ДУШАнбе-VL

Мне сейчас очень плохо без тебя, родненький мой, приезжай скорее. Очень-очень люблю тебя, жду. Целую крепко-крепко, обнимаю и жду. Твоя дурочка.»

В трудовой книжке Александра Перминова двадцать две сухих записи. Первая запись: «Принят на должность 2-го радиста». Последняя запись: «Трудовой договор расторгнут в связи с признанием работника полностью неспособным к трудовой деятельности в соответствии с медицинским заключением». Пятьдесят лет непрерывного стажа в профессии. Вот такой «не громкий» трудовой подвиг обычного паренька из приморской глубинки: «скромность, труд и дело».

Первые десять лет мы никогда не ходили под ручку, всегда за руки —ладошка в ладошку. Вот и сейчас я жарю котлетки на кухни и любуюсь из окна великолепным закатом над Золотым Рогом, а мой любимый прилёг в зале на диванчике с газеткой. Зазвонил телефон, долго звонит. «Саш, ты что, заснул? Не слышишь?» -кричу я ему. «Да слышу, слышу», – звучит из комнаты родной голос. «Сейчас буду накрывать на стол и будем ужинать» -кричу я ему.

Вскоре на кухне появляется Саша, садиться на табуретку и долго смотрит на меня. «Что молчишь? Кто звонил?» – спрашиваю, хотя, понимаю, что с работы звонили. «Так молодёжь с работы интересуется, где счастье живёт?» -отшучивается муж. «А ты им что ответил?» Моё со мной рядом, Оленькой звать, а их …пусть поищут, может, и им повезёт.

Спасибо письмам, открыткам и телеграммам, которые до сих пор хранят эту «морзянку» или мелодию нашей любви.

Дом на Суйфунской

Владивосток – город туманов, и этим явлением трудно удивить приморцев, только в этой истории не туман это был вовсе.

Этот двухэтажный дом на улице Уборевича, бывшей Суйфунской, был построен в 1900 году из рыжего кирпича с аркой, ведущей во двор. Откуда привезён кирпич для строительства, история умалчивает. Может, из Японии, может, из старушки Европы, а может, он уже был произведён на одном из местных заводов города. Судя по всему, арка изначально закрывалась воротами, которые служили преградой лихому люду.

Сегодня окна дома с завистью и грустью смотрят на современное сверкающее здание отеля «Хёнде», так как пол уже вздымается, а стены рушатся – в общем, самочувствие аварийное.

А всего каких-то сто лет назад он, молодой и привлекательный, подмигивал другим домам-ровесникам, дарил солнечных зайчиков девчонкам в форменных зелёных платьях, спешащим домой из Алексеевской женской гимназии.

В городе часто случались пожары, и в 1907 году была построена первая городская пожарная часть. Находилась она чуть ниже, по соседству, и внимательные взгляды важных пожарных в бронзовых касках с гребнем на макушках, одетых в серые полукафтаны с блестящими большими пуговицами, в модные шаровары и сапоги, не раз касались крыши дома с аркой.

Какой старинный дом, так захотелось запечатлеть его, остановить, так сказать, мгновение. Щелчок – и дом занял почётное место в галерее моего телефона.

А какая арка… Вся в переборках для поддержания конструкции. По своей внутренней архитектуре напоминает растянутые меха гармони. «Сейчас как сожмётся, как заиграет», – мелькнуло в голове. Два кадра в коллекции любительницы краеведения есть! Кладу телефон в сумку и спокойно ступаю в арку. Поднимаю голову вверх. Однако как исцарапан потолок. Как будто когти мифических грифонов, что сидят неподалёку у старого здания японского посольства, по ночам прилетают и играют на нервах жителей второго этажа, издавая протяжные, скрипучие звуки, мол, «что сидите, спасайтесь, дом рушится!».

