Любовь и власть. Короли, премьеры, президенты…

После этой трагедии София перестала бывать на праздниках, устраиваемых Габсбургами. Она сосредоточилась на тихой семейной жизни и сопровождала мужа только в тех поездках, где он не мог встретиться со своими родственниками.

Постепенно европейская общественность простила Францу-Фердинанду его выбор: помимо того, что Франц и София являли собой образец супружеского счастья, еще и политические взгляды эрцгерцога, будучи умеренно консервативными и очень взвешенными, вызывали симпатию со стороны столь же консервативного большинства. Франц-Фердинанд все больше склонялся к идее триализма, он пытался возвысить в двуединой монархии Австро-Венгрии славянскую составляющую. И он более чем почтительно относился к России. «Я никогда не поведу войну против России. Я пожертвую всем, чтобы этого избежать, потому что война между Австрией и Россией закончилась бы или свержением Романовых, или свержением Габсбургов, или, может быть, свержением обеих династий… Война с Россией означала бы наш конец. Если мы предпримем что-нибудь против Сербии, Россия встанет на ее сторону, и тогда мы должны будем воевать с русскими», – говорил эрцгерцог Франц-Фердинанд.

Австрийский государственный деятель Эрнест фон Пленер писал о нем: «Жестокий, властный, нетерпимый, своенравный, вспыльчивый, однако, несмотря на все недостатки, это не был стремящийся к наслаждениям принц, прожигатель жизни; Франц-Фердинанд – ярко выраженная личность, он обладал большим политическим честолюбием».

Эрцгерцог Франц-Фердинанд с супругой. Старинная открытка

17 марта 1898 года эрцгерцог был назначен заместителем главнокомандующего австро-венгерской армией, по сути – военным «заместителем» императора. И уже с 1906 года эрцгерцог принимал активное участие в решении внешнеполитических вопросов, расставляя на важные посты людей из своего окружения. К несчастью для себя и своей семьи, именно Франц-Фердинанд оказался одним из инициаторов аннексии Боснии и Герцеговины в 1908 году… Что и стало причиной покушения в Сараеве.

Существует не то легенда, не то быль, будто юному Францу-Иосифу, когда он был еще не императором, а только наследником престола, гадалка предсказала, что все Габсбурги прокляты за грехи своих предков и никому из них не быть счастливым, а если все же счастье какое случится – за него придется дорого заплатить. И вот сам Франц-Иосиф женился на красавице Елизавете – знаменитой Сисси, – жил долго и счастливо, но… заплатить за это ему пришлось жизнью наследника, а потом и жены: анархист Луиджи Лукени заколол шестидесятилетнюю Сисси остро заточенным напильником. И наследник его, принц Рудольф, он тоже заплатил за счастье любви с Марией Вечера! И Франц-Фердинанд – ему тоже в конце концов пришлось платить по старым счетам Габсбургов.

12 июня 1914 года Франц-Фердинанд и София прибыли на военном корабле в Боснию и Герцоговину: здесь проходили учения, на которых эрцгерцог присутствовал в качестве генерального инспектора австрийской армии. Маневры прошли успешно, и 15 июня эрцгерцог с супругой прибыли в Сараево: там Франц-Фердинанд должен был проинспектировать работу чиновников в органах самоуправления.

Они не знали, что в Сараеве их с нетерпением ждут не только ликующие подданные, но еще и террористы из организации «Млада Босния», боровшейся против оккупации Боснии австрийцами. Убийство было уже спланировано и поручено группе из шести заговорщиков. Интересно, что трое из них – Принцип, Габринович и Грабец – были больны туберкулезом, причем в последней, неизлечимой стадии: смертников, которых за покушение на эрцгерцога наверняка бы убили, выбирали из числа заведомо обреченных.

Тем утром Франц-Фердинанд и София встали рано и успели побывать на мессе, принять причастие.

В 9.30 утра четыре автомобиля отъехали от гостиницы и двинулись по набережной Аппеля.

