Кухаркины дети, или Подлые революционеры

В 454 году император Валентиниан III из зависти убил знаменитого полководца Аэция, после чего Рим был захвачен вторично вандалами. Аэций остановил великого Аттилу на Каталуанских полях. В 408 году императр Гонорий убил лучшего полководца Стилихона, а в 410 году Аларих взял и разграбил Рим первый раз, – римские грабли. И Гонорий и Валентиниан были «мальчиками», вступили на трон в малолетстве при регентах, Гонорий при Стилихоне, Валентиниан при Аэции. Мальчики умертвили своих регентов, чтобы показать власть. Эта демонстрация закончилась плохо для Рима два раза, что бы в 476 Рим исчез как символ империи.

Для чего этот римский пример?

Чтобы показать. Когда весь мир консервативен, народы соблюдают традицию, мировая идея невозможна. Только под влиянием стихии мир традиции оживает. И получается хаос, пока система снова не уравновесится и все будут снова довольные.

Когда зерефы голодные, они недовольные. Когда сытые, они добрые.

Только интернационализация вызывает к жизни мировой дух.

И война вызывает этот дух, ибо повелевает большим размером и площадями – спонтанным страхом смерти (Во всех других случаях страха возможен только локальный успех патриотизма – национализма. А националисты берут верх временно, всегда и везде, потому что верят в своих локальных богов. Евреям это не помогло 2000 лет назад. Они прозевали мировую революцию. Римляне могли оседлать мировую идею, но они любили себя и не стали христианами вовремя. Это либералы своего времени. Византия временно оседлала мировую христианскую идею. Но только оседлала ее в практических целях. Оттого продержалась значительно дольше римских либералов Запада)

Мировая идея и мировая революция позволяет держаться долго, оттого что противостоит людской ревности и недоброжелательства малого и большого круга. При зерефах и мировой ситуации происходит огромный выброс негатива из всех ячеек, но результат будет половинчатый (СССР 1917 -1991).

Если империя состоит из одних крестьян, даже при революционерах зерефы будут думать о своем… огороде. Самое большое произведение традиции – это бунт «бессмысленны и беспощадный», то есть минимально организованный, но энергичный.

Глава 8

Талантливые люди всегда беспокойные

Леваки (конечно же) хотят за перестроить старые схемы.

Следовательно, все левые превращаются в революционеров, это на самом деле революционеры, которые разбирают систему, оттого что кто то ее создает, – это правые. Правые (или условно правые) всегда позор создают (исторический эволюционный позор).

Правые воссоздают иерархию. Сначала незаметную, затем все более отчетливую и, наконец, совершенно жесткую. Как создается любая субординация трудно проследить, этот процесс растянут по времени: иногда иерархия создается быстро, это из-за привычки, если когда община уже привыкла к дисциплине, например, в родовом коллективе. Для более сложных систем, где новые фигуры пирамиды подчинения ложатся на старые привычки и новые запросы, – требуются целые века привыкания.

Твердые иерархии всегда очевидны на Востоке. Что хвост этих общин весит на пропастью в веках, уже никого не волнует. Когда эти народы привыкли к диктатуре – автократии, никому не интересно

Одно можно сказать точно.

Что за время формирования твердых иерархий, замкнутых систем, всегда идет отрицательный отбор: это такой некачественный отбор. Он идет с самого начала государства.

В тоже время растет и сопротивление: уже внутри узкого круга элиты есть оппозиция (эта оппозиция не обязательно левая, коммунистическая, она может быть и монархической фрондой, просто так легче понимать условность левизны). Извиняюсь за сравнение, это как в любом организме живут сапрофиты. Если режим подбирает угодливых, безынициативных чиновников, всегда есть люди презирающих подобных людей. Любая оппозиция будет в этом смысле левая, но не сапрофитная- паразитарная, просто революционеры сначала штучный материал, их совсем немного в начале пути, их мало, они маленькие, затем параллельное течение превращается в самостоятельный орган – в поток, в реку – это уже партия, это когда революционеров хватает перевернуть судно.

Оттого что все органы системы будут правыми, что туда набрали родственников, протеже и прочих бездарей, на момент переворота или даже революции такого контингента набирается под самую завязку, что уже невмоготу: «верхи не знают, как править а низы не хотят так жить». Если во власти одни бездари и приспособленцы, новая жизнь начинается в оппозиции, это как в эволюции, без сопротивления, привлечения талантливых систему не победить.

