Нелегалы. Молодый, Коэны, Блейк и другие

Павлов насторожился: он был основным разработчиком легенд Крогеров.

– Я не представляю себе, – начала она, – что мы можем говорить, если нас просят, почему мы покинули курортные места австрийских Альп? И почему мы перебрались именно в Англию?

Начальник разведки едва заметно улыбнулся.

– Значит, так, ответ должен быть простым, естественным и убедительным. Во-первых, вы не владеете немецким языком, вам трудно устроиться на работу и общаться со своим окружением. Ну, а во-вторых, какая может быть книготорговля на курорте? Вот потому вы и решили уехать оттуда. Ну а в Великобританию вас привел родной английский язык…

Питер с Хелен с удивлением переглянулись. Степанов заметил это и потому спросил:

– Вас не удовлетворяет такое объяснение? Пожалуйста, давайте обменяемся мнениями.

– Нет-нет, нас удивило не это, – извиняющимся тоном торопливо обронила Хелен. – Нас поразило полное совпадение наших точек зрения на возможное занятие Моррисом книготорговым бизнесом в Англии. Дело в том, что Моррис больше всего на свете любит книги. Он может днями читать их, переписываться с другими книголюбами и обмениваться с ними литературой. К тому же у него уже есть опыт коммерческой деятельности. До войны Моррис работал в Амторге. Да и по его легенде легко угадывается именно этот вид бизнеса…

Степанов снова добродушно улыбнулся.

– Вы правильно подметили, что прикрытие Питера исходит из самой легенды-биографии. Вот мы и поговорим об этом сейчас. Книги – товар весьма удобный, я бы сказал, портативный, не требующий много места для хранения и какого-то особого ухода при его транспортировке. Для торговли ими легче арендовать помещение под небольшой магазин. Для книготорговли вообще нет необходимости иметь много служащих: от силы два-три человека. Двое уже есть – Питер и Хелен. К тому же этот вид бизнеса ведется круглый год. И что особенно важно – это простота товарного и денежного обращения. На первой стадии организации книготоргового бизнеса требуется незначительный ассортимент букинистической литературы, на ее покупку хватит пяти-шести тысяч фунтов стерлингов… Вот, пожалуй, и все мои аргументы…

Подумав секунду-другую, он вспомнил:

– А впрочем, нет, есть еще, вытекающие из главных целей вашей командировки. Вы уже сказали им о них? – Степанов повернулся к начальнику отдела Павлову.

– Нет, не успели, – быстро ответил тот.

Как бывший разведчик-нелегал, Степанов единственный из руководителей I Главного управления МГБ мог опираться в своих рекомендациях на богатый личный опыт. Поэтому его советы и распоряжения всегда являлись убедительными, реальными и точными.

– Главными задачами вашей поездки в Англию и оседания там на длительное время являются… – Он пригладил ладонью волнистые темные волосы. – Первое: купить дом в пригороде Лондона и оборудовать в нем радиоквартиру. Второе: арендовать помещение, желательно в центре города, для книготорговли. Третье: открыть финансовые счета сначала в лондонском, а потом и в швейцарском банках. Эти первые три задачи должны обеспечить вашу легализацию. Затем начнутся проблемы чисто производственного характера. Ваша основная цель – стать надежными, оперативными помощниками нелегального резидента в Лондоне. Он прибудет туда месяца на два-три позже вас. К тому времени вы должны пройти первую стадию легализации…

– Это еще что такое? – нетерпеливо спросила Хелен.

– Эго первоначальное устройство на временное жительство, реально сделанные шаги по организации собственного дела. Я полагаю, в ближайшие дни вас познакомят с детальным планом легализации, в котором будет указано, что необходимо вам сделать на первой и второй ее стадии. А сейчас мы давайте попробуем обозначить только главные задачи и наметить пути их выполнения.

Степанов никогда не «давил» своим авторитетом. Он обладал поразительным чутьем угадывать способности людей и умением внимательно выслушивать иную, не совпадающую с его собственной точку зрения.