Эрцгерцог с супругой сидели во второй машине, вместе с пригласившим их в Сараево генералом Оскаром Потиореком. Франц-Фердинанд решил предстать перед будущими своими подданными во всей красе и надел яркую форму генерала от кавалерии: голубой мундир, черные брюки с красными лампасами, высокую фуражку с зелеными попугаичьими перьями. София была в белом платье и роскошной шляпе с перьями.

Город был украшен к их приезду: с балконов свисали ковры, из окон – цветочные гирлянды, всюду плескались по ветру знамена, а горожане принарядились, многие – в яркие национальные костюмы. Зрелище получилось торжественное и красивое, но беременная София чувствовала себя скверно, и Франц-Фердинанд попросил генерала Потиорека побыстрее провести их через все полагающиеся мероприятия.

В 10.10 торжественный кортеж миновал центральное отделение полиции и поравнялся с мостом Цумурья, где их и ждал первый из террористов: Неделько Габринович бросил в машину бомбу, начиненную гвоздями…

Потом все, кто исследовал обстоятельства сараевского покушения (вернее, нескольких покушений), констатировали, что охрана была организована из рук вон плохо. И не было никаких телохранителей, которые могли бы прикрыть собой венценосную чету. Но Франц-Фердинад – бывалый и ловкий охотник – вскочил и перехватил летящий в машину подозрительный предмет, ударом отбросил его в сторону…

Прогремел взрыв. Были убиты шофер третьей машины, два полицейских офицера, ранено около двадцати человек в толпе. Один гвоздь все же почти достиг своей цели и оцарапал шею Софии.

Воцарилась паника. Неделько Габринович попытался отравиться, приняв цианистый калий, но яд оказался просроченным и не подействовал. Тогда Габринович спрыгнул в реку, откуда его и выловили полицейские, не дав террористу утопиться. Франц-Фердинанд поинтересовался состоянием раненых, хотел выйти из машины, чтобы присутствовать при отправке пострадавших в больницу, но его спутники торопили его – скорее уехать, в толпе могли оказаться и другие злоумышленники. Он согласился, видя кровь, сочащуюся из царапины на шее Софии.

Когда они прибыли в ратушу, городской глава Фехим Чурчич, не знавший о покушениях, начал было приветственную речь, но взбешенный эрцгерцог перебил его: «Господин староста! Я приехал в Сараево с дружеским визитом, а меня тут встречают бомбами. Это неслыханно! Хорошо, продолжайте». Продолжать Чурчичу оказалось сложно… Когда он все-таки закончил, кое-как скомкав речь, Франц-Фердинанд сказал по-немецки: «Сердечно благодарен за радостные овации, которые мне и моей супруге приготовило население, тем более что так оно выражает радость по случаю неудавшегося покушения» – и по-сербски: «Прошу передать населению вашего прекрасного города мой сердечный привет и засвидетельствовать мои расположение и признательность».

Покончив с любезностями, эрцгерцог пожелал все-таки ехать в больницу, чтобы навестить раненых. Один из придворных свиты, барон Морсей, предложил Францу-Фердинанду немедленно покинуть Сараево, но генерал Потиорек насмешливо спросил: «Не думаете же вы, что Сараево кишит убийцами?» Хотя на самом деле так оно и было… Оставшиеся пятеро членов группы метались по городу, не зная, где им теперь перехватить кортеж эрцгерцога, чтобы все-таки нанести удар.

Эрцгерцог Франц-Фердинанд. Художник В.-А. Вита

Франц-Фердинанд не хотел, чтобы София ехала с ними. Он пытался отправить ее под надежной охраной в гостиницу, где она могла бы отдохнуть от всех потрясений… И в конце концов, наверняка объектом для террористов был он сам как наследник Австро-Венгрии, а вовсе не его беременная жена! Но София настояла на том, чтобы сопровождать мужа. Она не хотела ждать в гостинице, изнывая от тревоги и неведения.

