Гардин

Виктор Осенеев

Гардин

От автора:

Хочу предупредить читателя, что содержимое этого сочинения состоит преимущественно из диалогов, дискуссий, размышлений и т.п. Просто захотелось свои и чужие мысли, которые накопились со временем, соединить во что-то целое. Не пропадать же добру… Вот придумал незамысловатый сюжет, а уж что из этого получилось…

2014 год

ГАРДИН

Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

(Библия (Мф, 64))

Всё в мире изменил прогресс.

Как быть? Меняется и бес.

И.В.Гёте

Часть 1

Глава 1 Встреча.

Гардин шёл по тенистой аллее и с удовольствием вдыхал полной грудью запахи памяти о прошлом полузабытого родного города. Всё было бы не так плохо, кабы не назойливая реклама в виде ростовой куклы, похожая не то на креативную конфету, не то на извращённую морковь. Какой-то, вероятно, студент, напяливший на себя всё это и, кажется, немного хлебнувший, запихивал чуть ли не насильно прохожим свои рекламные листовки. Гардин решил ретироваться от него в сторону.

– Люди, всё-таки, не только стадные, но и зомбированные животные, – подумал он, – однако в отличие от них, физическую силу у гомо сапиенсов заменил вес кошелька; если товар не рекламируемый, то люди с набитой мошной его не покупают, хотя товар такой же и стоит гораздо дешевле. Он им не интересен и кажется плохим. Продавцы, пожалуй, и рады бы не делать рекламу, всё равно доходы одни и те же, но «стадо» уже этого не хочет…

Гардин не был на своей малой родине почти тридцать лет. Это был его город. Он здесь родился и вырос. Ностальгия захлестнула его девятибалльной волной.

– Женька… ты что ли?!

Гардин остановился. Посмотрел влево, откуда произнесли его имя, и увидел до боли знакомое лицо с незабываемым рыжим чубом.

– Чёрт возьми, Мишка! Друг детства. Мишка Просвиров. Балагур и непоседа. Сколько чужих садов и огородов мы с ним облазали, набивая полный рот и карманы яблоками, вишней, сливой, чем-то ещё, хотя у самих всё это росло дома в большом количестве, но, как известно, чужое вкуснее. Что это – плохое воспитание? Не думаю… Удальство, лихачество, сладость риска! Нормально для мужиков; всё это передаётся нам в виде инстинкта. Однажды нас засёк охранник, и мы рванули с такой силой, что перелетели какой-то забор без всякого напряжения. Потом, вернувшись на это место, я долго чесал в затылке потому, что оказалось, этот забор был чуть ли не два метра. Затем, если была хорошая погода, шли на речку и пропадали там весь день. Бывало, искали заброшенные чердаки или подвалы, где придумывали себе разные игры, как например, блиндаж или подземное укрытие на случай атомной войны, не забывая при этом набрать еды, а иногда и пару сигарет, стащив у родителей. Да чего только не было…

– Чёрт возьми, Мишка!

– Узнал, Жекан! Каков стал, а… Гард! Ну, прям, элита! А я было сначала… а потом подумал: я же не врач, чтобы ошибаться… Гард, точно! Ну крутой!..

Гардин обнял крепко друга детства:

– Ну, ты такой же, балагур рыжий. Ничего в тебе не меняется… И не в том дело, что одни крутые, а другие не очень, а в том, что одни наглые, а другие порядочные, – пошутил Гардин. – Как ты? Чем занимаешься?

– Погоди, не гони черепаху. Давай по порядку. Ты когда прибыл? Где остановился?

– Да нигде… Моего дома уже нет, а где притулиться, ещё не обдумал. Вот наслаждаюсь пока своей малой родиной. Многое что изменилось…

– Фартово! Значит, будешь у меня. Имею однокомнатную. Живу я и кот, и никаких забот. Живём, так сказать, пропиваючи, – выпалил Михаил, делая в слове «пропиваючи» ударение на «о».

– А почему никаких забот? Не работаешь что ли?

– Ты меня улыбаешь… Воровать, видишь ли, не научился, задницу лизать тоже. Ну и где тогда прикажешь работать типичному лузеру? При Советах вроде был хорошим художником-оформителем, служил при клубе. Сам знаешь, рисовать у меня получалось. Правда, так нигде и не учился. А зачем? Хабар шёл. Потом, сам знаешь, развал по всей стране, никому моё ремесло было уже не нужно, немного пошоферил, в общем, не вписался в капитализм. Занимаюсь всем, чем придётся… Слышал, наверное, о такой профессии – муж на час? И кто это выдумал? Прям, умиляюсь… Вот жену на часок бы? И вообще, Жекан, что-то сейчас хрень у меня какая-то в душе. Хотя душа и готова трудиться день и ночь, как завещал поэт, но вот эта хрень не позволяет!

