(не) люби меня

– Да, говорила! – я взвилась, как ужаленная. – Но разве это поступок доброго короля – открыто соблазнять жену своего вассала?!

– Попридержи язык! – загремел он.

Теперь мы с мужем стояли лицом к лицу и смотрели друг на друга чуть ли не с ненавистью.

– Он всё просчитал, неужели ты не видишь? – я была так взбешена тупостью Жозефа, что мне захотелось надавать ему пощёчин, чтобы привести в чувство. – Он даже о лютне озаботился! Оставил её в коридоре! Зачем вы говорили обо мне? Тебе не показалось странным, что чужой мужчина расспрашивает о твоей жене? – я почти кричала, позабыв, что мы находимся в королевском дворце, где нас могут услышать придворные.

– Конечно, говорили! – муж тоже не потрудился понизить голос. – А что в этом такого? Ты – из другой страны! Король обязан знать всё о своих подданных. Вдруг ты – шпионка?

– Я – шпионка?! Тогда ты точно дурак!..

Он опомнился первым и притянул меня к себе, целуя в лоб.

– Это ты что-то там напридумывала себе, дурочка, – сказал он с ласковым смешком. – Король всего лишь немного выпил, хотел быть любезным…

Я подчинилась его объятиям с неохотой, но потом тоже обняла мужа за пояс.

– Он так смотрел на меня, – прошептала я, словно наяву видя тот горящий взгляд, – а потом, когда взялся учить на лютне…

– Всего-то показал, какие струны зажимать, – Жозеф сел в кресло и усадил меня к себе на колени. – А ты уже возомнила невесть что.

– Нет… – пробормотала я, но муж погладил меня по голове, укачивая.

– Придумала и сама испугалась того, что придумала, – он поцеловал меня в щеку, потом нашел мои губы, а потом рука его легла на мою грудь.

Я ответила на его ласки с особым пылом, пытаясь позабыть всё, что произошло этим вечером.

Мы занялись любовью прямо в кресле. Жозеф сорвал с меня халат и рубашку и развернул к себе лицом, а я перебросила ноги через подлокотники.

– Ты принадлежишь мне, – шептал мой муж, тут же приступая к главному, энергично задвигав бедрами и поддерживая меня за талию. – Ты моя, Ди… только моя… А! Ещё немного… Ещ!..

Вцепившись в спинку кресла, я скакала на муже, пытаясь подстроиться под его движения. Вскоре он замолчал, и только наше тяжёлое дыхание и треск огня в камне нарушали тишину. Жозеф кончил быстро – застонал и уткнулся лицом мне в грудь, всё сильнее прижимая меня к себе. Я тоже не спешила отстраняться. Может, после этой ночи я стану Жозефу настоящей женой, зачав его сына, наследного лорда Верей.

Мой муж шептал что-то, но я только машинально поглаживала его по затылку, глядя на постель, на которой лежала королевская лютня, поблескивая перламутром и серебром. И этот блеск казался мне зловещим.

Глава 14. Спор на желание

Весь следующий день я была крайне рассеянна. Беспокойство, поселившееся в сердце, подтачивало меня, лишив веселья. Для королевских гостей было устроено театральное представление, а потом мы присутствовали на состязании менестрелей.

Я заставляла себя не думать о прикосновениях короля, о его жарком дыхании на моей коже, и о том, как он дрожал от страсти рядом со мной. Может, Жозеф и прав – всё это мне показалось. Когда кажется, надо читать молитву, но молитвы никак не шли на ум. Зато мелодия, наигранная королем, не оставляла. Как я ни пыталась гнать её, она снова и снова звучала в моём сознании. Она преследовала меня так же, как взгляд короля. Где бы я ни была – с Жозефом или со свекровью, взгляд короля следовал за мной неотступно. Я ощущала себя дичью, на которую Ланварский волк начал охоту. Но прошло три дня, а король больше не заговаривал со мной, и не приходил к нам в спальню для бесед. Может, я и правда слишком мнительная?..

Жозеф, в отличие от меня, чувствовал себя прекрасно. Все лорды при дворе искали его компании, особенно молодые. Он поздно возвращался, и каждый вечер был навеселе. Мне не нравилось видеть мужа пьяным, но он так трогательно извинялся, что его невозможно было не простить. Он был очень нежен и предупредителен ко мне. Пожалуй, так нежно он не относился ко мне и сразу после свадьбы. Свекровь и Элишу я видела только два раза – они находились в свите королевы и, судя по всему, е величество очень их привечала.

Объявили очередную охоту – на этот раз соколиную. У Жозефа не было ловчего сокола, их могли иметь только лорды высших ступеней, но он горел желанием посмотреть на хищных птиц, и без конца рассказывал мне о сапсане короля.