Похоже, что левые заняты поиском бунтарей и революционеров. Формальное сходство и условный поиск, но левое – это всегда новое – надо помнить. Революционеры не обязательно все умные, но неуместные, не любимые. Этот самый поиск является основной функцией, потому что таланты условно нелюбимы среди простых людей. Пусть условно, но это так. Ведь сначала дерзких и непослушных не любят их отцы, затем в традиционной общине вешают ярлыки, сторонятся общаться, наконец наверху таких наказывают по серьезному (если конечно неформалы доживают до суда). Не все революционеры осознают путь революции. Многие оказываются лишь на пороге бытового бунта. Это не их вина. Просто система еще не сформировалась для обозначения ее последнего греха. А последний грех, это, как раз то, из-за чего и затевался разговор.

Последний грех, это когда бездарен сам предводитель или конус пирамиды, наконечник иерархии. Потому что нижестоящие делают тоже самое – подбирают себе подобных. Свои лицом и сущностью он подводит черту под всем консервативным миром.

Итак

Все, что считается левым, занимается поиском независимых изгоев (лучше умных). Оттого что все системы попадают под власть и под контроль. И сверху, и снизу не любят выскочек одинаково.

Все, кто получают выгоду от статуса кво называются правыми

Все те, кто заявляет о любом превосходстве, являются правыми в душе.

Все те, кто имея превосходства в душе, видя и зная про свое превосходство, прежде всего в знаниях, в кругозоре, занимающиеся поиском подобных же, гонимых консервативной толпой талантов – это левые. Левая без масштаба, без глобализма – это не левая.

Если бунт и революцию не сопровождает глобальная идея, она всегда переворачивается в воздухе и становится правой – начинает формироваться иерархия.

Забрасывая все дальше от себя, от локальной территории левые, набрасывают поисковые сети на все планету, на весь мир, оттого они носители глобальной идеи.

Левая идея не может без глобализма.

Если нет глобализма, планетарных сетей, тогда каждая левая попытка поиска, ограниченная территорией, построением социализма в одной стране обречена на построением прошлой копии, нового правого режима. Одним произношением, когда только произносится слово «мы сами», что мы сами справимся, сначала найдем резервы внутри, левая идея перестает существовать. Де факто начинает возводится иерархическая башня, появляются чиновники – тоже бывшие революционеры, причем лица у новых чиновников, как на подбор, сельские, периферийные, значит глупые (из-за патернальной привычки). " Мы сами» значит, мы не хуже, мы лучшие (своих умников достаточно). Может, в вначале глупость была не так очевидна. Но в конце глупость и недалекость чиновников просто фонит. «Мы сами» – это всегда малый невод.

Правая система нуждается в исполнителях, а не в изобретателях.

Оттого лидер, он же конус консервативной горы просто обязан забрать всю глупость, все невежество, весь застой в себя. Все чиновники соглашаются. В завершении вся картина в одном лице. Не обязательно изучать систему, достаточно посмотреть на вождя. (Там вы найдете и Николая 2, и Мехмета 6, и последнего генсека СССР и современных лидеров Германии)

Левый тренд таким образом – это вечный поиск, а правый однообразное закрепление привилегий.

Если ты правый, ты уже нашел, что искал.

Левые ищут, правые уже нашли

Оттого что левый тренд это всегда поиск нового порядка, сначала поиск талантов для нового порядка либералов стали ошибочно относить к левым.

Для либералов на первом месте деньги и быстрый способ богатеть.

Чтобы быть богатыми надо быть свободными, – они так говорят. После удобного положения прогресс либералов завершается и больше не нужен.

Ищут ли либералы иное, кроме способа? Ищут ли таланты?

Либералам нужны талантливые менеджеры, но конечная цель также очевидна.

Кроме личного обогащения, личного бизнеса больше нет морали. Либеральный прогресс – это прикрытие эгоизма, закрепление удовольствий. Либерал желает быть неуязвимым: либеральная неуязвимость – когда деньги защищают от неудобств, неприятного общения, наконец, от закона.

Либералы не левые, они прогрессисты. Они любят прогресс, пока не разбогатеют, затем они просто лицемеры. Таких полно сейчас. Они занимаются популизмом (националисты им помогают)

Консерваторы в этом защищены от хамства и лишнего общения с простонародьем своим именем, статусом, комплексами толпы.

Либералы с консерваторами и другими правыми хотят одного и того же.