– Понятно. У меня иногда бывает такая же картина. Но, – улыбнулся Гардин, – тогда я говорю: если почувствовал, что на тебе поставили точку, давай-ка попробуем к ней пристроить ещё две.

Приближался аномально жаркий полдень. Даже тенистая аллея уже не спасала и, кажется, что курить вокруг стали меньше, а мухи куда-то исчезли.

– Что-то неладно стало с климатом в нашем «датском королевстве», – подумал Гардин, – видно скоро будут большие перемены, и кто-то нам об этом горячо напоминает.

– Ладно, пойдём ко мне в хату, – сказал Михаил, – заодно и подумаем, где найти эти две точки и как их пристроить.

– Да, а почему жену на часок, не женат что ли? – спросил Гардин.

– Почему, почему…, – немного с раздражением произнёс Просвиров, – Как сказал один сатирик: утверждение, что все мужики дураки – неверно, есть и холостяки. И вообще, каждому человеку, как я думаю, требуется столько же одиночества, сколько и внимания. Ещё вопросы?

– Пока нет. Кстати, и я, по твоим понятиям, ещё не дурак. Правда, у меня немного по-другому. Недавно в разводе. Есть дети. Двое. Все живут самостоятельно, включая жену. А вот жениться второй раз не решаюсь.

Мишка жил недалеко. Друзья дошли примерно минут за десять, ни на минуту не прекращая разговаривать, вспоминая детство и, конечно, только хорошее. Уже давно Евгений для себя уяснил, что вспоминая с добром о прошлом, помогаешь себе в настоящем.

Наконец, добравшись до квартиры и упав в кресло, Гардин выпалил:

– В этой жизни, Михай, хорошо на душе только у идиотов и дерьмовиков, которые получают удовольствие от кучи сделанного ими дерьма. Мы же с тобой люди благородные, и у нас довольно высокие требования к жизни, поэтому и душа наша всегда будет не на месте.

– Оно, конечно, так, Жекан, но у богатеньких всё-таки другие радости.

– Радости у богатых и бедных, понятно, разные, но вот огорчения приходят одни и те же. Ну ладно, давай думать, что будем дальше делать.

– Ты меня улыбаешь, Гард, конечно отметим нашу встречу для начала, а пока отмечаем, мысли, возможно, зашевелятся, зашелестят и приведут к чему-нибудь разумному.

– Согласен. Ставь, что у тебя есть?

– Ничего, но можно добежать, тут недалеко.

– Ты, как всегда, в своём амплуа, – засмеялся Евгений, – Давай, беги. Гардин вынул из своего толстого бумажника солидную пачку купюр и отсчитал Михаилу несколько штук.

– Здесь и на хорошую закуску тоже. Не скупись, а то знаю я тебя…

У Просвирова широко открылись глаза и поползли куда-то наружу. Такое количество денег у него никогда не водилось. Гардин засмеялся:

– Как говорится, порядочные деньги редко водятся у порядочных людей.

– Будь спок! – радостно ответил Михаил и рванул к выходу.

Глава 2 «Гнилая власть – гнилые трубы!»

Утром друзей разбудил внезапно обрушившийся на них гимн.

– Япона твою дивизию – застонал Просвиров – забыли выключить радио! Спать и спать ещё!

– Пре-е-дками да-а-нная м-у-у-дрость наро-о-дная… – голосило во всю Мишкину комнату.

– Ну вот, а говорят, что из песни слов не выкинешь – усмехнулся Евгений, – но к нашему гимну это, пожалуй, не относится.

Наконец Мишка, кряхтя, сполз с раскладушки (свой диван он, конечно, предоставил другу) и, с трудом встав, пошёл выключать транзистор, оставшийся ещё с советских времён под названием «Океан – 214». Телевизор у Просвирова тоже был с тех времён, но он стоял сиротливо в углу и, как будто, перестал уж на что-то надеяться, что когда-нибудь его или отремонтируют, или отвезут на свалку.

– Говорил же тебе, пей что-то одно, – сказал Гардин, – а ты то водку, то пиво, то водку с пивом.