Быстрым шагом иду вдоль стены. Вот уже и середина прохода, выход арки озарён лучами солнца. Какая божественная красота! Вдруг чувствую, сзади зашевелился мой капюшон на куртке и раздалось странное чавканье. Что-то неведомое, похожее на пресс, начинает медленно давить мне в спину, одновременно придавливая к земле. В голове паника. Что это? Я падаю? Сознание то ли от боли, то ли от страха отключается.

«Гармонь» сжалась. Проваливаюсь в чёрный туман. Помните историю о чёрной кошке в тёмной комнате? Я чувствовала себя этой кошкой. Только темнота не была для меня спасением. Какая-то неведомая сила искала меня и, словно в цирке, устроила шоу.

«Раздавит или промахнётся?» – мелькнуло в голове.

По правой стопе что-то проехало. «Колесо! Я попала под машину!» – констатировал мозг и опять отключился. Где гуляла моя вторая нога в этот момент, мозг сообщить не успел.

Вдруг в темноте раздался голос:

– Здравствуйте, меня зовут Оз. Я мастер «туманного» кимоно. Время не подскажете?

– 24 октября 2024 года, часа три, – быстро ответила я. – А где я?

– Так, по календарю Майя- это день – кремень, когда пришло время начинать новый период в жизни, – снова заговорил голос.

– Календарь Майя? Я попала в другое измерение? Как выбраться из этого тёмного лабиринта? Сознание, как испорченная лампочка, то включается, то выключается. От тебя уже ничего не зависит, а по ноге уже проехали. А почему здесь темно?

– Вы попали мне в душу.

– Как? Вот ужас-то! Вам в душу? На вас тоже наехали?

– Нет, мы просто столкнулись в пространстве на перекрёстке времени. Тут уж, как говорится, или я к вам, или вы ко мне. Свободного места в этом потоке просто нет. Время резко сильно сжалось. Души наши тут все спрессовались, стоим, как в метро в час пик.

– Да, не зря говорят, что чужая душа потёмки. Действительно темно. А у вас тёплая душа. Спасибо, что приютили. Ну слава богу! Выходит, я заблудилась? Как бы не в себе? Ха-ха! А почему вы представились мастером «туманного» кимоно? Вы японец или портной? Или…

– Я поэт. Хотите, я сочиню для вас стих? – быстро ответил Оз.

– Хочу.

Голос Оза звучал тихо, умиротворяюще, как молитва в храме, и я ненадолго забыла, что нахожусь где-то между землёй и небом:

Я радуюсь

Возможности вхожденья

В другую, незнакомую мне жизнь,

Когда судьба мне говорит: «Держись!

Мы проживём с тобой, волшебные мгновенья

Познания…

Открытий и надежд,

Любви и нелюбви,

Непониманья,

Признания

(Увы, и непризнанья),

Впаданья в прелести…

Гонения невежд…»

Я радуюсь

Нетленности желаний

Тех, что живут во мне…

Желанью жить,

Творить, писать стихи,

Тебя любить…

Всегда…

Вне всех времён и расстояний…

Я радуюсь единости сознанья,

Ведущего меня.

Приемлю я – теченье жизни и… небытия,

Восторги встреч,

Печали расставанья…

Я радуюсь Творцу,

Живущему во мне.

Тому, что мне даёт источники творенья.

Рожденью этого стихотворенья

В божественной любви и тишине…

Я радуюсь всем прожитым годам,

Мне подарившим пониманье жизни.

И боль рождения,

И горечь тризны,

И суть Его Завета —

«Аз Воздам»…

Я радуюсь волшебности

Природы,

Ручья журчанью,

Трели соловья.

Люблю я, радуясь,

И радуюсь, любя

С любовью восходя к высотам осознанья…*

«Гармонь» разжалась так же быстро, как сжалась, и меня резко вырвало из души Оза и закинуло в собственное тело. Я даже не успела попрощаться.

