведущей к общежитию, и чувствовал, как мышцы ныли от сегодняшней тренировки. Вокруг было шумно: регбисты в ярких майках перекидывались мячом, гребцы в белых куртках обсуждали тактику, а пловцы в черных шапочках шли к бассейну, капли воды переливаясь на их волосах. Каждый вид спорта здесь был частью огромного пазла, и я знал, что мой путь лежит только вверх.

Но самое интересное было впереди. Я прошел мимо главного спортзала, где в окнах виднелись силуэты. Там, за стеклом, тренировалась FIG – элита кампуса.

"FIG: Fame is a gun" – гласил их девиз. Это была элитная группа, куда входили по два сильнейших спортсмена от каждого вида спорта. Их форма – черные куртки с золотыми полосами и эмблемой в виде пистолета, который стрелял огнем. Они имели всё: лучший спортзал, индивидуальные тренеры, даже отдельный буфет с суперпищей.

Недавно произошло перераспределение: теперь от каждого вида спорта должно было быть ровно два человека.

Члены FIG.

Я остановился у окна, чтобы лучше рассмотреть их.

1. Регбист Кайл – монстр в коже. Его мускулы напоминали бетонные колонны, а на шее висела цепь с эмблемой FIG. Он бросал мяч в цель с такой силой, что стекло дрожало. Его глаза, холодные как лед, скользнули в мою сторону, и я отвернулся.

2. Тяжелоатлет Маркус – его спина была покрыта татуировками, изображающими огнестрельное оружие. Он поднимал штангу, и даже сквозь стекло было видно, как напрягаются его мышцы. Его вайб был как сталь – он не говорил, но все вокруг чувствовали его присутствие.

3. Пловец Лия – её тело было грациозным, как у пантеры. В зале она тренировалась в воде, но даже сухая, она двигалась как кошка. Её глаза, зеленые как океан, сверкали, и я заметил, как она смеется над шуткой Маркуса.

Они были как боги. Их форма идеальна, их уверенность – безупречна. Каждый шаг, каждый жест говорил: "Мы лучше".

Я шел дальше, но вдруг заметил рекламный щит у входа в спортзал.

"FIG: Набор 10 сентября" – гласил плакат.

Мой пульс участился. Осталось меньше двух недель. Если я хочу стать третьим в атлетах – надо действовать.

Ты можешь это сделать, Джейкоб. – говорил я себе, но в душе боролись сомнения. Кайл, Маркус, Лия… они не просто спортсмены. Они – оружие. Но я тоже могу стать таким. Я посмотрел на свои ноги – они были сильными, но ещё не идеальными. Но я знал: если буду тренироваться, если не сдамся даже перед лицом допинга…

Я свернул в сторону общежития, но передумал. Обернулся, чтобы ещё раз взглянуть на FIG.

– Скоро увидимся, – прошептал я, чувствуя, как в груди разгорается огонь.

FIG не будет моим пределом – это будет моей целью.

Я шел по аллее, телефон в руке, размышляя о ужине. "Что выбрать: бургер из "Cherry Sunset" или салат?" – думал я, не глядя под ноги. Воздух был теплый, пахло розами с клумб, и я почти улыбнулся, вспомнив, как сегодня разбил колбу с допингом. Но вдруг…

Я врезался в кого-то. Сильно.

– Твою ж… – вырвалось у меня, хватаясь за лоб. Боль пронзила череп, и я упал на колени, видя перед глазами звезды. Ноги подкосились, а телефон вылетел из рук.

– Ты что, слепой?! – голос был резкий.

Я поднял голову. Передо мной стояла она.

Блондинка с высоким хвостом, глаза – небесно-голубые, как ледник, с золотистыми искрами. Её форма "Alpha" – белая с черными полосами – говорила о принадлежности к той группе, которую я видел в спортзале. Но сейчас мои глаза притягивали шорты. На них, крупными буквами, было написано: FIG.

– Прости, я… – начал я, пытаясь встать, но она перебила.

– Прости?! – её брови взметнулись, и она сжала кулаки. – Ты чуть не разбил мне нос! Ты вообще в курсе, где шагаешь? Это не детский сад!

Я хотел ответить, но её взгляд заставил меня замолчать. В нём было что-то… вызовное, как будто она уже видела меня на тренировке и знала всё о моей технике. Её поза – ноги на ширине плеч, руки в боках – говорила: "Я здесь главная".

– Ладно, извини ещё раз, – бросил я, пытаясь уйти, но она остановила меня.

– Стой, – её голос стал тише, но не менее резким. – У тебя отвратительная техника.

– Что? – я повернулся, не понимая.

Она встала в уверенную позу – руки в боках, спина прямая, как струна. Её глаза сверкали, как лед.