– Поскольку вы в Англии будете выполнять не только главную роль радистов, но и курьеров нелегального резидента, его связников, – продолжал Степанов, – то и с этой точки зрения ваше прикрытие книготорговцев весьма удобно. В поисках клиентов и закупки для них заказной литературы у вас будет возможность встречаться с нужными нам людьми и иметь законное право ездить в другие европейские страны. Такого рода поездки Питера, как правило, будут совпадать с интересами нашей разведработы и не вызывать ни у кого подозрений. Курьер-нелегал должен всегда иметь возможность свободно передвигаться и обладать большими связями в Европе…

– Господи! Наконец-то у нас будет настоящая работа! – вырвалось у Хелен.

Почесав подбородок, Степанов сделал паузу и, не глядя на Хелен, снова заговорил, повысив голос:

– Но прошу иметь в виду: ваше прикрытие должно быть не только надежным, но и рентабельным, иначе оно может вызвать подозрения. Это мне знакомо по своему опыту работы. Деловой престиж такого круга людей можно и нужно зарабатывать только с банковским счетом. Поэтому в бизнесе надо быть в меру осторожным и в то же время достаточно дерзким и хитроумным. Особенно во взаимоотношениях с финансово-налоговыми органами. Да и вообще, я вам скажу, новоявленные бизнесмены-богачи в любой стране вызывают к себе подозрение. Человек, неизвестно откуда свалившийся на Землю с мешком фунтов, всегда будет привлекать внимание коммерсантов и предпринимателей. Этому человеку никогда не откроют текущий счет в банке и не вручат чековую книжку, если он не докажет, что это его капитал несомнительного происхождения…

Степанов сделал паузу, и ею сразу же воспользовался Питер Крогер:

– Я прекрасно знаю, что бизнесмен с банковским счетом – это солидный человек, заслуживающий доверия. Но если вы знакомились с моим досье, то не могли не обратить внимания на то, что мой отец имел в Нью-Йорке торговую лавку. Да и по легенде-биографии у нас был собственный книжный магазин. А посему вы можете быть спокойны и уверены: в случае больших или малых подозрений новоявленный богач Питер Крогер может смело заявить английским финансовым властям, что его капитал – это отцовское наследство.

– Но я полагаю, что мистер Моррис со мной согласится в том, что в нелегальной разведке вид торговой деятельности – не самоцель, а лишь средство обеспечения условий для легализации. И прежде всего – для получения официальных документов на право проживания в другой стране…

– Кстати, о документах, – вставил Павлов. – По легенде у вас будут канадские и еще резервные паспорта. По ним вы сможете периодически выезжать из Англии в другие страны. Такие поездки необходимы для встреч с нашими курьерами и с агентурой, с которой нельзя контактировать в Лондоне. Условия связи с ними, места встреч мы будем сообщать вам по радиоканалу или через тайник…

Крогеры обрадованно переглянулись.

– А что… срок нашего отъезда в Англию уже определен? – поинтересовался Питер.

– Нет еще. Осталось только отдокументировать[14]. Возни с этим будет много, но мы попросим Павла Георгиевича[15] ускорить это дело. Специалист по подделке он хороший, работает надежно, но надо побыстрее обеспечить его всеми данными на Крогеров. Это, – Степанов повернулся к Павлову, – будет зависеть лично от вашей расторопности. Теперь меня интересует, как будет происходить процесс обмена канадских паспортов на подлинные английские. У любого поддельного документа есть свой предел. Один телефонный звонок МИ‐5[16] в Оттаву своим коллегам – и лучшая в мире подделка превращается в мыльный пузырь. А вообще-то разведчик-нелегал чувствует себя намного спокойнее, когда у него настоящие документы…

– Мы согласны с вами, – заметила Хелен, – но я не понимаю: при чем тут МИ‐5. По закону от тысяча девятьсот сорок восьмого года о гражданстве Великобритании Питер, как уроженец одного из ее доминионов, имеет вполне законное право на британское подданство. Я, как его супруга, тоже имею такое право. А если учесть, что по легенде Хелен Крогер уроженка бывшего доминиона Англии – а шесть лет назад Канада ведь была доминионом, – то, выходит дело, она вдвойне имеет это право!

