Вдох на двоих

Музыка зазвучала, и всё вокруг исчезло. Остался только лёд, Артём рядом, и их программа, которую они репетировали столько раз, что движения стали почти автоматическими. Первый элемент прошёл идеально, поддержка удалась, и даже сложная связка, которая раньше казалась невозможной, получилась лучше, чем на тренировках. Вера чувствовала, как с каждым оборотом становится увереннее, как страх уходит, уступая место радости. На последнем вращении Артём посмотрел ей в глаза, и она поняла, что всё получится. Они закончили программу синхронно, остановились у борта, тяжело дыша, и только тогда заметили, что тренер улыбается.

Светлана Игоревна подошла ближе.

– Вот так надо кататься, – сказала она. – Именно так.

Вера почувствовала, как внутри всё наполнилось светом, будто кто-то открыл окно в душной комнате. Она посмотрела на Артёма, и он едва заметно улыбнулся. В этот момент Вера поняла, что их команда – это не просто слова, а что-то настоящее, что-то, что нельзя сломать ни страхом, ни усталостью, ни чужим мнением.

После проката тренер объявила, что Вера и Артём проходят в следующий этап без изменений. Диана слушала это с каменным лицом, но Вера заметила, как дрожат её пальцы на чашке. Полина подбежала к Вере, обняла её и прошептала.

– Я знала, что у тебя получится.

Вера улыбнулась, чувствуя, как слёзы подступают к глазам, но не позволила им пролиться. Она знала, что впереди ещё много трудностей, что борьба только начинается, но теперь у неё была вера в себя и в того, кто всегда рядом.

Вечером, когда все уже разошлись по комнатам, Вера долго сидела у окна, смотрела на огни города и думала о том, как быстро меняется всё вокруг. Она вспомнила, как боялась не справиться, как сомневалась в себе, и поняла, что главное – не сдаваться, даже когда кажется, что сил больше нет. Она открыла блокнот и написала: "Сегодня я поверила в себя. Завтра попробую поверить в мечту".

11. Слухи и подозрения.

Запах хлорки в бассейне смешивался с ароматом чьих-то дорогих духов, создавая странный, чуть тошнотворный коктейль, который въедался в одежду и волосы, как навязчивая мелодия. Вера шла вдоль бортика, пытаясь не смотреть на отражение в воде – там, в дрожащих бликах, её фигура казалась чужой, неуклюжей, будто кто-то подменил её за ночь. Она слышала, как за спиной шепчутся, как смешки режут воздух осколками стекла, но не оборачивалась. Слова "он толкнул Соню" висели в воздухе плотным туманом, и каждый вдох приносил с собой горечь чужой уверенности. Полина шла рядом, сжимая её локоть так крепко, что кости ныли, но это было единственное, что удерживало Веру от побега.

– Не обращай внимания, – прошептала Полина, глядя прямо перед собой. – Зависть – их любимый спорт.

– Я не понимаю, – Вера сглотнула ком в горле. – Почему они верят слухам?

– Потому что боятся его. А ты рядом – значит, и тебя тоже.

В раздевалке царила гнетущая тишина. Девочки переодевались молча, избегая взглядов, только Диана громко смеялась у зеркала, заплетая белоснежную косу. Её голос звенел, как лезвие конька по льду.

– Говорят, сегодня ночью опять светилось в окне над катком, – бросила она в пространство, ловя в зеркале взгляд Веры. – Призраки, наверное, беспокоятся за новеньких. Особенно за тех, кто катается с ну, ты знаешь с кем.

Вера натянула свитер через голову, чувствуя, как ткань впитывает холод пота на спине.

– Призракам бы твои сплетни почитать, – неожиданно для себя огрызнулась она. – Им скучно, наверное.

Смешки стихли. Диана медленно повернулась, её глаза сузились.

– Осторожнее, провинция. Призраки тут не самые опасные.

Тренировка началась с ощущения, будто лёд под ногами стал зыбким, ненадёжным. Артём молча скользил рядом, его лицо – каменная маска, но Вера чувствовала напряжение в его руке, когда он помогал ей взлететь в поддержке. Она пыталась сосредоточиться на музыке, на ритме, но шепот с трибун пробивался сквозь звуки скрипки: "Соня больница его вина". На сложном заходе на тройной тулуп нога Веры дрогнула. Она не упала, но элемент вышел смазанным, корявым.

– Соберись, – прошипел Артём, ловя её за талию после неудачного приземления. Его пальцы обожгли кожу даже через ткань костюма.

– Они говорят – начала Вера.

– Я знаю, что они говорят. – Его голос был низким, беззвучным громом. – Ты веришь?

Музыка гремела, тренер кричала что-то о синхронности, но Вера смотрела в его глаза – серые, глубокие, как омуты в лесном озере.

– Нет, – выдохнула она. – Но мне страшно.

Он резко развернул её для следующего элемента.

– Страх – это нормально. Глупость – нет. Не будь глупой.

После льда Владислав подловил Веру у автомата с водой. Его синий ирокез был примят, а в глазах – не привычная насмешка, а что-то серьёзное.