К больнице автомобили ехали не так торжественно и куда быстрее. На подножке возле Франца-Фердинанда стоял с обнаженной саблей граф Гаррах, готовый в случае чего прикрыть собой наследника. На углу улицы императора Франца-Иосифа генерал Потиорек вдруг решил, что они выбрали неудачный маршрут, приказал развернуться. Автомобиль притормозил и выехал на тротуар. Именно там по странному, почти мистическому стечению обстоятельств стоял девятнадцатилетний террорист Гаврило Принсип. В кармане у него была бомба, но возиться с ней не было времени. Поэтому он выхватил револьвер… Было 10 часов 50 минут.

«…Автомобиль эрцгерцога неожиданно остановился почти напротив нашей группы, – вспоминала в 1994 году 102‐летняя чешка Хелена Навратилова-Плешутова. – Мы были изумлены. В нескольких шагах от нас молодой человек в темной одежде вынул из кармана револьвер и начал стрелять в направлении автомобиля. Наступило общее замешательство, люди с криками побежали в разные стороны. Никогда не забуду все увеличивавшегося кровавого пятна на белом платье эрцгерцогини. И свой ужас…»

Одна пуля пробила воротник мундира эрцгерцога, разорвала шейную артерию и застряла в позвоночнике. Другая, скользнув по краю корсета, вошла в живот Софии, пробив брюшную аорту. София сразу потеряла сознание. Франц-Фердинанд видел, как она умирает, сознавал и свою обреченность… Но продолжал цепляться за жену, пытался тормошить ее со словами: «Софи, Софи, не умирай! Не умирай ради детей!» Этот солдафон и любитель охоты перед лицом смерти не просто близкой, а подошедшей вплотную думал прежде всего не о себе, а о навеки возлюбленной своей жене и об их обожаемых детях, которые оставались сиротами.

Убийство Франца-Фердинанда в Сараево. Художник А. Бельтраме

София умерла еще в машине, на глазах умирающего мужа. Когда Франц-Фердинанд понял, что жена больше не дышит и сердце ее больше не бьется, он разом утратил желание бороться за жизнь, сник и… пережил ее всего на пятнадцать минут. Эрцгерцог скончался уже по приезде в правительственный дворец, куда они с женой должны были в тот день войти как чествуемые наследники империи.

Гаврило Принсип при задержании был ранен, в тюрьме рана воспалилась, и террористу ампутировали руку. Схватили и остальных заговорщиков: всего к суду было привлечено 25 человек. Повешен был только Данило Илич, признанный организатором. Казнить Гаврило Принсипа не могли: по австро-венгерским законам он был несовершеннолетним. Его осудили на 20 лет, и он не выдержал ужасных условий тюрьмы, где его содержали. Гаврило Принсип скончался 28 апреля 1918 года. Впрочем, он полтора года пережил двух других своих сотоварищей: террористы Габринович и Грабец умерли от чахотки в 1916 году.

Эрцгерцог Франц-Фердинанд и его возлюбленная София покинули гостеприимное Сараево в гробах. Франц-Иосиф довольно равнодушно воспринял гибель наследника и его супруги. И не преминул нанести Софии последнее оскорбление, положив на ее гроб две белые перчатки – в знак того, что хоронит всего лишь придворную даму.

Но смертью их Австро-Венгрия воспользовалась как поводом для начала войны. Никто не ожидал, что война эта окажется такой масштабной… И уж тем более что она завершится капитуляцией Австро-Венгрии. Босния и Герцеговина была присоединена к Сербии. Это произошло через три месяца после смерти Гаврило Принсипа. Так что можно сказать, он не зря принес себя в жертву идее.

Франц-Фердинанд заранее позаботился о своих детях на случай, если с ним и Софией что-нибудь случится. Эрцгерцог был фаталистом и часто приговаривал: «Чему суждено случиться, того не миновать». Он попросил своего лучшего друга графа Ярослава Терна позаботиться о детях. После гибели Франца-Фердинанда и Софии граф Терн стал опекуном детей. А в конце 1918 года семейство графа вместе с детьми Франца-Фердинанда вынуждено было переехать в Вену, бросив все свое имущество.

В 1938 году судьба снова жестоко обошлась с потомками Франца-Фердинанда: они были на долгих семь лет помещены в концентрационный лагерь Дахау, откуда их освободили только в 1945 году.

