Альтера Парс

– Я линяла.

Глаза мужчины округлились. Бедный. Так страдает, а тут еще я со своими проблемами и странными сравнениями.

– Ну, просто я не знаю, как мое состояние назвать, чтобы вы поняли. Если описывать сам процесс: кожа начала с меня слазить, кости ломаться, лицо и глаза… Они тоже, в общем, претерпевали изменения. И так до рассвета, а в конце я осознала себя в луже крови. Я как будто кожу сбросила, обновилась, линька такая вот.

И хоть сейчас на словах я позволила себе иронизировать, но перед глазами у меня мелькали события сегодняшней ночи, а боль волнами разбегалась по телу.

Настолько были ярки воспоминания, что я прикрыла глаза, пытаясь собраться.

Настала очередь титриону поддерживать меня. Мужчина не полез обниматься, его действия не были столь порывистыми.

Ректор прикоснулся к моей руке, которая выглядывала из-под мантии, и чуть сжал руку.

Я вздрогнула и отдернула конечность. Машинально. Сделала и только потом поняла. Увидела смятение, промелькнувшее на лице мужчины. Но сделанного назад не воротишь.

Не могла же я вот сейчас схватить мужчину за руку.

А, плевать. Почему не могу-то?

Я, чуть закусив внутри губу, протянула руку и схватила пальцы мужчины, нерешительно сжала их и улыбнулась едва-едва.

– Помогите мне, – попросила я.

– Тебе не нужно было просить, – ответил тут же мне титрион. Его глаза светились так нереально ярко.

Наш зрительный контакт длился и длился. Мы вот в этот момент просто были заворожены друг другом. Я – нереальными глазами мужчины, он – не знаю чем, возможно, тем же. Но все хорошее и необычное когда-то заканчивается.

В моем же случае это происходит совершенно нелепо, как правило.

Сначала нашей вот такой идиллии помешал Заря, съехидничав:

"Ты бы хоть рот прикрыла, Лиса."

Я возмущённо его тут же открыла. И до сего момента он вообще-то был закрыт.

"Спасибо, Заря. Ты просто отменно рушишь атмосферу!" – мысленно ядовито поблагодарила друга.

"О да, так же отменно, как и берегу твою честь."

Благо мой рот уже был открыт, иначе бы выглядело очень комично, если он бы еще раз открылся, по крайней мере, для ректора, который все еще продолжал молчаливо и с интересом наблюдать за мной.

Нет, ну это надо же. У меня в голове сидит собственный блюститель нравов. Дуэнья, блин.

"Как тебя вырубить, признавайся?" – решительно приказала я. Надо было об этом уже давным-давно узнать, а я все милость свою проявляла.

"Никак. Увы," – по слогам сказал печально и одновременно торжествующе Заря в моей голове и захохотал. Да так громко, что я даже чуть-чуть поморщилась. Этот бас с рычащими нотками просто раздражает!

Не люблю, когда надо мной смеются! Кто вообще это любит, блин?

И пока я мысленно пыталась заткнуть приживалу в моей голове, ректор налюбовался на меня вдоволь. И сделал вывод.

– Ты сейчас не со мной.

Эти слова повисли в комнате и (о боже мой!) заставили заткнуться Зарю.

Конечно, когда не нужно, он проглотил язык.

– Вы, безусловно, прекрасны, спору нет, но, увы, мои воспоминания о ночи затмевают всё. И вас в том числе. Так что не берите на свой счет. – Я всеми силами пыталась сделать так, чтобы мужчина не понял главного.

Что у меня все еще есть тайна. И она не моя. Потому я и не могу ее рассказать. Как бы не доверяла сейчас этому мужчине.

"Спасибо…" – на этот раз сдержанно и серьёзно прозвучало у меня в голове.

Мужчина безусловно понял, что все мои слова были пустой отвлекающей внимание эквилибристикой, но милостиво решил мне подыграть.

Усмехнувшись, мужчина поднял руки в примиряющем жесте и сделал шаг назад.

После чего и вовсе повернулся и пошел на выход из кабинета.