– Нападая, он поднимается над жертвой, – говорил муж взахлеб, – некоторое время парит над ней, распластав крылья, а потом наносит удар! Падает отвесно вниз и ударяет когтями! Говорят, от его удара уткам сносит головы, как мечом!

– Может, я останусь? – спросила я тихо. – Не хочу смотреть на это.

– Останешься? – Жозеф посмотрел на меня, широко распахнув глаза. – Ты смеёшься, Ди? Нас пригласил его величество! Мы не можем отказаться. И в этот раз держись возле меня, не вздумай опять отсиживаться где-нибудь в лесочке.

После недолгих споров, я уступила, и на охоте ехала рядом с мужем так же обреченно, как утка, которой собирался отрезать голову королевский сапсан.

Моя надежда, что мы с мужем останемся незамеченными, не сбылась. Едва мы появились, как король через распорядителя охоты приказал нам приблизиться. Мы подъехали, и Жозеф рассыпался в благодарностях за приглашение и в комплиментах сапсану, которого король держал на руке.

– А вам нравится мой Террант? – обратился он ко мне.

– Очень красивая птица, – ответила я сдержанно.

Сапсан и в самом деле был красив. И грозен. Черные перья, отходившие от круглых глаз вниз, придавали ему особенно зловещее выражение, а кривой острый клюв хищно разевался. Я представила, как этот клюв терзает утку или куропатку, и отвернулась.

– Его красота в полной мере раскрывается, когда он охотится, – сказал король. Он говорил, растягивая слова, немного вальяжно, и чувствовалось, что он гордится своим Террантом по-настоящему. – Сейчас вы увидите, леди Верей…

Подняли из зарослей уток, и король подбросил сапсана. Хищная птица бесшумно взмыла в синее небо, и все следили за её полетом, прикрываясь ладонями от солнца, слепившего глаза. Против воли, я тоже следила за соколом. Полёт его и в самом деле был прекрасен – стремительный, смертоносный.

– Это самая быстрая птица на свете, – сказал король вполголоса.

– Он великолепен, сир… – с придыханием ответил Жозеф.

– Смотрите, он нападает! – король взял меня за руку, указывая вверх.

Я отдернула руку, но продолжала смотреть, как сапсан почти отвесно падает на утку, отставшую от стаи.

Миг – и полетели пух и перья, и несчастная птица забилась в острых когтях, пытаясь мягкими крыльями отбиться от острого изогнутого клюва. Последняя агония – отчаянная попытка спастись, когда уже ясно, что смерть неизбежна…

Слабо вскрикнув, я спрятала лицо в ладони, роняя поводья и почти теряя сознание. Придворные вокруг довольно зашумели, обсуждая стремительность полета и свирепость ловчей птицы.

– Вот это сила удара! Он проткнул её когтями!.. – сказал с восторгом лорд Кадарн.

Я покачнулась в седле, и в тот же миг крепкие мужские руки поддержали меня – бережно, но настойчиво взяв в кольцо. Крепко зажмурившись, я уткнулась лицом мужу в грудь, ища защиты. Мне вдруг показалось, что это не в несчастную утку вонзились когти сапсана, а меня саму скогтил хищник. Тяжелая ладонь легла мне на плечо, сжала, а потом скользнула вниз по руке – до локтя… Я прижалась к мужской груди еще сильнее, постепенно успокаиваясь в этих крепких объятиях, словно напитываясь от них силой.

– Зачем же вы поехали, если так чувствительны? – раздался над моей головой тихий голос, и это не был голос моего мужа.

Это был голос короля.

Освободившись рывком, я смотрела на Ланварского волка, который только что обнимал меня при всех.

– Вы… вы… – только и смогла произнести я.

– Какое удовольствие наблюдать за ним, сир! – воскликнул мой муж, и я поняла, что всё это время Жозеф был увлечен сапсаном и совершенно не обращал на меня внимания, да и остальные придворные старательно задирали головы, придерживая шапки, чтобы не свалились. – О, я бы всё отдал, чтобы обладать такой птицей!

– Считай, что один из королевских соколов твой – сказал его величество. – Можешь выбрать любого, Верей. Кроме Терранта, разумеется.

– Благодарю! Благодарю, сир! – выпалил Жозеф прежде, чем я успела сказать хоть слово.

Но король смотрел на меня, явно дожидаясь ответа. Я молчала, и тогда он повторил:

– Вы слишком нежны, леди Верей, зачем поехали?

– Вы же знаете, что моя жена очень любит верховую езду, – пришел муж мне на помощь. – Она хотела развлечься прогулкой.