Я сидела на асфальте и смотрела на ботинок, который немного «гудел» от пережитого наезда. Я не чувствовала боли, голова была ясной, и казалось, что сейчас встану и пойду. Слева от меня стоял чёрный автомобиль.

С противоположной стороны машины раздался звук открывшейся двери и послышались шаги. Кто-то спокойным и уверенным шагом чеканил тишину. Из-за машины показалась женщина и посмотрела на меня невидящим взглядом. Это была блондинка бальзаковского возраста с большими голубыми глазами и с лицом, лишённым всяких эмоций: ни страха, ни испуга, ни сострадания.

«Ведёт себя, как будто коробку картонную переехала, а не человека», – подумала я.

________________________________________________________

* Стихотворение Михаила Озиса, 21.11.2018г.

– Вставайте! Что вы сидите? Мы перегородили проезд! – громко и повелительно сказала она.

– Сейчас! А ничего, что вы мне по ноге проехали? – сказала я возмущённо.

– Садитесь в машину, я отвезу вас в травмпункт, – так же монотонно-равнодушно ответила она.

«Меня сбила тётя – робот из космоса, – подумала я. – Хорошо, что насмерть не задавила».

Ручка от сумки, на удивление, оказалась зажатой в моей руке, я достала телефон и позвонила мужу. Муж в это время стоял в стоматологической поликлинике у стойки регистратуры.

«Меня сбила машина в арке, жду тебя», – сообщила я, чуть не плача от расстройства.

Время отсчитывало секунды моей новой жизни. Опять раздались уже знакомые шаги, и женщина снова показалась из-за машины: «Вставайте! Чего вы сидите на холодном?»

Какая «заботливая»! О самочувствии не спрашивает, скорую не вызывает, в ГАИ не звонит. При этом она не пытается даже ко мне приблизиться и протянуть руку помощи. Да уж, не хотела бы я попасть к ней в душу, закоченела бы там от равнодушия.

Вскоре прибежал муж, поднял меня, и оказалось, что я не могу идти. По одной ноге проехало колесо, но я на неё могла наступать, а вот колено второй ноги предательски не хотело слушаться и искрило болью. Арка не хотела меня отпускать. Муж пошёл за машиной.

«Наездница» выехала из арки во двор, а я осталась одна стоять в арке, прислонившись к стене.

Закрыв глаза, я пыталась собраться с мыслями и осознать произошедшее со мной.

Неожиданно рядом раздался голос: «Вам плохо? Помощь нужна?» Открыла глаза.

Передо мной стоял мужчина на костылях, и голос его показался мне знакомым.

– Меня сбила машина, – как-то по-детски пожаловалась я ему. – Мой муж рядом, сейчас поедем в травмпункт. – А потом добавила: – Спасибо вам, что спросили.

Теперь сижу дома в гипсе, радуюсь каждому прожитому дню, всех люблю, и кажется, у меня началась аркофобия.

Мамины руки

Владивосток, август 2023г.

Увидела объявление в чате писателей, что один известный фонд приглашает добровольцев в госпиталь для ухода за ранеными, и потянуло туда. Туда, где не нужны твои слёзы, разглагольствования, а нужна от тебя реальная помощь.

«Наверное, это мой окоп», – подумала я.

«Чем я смогу помочь в госпитале, не имея медицинского образования?» – спросила я себя.

Могу помыть полы, вынести утку, помыть бойца, подстричь ногти, вывезти на коляске на прогулку, отвезти в аэропорт, подстричь под машинку, помочь с восстановлением документов, выполнить ряд мелких, но очень важных поручений.

– Какая ты смелая! – сказала мне одна знакомая, узнав о моём решении. – Я не смогу ухаживать за чужими мужчинами.

– А ты представь, что это твой сын, муж, брат, отец, и вмиг станут для тебя самыми родными, – ответила я ей.