Подразумевалось, мне кажется, что я должна была покорно пойти за ним. И я пошла. Деваться-то мне, по сути, некуда было.

Сейчас этот мужчина хранил в своих руках мое спасение.

Безусловно, у меня было много проблем. Но самой актуальной из них была – проблема моей новообретённой силы. Увы, если мой болван братец еще мог подождать, то титрионская суть планировала производить экзекуцию над моим телом каждую ночь.

Поэтому побудем пока покорной собачонкой. И если надо даже ластиться начнём.

У страха ведь глаза велики?

– Вы знали, кто я такая с самого начала? – догнав и поравнявшись с мужчиной, спросила я.

Титрион, уверенно вышагивающих по коридору, благосклонно кивнул, словно делая одолжение.

Вновь вернулся ректор, у которого всегда готов ответ. Вернулась фальшивка.

Впрочем, и я не была с ним до конца честна.

– Но почему тогда не разоблачили? Зачем подыгрывали?

– Потому что мне было интересно. Не просто так же ты придумала всю эту историю с потерей памяти. Да и так было легче узнать о тебе. – Мужчина быстро взглянул на меня, уделив больше всего внимания моим глазам. – Я понял, кто ты такая с первой нашей встречи. Ведь ты росла у меня на глазах, пока твои родители и ты не пропали. Я подозревал, что вы не умерли. Но прошло много лет. Потом погибла сестра твоей мамы, следом и брат твоего отца. Так я понял, что умерли и твои родители. А спустя еще два года появилась ты, упорно пытающаяся убедить меня в сказке о потери памяти. Да еще так фальшиво. Врать ты, Лиса, не умеешь.

– Ну уж извините, – буркнула я.

Вообще-то врать я умела. Но не в такой же ситуации. Скрыть такую ложь, это как спрятать слона в напальчнике. Тут, боюсь, даже Тартюф бы даже не справился.

– И хоть ты старалась показать, что ты из этого мира, просто потеряла память, но слишком уж иноземной ты выглядела. Да и были у меня подозрения, что всех хранителей отправили в другие миры, дабы спрятать от Хаоса подальше. Вместе с твоим возвращением в этот мир ко мне вернулась и память, которую ранее у меня, оказывается, отобрали. А еще твоя сила. Она была запечатана. Это тоже было странно. Я решил подыграть тебе, чтобы понять, что ты задумала, потом, когда понял, что ты сама не опаснее котёнка, начал искать того, кто выдрал тебя из родного мира. Только вот вокруг тебя оказался целый хоровод злодеев…

Ага, мое личное ОПГ.

"Что такое ОПГ?" – тут же вылез с вопрос Зариахат. Все-то ему знать надо.

"Это значит: опасно приставать ко мне, когда я занята!"

"Но слишком много букв получ…" – вякнул было Заря, но я так мысленно зашипела, что у него какое-либо желания задавать вопросы отпало.

А ректор, пока я переругивалась мысленно с Зарей, словно специально дал мне на это возможность, замолчав.

Потом, правда, патетично возобновил свою речь:

– И была еще одна причина.

Я, ожидавшая монолога покруче гамлетовского «быть или не быть», разочарованно выдохнула и задала наводящий вопрос, заставляя ректора сказать самое важное.

– Какая же?

Мужчина вон какую речь толкнул, собирая всю свою смелость.

Ходил кругами и в словесной форме, и в физической – я заметила как мы дважды прошли по одному и тому же коридору. Хотя, может быть, тому была другая причина…

– Я хотел понять, достигли ли успеха в своих опытах твои родители.

– Что? – вырвалось из меня удивлённо.

Каких еще опытах? Мои родители были далеки от мира науки и опытов никогда не проводили. Папа был бизнесменом, а мама домохозяйкой-цветочницей.

Впрочем, я только же недавно узнала, кем они являлись на самом деле. Титрионами. Бог их знает, какие еще секреты они скрывали.

– Они, Лисабэль, до того, как события вынудили их переселиться в другой мир, пытались разгадать очень важную для титрионов загадку.

Я напряглась. Чувствовала, блин, заранее нехорошее.