– Все верно! – согласился Павлов. – С учетом именно этих обстоятельств и формировалась легенда-биография. Знали мы и то, что акцию по обмену вашего семейного паспорта можно провести в Париже в находящейся там новозеландской миссии. Но есть одно «но», из-за которого у нас возникают опасения. Дело в том, что МИ‐5 в случае малейших подозрений может проверить в новозеландской миссии, на каком основании Питер и Хелен получили отдельные паспорта. И если контрразведка наткнется на ваш фиктивный семейный паспорт, то сами знаете, что будет. Ей стоит только зацепиться, а там уж она так раскрутит дело…

– Смею вас заверить, ничего этого не будет, – перебил его Питер. – Старые документы никогда не изымаются, они всегда возвращаются заявителям. Это я точно знаю.

– Ну, тогда это меняет положение дела, – снова вступил в разговор Степанов. – Но надо сначала перепроверить это, а уж потом принимать решение.

– А как вы можете перепроверить? – спросила Хелен.

– Командируем в Париж нашего сотрудника или выясним через местную резидентуру.

– А может, не надо этого делать? – снова заметила Хелен. – Может, мы сами попробуем через миссию выяснить условия обмена? Скажем, в связи с истечением срока действия документов… Кстати, когда он истекает?

– Через четыре месяца, – ответил Павлов.

– Хе!

– Самое время направить туда письмо.

– И сделать это надо из Австрии, – пояснил Павлов. – Кстати, оттуда вы и полетите в Лондон, а до этого вам надо там освоиться. Значит, так: через недельку я сам съезжу туда для разведки, а потом вы отправитесь в курортный городок Земмеринг, устроитесь там на лечение и начнете переписку с миссией.

– А если из миссии придет ответ с указанием явиться лично? – забеспокоился Питер.

– В таком случае вы сообщите, что выехать в Париж не можете из-за болезни.

– На мой взгляд, это вполне логично, – одобрила Хелен.

– Тогда завтра, – Степанов перешел на русский язык, обращаясь к Павлову, – готовьте им все нужные документы для командировки в Австрию и сразу для Англии. Все детали их легенды и линии поведения мы потом еще раз с ними проработаем. А пока пусть они привыкают к своим именам и фамилиям. И пусть ваши товарищи сразу же начинают разрабатывать их родственные связи по Польше.

– Само собой, – согласился Павлов.

* * *

Документы, касающиеся предстоящей поездки Крогеров в Австрию и Англию, были утверждены начальником внешней разведки. Этими документами и открывается одиннадцатый том дела № 13676, которому было присвоено условное название «Дачники». В подшитой в нем шифротелеграмме из Парижа сообщалось:

«Нами установлено, что после выдачи в новозеландской миссии паспортов все материалы, подтверждающие личность заявителя, его семейное и имущественное положение, возвращаются обратно. Для получения паспортов приезд в миссию необязателен.

Документы могут быть высланы по почте с соответствующей мотивировкой невозможности личного приезда заявителей и указания цели обмена.

Огнев[17].

16 ноября 1953 года».

В отдельном конверте к делу приобщены направленные в новозеландскую миссию и впоследствии возвращенные Крогерам документы. На одном из них наложена резолюция с неразборчивой надписью: «Прошу срочно подготовить рапорт на вывод «К» (Крогеров. – В.Ч.) в Англию».

Подпись на документе неразборчива.

А еще через некоторое время в деле «Дачников» появился новый документ:

«Сов. секретно.

Экз. единств.

Председателю КГБ при СМ СССР

генерал-полковнику

т. Серову И.А.

РАПОРТ

Центром проведена работа по созданию нелегальной резидентуры «Бена» в Великобритании. В качестве ее оперативных работников намечаются «Дачники» – бывшие загранисточники «Луис» и «Лесли»:

Коэн Моррис, 1910 года рождения, уроженец США, американец, участник военных действий в Германии и Испании, в 1948 году закончил педагогический факультет при Колумбийском университете;

Коэн (Пэтке) Леонтина, 1913 года рождения, уроженка США, полька, вместе с мужем сотрудничает с разведкой с 1941 года.

Для оседания в Англии «Луис» и «Лесли» используют загранпаспорта, официально полученные ими в новозеландской миссии в Париже. Фиктивные документы возвращены из миссии и находятся в личном деле «Дачников». Вывод их в Великобританию предполагается осуществить из Австрии через Швейцарию.