Какое оно, это «завтра»? Может, и твой близкий человек окажется на другом конце света от тебя, и твои руки до него не смогут дотянуться, чтобы согреть своим теплом. Тогда что? Останется молиться, чтобы рядом с твоим близким человеком оказались неравнодушные «мамины» руки.

«Ну что? Решение принято! Три часа в день два раза в неделю я смогу выкроить, иду!» – сказала я себе.

Позвонила, договорилась, всю ночь не спала, переживала, настроилась и… Вот и госпиталь. Отделение хирургии. Тихо. Спокойная атмосфера, доброжелательный персонал, длинный коридор, уходящий вдаль, и закрытые двери в палаты, за которыми они – СВОИ, родные и близкие.

– Я готова, чем помочь? – обращаюсь к старшей медсестре.

– А что вы умеете делать? – спрашивает она меня в ответ.

– У меня нет медицинского образования, но я мама, в прошлом дочь и внучка. Ставьте задачи, показывайте, рассказывайте, как и что делать, и я под вашим руководством сверну горы, если будет такая необходимость.

– Пройдите по палатам и спросите, нет ли желающих помыться, – направила меня сестра.

Страх, волнение остались где-то на улице.

«Я – мама», – сказала я себе и спокойно открыла дверь в первую палату. Представилась и предложила освежиться, на улице стояла ужасная духота.

В палате находился один боец, совсем мальчишка. Он лежал на кровати с двумя ногами в гипсе, и было понятно, что его недавно прооперировали. Приподниматься он уже мог, даже садиться, но дрожащие мышцы рук выдавали его слабость. Сколько ему лет? Выглядит на восемнадцать.

Включила инженера, озвучила бойцу алгоритм действий: как будем мыть голову, как протирать тело, где я ему помогу, а что он сделает сам. Доверие возникло, контакт установлен, вопрос с запретными территориями оговорён.

Процесс мытья занял час времени, и появился у меня первый опыт общения. Я поняла, что нельзя спешить. Ходить возле раненого можно только по большой дуге, осторожно, чтобы не задеть гипс. Мыть только ту часть поверхности тела, которую видишь, так как на невидимой стороне может быть рана.

Главное – не торопиться, проговаривать бойцу каждое своё движение, действовать медленно, осторожно. И конечно, помнить, что ответственность за бойца несут медики, следовательно, необходимо перед какими-либо мероприятиями спросить у медперсонала, что можно бойцу в плане движения, что нельзя, есть ли особенности по уходу, на что обратить внимание.

Час на помывку – это ещё и золотой час общения, когда ты слушаешь, делишься своими историями, осторожно вступая в мир тишины больничной палаты.

Маму сыну заменить невозможно, но пусть мама из славной Тулы знает, что через свои руки я передала всю её любовь её Ромке.

Своих не бросаем!

Колесница свободы

Владивосток, август 2023г.

Сергей лежал на кровати и с завистью смотрел на соседа, который выруливал из палаты на прогулку.

Эх, мне бы коляску с ногой, я бы эге-гей как помчался! Надоело лежать. Две ноги в гипсе и ещё рука. Да всё бы ничего, да колено тоже в гипсе. Засада.

А на улице жарит осеннее приморское солнце, высокое синее небо манит своей прозрачностью, и лёгкий ветерок уже закружил листопад. Да что ж такое?! Курорт за окном, а я невыездной.

Эх! А мужики курят! И без меня! Коляска в госпитале – это всё равно что своя тачка на гражданке. Каждый подкатывает на своей «колеснице» к месту курения, ведёт беседы, вдыхает воздух свободы.

Кто-то скажет: что за мечта – коляска с ногой? Просто этот кто-то не почувствовал на себе это счастье – свободу перемещения!

Дверь из палаты неожиданно открылась, и Сергей не поверил своим глазам. Мираж, что ли? В коридоре стояла очень древняя деревянная коляска, но она была с ногой.

«Помогу, чем смогу», – как бы зазывала она.