– И что они исследовали?

– Можно ли разорвать связь между близнецами-титрионами.

Я офигела. Культурно. На лице никак не отразилось мое удивление и злость. Надеюсь…

Кое-какие нехорошие подозрения возникли в голове.

– И как же вы хотели узнать, достигли ли они успеха, следя за мной?

Мужчина вздохнул и с сожалением сказал:

– Твои родители были учёными, Лисабэль. Очень увлеченные своим делом. И… – Мужчина словно специально выдержал драматическую паузу. – И главным опытными образцами были их дети.

Глава 4

Если до этого я офигела культурно, то на этот раз все произошло прямо противоположно.

Я резко остановилась, чудом не упав.

– Вы сейчас серьёзно? – выдавила кое-как.

Оставайся внешне спокойной, Лиса, ну же…

Мужчина тоже остановился, повернулся и вперил в меня свой взгляд.

Невольно по коже пробежал табун мурашек. Титрион словно под кожу ко мне заглянул, стремясь узреть саму душу.

Отчего бы такое пристальное внимание?

– Да, Лиса. Я не стал бы о таком шутить.

Я бы сказала, что вы в принципе тот еще шутник.

– Твои родители очень долгое время искали способ, который смог бы разорвать связь близнецов. Они хотели если не изменить особенность рождаемости, то хотя бы спасти тех, кто уже появился на свет и стал неразрывно связан. Таким образом они дали бы возможность не погибнуть сразу двоим близнецам. И, возможно, тот, чья связь была разорвана, смогли бы дать потомство, которое уже и вовсе бы не было проклято богами.

Мужчина говорил спокойно, уверенно, со знанием дела. Но в то же время словно передавал чьи-то слова. Возможно, моих родителей. Скорее всего, так и есть.

– За что они так с нами поступили?– чуть осипшим голосом выдала.

– Не за что, Лиса, а ради кого. Изначально они хотели спасти своих детей, разорвать порочный круг и дать возможность жить без вечного страха, что завтра ты скончаешься в агонии, потому что твой брат или сестра умер или погиб. И то и другое – такое себе удовольствие.

Вообще, я имел в виду богов, а не своих родителей. Я же не такая дура и могу сложить два и два.

И я не считаю своих родителей фанатиками, помешанными на работе. И уж тем более не буду обсыпать сейчас их проклятиями, за то, что они использовали нас с братом как материал для экспериментов. (Надо сказать, что мне теперь понятно, почему мой брат такой псих. Над ним просто в детстве эксперименты ставили.)

Плюс, я не жалуюсь на память и помню видение, в котором мои родители говорили о том, что им нужно разорвать прочную связь. Теперь, благодаря ректору, понятно, какую именно.

– А боги, чем им насолили титрионы, что те так поиздевались над нашей репродуктивной функцией?

Мне пришлось самой возобновить движение, иначе мы до ночи не доберёмся до места назначения, которое, впрочем, мне и неизвестно.

Но зачем-то же туда ректор свои лыжи навострил.

– Тебе известно, кто такие первосоздатели?– Быстро догнал меня ректор.

Я кивнула и выдала:

– Мужик, что мимо очередной юбки пройти не может, не нырнув под нее, и его женушка, тоже та еще ненормальная, впрочем, с таким кабелем-муженьком я ее отчасти понимаю. Однако, по-моему скромному мнению, психушка плачем по обоим.

Мужчина хмыкнул, явно оценив мной сказанное.

– А ты, я смотрю, времени зря не теряла.

Теперь настала моя очередь хмыкать.

– А что мне еще оставалось? Я в конце концов в другой мир загремела, со своими аборигенами, богами и другой мутью. Вот честное слово, лучше бы в какой роман попала…

"А в вашем мире такое возможно?" – тут же вылез с вопросом Заря.

"Да, у нас только так люди в романы попадают, чтобы там найти свою любовь…"

"А в реальности это сделать нельзя?" – кажется, могущественное существо в моей голове искренне было растеряно.

"Если тебе так интересно, сам и узнавай, но знай, что тогда тебе придется изменить в себе одну очень существенно важную вещь."