– Я президент FIG, Хлоя Мёрфи, – сказала она, как будто это объясняло всё. – Завтра в 5:15 на стадионе. Будем работать над твоей техникой, сопляк.

– Что? – я замер. – Но… я даже не из FIG…

– Именно поэтому ты здесь, – она фыркнула, её глаза сверкнули. – Либо приходишь, либо я расскажу всем о твоей "маленькой" встрече с допингом.

Моя кровь окатила лицо жаром. Как она узнала? – мелькнуло в голове.

– Ты…

– В 5:15, – повторила она, уже отходя, и её голос стал почти игривым. – И не опоздай.

Она ушла, оставив меня стоять как идиот, с ноющей головой и миллионом вопросов.

Что только что произошло? – думал я, сжимая телефон. Это Хлоя Мёрфи? Президент FIG? И… она знает про ту колбу? Я посмотрел на её уходящую спину. Шорты с FIG, уверенность… она была как молния, разбивающая тишину. И теперь я знал: завтрашний день будет решающим.

***

Солнце медленно уходило за окно, окрашивая стены в оранжево-розовый цвет. Я стоял у плиты в фартуке Эвана, который вонял его дезодорантом, и перемешивал овощи в кастрюле. Эван, как всегда, валялся на кровати, пялясь в телефон, будто это его последний шанс выжить в этой жизни. Лайла сидела за столом, что-то быстро писала в блокноте, её ручка летала так быстро, что я подозревал, не галлюцинация ли это.

"Сегодняшний ужин – мой последний шанс доказать, что я не только бегаю", – подумал я, выливая на сковородку масло. Оно забулькало, напоминая мне о том, как я разбил колбу с допингом. «Ты молодец, Джейкоб», – одобрил я сам себя.

– Готово! – я поставил на стол тарелки с супом и жареной курицей, которую Эван назвал "золотой", хотя я просто посыпал её паприкой.

– Ты сегодня кулинар, – пробурчал он, схватив вилку так, будто это его спасение.

Лайла, наконец, оторвала взгляд от графика. Её рыжие волосы были в беспорядке, как после битвы.

– Ты вообще когда-нибудь готовил раньше? – спросила она, улыбаясь.

– Иногда. Когда Эван жарил яйца до черноты, – ответил я, снимая фартук.

– Это был один раз! – взвыл Эван, запивая кусок курицы кофе. – И они были прекрасны!

Лайла рассмеялась, но тут же вернулась к своим записям. Её график был идеальным – столбцы, цифры, даты.

– Кстати, – начал я, прислонившись к столу, – завтра в 5:15 я иду на тренировку с Хлоей Мёрфи.

– ЧТО?! – её ручка оставила на листе черную полосу. – Ты шутишь? Это же новый президент FIG!

– Врезался в неё по пути сюда, – буркнул я, вспоминая боль в лбу. – Она сказала, что будет работать со мной над техникой.

– Она не просто «работает», – Лайла схватила мой телефон, – посмотри, сколько медалей у неё! Олимпийский потенциал!

Она открыла фотоальбом, и я увидел Хлою на соревнованиях – её глаза сверкали, как лед, а тело двигалось, как нож.

– Стерва какая-то, – пробормотал я.

– Она может тебя преобразить, – Эван, обычно безразличный к спорту, вдруг сел прямо. – Или ты просто будешь бегать ей за кофе…

– Хватит, – я засмеялся, но внутри всё кипело. «Зачем она вообще выбрала меня?»

***

После ужина мы сидели на полу, как в детстве, когда обсуждали супергероев. Эван листал схему тренировочного центра, а Лайла читала журнал о Олимпиаде.

– Представляешь, на "Базе Геракла" можно тренироваться круглосуточно, – Эван почти кричал от восторга.

– И питание – как в профессиональных клубах, – добавила Лайла, её глаза горели, как факелы.

– Но как мы туда попадем? – спросил я, глядя в окно, где заходило солнце.

– Потому что Хлоя может тебя рекомендовать! – её рука сжала мой плечо, будто она боялась, что я убегу.

Я знал, что она права, но мысль о Хлое вызывала в груди ком: «Что, если она увидит мои слабости?»

***

После ужина начался спектакль.

– Я готовил, значит, вы моете, – сказал я, отодвигая стул.

– Нет уж, – Эван, как всегда, притворялся усталым, хотя я видел, как он украдкой пялится на Лайлу.

– Я бы помогла, но мне домашку по биологии делать, – Лайла собрала свои тетради в сумку, и её глаза смеялись. – Решайте сами.

Она выскочила так быстро, будто за ней гнался сам дьявол.

– Сбежала, – фыркнул Эван, но взял мыло.