– Держись от Сергеева подальше, если не хочешь проблем, – он сунул ей холодную банку сока. – Диана не шутит.

– Что она задумала?

– Она хочет его. С детства. А он – Владислав мотнул головой. – Он после Сони вообще ни на кого не смотрел. До тебя.

Вера сжала банку так, что алюминий затрещал.

– Я не мы не.

– Неважно. Для неё ты преграда. – Он посмотрел через её плечо, где Диана что-то страстно доказывала тренеру, жестикулируя. – И преграды она убирает.

Ночью Вера прокралась на каток. Пустое пространство, залитое лунным светом, казалось собором – высоким, тихим, священным. Она сняла коньки, прошла по льду в носках, чувствуя холод сквозь тонкую ткань. Где-то здесь, у центра, Артём ронял Соню? Где-то здесь светились его руки? Она закрыла глаза, пытаясь представить тот роковой момент и вдруг почувствовала волну. Не звука, не света – чистого, ледяного ужаса. Картина ударила по сознанию:

*Лёд, резкий крик, тело, падающее как тряпичная кукла, и Артём, застывший над ним с лицом, искажённым не болью, а яростью. И свет – голубой, мерзкий, как пламя в морозильной камере – бьющий из его ладоней.*.

Вера вскрикнула, отшатнулась, поскользнулась и рухнула на лёд. Дыхание перехватило. Когда она открыла глаза, перед ней стоял Артём. Босиком, в чёрной футболке, лицо в лунных тенях казалось высеченным из мрамора.

– Что ты здесь делаешь? – его голос звучал хрипло, будто он только что кричал.

– Я почувствовала её. Соню. – Вера поднялась, дрожа. – Ты не толкал её. Ты пытался поймать. А свет.

Артём схватил её за плечи так резко, что она вскрикнула.

– Забудь. Ты ничего не видела.

– Но я чувствую! – вырвалось у Веры. – Когда ты злишься или боишься это как волны. Холодные. Я чувствовала это в поддержке сегодня, когда они шептались.

Он отпрянул, будто её слова обожгли. В его глазах мелькнул не страх – паника.

– Ты эмпат?

– Что?

– Ничего. – Он резко отвернулся. – Уходи. И если хочешь жить спокойно – молчи.

Утром на тумбочке Веры лежал конверт. Без подписи, но бумага – плотная, дорогая, пахнущая сандалом. Внутри – единственная фотография.

*Артём в раздевалке, его рука на плече Сони. Девушка смеётся, запрокинув голову. Он смотрит на неё так, как Вера ещё не видела – мягко, без привычной стены. На заднем плане – дата на календаре: за два дня до "несчастного случая".*.

На обороте – аккуратный почерк:

*"Хочешь знать правду? Приходи сегодня в 21:00 в старый корпус. Комната 34. Только одна. Или покажи фото Сергееву – посмотрю, как он объяснит эту нежность к партнёрше, которую 'толкнул'."*.

Вера сжала фотографию, чувствуя, как бумага впивается в кожу. Правда или ловушка? Артём смотрел на Соню как как Вера мечтала, чтобы смотрели на неё. Но тогда что случилось? И почему Диана предлагает эту встречу?

Полина, увидев фото, побледнела.

– Старый корпус? Там же давно никто не бывает! Это ловушка.

– Но правда.

– Правда? – Полина выхватила фото. – Диана мастер фотошопа. Или ты думаешь, Артём стал бы убийцей из-за симпатии?

– А что, если он не убийца? – тихо спросила Вера. – Что, если он пытался её спасти? И что-то пошло не так.

Полина замолчала, разглядывая снимок. Потом резко подняла голову:

– Ладно. Но пойдём вместе. И возьмём Владислава. У него фонарик и ну, он сильный.

Вечером они крались по темному коридору старого корпуса. Пыль хрустела под ногами, пахло плесенью и страхом. Владислав шёл впереди, луч фонаря дрожал в его руке.

– Комната 34 – это бывший кабинет психолога, – прошептал он. – Там ещё диван и зеркало во всю стену. Жутковатое место.

Дверь была приоткрыта. Внутри – темнота и тишина. Вера шагнула первой.

– Диана?

Свет вспыхнул ослепительно. Вера зажмурилась. Когда зрение вернулось, она увидела Диану. Не одна – с двумя парнями из хоккейной команды. И на диване сидела Соня. Живая. Следы ожогов на шее, трость у ног, но живая.

– Встречайте, – улыбнулась Диана. – Та самая Соня. Которая "чуть не умерла" по вине Артёма. Расскажи им, Сонь, как он тебя "толкнул".

Соня подняла глаза. В них не было ненависти – только усталость и боль.

– Он не толкал меня. Он пытался оттащить. Когда я полезла в зону тренировочных ламп. Мне сказали, там упала моя заколка – её голос дрогнул. – Провода оголились. Он схватил меня, но ток.