– Я старался…– простонал Мишка, – знаю, что так нельзя, да за разговорами не углядел…

Просвиров подошёл к столу в надежде найти, что-нибудь от головы, но тщетно – ничего нужного не оказалось. Что-то тёплое он ощутил у своих ног. Это кот Тимофей незаметно подкрался к Михаилу и, прижавшись боком, стал тереться о его ноги.

– Ну где справедливость! – издал вопль Просвиров, – вот кот, сукин сын, придёт с улицы, поорёт на меня за то, что вовремя не положил еду, а положу, ещё морду кислую сделает, мол, не такая. Пожрал и к тёплой батарейке, дрыхнуть. Проснётся, снова поест и на улицу к кошечкам своим. И главное, никому ведь дела нет, сколько этих кошечек у него и сколько котят от него?! Где справедливость!?..

– Ладно, заваривай чай.

– Я чай не купил.

– Ну кофе, чёрт возьми!

– Кофе где-то был. Сейчас посмотрю. Нашёл!

Друзья медленно и молча, с наслаждением пили кофе. За окном солнце вступало в свои права. Было понятно, что днём будет опять жара. Просвиров постепенно приходил в нормальное состояние. Он взял валявшуюся на столе местную газету и прочитал первую попавшуюся строку: «Директор банкрот».

– Не понял, – призадумался он, – какой директор? Да ещё в рамочке выделено… – Но внимательнее присмотревшись, оказалось, что было написано: «Детектор банкнот».

– Тьфу, ты! Реклама какая-то. Да, башка ещё не варит. Просматривая газету дальше, он увидел: «Цены на продукты в мире резко снизились…»

– Слышь, Жек, цены на продукты в мире резко снизились.

– Но это в мире, а не у нас, ибо мы не от мира сего, – решил пошутить Гардин.

– Гы, гы, гы… А недавно где-то прочёл, что в нашей области воровать стали реже, но убивать чаще. Гы, гы, гы… .

Читая дальше, Просвиров наткнулся:

«Губернатор призвал усилить работу по пропаганде здорового образа жизни». Ну, конечно, опять работу по пропаганде, а не просто работу по здоровому образу жизни. Это значит: не прибавить учителям физкультуры зарплату, не купить спортивный инвентарь, а набрать новых языкоблудов-пропагандистов, найти им ставки и вперёд, вперёд за терпеливый наш народ!

Во дворе застучал дворник, вынося свой инструментарий. Послышались какие-то крики. Просвиров узнал голос управдома. Он громко с кем-то разговаривал, доказывая что-то. Михаил медленно встал и, не выпуская из рук чашку с кофе, вышел на балкон. Управдом стоял у подъезда и разговаривал с Палычем, 80- летним дедом, который вставал раньше всех и уже с утра начинал кормить шумную стаю голубей, при этом, будучи всегда с похмелья. В руках у управдома были какие-то бумаги, которыми он размахивал перед лицом, и так ничего не понимающего, Палыча. Тут он увидел Просвирова и закричал:

– А, проснулся! Слышь, чего говорю. В суд скоро тебе идти. Вот пришли повестки ко мне, чтоб, понимашь, раздать тем, кто не платит за воду. А тебя вообще с квартиры выселят, секёшь, Михаил?!

Просвиров не стал ввязываться в дискуссию, так как не было сил, да и орать с балкона не очень-то красиво. Вернувшись на прежнее место, он поставил чашку с выпитым кофе на стол и спросил:

– Жек, чё делать, не знаю. Да и никто из нашего дома не знает. Так-то мы народ сообразительный, но только если на троих… Нам присылают счета за слив воды не по счётчику, а по нормативу. А это вместо 15 рублей по тарифу, мы должны платить аж по 155 с каждого человека. Я даже представить себе не могу жильца, который в состоянии выполнить такой норматив. Говорят, что у нас непосредственная форма управления, а не ТСЖ. Главное ведь, что подача воды по счётчику, а сток по нормативу. Все ходят злые, ругаются, на чём свет стоит… Суд, уже узнавали, против нас, так как у них всё по закону. Там кто сидит, законы пишет?.. Смотреть на них не мог, когда телек работал, на этих, с откормленно-умными физиономиями. Они что, математики не знают? Даже мой кот знает, что сколько воды в него втекает, столько и вытекает. Наверное, учитывают испарения кожи, цветочных горшков, ну и содержимое желудков, конечно. Дурят нас и стригут, как баранов, Жек. Наверное, кому-то там не хватает на зарубежный спортклуб с дорогими футболистами или недвижимость в туманном Альбионе. А ещё недавно придумали общедомовые нужды, как будто я в подъезде стираю и умываюсь. Вся дума нашей Думы состоит из того, как что бы ещё придумать такого, чтобы содрать с народа. Ура! Придумали! Будем теперь брать за капремонт вперёд. Какие деньжища пойдут. Главное, ремонт ещё неизвестно, когда будет, а деньги уже пойдут им в карман. Мозги у них нефтью уж заплыли!..

