Гетеротопля. Ресентиментальный роман

В результате Свеколкина как идеологически нейтрального записали для баланса в группу к левакам, которая сначала называлась «Роль чего-то там в насильственном дискурсе». Не успел Свеколкин запомнить, роль чего он должен дискурсивно изнасиловать, как на первом же факультетском семинаре Щелоков потребовал это чего-то там изменить.

– Летс дестрой ит, – призвал подчиненных Щелоков.

Коллеги Свеколкина, находившиеся в самом разгаре рабочего медового месяца, бурно загенерировали новые названия для чего-то там насильственного. Свеколкин, изрядно изнуренный отборочными играми, предложил заменить насильственный на начальственный. Но его, как обычно, не услышали. Роль аборигена простая – носить юбку из папоротника.

Зарплата у Свеколкина оказалась самой маленькая в коллективе. Он это знал: несмотря на конфиденциальность, все свою, конечно же, озвучили, ворча и жалуясь. Тем не менее, по меркам российской высшей школы зарплату следовало назвать неплохой даже для москвичей, как бы они не делали вид, что снизошли и как бы ни обижались, что у иностранцев она еще выше.

***

Сегодня последний день. Для очистки совести Кирилл заглянул в списки поступающих. Все спокойно. Чуть спустился вниз, но продолжает болтаться в «проходной» серединке.

Бюджетных мест на химии в этом году оказалось меньше, чем ожидалось, и Кирилл, перестраховщик, в первую волну подал копии документов еще и на биологию и биоинформатику. Но перекладывать оригинал не пришлось. Место в списке выглядит прочно. Русский, конечно, подвел, оценка на грани провала. Но химия, по которой 98, компенсирует все.

От заглядывания на сайт универа каждый час все равно трудно удержаться.

Пообещал себе, что в следующий раз посмотрит на список за два часа до дедлайна по подаче оригиналов. За два часа он успеет переложиться, если что. Наверное, просто на биологию. Или биоинформатику? Подкинет монетку. Но нет, не придется, что за пораженческие мысли. Надо отвлечься. Поиграть в стрелялку? Настоящий способ забыть обо всем на свете только один. Вот они, пробирки, стоят, дожидаются. Однако сегодня Кирилл счел за благо отложить эксперимент – все-таки нервничал из-за рейтинга. Будет отвлекаться – напортачит. Просто начал уборку.

Давно пора стереть с приборов накопившуюся пыль. Комната Кирилла – целая лаборатория, не только химическая. Тут и микроскопы, и телескопы, и даже осциллограф. Компьютер с двумя экранами. Наполовину заработал сам, курьером. Но и родители, люди очень небогатые, никогда не отказывали, если речь шла об очередной «игрушке». Как повелось с детства, развивающей. Все игрушки Кирилла что-нибудь да развивали. За исключением компьютерных, конечно. Хотя и тут Кирилл умудрился извлечь пользу – родители подсказали в девять лет сервис Scratch, с этого началось самообучение программированию, так что в игрушки Кирилл не только играл, но и писать их мог.

Весь выпускной класс родители питчили биоинформатику. Но химия все-таки победила. Она побеждала всегда все мимолетные увлечения.

Несколько раз во время уборки Кирилл нарушал данное самому себе обещание и заглядывал в списки. То, что он видел там, тревожило. Фамилия упорно ехала вниз. Нет, он не будет перекладываться! Химия форева! Главное, он над чертой.

До последнего момента. Но буквально за минуту до дедлайна в списке появилась еще одна строчка. А строчка Кирилла опустилась вниз и оказалась ровно под чертой. И стоимость этой черты – сто тридцать тысяч рублей. Которые теперь еще нужно срочно найти. Не так уж много. Химия – одна из самых дешевых специальностей в универе, видимо, в связи с низкой популярностью. И родители, конечно, найдут эти деньги, хотя и нельзя сказать, что легко. Возьмут кредит, наверное. Но он обещал, что пройдет на бюджет. И упорно отказывался от занятий с репетитором по русскому. А ведь родители говорили – и они как всегда оказались правы! – что нужно хотя бы десять уроков, что за счет низкой базы он легко отыграет несколько баллов, а ведь в его случае даже один балл может стать решающим.

Именно так и вышло. Кириллу не хватило ровно одного балла.

В общем, родителей напрягать не стоит. Надо заработать. И за лето вполне можно успеть. Проблема только в том, что деньги надо искать срочно. Зря он так уверенно рассчитывал на бюджет, зря. Наверное, надо завести кредитку, заплатить с нее. А потом наняться куда-нибудь. Обидно идти в курьеры, когда он столько умеет и знает. Можно попробовать еще заработать программированием, но Кирилл не хотел сейчас занимать голову ничем посторонним.

Ему не раз намекали, что с его талантами в химии, да еще с домашней лабораторией, он мог бы за день зарабатывать, как инженер за месяц. В шутку, конечно. Кирилл отшучивался в ответ. Но на кое-какую идею эти шуточки его навели.

***

И вот оно наступило, первое сентября. И вот они, студенты. Их набрали из абитуриентов, поступавших на самые разные специальности университета и не добравших по баллу-другому на бюджетные места. Предложили учиться бесплатно, но уже за счет университета. На первый взгляд перваки как перваки. Как их отбирали, Свеколкин не вникал. Судя по тому, что первого сентября им тоже показали фильм Money Ball, примерно по тому же принципу, что и преподавателей.

За фильмом последовала речь, в которой тоже присутствовал спорт, на этот раз лыжный. Константин, которого и студентам вменено теперь называть исключительно по имени, пересказал баечку, позаимствованную у Серля. Есть два типа тренеров, говорил неведомый пока студентам лингвист и философ Серль. Первый тип подводит теорию про погоду, особенности лыжни. А другой тип, австрийский, – это неграмотные деревенщина, он просто все время кричит спортсменам «Шнеля, шнеля!». Вот поэтому, видимо, австрийцы всегда выигрывают, предполагал Серль. А мы, заключил Щелоков, в нашей школе совместим оба принципа.