Я наблюдал, как он брызгал водой по всей кухне. «Эван, ты даже в посудомойке неуклюж», – подумал я, но не сказал.

Под струёй воды я вспомнил Хлою. Её глаза, холодные, как зимнее небо, её уверенность…

– Ты в порядке? – крикнул Эван из комнаты, где уже играл в приставку.

– Да, – ответил я, вытираясь. – Просто думаю…

– Думаешь, что Хлоя – твоя судьба? – его смех прозвучал, как насмешка.

Я не ответил. Всё, что я видел, – это её эмблему FIG на шортах и её слова: «У тебя отвратительная техника».

Лёжа на кровати, я глядел на медали на стене. Каждая из них была частью моего пути. Но Хлоя… она была как мечта, которую нельзя схватить.

«Зачем она вообще взялась за меня?» – думал я, вдыхая запах ванили из ароматизатора. «Потому что видит потенциал? Или… хочет доказать, что я слаб?»

Засыпая, я видел её лицо. Её глаза, её улыбка…

«Завтра всё изменится», – подумал я, и заснул, чувствуя, как страх и надежда сжимают сердце.

Глава 3. Хлоя Мёрфи

4:30 утра.

Будильник заиграл «Янки Дудль» – идиотская мелодия, которую Эван однажды поставил мне, якобы «чтобы с первого звука хотелось вскочить и выключить». Он добился своего: я резко сел на кровати, сердце колотилось, как после спринта, а тело протестовало каждой клеткой.

«Господи… ну почему я согласился?»

В голове гулко отдавался ритм тревоги. Мышцы ныли после вчерашней тренировки, будто их скрутили в узел. Грудь сдавило от ожидания: «Сегодня Хлоя. Сегодня ты должен показать, что готов. Или уйдёшь с позором.»

Я поднялся, стараясь не разбудить Эвана. Он храпел так, что казалось, старый дизельный двигатель завёлся у меня в комнате. Его лицо придавлено подушкой, рот полуоткрыт. Руки бессильно свесились с кровати, как будто он цеплялся за остатки сна, не желая отпускать его.

«Эван, если бы ты знал, что меня ждёт сегодня…»

В ванной я включил воду. Лёд. Поток ударил в лицо, и я судорожно втянул воздух. В зеркале – усталый взгляд, тени под глазами и капли, лениво стекающие по шее. Пальцы дрожат.

«Ты же хотел этого, Джейкоб. Сам. Теперь не жалуйся.»

На столе – банан и энергетический батончик. Стандартный набор для тех, кто не хочет, чтобы желудок взбунтовался во время нагрузки. Я развернул обёртку и уставился на плитку, будто в ней скрыт ответ на все мои вопросы.

«Это всего лишь тренировка. Просто тренировка.»

Но мысль, что это непросто, упорно сверлила мозг.

***

Кампус окутан тишиной, прохладный воздух царапает кожу. Листья под ногами шуршат, как шёпот. Вдалеке слышен лай собаки, но он кажется далеким и нереальным. Луна висит низко, как бледный глаз, следящий за каждым моим шагом.

«Почему она выбрала именно меня?» – крутилось в голове.

«А если это проверка? Или шутка?»

Я начал разминаться. Короткие рывки, приседания, растяжка. Дыхание вырывалось паром, мышцы тянуло, как струны, готовые лопнуть. Пустые трибуны давили тишиной, каждый мой шаг отдавался гулким эхом.

«Она придёт? Или я идиот, который встал ни свет ни заря ради воздуха?»

Прожекторы щёлкнули и вспыхнули. Резкий белый свет полоснул глаза. Я зажмурился, а когда снова открыл их – увидел её.

Хлоя Мёрфи.

В высокий хвост убраны волосы, золотящиеся в свете прожекторов. На ней – чёрный топ с надписью “FIG: Elite”, юбка-шорты и гетры, доходящие до колен. Она держит в руках стакан с кофе, из которого тянется сладковатый аромат.

«Вишнёвый латте. Серьёзно? Она пахнет вишнёвым латте…»

– Представься, – её голос резок, как удар бича.

– Джейкоб Рид, – ответил я, стараясь не смотреть ей в глаза.

– Хорошо, Джейкоб Рид. – Она сделала глоток кофе, и сладкий запах вишни обволок меня. – А теперь скажи… насколько сильно ты хочешь Олимпиады?

– Я… – запнулся. – Я хочу быть там.

– Хочу быть там? – она усмехнулась, как будто я рассказал анекдот. – Это не ответ. Сколько раз ты просыпался в поту, думая о медали? Сколько раз отказывался от вечеринок ради тренировок? Сколько раз плакал после поражений?

Каждое её слово било по нервам.

– Я не плакал, – стиснув зубы, ответил я.