– Ток ударил через него, – закончила Диана. – Его "свет" – это не магия, Верочка. Это сбой нервной системы после удара током. Идиотский побочный эффект. А Соню он не убил, но сделал калекой. И теперь боится прикосновений. Особенно к тем, кто ему небезразличен.

Вера смотрела на Соню, на её дрожащие руки. Правда оказалась страшнее слухов.

– Зачем ты показала мне это?

Диана подошла вплотную.

– Чтобы ты поняла: рядом с ним ты всегда будешь в опасности. Уйди. Добровольно. Или я расскажу всем, что его "дар" – это болезнь, которая калечит людей. И его выгонят к чертовой матери. Выбор за тобой.

На обратном пути Вера молчала. Владислав ругался, Полина плакала. А Вера думала о том, как Артём сжимал её руку на льду, как светились его ладони в темноте – не от магии, а от боли. И о том, что выбор, который дала Диана – не выбор вовсе. Это война. И она только началась.

Перед сном Вера разорвала фотографию. В блокноте она написала только три слова: "Боль. Правда. Остаться."

12. Тайные тренировки.

В коридоре пахло пылью и старой бумагой, будто за ночь в академии поселился призрак библиотеки, который решил перебрать все забытые тетради и дневники. Вера шла медленно, чувствуя, как под подошвами поскрипывает линолеум, и старалась не думать о том, что произошло накануне. В голове крутились обрывки фраз – голос Дианы, дрожащий шёпот Сони, взгляд Владислава, когда он выключал фонарик у выхода из старого корпуса. Всё это казалось не её жизнью, а чьим-то чужим кошмаром, который почему-то не спешил рассеиваться с первым лучом солнца. Она остановилась у окна, прижалась лбом к прохладному стеклу и долго смотрела на двор, где редкие капли дождя рисовали на асфальте сложные узоры. В этот момент ей хотелось исчезнуть, раствориться в утренней тишине, стать частью дождя – только бы не возвращаться туда, где ждёт Артём и его тайна, где Диана строит новые ловушки, а тренер всё чаще смотрит на неё с тревогой.

Полина догнала её уже у раздевалки, не сказав ни слова, просто взяла за руку и крепко сжала пальцы. Вера почувствовала, как к горлу подступает ком, но сдержалась, только кивнула в ответ. Они переодевались молча, и даже когда в комнату зашла Диана, в этот раз без свиты, – никто не рискнул пошутить или сделать вид, что всё по-старому. Диана бросила взгляд на Веру, в котором не было ни злости, ни победы – только усталость и что-то похожее на разочарование. Вера отвела глаза, потому что не могла вынести этого взгляда.

На катке было прохладно, и лёд казался особенно хрупким, будто одно неосторожное движение могло расколоть его на тысячи осколков. Артём уже ждал у борта, и когда Вера подошла, он не сказал ни слова, только коротко кивнул и протянул руку. Она взяла его ладонь, чувствуя знакомый холод, и в этот момент поняла, что боится не его, а того, что может потерять то, что между ними только начало появляться. Они начали разминку, и каждый шаг давался с трудом – не из-за усталости, а из-за тяжести мыслей, которые мешали дышать. Тренер наблюдала за ними особенно внимательно, иногда делая пометки в блокноте, но не вмешивалась, давая им возможность самим справиться с внутренним напряжением.

Когда началась основная часть тренировки, Вера почувствовала, как Артём становится жёстче – движения стали резче, поддержка крепче, а взгляд – холоднее. Она пыталась поймать его ритм, но каждый раз что-то мешало, будто между ними выросла невидимая стена. На сложном элементе они чуть не упали: Вера не выдержала темпа, а Артём не успел подхватить её вовремя. Они оба замерли посреди катка, тяжело дыша, и только тренер нарушила тишину.

– Если вы не научитесь слушать друг друга, никакая техника не спасёт.

Вера кивнула, не поднимая глаз. Артём отвернулся, и она почувствовала, как внутри всё сжимается от бессилия.

После тренировки они разошлись по разным углам раздевалки. Вера долго сидела, уткнувшись в колени, пока Полина не подошла и не села рядом.

– Ты не обязана всё тянуть на себе.

– Я не могу иначе.

– Иногда надо дать другим шанс помочь.

Вера улыбнулась сквозь слёзы.

– А если никто не хочет?

– Я хочу.

Полина обняла её за плечи, и Вера впервые за долгое время позволила себе расслабиться, хотя бы на минуту.

Вечером Вера долго не могла решиться поговорить с Артёмом. Она бродила по коридорам, заглядывала в пустые классы, пока не увидела его на катке – он катался один, выполняя сложные элементы с такой яростью, будто хотел выжечь из себя всё, что накопилось за эти дни. Вера подошла к борту и долго смотрела, как он кружится на льду, пока он сам не заметил её.

– Ты пришла.

– Мне нужно знать.

Он остановился, тяжело дыша.

– Я не могу всё объяснить.

– Тогда просто скажи, что мне делать.

Артём подошёл ближе, его глаза были полны усталости и чего-то похожего на страх.