"Что?" – да, любопытство Зари не занимать.

Вон как проникся вопросом, хотя я и лицо не вижу, но по голосу все понятно.

"Ориентацию, Зариахат. Готов на такие жертвы или их и вовсе не придется приносить?" – выдала я ну очень по-деловому, перед этим выдержав трагичную паузу. А услышав в ответ какие-то непонятные булькающие звуки, расхохоталась. В реальности. И резонно услышала:

– Мне даже интересно, что ты скажешь на этот раз, чтобы оправдать свое поведение.

И хоть мужчина произнёс это как бы между делом, продолжая вышагивать по коридору на манер "я царь, меня интересует лишь нечто царское", я прямо-таки воочию увидела и насмешку, и иронию, и лютый интерес.

Настал мой черёд издавать непонятные звуки умирающей касатки.

"Ой, дура-а-а…"

И вроде вопрос был замят и похоронен последовавшей тишиной, но ощущение, что мы к нему вернёмся, не покидало меня.

– Так что там с богами этими? – задала я вопрос, пытаясь отвлечься и отвлечь заодно титриона, умудряющегося, вышагивая чуть впереди, косится на меня.

– Первосоздатели, как ты правильно заметила, очень странные персоны нашего мира. Однако, они его и создали, преобразовав Хаос. А тебе, как никому другому, известно, что родителей не выбирают.

Шпилька в мой огород была запущена очень метко, однако не попала в цель.

Не буду я говорить, не надейтесь. Делайте это сами, ректор, в конце концов вы по профессии профессиональный словоблуд.

– Первосоздатели противоположны друг другу. Один олицетворяет Смерть –  Акрист, конец всему, а Ирит – Это Жизнь, рождение. Боги эти очень и очень старые, им.... боюсь даже представить сколько им тысячелетий стукнуло, особенно зная, сколько может прожить сильнейшие существа этого мира, созданные ими же. Драконы, например, живут около трёх тысяч лет, а потом перерождаются, если есть такое желание. По идее. Впрочем, мы ушли от темы. За столько лет успеешь устать друг от друга, или, быть может, там другие причины, каждый раз разные. Но Акрист изменял своей жене. Несколько раз. Но каждый раз это все заканчивалась очень пугающе. Может быть, Акрист и вовсе просто таким изощренный образом издевается над Ирит, кто его знает. Но вот очередной акт измены произошёл вновь, да еще и с титрионом. На тот момент это была раса, подобная по силе детям первосоздателей, самим богам. Любимцы обоих первосоздателей и богов.

Хоть я и знала эту историю, но слышать ее из уст ректора было очень интересно. Завораживающе. Титрион не зря протирал своей непостоянной пятой точкой кресло главы АМВРа.

– …узнав, кем была новая любовница мужа, Ирит обозлилась, сильно. Однако последней каплей стало то, что девушка забеременела. Ребенок был проклят в самом утробе, как и женщина, а вместе с ней и вся раса титрионов за компанию.

Да, злость беспощадна и слепа. А злость обманутой влюблённой женщины и вовсе хуже всех земных кар. Ведь девушка в гневе становится изощрённым мстителем. А уж богиня, да еще и обманутая в очередной раз…

Да, правду говорят, что любить и быть мудрым вряд ли может даже бог.

Впрочем, что-то я отвлеклась.

– С того дня титрионы обзавелись проклятием близнецов. Только вот и это не все. Больше всех досталось той женщине и ее ребёнку.

Мы наконец подошли к нужной нам двери. Мужчина услужливо открыл мне оную, пропуская внутрь.

– Что с ними сделали? – задала я вопрос, параллельно рассматривая помещение, в котором мы оказались.

Большая комната, у меня даже ассоциация с кабинетом для физры в школе появилась. Такой зал, разноцветненький, с обшарпанными стенами и просто немыслимо высокими потолками.

Только в этом мире стены у пародии на кабинет физкультуры были выкрашены в белый и по ним кто-то вывел письмена на латыни. Потолок тоже был расписан ими же, но еще на нем кто-то нарисовал круг, в котором был еще один круг, и еще…

И только пол был просто черного цвета без надписей.