– Какие мы сами – такие и законы, – произнёс Гардин через несколько секунд после того, как замолчал Михаил, – Несовершенство законов – признак несовершенства общества. Если общество справедливо и уважает права человека, то и законы будут стремиться к этим идеалам. Если же общество коррумпировано, эгоистично и не заботится о слабых, то и законы могут быть несправедливыми и служить интересам немногих. С другой стороны, законы должны быть лишь немного выше среднего уровня морали в обществе, задавая чуть более высокую планку. Однако, если разрыв между законами и моралью общества слишком велик, законы не будут соблюдаться и останутся лишь формальностью… Ну а тебя-то за что из квартиры, не приватизировал что ли?

– Да, как-то не до этого. Возиться с этими бумагами… Какая разница, родственников у меня, кажется, всё равно нет… Если что, уеду в деревню, там у меня домик есть. Правда, неухоженный, но соседи присматривают… А недавно у нас митинг был, на площади. Человек пятьсот собралось. Ты знаешь, круто настроились, особенно пенсионеры. Кричали, что если власть не разберётся с оплатой за воду, то выйдут на трассу и перекроют её. Плакаты не хилые написали. Мне особенно понравился: «Гнилая власть – гнилые трубы!». А власти нашей, конечно, всё по барабану. У неё там модернизация с оптимизацией и ещё одна забота – уберечь свои руководящие задницы, да почаще премии солидные получать. Они вон себе недавно иномарку какую-то купили за три лимона, это столько же, сколько, наверное, выделено на всё наше ЖКХ. Где-то услышал прикол, что если бы не это сраное ЖКХ, то можно было бы купить две иномарки! Что делать, Жек? Денег нет, работы нет. Да и были бы, какого рожна я должен их, прихлебателей, кормить?

Гардин, пока Михаил «исповедовался», смотрел в одну точку. Этой точкой были большие настенные часы, конечно, купленные тоже в советское время. Мерно и завораживающе качался его латунный маятник. Почему-то вспомнились стихи Блока: «День таит в себе часы – Неизведанной красы, – Душный зной, дневная лень, – Отблеск дальних деревень». В памяти всплыла картина детства, когда он был в деревне у бабушки: покосившийся плетень, увитый диким виноградом, жужжание пчёл над цветущим лугом, запах скошенной травы, смешанный с ароматом спелых яблок…

Он прикрыл глаза, пытаясь удержать ускользающие образы прошлого. В голове мелькали лица – знакомые и не очень, голоса – громкие и тихие, события – радостные и печальные. Каждое воспоминание – осколок разбитого зеркала, отражающий лишь часть целой картины. Но вместе они создавали сложную мозаику его жизни, наполненную любовью и утратами, надеждами и разочарованиями.

– Да… от этой оптимизации почему-то у людей оптимизма маловато, – наконец сказал он.

– Вот именно! А как услышу про новые реформы, очередную модернизацию, так и хочется спросить у нашей власти: ну сколько же обдирать можно?!

На минуту наступило молчание.

Все правители козлы, Михай! – прервав тишину, сказал Гардин, – хотя в некоторых мифах козлы символизируют благородство, но в христианстве дьявола иногда изображают в виде козла. В общем, я хочу сказать: там, где они были выбраны демократичным путём, они мерзавцы хотя бы по отношению к другим народам или странам, но не к своим людям. Ну, а деньгами разбрасываться, конечно, не стоит, даже если бы они у тебя были. Деньги – это твой труд. И если я вижу, что человек ими разбрасывается, значит он или вор, или не уважает свой труд. Ладно, что-нибудь сообразим. С нашим ЖКХ-монополистом воевать трудно, но можно. Пойдём, прогуляемся, пока не так жарко.

За окном шум усиливался. Друзья неспешно стали собираться. Они вышли на улицу. Там уже людей прибавилось. Все ругались настолько, насколько им позволяли образование и культура. Управдом оправдывался, как будто он был во всём этом виноват.