«Не поехала бы, если бы ты не настоял», – ответила я ему мысленно, злясь и на Жозефа, который не видит, что происходит у него под носом, и на короля, позволяющего себе такие вольности, и на себя саму – потому что по собственной глупости позволила чужому мужчине слишком многое.

– Вы так побледнели, Диана, – продолжал король, полностью игнорируя Жозефа. – Прекратим охоту, мне не хочется огорчать вас. А давайте прокатимся с ветерком? Предлагаю скачки вперегонки, вон до того дерева, – он кивнул в сторону раскидистого одинокого дуба, стоявшего на расстоянии одного перелета стрелы.

– Отличная идея! – поддержал Жозеф. – Ди безумно любит такие забавы!

– Сейчас я не очень хорошо себя чувствую… – попробовала я возразить.

– Пустяки! – заявил мой муж. – Ты даже во сне не вылетишь из седла, не скромничай. А конь его величества считается самым быстрым в королевстве. Хотя, Морера тоже очень быстра, и я даже не знаю, кто победит!

– Итак, до дерева? – предложил король, оглаживая меня взглядом.

И как только Жозеф не замечает этого?!

– Устроим состязание, – король развернул своего коня по направлению к дубу, но я не торопилась следовать его примеру.

– Ди, немедленно соглашайся, – приказал Жозеф, подъезжая вплотную и хватая меня за предплечье. Понизив голос, он добавил: – Прекрати привлекать к себе внимание! Ты же не хочешь неприятностей?

Пальцы его больно впивались в мою руку, и я затравленно оглянулась. И в самом деле, взгляды всех были обращены на нас. В глазах придворных я прочла жадное любопытство – словно они наблюдали занимательное театральное представление.

– Состязание? – переспросила я медленно. – Каков же будет приз? Не хотелось бы по пустяку загонять лошадь.

Жозеф тут же отпустил меня и разулыбался.

– Пусть будет желание, – сказал король.

– Желание? – я подтянула перчатки и размяла пальцы. – Как необычно. Но вы – легкомысленный человек, ваше величество…

– Почему же? – живо поинтересовался он.

– Потому что я выиграю и могу попросить у вас корону.

– Если победите, мне останется уповать лишь на ваше милосердие, леди Верей.

Распорядитель охоты мигом обозначил начало забега, прочертив кинжалом по земле, взрывая влажные, но промерзшие еще комья с зелеными ниточками молодой травы.

– Удачи, милая! – напутствовал меня Жозеф, он был очень воодушевлен, но когда спешился, чтобы заботливо проверить подпруги и погладить Мореру по холке, шепнул мне: – Только не вздумай победить! Обязательно проиграй!

Его совет был разумен. При иных обстоятельствах я бы тоже поддалась. Но не сейчас.

Мы с королем подъехали к проведенной черте, и я произнесла сквозь зубы:

– Если рассчитываете на милосердие, то лучше бы вам не состязаться. Моя Морера обойдет вашего жеребца на два корпуса.

– Я видел, как бежит ваша кобыла, – ответил король очень любезно. – У нее короткий шаг, она отстанет уже через сто шагов.

– И в самом деле рассчитываете выиграть? – сухо усмехнулась я.

– Никогда не начинаю войну, если не уверен в победе.

Придворные вокруг нас молчали, и от этого я испытывала ещё большую неловкость – не самое приятное, когда твоя жизнь выворачивается исподним перед посторонними. А сейчас происходило именно это – моя жизнь превратилась в публичное развлечение. Неловкость, злость, раздражение – всё это клокотало в моей душе, и я не сдержалась от язвительного вопроса:

– А если не уверены? Отступаете? Спасаетесь бегством?

– Если не уверен, я делаю всё, чтобы победить в будущем, – сказал король. – Упорство – отличительная черта моего народа.

Взгляд наши встретились, и что-то мощное, как ураган, как гроза, как шквальный ветер плеснуло от него ко мне. Невидимое, но очень страшное, и я ударила Мореру, не дожидаясь знака к началу состязания.

Моя лошадь рванулась вперед, и я почти легла на её шею, чтобы облегчить сопротивление воздуха. Тяжелый стук копыт подсказал, что король тоже пустил вскачь своего жеребца. Но я была уверена, что Морера обгонит в коротком забеге любую лошадь.

Король нагнал меня, мы поравнялись, и взгляды наши снова встретились. Я вздрогнула – он смотрел на меня, как на настоящего врага. Безумие, темнота, почти ненависть – вот что было в его глазах.