– Доподлинно неизвестно. Но, зная на что способна первосоздательница в гневе, несчастной женщине с ребенком не позавидуешь, – мужчина подошёл ко мне, встал позади и положил руки мне на плечи.

– На этом наш экскурс в историю на сегодня закончим и перейдём к более важному.

Я, чутка приуныв, вяленько кивнула и вздохнула. Чувствую, сейчас начнётся экзекуция.

– Твоя сила долгое время спала и теперь, распечатанная, она пытается реализоваться. Да, звучит странно, но так и есть. – Мужчина чуть сжал мои плечи, не причиняя боли. – Вообще, детей-титрионов еще с детства приучают к самоконтролю. Учат использовать силу, менять внешность. Но ты у нас исключение. Ты не знаешь, как менять личины, однако ты титрион, от этого никуда не деться. И для титриона не уметь менять внешность – это все равно что не уметь человеку дышать. Это главная наша защитная функция тела. Не магия, а именно особенность менять облик. Я тебе уже говорил, что истинное свое обличие титрион никому не показывает. Он, на самом деле, вообще за всю жизнь очень редко его принимает, потому что банально именно в этом своём облике смертен.

Интересно, а у меня сейчас мое настоящее лицо? Или же мои родители и над этим вопросом позаботились?

– Сейчас твое естество, наконец освобожденное, пытается защитить свою же хозяйку вот таким вот изощрённым способом. Это своего рода условный рефлекс, пока ты не научишься использовать свою силу. Не научишься контролировать превращение.

– Но я ведь не смогу это научиться быстро делать?– Я была реалисткой, идиллии с их козочками и пастухами не для меня. – Получается, мне придется переживать это каждую ночь? – Я попыталась повернуться, заглянуть в лицо мужчины, хотя с моим ростом можно было бы просто задрать голову.

Титрион не дал мне этого сделать, повернув голову быстрым и аккуратным движением назад, наклонился к уху и выдал, заставляя меня возмущённо выдохнуть.

– Есть два способа справиться с твоими ночными мучениями. Либо ты ночуешь каждую ночь со мной, либо проводишь день, также активно напрягаясь.

Вот уж правду говорят: натура-дура. У кого-то эта натура, даже несмотря на трагичный вид и сложности в жизни, просачивается.

– Третьего не дано, так? – буркнула, все же задрав голову.

Мужчина улыбнулся и покачал головой.

– Тогда готовьте кровать для меня и для себя, так уж быть, коврик рядом с кроватью.

Титрион расхохотался. Наконец из его глаз пропала грусть и боль, которую он, впрочем, усиленно прятал, на пару секунд заменившись смешинками.

– Хорошо, Лиса. Ты выиграла, – выдал он, просмеявшись. После чего выпустил меня из объятий и вывалил план наших действий.

Вот не зря у меня зал сначала ассоциации с кабинетом физической культуры вызвал.

Мне предстояло бегать, прыгать, отжиматься, качать пресс и даже участвовать в рукопашных боях. И надобность данных упражнений ректор объяснил тем, что если мы измотаем тело, то оно ночью будет набираться сил, а также мы еще такой деятельностью натаскаем меня для выезда с боевыми тройками, ведь их никто не отменял.

Я, конечно, насчет последнего повозмущалась, но меня заткнули, сказав, что моя связь меня все равно насильно притащит в этот чертов лес.

Также под конец моих черепашьих забегов и косплея половой тряпки (да я в жизни так много не занималась спортом!), ректор еще прочитал мне лекцию, как работает вся эта муть с изменением внешности. Я ничего не поняла, но с умным видом покивала, при этом возлежа на полу в позе звезды.

– Поверь мне, Лиса, способность менять лица, как маски, – это огромная сила. Титрион неуловим, при желании такового, титрион способен узнать все, что захочет, нужно только правильно выбрать личину. Титрион немыслимо силен, потому что помимо лиц мы также можем и силу воспроизводить выбранной нами расы. Ты понимаешь насколько это большая сила?