– Коммунальщики, иху мать трах-тарах- тах, просто издеваются над нами. А местная власть их поддерживает, спихивает всё на закон. Ну так иди и требуй, чтобы этот идиотский, блин, закон поменяли, иначе какую рогатину ты сидишь? Знают только бумаги перекладывать с места на место да грамотки вручать с пожиманием рук, на всяких праздниках!

– А магазинов понастроили, твою кочерыжку, как коровьих лепёшек, ступить негде! Только вот купить бы ещё сказали, на что?

– Одним – зубы на полку, другим «лимон» в кошелку!

– А я недавно узнал, твою-то, что у нас на отстрел собак было выделено аж 600 тысяч рублей. Это сколько же, едрит её, собак у нас развелось? Я даже и не знал.

– А собаки как бегали, так и бегают. Неплохо они распихали денежки между собой.

– Говорят: народ всегда прав, даже если не прав, – выдохнув, произнёс Михаил, проходя мимо этого собрания.

В стороне спокойно стоял дворник-азиат и слушал все эти проклятия. Вероятно, он ждал, когда люди разойдутся, и он продолжит мести двор. Он терпеливо ждал…

Друзья пошли дальше, не став внимать всем «коварным возмущениям» жителей дома. Ярко светило солнце. На душе было прекрасно. Хотелось совершать добрые дела.

– Очутившись в Москве, Воланд увидел, что тут делать ему нечего, за него уже всё делается, – вдруг почему-то подумал Евгений, – и, чтобы получить какое-то удовлетворение, он переходит на «добрые дела», конечно, по своим сатанинским понятиям. Это как бы сублимация своего рода, защита, а иначе кранты. Даже для дьявола.

***

– Ну, куда пойдём, Жек?

– Сначала на платную стоянку, я там машину свою поставил.

– У тебя ещё и машина?! Какая?

– Хорошая. Придём, увидишь.

На стоянке было много машин, но эта была не такая, как все. Она действительно была хорошая. Большая и красивая, вроде джипа, непонятно какой только модели и чьего производства; и, как показалось сначала Просвирову, чёрного цвета, но подойдя поближе, он увидел, что цвет всё-таки был тёмно-лиловым.

– Ну что, а ты думал – Антилопа-Гну? – усмехнулся Гардин, увидев своего друга с открытым ртом и вытаращенными глазами.

– Ты что, миллионер, Гард?

– Ну, вроде того, – засмеялся Евгений, – не думай об этом. Лучше скажи: где тут сейчас у вас находится водоканал?

– Поехали, покажу. Только не знаю, о чём ты будешь говорить с начальником нашего водоканала? Он непробиваемый, даже не танк, а монстр какой-то! У него неопровержимые аргументы: я делаю всё по закону, и нарушать его не имею права!

Друзья сели в автомобиль, но не успели отъехать метров двести, как увидели гаишника, который уже держал наготове свою полосатую кормилицу.

– Во… хилодон придорожный, уж тут как тут! – пробурчал Михаил.

Приблизившись к автоинспектору, Гардин остановился, подчиняясь его требованию.

– Доброе утро, сержант! – весело сказал Евгений, не выходя из машины и нарочито поворачивая видеокамеру, которая находилась у него на приборной панели, в сторону инспектора. – Что-то случилось?

– Ваше водительское удостоверение! – серьёзно потребовал инспектор. Было видно по его кислой физиономии, что видеокамеру он заметил.

– Извините, сержант, – вежливо продолжал Гардин, – но сначала предъявите свои документы и, пожалуйста, представьтесь. А то, знаете, сейчас много всяких, которые переодеваются в полицейских…

Гаишник заскрипел зубами, но всё-таки полез в нагрудный карман своей голубой рубашки и показал удостоверение.

– Старший сержант Носов, а теперь покажите свои водительские права!

– Пожалуйста, инспектор, хотя Вы и не сказали, по какой причине меня остановили. Я что-нибудь нарушил?

Гардин, не выпуская из рук водительского удостоверения, показал инспектору. Сержант, хотел его забрать, но водитель не отдавал.

– Гардин Евгений Федорович, – представился Евгений. – А документа, уж извините, я Вам не уступлю. В правилах не сказано, что я их обязан без причины отдавать. Я даже мог бы и не показывать, так как здесь не ДПС, но только из уважения к вашей благородной и уж очень опасной профессии, я предъявляю свои документы и, пожалуйста, всё-таки скажите, в чём же причина нашего задержания. Это, в конце концов, требует и Закон П.18.2. Наставления ДПС. Пожалуйста, мы очень спешим.