«Была не была, – пронеслось в голове, – оседлаю, а там как пойдёт».

Попросил соседа припарковать эту «красотку» к кровати и стал потихоньку пересаживаться, получилось. Колено у меня теперь непростое – с ручкой от аппарата Илизарова. Так что всё под контролем. Рука, правда, одна ещё в гипсе, ну да ладно, где наша не пропадала.

Система управления коляской оказалась тоже очень древней, но это ничего. Сергей вырулил из палаты в длинный, уходящий вдаль коридор и, виляя, приспосабливаясь, двинулся вперёд к заветной цели.

«Ничего, – успокаивал себя Серёга, – как-нибудь доеду, домчусь!»

И где-то на середине длинного коридора он услышал голос. Как гром среди ясного неба голос заорал: «Куда прёшь? Разворачивайся! Не видишь, я коридор мою? Сейчас следов мне тут понаделаешь!»

Господи! Ну прямо пост ГАИ какой-то образовался! Сейчас спросит техосмотр, аптечку, страховку, попросит дыхнуть в трубку, а я ещё и не пристёгнутый. Ха-ха! И система торможения оставляет желать лучшего.

«А до какого часа уборка? Как долго проезд перекрыт?» – спросил боец. «Совсем дурак, ничего не понимает», – донеслось издалека.

Да… а счастье было так близко! Ну что? Столько усилий, и всё напрасно. Развернулся и «поковылял» на развалюшке обратно. А может, и вправду без фанатизма? Не стоит выезжать на ненадёжном транспорте, подожду, пока гипс на руке снимут.

Тут парикмахер в дверях палаты нарисовалась.

– Вас подстричь? – спрашивает.

– Я мечтать люблю, разве что бока, – ответил ей Серёга.

– А при чём же здесь мечты? – не отставала девушка.

– Так для связи с Космосом антенны нужны, – весело ответил боец.

– Такой большой и верите в чудеса? – продолжала щебетать девушка. – Так что за мечты? Если не секрет, конечно.

– Секрет, а вы тайны хранить умеете? – Сергей серьёзно посмотрел на девушку.

«Наверно, влюбился, – пронеслось в голове у девушки, – сейчас приставать начнёт».

– Не томи, боец! – произнесла она.

– Я хочу увидеть море! – выпалил Сергей.

– Море? Вот удивил! Оно во Владивостоке повсюду, – разочарованно произнесла девушка.

– Оно-то, может, и повсюду, только «отсюду» мне без коляски с ногой до него никак не добраться, – с грустью сказал Сергей.

Тем временем девушка подошла к соседу Сергея Виктору и обрила его «под ноль». Виктор, в отличие от Сергея, даже садиться не мог, лежал с раздробленным бедром, и сопутствующие заболевания пока не позволяли сделать ему операцию.

Вдруг открылась дверь, и на пороге показалась Елена из фонда помощи инвалидам и ветеранам боевых действий; перед собой она катила новую современную коляску с ножкой.

– Это вам, Сергей, только получила, – устало промолвила она.

– Елена, вы чудо! Космос работает! – прокричал Сергей и, счастливый, потянулся к заветной мечте.

– Своих не бросаем! – тихо сказала Елена.

– Вот тебе и раз! – сказал Виктор. – А повелительница ножниц только что загубила все мои антенны! Серёга, выручай!

– Коляска-кровать с повышенной проходимостью, – послал в Космос мечту Виктора Серёга.

На тумбочке упала стоящая перед Виктором икона блаженной Ксении Петербургской.

– Это знак от святой, – сказал Виктор с улыбкой, – мечта сбудется!

Свои

Владивосток, сентябрь 2023г.

Я мыла лежачего бойца, когда на костылях зашёл его сосед по палате. Он прошёл у меня за спиной и сел на свою кровать.

«Необщительный», – мелькнуло у меня в голове.

– Вам таз с водой принести? – спросила я его.