Максимилиан фон Хоенберг (Гогенберг) умер в 1962 году в Вене, оставив после себя многочисленное потомство, представители которого сейчас проживают на территории Австрии, Германии, Голландии, Англии и США

Эрцгерцог Франц-Фердинанд с семьей

Эрнст умер в 1954 году, оставив после себя двоих сыновей: Франца-Фердинанда и Эрнста.

Одного из его внуков тоже зовут Франц-Фердинанд.

София, любимая дочка эрцгерцога, прожила долгую жизнь, умерла в 1990 году в Чехии. В браке состояла больше пятидесяти лет, но детей после себя она не оставила.

Вудро Вильсон и Эдит Гальт: «Особый дар небесный…»

Политики редко влюбляются страстно и до самозабвения: не из того теста они сделаны, чтобы любовь имела для них значение… Но из любого правила существуют исключения. Американский президент Вудро Вильсон по характеру был настоящим Ромео. А его любовь к Эдит Гальт идеально подходит в качестве сюжета для романтической комедии.

Еще в 1912 году, когда Томас Вудро Вильсон вступил в борьбу за пост президента, его противники – сторонники пытавшегося пройти на очередной срок Теодора Рузвельта – решили разрушить репутацию конкурента, объявив его прелюбодеем. Но тогда Рузвельт запретил им, заявив: «Это не сработает: вы хотите представить в роли Ромео человека, который всем своим внешним видом и повадками сильно смахивает на аптекаря…» Действительно, глядя на фотографию Вильсона, трудно представить себе, что этот бледный и нервный интеллигент, похожий то ли на учителя, то ли на пастора, то ли действительно на аптекаря, на самом деле прожил бурную жизнь, в которой нашлось место великой любви… Причем не одной, а нескольким! И хотя обычно самой сильной и всесокрушающей бывает первая любовь, у Вудро Вильсона главной любовью его жизни была последняя.

«Миром правят идеалы, – уже в зрелом возрасте говорил Вудро Вильсон своему другу, – только глупцы думают иначе».

28 декабря 1856 года в городке Стэнтон, штат Виргиния, в семье пастора пресвитерианской церкви Джозефа Раглеса Вильсона родился долгожданный мальчик. Его назвали Томасом – в честь дедушки. Это был третий ребенок из четырех в семье шотландцев Вильсонов, но остальные трое были девочками, а значит, малыш Томми имел для семьи особую ценность как наследник и продолжатель рода. Его очень берегли, а поскольку он рос слабеньким и болезненным, старались баловать и по возможности ограждать от жестокого мира. Возможно, идеализм, которым в будущем прославился президент Томас Вудро Вильсон, был заложен в детстве, ведь мальчик получал домашнее образование, почти не контактировал со сверстниками, много читал, а собеседниками его были в основном взрослые люди – отец-пастор и его друзья. То, что во внешнем мире есть боль и несправедливость, что не все люди любят друг друга и способны к состраданию, Томас узнал только в тринадцать лет, когда поступил в школу Дерри в Огасте, Джорджия. Для него это был шок… Начитанный, тонко чувствующий, воспитанный в лучших традициях христианства, мальчик просто не понимал, по каким законам на самом деле живет окружающий мир.

Следует отметить, что идеализм Томас Вудро Вильсон сохранил на всю жизнь. В 1923 году, уже не будучи президентом, но оставаясь любимым нацией, Вильсон выступал на радио в связи с Днем перемирия и призвал американцев «отказаться от эгоистических побуждений и вернуться к высшим идеалам и целям внешней политики». Он был идеологом создания Лиги Наций. Он всегда верил, что мир во всем мире возможен. И ничто, никакие испытания не смогли пошатнуть искреннюю веру, семена которой осторожно посеял и деликатно взрастил в душе своего сына пастор Джозеф Вильсон. «Моя жизнь лишилась бы главной движущей силы, если бы не религия с ее понятиями веры, чистоты и честности», – говорил президент Вильсон. И он верил в свои слова! Всю свою жизнь, с раннего детства и вплоть до того времени, когда тяжелая болезнь лишила его возможности двигаться, Вильсон коленопреклоненно молился три раза в день – утром, днем и вечером, – возносил хвалу Господу каждый раз, когда собирался вкушать пищу, даже если это был торжественный обед с послами разных держав, и посещал церковь несколько раз в неделю, то есть всякий раз, когда чувствовал необходимость побыть в Божьем Доме…