Просим утвердить «Луиса» и «Лесли» в качестве оперативных работников нелегальной резидентуры «Бена» и санкционировать проведение намеченной комбинации по их выводу в Англию, где они будут выступать как новозеландские граждане – коммерсант Питер Крогер и домохозяйка Хелен Джойс Крогер.

И.о. начальника Первого главного управления

А.М. Коротков

19 марта 1954 г.».

На рапорте резолюция:

«Вывод «К» за границу санкционирую.

И.А. Серов.

22 марта 1954 года».

На другой день с Крогерами перед их отъездом за границу была проведена заключительная инструктивная беседа. В целях легализации в стране пребывания и организации прикрытия для ведения разведывательной работы в соответствии с планом агентурно-оперативных мероприятий им было еще раз рекомендовано:

1. Купить дом в пригороде Лондона, в котором оборудовать радиоквартиру.

2. Арендовать помещение для книготорговли.

3. Открыть счета в швейцарском и лондонском банках.

4. Вести скромный образ жизни, проявлять осмотрительность в расходовании денежных средств.

5. Приобрести полноценные связи среди книготорговцев, установить с ними и с соседями по месту жительства дружественные отношения.

6. До встречи с руководителем нелегальной резидентуры[18] связь с Центром поддерживать путем почтовой переписки с использованием тайнописи. В случае крайней необходимости можно вызвать на связь сотрудника посольской резидентуры, для чего в любой из понедельников необходимо поставить сигнал с левой стороны входа в концертный зал «Квинс-холл». Явка должна состояться там же, но на следующий день в пять часов вечера.

Условия встречи формулировались так:

– Питер должен прогуливаться вместе с Хелен около «Квинс-холла» и курить трубку. В левом кармане его пальто – свернутая газета «Фигаро». Разведчик, который придет на явку, должен держать в руке журнал «Лайф» и первым назвать слова пароля: «По-моему, мы с вами встречались в Париже в мае прошлого года!» Ответ: «Нет, друг мой, в Париже мы не встречались, я в то время находился в Риме».

– В случае вызова вас на явку в Париж встреча должна состояться у выхода из станции метро «Пирамид». Условия связи точно такие же, как в Лондоне.

Из воспоминаний Леонтины Коэн

Перед тем как отправиться в Лондон, мы несколько недель жили под видом новозеландских туристов в Швейцарии. В этой стране нам необходимо было познакомиться с организацией банковского дела и наладить контакты с влиятельными людьми, чтобы заручиться их рекомендациями для открытия собственного текущего счета. С этой целью мы завели несколько полезных контактов и договорились в дальнейшем поддерживать почтовую связь.

В Лондон прилетели под самый Новый год, устроились в гостинице на Пикадилли и в тот же вечер заказали в ресторане «Лайонс» новогодний ужин…

Сразу после рождественских праздников началось изучение города, а потом пошли серые будни выполнения задания – поиски помещения для организации бизнеса и квартиры для жилья. На быстрый успех мы, конечно, не рассчитывали, так как знали, что англичане редко идут на сближение с иностранцами. От общения с лондонцами мы с первых дней испытывали какое-то двойственное чувство: что-то нам нравилось, другое вызывало недоумение и даже раздражение. Мы, американцы, привыкли бурно проявлять свои чувства, а они – нет, они страшно замкнуты и хладнокровны. Дальше слов «здравствуй» и «прощай», «хорошая погода сегодня» дело никак не шло. Уж, казалось бы, на что просты и ясны слова «да» и «нет», однако у англичан они почти неопределенные обтекаемые выражения – «по-видимому», «пожалуй», «мне кажется». У нас в Америке в праздничные дни всегда все двери открыты настежь, люди веселятся всюду, а в Лондоне в такие дни улицы словно вымирают, каждый англичанин веселится в кругу семьи, по принципу: мой дом – моя крепость. Если говорят, что чужая душа – потемки, то душа британца – сплошной мрак. Оставалось только набраться терпения и уповать на «его величество случай», который нам пришлось заранее готовить и ждать.