– Нет, я сам моюсь, – ответил он и через несколько минут вышел из палаты.

Да, взгляд у него говорящий: «Не подходи!» «Ну что же? Сам так сам. Молодец, расхаживается, значит на поправку идёт», – подумала я. Горячую воду в госпитале отключили, и я пошла к титану за водой, возвращаюсь и перед дверью в палату опять сталкиваюсь с этим бойцом.

– Вам помочь? Дверь открыть? – спрашиваю я.

– Нет, я сам, – отвечает он.

Его звали Азаматом. Тёмные волосы, чёрная борода натолкнули меня на мысль, что, возможно, он настороженно относится к женщинам с тазиками по религиозным соображениям. Может, он мусульманин, а мы одеты не совсем в традициях его народа? Хотя на мне была просторная рубашка моего мужа, застёгнутая на все пуговицы по самую шею, и просторные бриджи. А может, боец не улыбается, потому что до сих пор находится в состоянии депрессии или болит рана, а я ему улыбкой своей докучаю.

«Отстань от человека, отстань!» – тихо уговаривала я себя.

В очередной раз, идя в госпиталь, встретила его на улице гуляющего.

– Здравствуйте, – сказала я и ничего не услышала в ответ. Может, у них не принято здороваться с малознакомыми людьми или слуховая перепонка у бойца повреждена, плохо слышит?

«Господи, да что ты пристала к человеку! Отстань!» – закричал мой внутренний голос.

«Всё-всё. Проехали. Замолкаю».

Тут как-то задание мне дали собрать желающих на стрижку. Я взяла листок, ручку и отправилась по палатам, опросила всех присутствующих, иду обратно, а мне навстречу наши девчонки из фонда взволнованные идут.

– Азамат обиделся, что его на стрижку не записали. Говорит, что вы только СВОИХ обхаживаете.

– Каких СВОИХ? Для нас все бойцы СВОИ: Ромка из Тулы, Саша из Омска, Сергей из Великого Новгорода, Виктор из Туймазы, Айдар из Челябинска, Иван из Новосибирска, Динар из Ханты-Мансийска… Его же в палате не было, сейчас запишу, – ответила я.

«Какой тяжёлый характер у бойца», – подумала я.

В очередной раз направляясь в госпиталь, я проезжала мимо мечети, и мелькнула мысль: «А может, человек помолиться хочет? Он, наверное, мусульманин, а в госпитале нет такой возможности». Приехала в госпиталь, вошла в палату и осторожно спросила:

– Азамат, вы верующий? Мусульманин? Может, у вас на душе тяжело? Может, вас в мечеть свозить?

– Я неверующий, и грехов у меня на душе нет, я просто неулыбчивый, – ответил Азамат.

– Всё понятно, вы как Сталлоне, просто не улыбаетесь, – расстроенно пробурчала я себе под нос.

Да, сплошная засада у меня с Азаматом. Хочется, как лучше, а получается, как всегда.

Добровольческая наша команда потихоньку разрасталась. Были среди нас и психологи, и массажисты, и тут появилась Наталья – мастер маникюра и педикюра. Список желающих составлять было некогда, и Наталья пошла сама опрашивать бойцов. Зашла в палату Азамата и громко спросила:

– Кто на педикюр?

– Кто что?! – переспросил Азамат и недоверчиво посмотрел на товарища по палате.

– На педикюр, – громко и решительно повторила Наталья, – ногти на ногах обрабатываю. Может, кого вросшие ногти беспокоят или утолщённые, которые трудно удалить самостоятельно?

– А, ногти, а я, уж хотел оскорбиться, – сказал Азамат с ухмылкой.

Наталья выполнила свою миссию и собралась уходить.

– Спасибо, может, вам денег на шоколадку перевести? Отблагодарить вас хочу, диктуйте номер телефона, – сказал Азамат.

– Спасибо, не стоит. Я ведь вам на шоколадку денег не переводила, когда вы мой сон защищали.