Первой любовью Томаса Вильсона стала его кузина Генриэтта Вудро. Они познакомились, когда он учился в Виргинском университете. Генриэтта не ответила взаимностью, и когда Вильсон к ней посватался – отказала ему. Правда, чтобы не ранить чувства своего эмоционального, ранимого кузена, Генриэтта объяснила свой отказ не нелюбовью, но близким с ним родством. Тогда как раз много писали о вреде распространенных среди американской элиты близкородственных браков. Генриэтта сказала Томасу, что больше всего на свете она хочет здоровых детей. А выйдя замуж за родственника, она сильно рискует. Томас согласился и больше не пытался добиться ее расположения. Но, как другие в память о любви делают себе татуировку, так юный Вильсон в 1882 году взял себе в качестве второго имени фамилию Генриэтты: Вудро. И с тех пор требовал, чтобы его называли только так.

Вудро Вильсон в 1870-е гг.

Летом 1882 года Вудро Вильсон прибыл в Атланту, легко сдал экзамен на право заниматься юридической практикой, открыл вместе со своим приятелем Эдвардом Реником контору «Реник и Вильсон. Адвокаты». Но бизнес не заладился. Тогда Вудро решил учиться дальше и поступил в аспирантуру университета Джона Хопкинса.

Свою будущую жену Элин Эксон он впервые встретил, когда ему самому было шесть лет, а Элин – всего два года. Маленькому Томми очень понравились ямочки на щеках девочки и ее жизнерадостный характер. Второй раз Том и Элин встретились двадцать лет спустя. Сразу после отказа Генриэтты, с разбитым сердцем, Томас Вудро Вильсон приехал к своему дяде Джеймсу Боунзу, зашел в пресвитерианскую церковь и увидел там ее… Цветущую юную красавицу в глубоком трауре, с малышом на руках. Удивительно, но он сразу узнал ту девочку, которая когда-то поразила его воображение! Даже ямочки на щеках сохранились. Видя ее мрачное одеяние, Вудро подумал, что Элин недавно овдовела, осталась одна с ребенком. И сразу же решил: он дождется окончания траура и посватается к ней.

Любовь к Генриэтте и разбитое сердце были не то чтобы забыты, просто затмились новой любовью. Это был какой-то счастливый дар небес: Вудро мог долго и преданно любить, но, утратив прежнюю любовь, очень быстро находил новую и опять любил глубоко, преданно, долго…

Вудро пришел к отцу Элин, чтобы расспросить его о положении дочери и о том, когда же прилично будет посвататься к ней. И узнал, что на самом деле Элин даже не была замужем, а траур носила по матери, которая год назад умерла в родах… Сэмюэл Эксон после смерти жены впал в глубокую депрессию, и если бы не старшая дочь, взявшая на себя заботы не только по хозяйству, но даже написание воскресных проповедей, он бы не смог справиться и удержать приход. Узнав все это, Вудро Вильсон преисполнился еще большего восхищения: оказывается, Элин Эксон не только прекрасна, она еще и умна, добродетельна, способна на самопожертвование! Дочь пастора, религиозная и образованная настолько, что сама может сочинить проповедь! В его глазах Элин была просто идеалом. Уехав в Атланту, он еженедельно писал ей. Элин отвечала ему и сохранила все его письма – всего 1400 штук!

Они поженились 24 июня 1885 года в Саванне. Все женихи обещают своим невестам вечное счастье в совместной жизни, но мало кто исполняет свои обещания… Вудро Вильсон исполнил: их брак с Элин был просто идеальным.