– Тогда ты не готов. – Она шагнула ближе, её глаза холодны, как ледник. – Олимпийские игры – это не гонка. Это война. Ты готов умереть на дорожке ради победы?

– Да, – сорвалось с губ. Внутри всё сжалось от ярости и страха.

– Докажи. – Она бросила мне бутылку воды. – Двадцать кругов с барьерами. Без остановки.

Я рванул вперёд. Каждый шаг отзывался болью. Барьеры выросли, как крепостные стены. Прыжок, падение, рывок снова. Хлоя шла позади, её голос хлестал сильнее ветра:

– Руки выше!

– Шире шаг!

– Ты же не гусь, Джейкоб!

На пятнадцатом круге я споткнулся. Удар локтем об асфальт, боль пронзила всё тело.

– Что ты будешь делать на Олимпиаде? – её ботинок ткнулся мне в бок. – Ляжешь и заплачешь?

Я поднялся на дрожащих ногах.

– Вставай. Ты ещё не понял, что слабость тебя убьёт быстрее, чем барьеры?

Тренажёрный зал. Полумрак, запах резины и пота. Свет зажёгся, и надпись “Elite” на её топе блеснула.

– Гантели – десять кило. Пятьдесят подъёмов. И не вздумай ныть.

Я поднял их. Руки дрожали, как у новичка.

– Хуже, чем я думала, – её насмешка была ледяной. – Ты даже не знаешь, как дышать под весом.

Она подошла, обхватила мои руки своими, направляя. Её пальцы – холодные, но сильные.

– Так, – её дыхание коснулось шеи. – Не думай. Делай.

Я закончил первый подход, но сил не осталось.

– Ещё пятьдесят, – сказала она, садясь на скамью и прихлёбывая кофе. – Или иди домой к своей мягкой подушке.

«Она издевается. Она просто хочет сломать меня.»

«Но почему запах её кофе так странно действует? Вишня и жар…»

***

Солнце уже взобралось над крышей главного корпуса, и кампус проснулся во всей красе: на дорожках мелькали студенты с рюкзаками, кто-то спешил на лекции, кто-то лениво потягивался на траве, потягивая кофе из бумажного стаканчика. Повсюду – аромат свежеиспечённого хлеба из университетской пекарни и чуть терпкий запах только что скошенной травы. Я шёл за Хлоей, чувствуя в ногах каждый вчерашний спринт и в груди лёгкое жжение после барьеров.

– Сюда, – тихо сказала Хлоя, сворачивая к большому старому дубу, под раскидистой кроной которого всегда собиралась компания.

Мы подошли, и я увидел: на мягком ковре из травы сидели четверо студентов. Один в наушниках читал книгу, двое играли в настольную игру, раскладывая деревянные фишки, а третья пара весело чатилась, перебрасываясь шутками.

Хлоя остановилась, скрестив руки на груди, и её взгляд скользнул по группе, словно проверяя каждую деталь сцены. Уголок её губ дрогнул – почти искренняя улыбка, редкий штрих к её обычно суровому облику.

– Там, – указала она на траву. – Это моё любимое место.

– Ты серьёзно? – нахмурился я. – Тут же все болтают, смеются…

– Они уйдут, – ответила Хлоя так просто, будто переставить людей с травы – пара кликов мышкой.

Едва мы приблизились, один из студентов вскинул голову:

– О, блин! Это же Хлоя Мёрфи!

Все четверо встали одновременно: удивление, смущение, и вмиг – поспешное бегство прочь, роняя книги и грифитовую доску.

– Простите, мы не знали, что это ваше место… – протянула девушка с книгой, подняв манжету кофейного стакана на уровне глаз.

– Ничего, – холодно кивнула Хлоя. – Просто уберите за собой.

Студенты кивнули, чуть не спотыкаясь на корнях дуба, и ретировались, оставив пустую поляну.

Хлоя опустилась на траву, словно королева на трон: плавно, уверенно, без единого лишнего движения. Она поставила кофе рядом, похлопала ладонью по земле, и пригласительно кивнула.

– Садись, – приказала она.

Я опустился рядом, чувствуя, как мёрзлая от утренней росы трава просачивается сквозь тонкие штаны. Воздух оказался пропитан тем самым вишнёвым ароматом, что был «её» – словно запах стал аурой вокруг неё.

– Ты что, всю жизнь в этом запахе ходишь? – не удержался я.

– Это мой фирменный аромат, – Хлоя достала из кармана маленькую коробочку с чёрно-красной этикеткой и протянула мне конфету. – Имбирные. Помогают сосредоточиться. Хочешь?

Я взял одну, прислонил к губам. Конфета жгуче олицетворяла её характер: сначала сладко, потом огонь.