Я подхлестнула Мореру, а сердце заледенело от страха. Что же он попросит, если победит? Что он…

Но Морера чуть выдвинулась вперед – на ладонь, на локоть, а потом на полкорпуса.

Краем глаза я заметила, как король оскалил зубы и хлестнул своего коня, понуждая мчаться быстрее. Я тоже подхлестнула Мореру, а потом ещё, и ещё…

Она вырвалась вперед, и король остался позади. Вожделенное дерево было всё ближе, ближе!.. Вцепившись в поводья, я прижалась щекой к гриве своей лошади, мысленно умоляя её поднажать ещё, и ещё!..

Позади раздалось оглушительное ржание, а потом звук падающего тела. Но Морера уже промчалась мимо дуба, и я натянула поводья, приказывая остановиться. Разгоряченная бегом, лошадь подчинилась не сразу, и у меня заболели руки – такую силу пришлось приложить, чтобы сдержать кобылу.

– Тише, тише, девочка!.. – забормотала я, чувствуя невероятное облегчение – победа!

Оглянувшись, я увидела, что король стоит на коленях перед своим лохматым жеребцом, и тот лежит, судорожно подгибая передние ноги. Мне был виден атласный бок, который то поднимался, то опадал. Повернув Мореру, я направила её шагом, пытаясь понять, что произошло. Атласный бок поднялся, опал – и конь замер.

– Что случилось? – воскликнула я, подъезжая.

Король поднялся мне навстречу, держа в правой руке охотничий кинжал, с которого капала кровь. И только тут я заметила, что у коня перерезано горло. Черный глаз закатился под веко, а из раны на шее течет кровь, поливая нежную весеннюю травку. Король несколько раз воткнул кинжал в землю, очищая клинок. Лицо его величества было замкнутым и угрюмым, и он избегал смотреть на меня.

– Зачем вы убили коня?! – воскликнула я.

Морера, напуганная запахом крови, затанцевала под седлом, и мне стоило больших трудов её удержать.

– Так я поступаю с теми, кто лишает меня победы, – сказал король бесцветным голосом.

– Победы?! – я не верила, что вижу и слышу это. – Вы убили коня только потому, что не смогли победить? Вы человек ли?!

– Не кричите, – он поморщился и вытер рукавом потный лоб. – Конь сломал ногу, попал в нору. Прирезать его было милосерднее.

– Милосерднее? – выговорила я с трудом.

Посмотрев туда, где остались придворные, я увидела, что никто не тронулся с места. Я видела лица, обращенные к нам, но никто, даже ловчий, не подхлестнул коня.

– Вы упали? – спросила я глупо.

– Как-то так получилось, – ответил король, пряча кинжал в ножны.

Я махнула рукой, призывая придворных на помощь, но мне никто не махнул в ответ, и люди продолжали сдерживать коней.

– Не зовите их, – сказал король.

Прихрамывая, он подошел к Морере и схватил ее под уздцы.

– Я приказал, чтобы никто не следовал за нами, они не осмелятся нарушить мой приказ.

– Вы целы? – тихо спросила я, глядя на него сверху вниз.

Солнечный свет падал немного сбоку, и глаза короля казались прозрачными до донышка. Я только сейчас поняла, что они совсем не темные, а светло-карие, и, подсвеченные солнцем, казались янтарными. Как у волка.

– Садитесь в седло, – сказала я, спрыгивая на землю. – Я поведу Мореру…

Но он вдруг отпустил поводья и сделал шаг вперед, встав почти вплотную ко мне. Рука его легла на мою щеку, и я почувствовала, что пальцы его влажные – от крови.

– Простите, запачкал вас, – сказал он, но руку не убрал.

Наоборот, положил тяжелую ладонь мне на плечо – сжимая, поглаживая, и вздохнул тяжело, прерывисто…

– Что вы делаете? – прошептала я, пытаясь освободиться.

Но он только крепче сжал пальцы и спросил:

– А вы не понимаете, Диана?

– Н-нет, – забормотала я, забившись, как птица в силке. – Не понимаю и не хочу понимать! Отпустите!

– Не понимаете? – он схватил меня за плечи уже двумя руками. – Тогда я вам объясню.

Совсем близко я увидела дикие, полные звериного безумия, янтарные глаза. Король приблизил свое лицо к моему и сказал – тихо, почти касаясь своими губами моих губ:

– Я пытался бороться с собой, взывал к собственному благоразумию, напоминал о королевской чести и рыцарском благородстве, но рядом с вами всё это оказалось лишь пустым звоном… Я пленен вами, я у ваших ног…

– Ваше величество! Остановитесь! – взмолилась я. – Не говорите того, о чем потом пожалеете!