Я кивнула и добавила:

– Да, и также понимаю сколько ответственности она за собой несет.

Честно говоря, мне без нее легче жилось. Но это мое наследие. Титрионами были мои родители, а значит я должна с гордостью принять тот факт, что и я тоже титрион.

– Способность менять лица – это еще не все, Лисабэль, – почему-то напряжённо и даже немного трагично выдал ректор. – Мы те, кто знакомы не понаслышке с масками и личинами, можем видеть маски и других людей.

Озвученные мужчиной предложения озадачили меня настолько, что я даже амебу перестала изображать.

– Все в этом мире носят маски, Лиса. Для этого не обязательно быть титрионом. И мы можем видеть их. Видеть фальшь. Со временем и ты научишься. Однако особо много радости тебе это не принесёт.

– Я понимаю, – кивнула и попыталась сесть. Вышло с третей попытки.

Люди не просто так скрываются за фальшивыми ими же и созданными образами, иногда и личностями. На все есть своя причина. И на самом деле непонятно, что страшнее, узнать, что за маской друга скрывается монстр или изуродованный жизнью несчастный.

– Тебе пора, Лиса, – за секунду меняя и атмосферу, и выражение лица, и эмоции, выдал ректор, подавая мне руку.

Я приняла помощь и встала.

– Я жду тебя завтра.

Я кивнула, краем глаза видя, как на меня несётся знакомая зелёная лепёшка.

– Мне нужна будет ваша помощь! – успела выкрикнуть я, перед тем как меня снесла эта зелёная магическая фигня.

Я решила довериться, скоропалительно. Да. Но больше пока мне не у кого искать помощи.

Последнее, что я успела увидеть, это удивленное лицо мужчины.

Яркая зелёная вспышка заставила закрыть глаза. Когда же та перестала пытаться выжечь мне глаза, я рискнула открыть их. И расстроенно выдохнула.

Нет, я подозревала, куда меня приведет портал, но вновь оказаться в лесу ивритов, да еще прямиком перед тем розововолосым, то еще удовольствие.

– Здрасте, – выдохнула я и сдула с лица волосы, которые растрепались в процессе моей тренировки и переноса.

– Здравствуй, Лисабэль, – сказал мужчина так, словно одолжение сделал, и милостиво кивнул.

Иврит был настолько спокоен, как будто наглотался ударной дозы успокоительного, а на лице его, как будто приклеенная, застыла снисходительная улыбка.

Дзен он, что ли, познал?

– Как прошла твоя встреча с архом? – как бы между делом спросил розововолосый.

Однако, какой же трендовый у него цвет.

– Еще бы знать, кто это такой… – проворчала, кутаясь в мантию ректора, которую я умыкнула в самый последний момент.

– Знать? – повторил розововолосый удивлённо, а потом, словно о чем-то догадавшись, еще более снисходительно улыбнулся. И это с учётом того, что улыбка в принципе не исчезала с его лица.

Или, может быть, он укуренный? Кто их знает этих ивритов, может, они тут познают смысл бытия через различные благовония, имеющие специфические последствия.

– В знаниях сила и в них же наша погибель.

Я-я-ясно. Кому-то приспичило пофилософствовать. И заодно задурить мне голову.

"Кто такой арх?" – воспользовалась я возможностью.

Заря сначала некоторое время молчал, думал, наверно, а потом все же ответил:

"Не знаю…» – обладатель голоса, кем бы он не являлся, был, казалось, расстроен. – «Это что-то известное только ивритам. Их название или же понятие."

Я расстроено выдохнула и вынырнула из своих размышлений и вслушалась в монолог, который толкал розововолосый.

– …стремимся. Но зачем? Без них же намного легче живётся. Впрочем, тебе, Лисабэль, они нужны как никогда. Только вот удовлетворят ли они твое любопытство? И те ли это знания?

Боже, да как же ты достал! Сил моих больше нет ломать голову над этими сложными словесными конструкциями в поисках смысла сказанного. Хотя ладно, тут и моя вина, надо было слушать этого философа лесного.