– Машина как у Вас, вроде бы, числится в розыске, – неуверенно проговорил инспектор, – попрошу выйти из машины.

– Да, совсем забыл спросить про маршрутную карту, – неожиданно громко воскликнул Гардин, и стал почему-то вынимать из футляра свой мобильный телефон, – она, конечно, у Вас имеется? Не хотелось бы терять время на все эти формальности…

– Ладно, – резко прервал водителя инспектор, – мне тоже некогда, езжайте…

Автоинспектор Носов резко повернулся и как-то быстро засеменил к своей машине, при этом почему-то пару раз оглянулся в сторону задержанного авто.

– Вот видишь, Михай, какие творит чудеса обыкновенная вежливость, – замысловато высказался Евгений. Как там, у профессора Преображенского: «Лаской, лаской… Единственным способом, который возможен в обращении с живым существом».

Машина плавно тронулась и покатила дальше. Евгений посмотрел на Михаила и засмеялся:

– Неужели ты думаешь, что моя машина в розыске. Нет, Михай, я не вор. Потом расскажу кто я, когда придёт время, а пока поверь на слово. Хотя лучше уж быть хорошим вором, чем, например, плохим врачом! Меньше вреда людям причинишь.

Наконец они подъехали к серому непривлекательному зданию, которое представляло собой коробку, полностью созданную из железобетонных панельных конструкций. Это было здание водоканала. Гардин поморщился:

– Что ж, посмотрим, какая красота будет внутри витать. Подожди меня в машине, – обратился он к Михаилу, – а хочешь, прогуляйся где-нибудь, а я зайду в это заведение.

– Слышь, Жень, дай на пиво, а то какая-то трясучка по всему телу играет.

– Держи, и особо не торопись, я какое-то время здесь побуду.

Евгений уверенно зашагал к парадному подъезду этой серой коробки, а Михаил направился к ближайшей пивнушке.

Войдя в помещение, Гардин тут же, по лестнице поднялся на второй этаж, как будто уже знал, где находится то лицо, которое решит его дело. Не стуча, он вошёл к директору ОДО «Сети водоотведения». Директор, мужчина около 50 лет, сидел за столом и внимательно смотрел в монитор компьютера. Из колонок доносились стоны и придыхания.

– Здравствуйте, Павел Сергеевич, – громко произнёс Гардин, – надеюсь, не помешал Вам просматривать рабочие материалы по выявлению вредных и опасных производственных факторов, а также осуществления мероприятий по приведению их в соответствии с государственными нормативными требованиями?

То, что повернулось к Евгению, на человеческое лицо похоже не было. Если представить себе плоскую, красную и вспотевшую задницу макаки и на ней два, испуганно выпученных и сумасшедших глазища, как у камбалы, то, пожалуй, сдохли бы от зависти все гориллы, увидев такую рожу.

– Вы тут… что?.. почему?.. Вы здесь?.. – наконец что-то стало произносить это мурло жалкого сластолюбца, – кто Вас приглашал?

– А что, к Вам можно заходить только по приглашению?

– Да нет, но… Тут, знаете, никогда такого не было… Вхожу в интернет, как обычно на свою страницу, а там… Поверьте, это впервые такое…

– Верю, конечно, верю, Павел Сергеевич, не волнуйтесь, пожалуйста, никто ничего не узнает, но у меня мало времени, и также к Вам есть срочное дело.

Павел Сергеевич немного стал успокаиваться. Он встал, подошёл к шкафчику и, открыв дверцу, вытащил бутылку коньяка. Потом пальцами этой же руки как-то умудрился зацепить две рюмки, а другой рукой взял заранее нарезанный на тарелочке тонкими дольками лимон. Всё это он осторожно поставил на рабочий стол, затем быстро, дрожащей рукой, налил себе напиток и залпом выпил. Не останавливаясь, налил ещё, сначала себе, но потом и в другую рюмку.

– Угощайтесь, не знаю как?..

– Гардин Евгений Федорович, но спасибо, до обеда не употребляю, да и за рулём я. Павел Сергеевич, давайте сразу к делу. В 32-ом доме по Гранатовой улице люди жалуются на плохое качество воды. Я сам не живу в этом доме, но приехал к другу в гости и, узнав об этой проблеме, решил помочь им в этом вопросе. Хотелось, чтобы вы знали о том, что недавно я пригласил независимых экспертов из Москвы, чтобы они проверили качество воды, которой пользуются жители этого дома и оказалось, что она не соответствует нормам. У меня есть соответствующее заключение этой экспертной комиссии.