В первые годы жили они пасторально. В их доме то и дело гостили юные родственники, нуждающиеся в присмотре, так что Вильсон все время ощущал себя живущим в большой семье, и ему это нравилось. Элин – муж называл ее Нелл – была великолепной хозяйкой: в доме царил идеальный порядок, она сама обшивала себя и всех родных и так великолепно готовила, что никто из гостей семейства Вильсон не смог забыть ее стряпню. А еще она обожала цветы и возилась в саду, едва выпадало свободное время. Единственные цветы, которых не терпела Нелл, были орхидеи: она считала их форму и пьянящий аромат непристойными.

30 апреля 1886 года родилась Маргарет, первая дочь Элин и Вудро. Первые роды у Элин были трудные, и Вудро чуть не сошел с ума от переживаний: пока жена мучилась в доме, он стоял во дворе на коленях и громко молился о Божьем милосердии… Молитвы были услышаны: на свет появилась здоровая девочка. А за ней еще две: в 1887 году родилась Джесси, в 1889 году – Элинор. Вудро, конечно же, мечтал о сыне. Но сына не получилось. Однако и девочек своих он обожал.

Даже когда ее муж стал ректором Принстонского университета, Элин по-прежнему сама выполняла всю работу по дому, не позволяя взять прислугу. «Господь дал нам руки для того, чтобы мы трудились!» – говорила она. Элин по-прежнему очень скромно одевалась и гордилась тем, что тратит на одежду не более 40 долларов в год! Даже для тех времен это была мизерная сумма. Правда, платья она носила и обновляла, пока они не приходили в негодность. Однажды одна из преподавательских жен попыталась съязвить, сказав: «Миссис Вильсон, в этом коричневом платье с каждой весной вы становитесь красивее». Но Элин только улыбнулась в ответ: для нее это было не оскорбление, а повод гордиться собой – экономной женой и праведной христианкой, которая не увлекается мишурой, но всегда печется об истинных ценностях.

Элин делала все, чтобы помочь Вудро. Она редактировала тексты его речей, выучила немецкий, чтобы помогать ему в научной работе, много читала и следила за всеми важными новинками в искусстве и литературе, чтобы вовремя ознакомить с ними Вудро, который слишком увлекся политикой и мог попасть впросак, продемонстрировав неосведомленность о новом прославленном романе или пьесе. Элин была не только возлюбленной и заботливой женой, она была еще и тайным советником Вудро Вильсона. Она никогда с ним не спорила, но иногда поправляла его, деликатно спросив: «О Вудро, ты же не думаешь так всерьез, или?..» И он обычно со смехом отвечал: «Мадам, я, конечно, так и думал, пока ты не призвала меня к порядку».

Эллен Вильсон в 1912 г.

Вудро Вильсон очень ценил и чтил свою жену. Однажды, ненадолго уехав из дома, в своем очередном письме он сказал ей: «Моя любовь к тебе помогла мне стать настоящей личностью. Вдали от тебя, без твоего вдохновения, я не могу жить. Любовь все раскрывает во мне… Мой разум не мог полностью совершенствоваться, пока я не познакомился с тобой».

Вудро Вильсон отличался от других мужчин своего времени тем, что не считал женщин существами второго сорта, предназначенными для деторождения и домашнего хозяйства. Напротив, он признавал их интеллектуально равными мужчинам, а в эмоциональном плане даже превосходящими мужчин! Его обожаемая Элин была яркой личностью. Да и вообще ему везло на встречи с умными и талантливыми женщинами: возможно, потому, что он готов был увидеть их ум и талант… «Интеллигентная женщина, – говорил Вудро Вильсон, – дополняет своего мужа, стимулирует его деятельность». Он поддерживал введение избирательного права для женщин. В его доме никогда не придерживались традиции, согласно которой мужчины после ужина шли в курительный салон беседовать о политике, а женщины собирались за чайным столом и болтали о детях и моде. Нет, все оставались за общим столом и за десертом беседовали о чем-нибудь важном и интересном всем присутствующим.

Вудро не представлял своей жизни без Элин. Он называл ее «точкой опоры» в своей жизни. Он даже вообразить себе не мог, как бы все сложилось, если бы он не встретил ее тогда в церкви… Или если бы она не согласилась выйти за него…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.