Более-менее сносные отношения мы установили лишь в конце зимы с одним клерком, которого удалось разговорить благодаря единственно откровенному предмету беседы у англичан – о подступавшей весенней погоде. Именно она позволила «сломать зимний лед» замкнутости, завязать с клерком знакомство и через некоторое время узнать от него адрес фирмы, занимавшейся обменом жилья и сдачей квартир в аренду. Десять дней я ездила в эту фирму в надежде найти то, что нужно, и только на одиннадцатый день мне предложили коттедж в районе Кэтфорда, в тридцати километрах от Лондона. Его хозяин-профессор уезжал на год со всей семьей в США, где ему предстояло пройти стажировку в Корнеллском университете.

Решив одну задачу, мы приступили к выполнению другой – подготовке условий для вхождения в книжный бизнес, то есть к осуществлению первого этапа легализации. Для этого надо было сначала подобрать помещение под торговый зал. Вот тогда-то и пришлось мне походить по неведомому Старому Свету и убедиться воочию, а не по проштудированным в Москве десяткам книг об Англии, что Лондон – это действительно, как выразился Бенджамин Дизраэли, целая страна, а не просто город. Два месяца поисков оказались не напрасными: в конце концов мне удалось найти очень удобное помещение для развертывания нашего дела. Причем в самом центре города, близ знаменитой Трафальгарской площади. Речь идет о Стрэнде. Именно на этой улице, по соседству с Лондонской школой экономики и старинным зданием Лоу Корте, в котором располагались гражданский суд и адвокатура, мы взяли в аренду помещение под букинистический магазин. Что и говорить, лучшего места и желать было не надо!

* * *

Март 1955 года. В Центр поступил меморандум из Берна: «На наш почтовый ящик пришло письмо с лондонским штемпелем. Условный текст письма свидетельствует о том, что «Дачники» приступили к выполнению первого этапа легализации».

На меморандум наложена резолюция красным карандашом с неразборчивой подписью:

«Для оказания практической помощи «Д» в организации коммерческого дела прошу командировать в Париж для встречи с ними тов. Перфильева К.Т.[19]».

Прежде чем Бену выехать в Париж, в Лондон был срочно направлен специальный курьер. В его задачу входило: заложить материалы в заранее подобранный легальной резидентурой тайник и возвратиться обратно. Как только он это сделал, Крогерам по другим каналам была доведена информация о необходимости в тот же день, в определенный час, обработать тайник за решеткой вентиляционного канала в мужском туалете кинотеатра «Одеон».

Зимние улицы Лондона в тот день мокли под холодным нудным дождем. Дул ледяной мартовский ветер. Подняв воротник плаща и застегнув верхнюю пуговицу, Питер выпрыгнул из автобуса на остановке Юстон-роуд, свернул на тихую Уоррен-стрит и, миновав ее, направился в сторону Лестер-сквера. Иногда он останавливался у витрин лавок и магазинов, чтобы установить, нет ли слежки. Не обнаружив ничего подозрительного, Питер спокойно, как ни в чем не бывало, направился к мрачной глыбе киногиганта со светящимися буквами «Одеон». Делая вид, что знакомится с его афишами, Питер еще раз проверился и, окончательно убедившись, что «хвоста» за собой не привел, купил билет в кино и вошел в холл. В условном месте увидел приколотую канцелярскую кнопку: она была именно того цвета, какого ей и надлежало быть. Обрадованный тем, что линия связи Москва – Лондон заработала, он прошел в кинотеатр, посидел минут двадцать, затем поднялся и, объявив, что фильм ему не понравился, со словами «чушь собачья», стал пробираться к выходу.

Выйдя из кинозала, Питер скорым шагом прошел к месту расположения тайника. Там тоже никого не было. Поэтому безо всяких предосторожностей он просунул руку в отверстие за решеткой вентиляционного канала, нащупал упаковку в целлофановой обертке, быстро извлек ее оттуда и, положив за пазуху, вышел в холл, а затем на улицу.

Питер был уверен, что за ним слежки не было. Но кто знает, возможно, наблюдение велось за курьером из Центра и теперь продолжает вестись и за ним, но более конспиративно, поэтому он вновь сосредоточился.