Наталья собрала свой чемоданчик и пошла в другую палату.

На следующий день, проходя мимо по коридору, через открытую дверь я случайно увидела, как Азамат улыбнулся.

«Ну слава богу! Улыбнулся!» – наконец моя душа успокоится, ведь для наших маминых сердец улыбки бойцов – самые высокие награды.

Волшебные спички

Владивосток, октябрь 2023года.

Вокруг темнота, страшно, я проваливаюсь куда-то.

Где я? Кто я? Вспыхивают какие-то воспоминания, какие-то лица, много лиц, но эти лица не радуют, мне сейчас не до них. Я иду по длинному тёмному тоннелю… Иду уже давно. Когда же свет? Неужели вечная темнота и я уже никогда не увижу солнца? Холодно, как холодно.

Всё, сил больше нет. Не могу я больше! Моя «свеча» догорает и вот-вот потухнет. Вдруг из темноты появился мигающий свет и приблизился ко мне. Этим светом оказался светлячок. Он достал волшебную спичку, чиркнул ей об себя и поднёс, горящую, к моей душе. «Живи долго», – произнёс он и улетел.

Открываю глаза. Я на больничной койке. Пытаюсь говорить, но бесполезно, меня никто не слышит. Я говорю, а меня не понимают. Тело моё превратилось в скелет, покрытый кожей, но я ещё могу вставать, ходить. Руки мои не могут держать ложку: на правой руке оторвало два пальца, а на левой – пальцы не разгибаются. Трогаю голову и понимаю, что в черепе дыра, покрытая кожей и волосами. Жутко хочется есть, но всё, что в меня вливают через зонд, тут же фонтанирует обратно.

Тело моё, ты что творишь? Ты что творишь? Сжалься, задержи хоть малую толику еды. Я такой голодный!

Сколько прошло времени? Сколько я путешествую по госпиталям? Время, суетливое время, остановило для меня свой бег. Как поесть? Как поесть? На повестке только один вопрос: как поесть?

Кто бы мог подумать и сказать мне несколько лет назад, что я, высокий стройный красавчик, буду лежать на другом краю света от дома и умирать с голоду. Я, Дон Жуан, буду мечтать о каше!!! Неважно, какой каше: сладкой или солёной, важно, чтобы каша зашла и не вышла. Силы покидают, и гордость засыпает, и я не могу самостоятельно ходить в туалет, и памперс уже не спасает от протекания. Господи, за что мне всё это? Чем прогневил тебя?

В очередной раз меня поднимают бойцы, сажают в кресло и везут в помывочную. Потом укладывают на деревянный стол. Этот стол напоминает мне голгофу.

– Больно, – шепчу я.

– Господи, Игорь, ты умеешь говорить? – слышу я голос в ответ. – Дайте что-нибудь, бойцу больно!

Мне подкладывают под крестец надувную подушку, и боль уходит.

Меня моют две женщины: намыливают, обдают водой из ковша и приговаривают: «Куда вода, туда и печали. Куда вода, туда и болезни. Господи, помоги Игорю поправиться килограмм на десять, а лучше на пятнадцать». Потом обтирают осторожно полотенцем, накрывают простынёй, и бойцы сажают меня в кресло и увозят в палату.

«Да, я грешен. Прости меня, Господи, и помоги мне».

И вот передо мной она. Самая прекрасная женщина на свете с овсяной кашей в руках. С самой вкусной кашей в мире.

Господи, ты услышал мои молитвы! А может, это мираж? Может, мне уже кажется?

Эта Мадонна небесная стоит передо мной в маске, в фартуке, а на руки надеты резиновые перчатки. Начинает меня кормить из ложечки. Каша, как обычно это со мной бывает, пытается выпрыгнуть из меня после каждой ложки, а Мадонна говорит мне: «Э, Игорёк, это хитрая каша, волшебная, эта не выпрыгнет».