Тщательно проверяясь, Питер еще около часа бродил по мокрым улицам Лондона. Изрядно промокнув и продрогнув на ледяном ветру, он поставил в условном месте сигнал об изъятии тайника и лишь после того покинул центр города. Вернувшись домой, он развернул целлофановый сверток и удивился: в нем лежало большое кожаное портмоне бельгийского производства. Питер усомнился – ему ли предназначался этот сверток, поскольку в кармашках портмоне ничего не было. Тогда он распорол его с помощью ножа и извлек два совершенно новых канадских паспорта: один на имя Джеймса Цилсона со своей фотографией, другой на имя Джейн Смит с фотографией Хелен. В одном из паспортов была небольшая записка. В ней говорилось:

«Не забудьте поставить в паспортах личные подписи под фотокарточками; в случае выезда из Англии на Европейский континент переходите на резервные канадские паспорта. Самолетом пользоваться не рекомендуем: лучше всего плыть пароходом до Бельгии, а затем к месту назначения поездом…»

Среди других указаний было и такое: десятого апреля Крогерам необходимо выйти на связь в Париже у станции метро «Пирамид» с прибывающим из Центра связником. В словах пароля, который он должен назвать первым, вместо ключевого слова «Париж» должно стоять слово «Варшава».

Познакомив Хелен с поступившими из Москвы резервными паспортами и с содержанием записки, Питер решил, что в оставшиеся до встречи с представителем Центра полтора месяца необходимо все свои усилия направить на организацию коммерческого дела, чтобы можно было чем-то отчитаться за свою работу. Хелен согласилась с решением мужа. Пользуясь своим обаянием и изворотливым умом, она сумела за это время установить деловые отношения с семьей служителя церкви Святого Клемента и с его помощью получить церковный документ о благонадежности и рекомендацию, необходимую для обращения в крупнейший банк Великобритании – «Барклайз». Глава семьи – церковнослужитель познакомил ее с менеджером банка, и тот разрешил Крогерам пользоваться услугами его филиала на Стрэнде, расположенного рядом с создаваемой ими фирмой «Эдип и Медея». Он же помог им подобрать адвоката, хорошо знающего налоговую систему Англии, и бухгалтера для ведения финансовых дел.

* * *

Прибыв в Париж десятого апреля, Крогеры поселились в маленькой гостинице на Опера де Пари. На другой день в назначенное время они вышли к станции метро «Пирамид». Ровно в пять, как предписывалось условиями связи, Питер начал раскуривать трубку, ожидая подхода курьера из Центра. Минуло пять, шесть, семь минут, однако никто не подходил к ним. В последний раз осмотревшись по сторонам, Питер нежданно-негаданно заметил фигуру знакомого человека, одетого в добротный темно-серый габардиновый плащ и такого же цвета ворсистую шляпу. Он ничем не выделялся из окружающих его людей и шел прямо на них, размахивая журналом «Лайф» в левой руке. Эго был Конон Трофимович Молодый. От внезапности его появления у Питера мелькнула подозрительная мысль: «А вдруг Арни не тот, за кого привыкли его считать в Центре? И появился он здесь, чтобы легче сдать нас тут, за пределами Советского Союза…» Его сомнения мгновенно рассеялись, когда Арни, широко улыбаясь и игнорируя все условности, заключил в объятия маленькую, хрупкую Хелен.

– Господи! Арни! Ты ли это? Вот уж никогда бы не подумала, что увижу тебя здесь! – удивилась она.

– Да я! Я, конечно!

Они снова обнимались и целовались, и вряд ли кто из видевших эту сцену мог подумать, что на их глазах встретились представители советской нелегальной разведки. Подобных рандеву на улицах Парижа ежедневно проходит десятки тысяч, а может быть, и больше. Встречаются влюбленные, приятели, просто знакомые, люди бизнеса и искусства. И эта встреча Бена и Хелен абсолютно ничем не выделялась из великого множества подобных свиданий.

Питер, глядя на Арни, удивлялся: у него типичная внешность разведчика. Типичная в том смысле, что она ничем особенно не приметна и что вообще он человек без особых примет. Все у него как бы среднее: и рост, и телосложение, и полнота… И даже красота – она тоже у него обычная. Впрочем, нет. Он очень обаятельный и приятный человек, который не любит яркой или броской одежды. Профессиональные навыки разведчика-нелегала заставляли его одеваться так, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Да и сама внешность Бена лишена была каких-либо примечательных национальных черт. Он легко мог сойти и за канадца, и за американца, равно как и за француза или даже немца.