Развод. Я календарь переверну

«Видели глазки, что покупали, теперь ешьте, хоть повылазьте».

Не я ли сама виновата в том, во что превратилась моя жизнь?

Нет, я не имею в виду конкретно измену.

Не понимаю, всех этих разговоров о том, что в измене виноваты оба. Еще больше не понимаю, когда в измене мужика начинают винить жену.

Алё? Гараж? С какого перепугу?

Хотя иногда…

Да, да, иногда я смотрю на женщин, которые перестали быть женщинами и превратились в «яжматерей» и клуш, и понимаю их мужчин.

Но понимать, не значит оправдывать.

Что ты сделал, чтобы твоя жена не была такой? Что ты, лично, муж, сделал для жены, чтобы не превращать её в курицу, если говоришь, что она курица?

Разгрузил её, придя вечером после работы? Посидел с детьми в выходной, чтобы она могла пойти в салон? Купил её абонемент в фитнес? Нашёл няню и домработницу, чтобы жена не батрачила двадцать четыре на семь?

– После танго не стоит загружать голову, Аделаида, выпьем?

Смотрю на Крестовского. Выпить – это правильно.

Поворачиваюсь и вижу мужа.

Поздно метать молнии, Макар, ты вовсе не Зевс, ты… даже не герой романа.

Герман берет меня за локоть, подводит к барной стойке.

Вот так, у всех на глазах.

Впрочем, гостям уже не до нас. Они едят и пьют. Горячее принесли.

Странный какой юбилей получился. Странный.

Я думала будет хуже.

– И что вы ответили моему мужу?

– Согласился, естественно. – он протягивает меня бокал. – Попробуйте, это не та кислятина, что подают на вашем банкете. Это я заказал для вас. «Вдова Клико». Хорошее название.

Я смотрю на него, не реагируя на слова. Немного неуместно, как мне кажется, упоминать сейчас любую вдову.

– Спасибо, но у нас тоже приличный набор напитков.

– Знаю, потому что за банкет отвечали вы.

Он не спрашивает, констатирует. А я делаю глоток.

– Да, отменное. Значит, согласились быть адвокатом моего мужа?

– Каюсь, согласился.

– И теперь танцуете со мной?

– Почему я должен отказывать себе в удовольствии.

И то верно.

– И когда же он успел?

Делаю глоток, перекатываю во рту стреляющую пузырьками жидкость, в венах моих сейчас такая же гремучая смесь.

– После видео, пока вас не было в зале.

– Хорошо.

– Я тоже так считаю.

Адвокат чуть поднимает бровь и салютует мне бокалом.

Скорее бы всё закончилось.

Хотя до финала еще слишком долго.

Но мне уже хочется попасть домой, снять платье, расстегнуть корсет, смыть макияж, расчесать волосы, лечь на спину и уставиться в потолок. Хоть пять минут свободы.

Но кто мне её даст!

Макар подходит, кажется, я вижу его отражение в глазах Крестовского, или в его бокале. Чувствую. По-хозяйски кладёт мне руку на талию.

– Ада, я и не знал, что ты так блестяще танцуешь танго.

А нужно следить за женой, а не по блядям бегать, тогда будешь знать.

Думаю. Но молчу. И даже не улыбаюсь.

– А со мной потанцуешь? Сделаешь подарок имениннику?

Сделаю, дорогой, сделаю!

Такого подарка ты точно не ждёшь.

Снова музыка. Снова я на танцполе.

Макар притягивает меня к себе.

– Ты действительно смотрелась отлично.

Это я и без него знаю. Ближе к делу, Макар, ближе.

– Ада, я знаю, что ты хочешь попросить развод. Так вот, учти, развод я тебе не дам.

А вот тут улыбку я сдержать не могу.

– Развод? Ты сказал «развод», милый?

– Да, Ада, развод, я…

– Но я не хотела просить никакой развод.

Глава 12

Отвисшая челюсть.

Ну, держите себя в руках, Игнатов! Что ж так-то?

– Ада, я тебя знаю.

– Макар, мы сейчас это будем обсуждать? – выгибаю бровь, красиво.

«Краси-и-и-иво, ты вошла в мою грешную жизнь….»

Что-то у меня сегодня в голове песни старых бородатых дядек.

Хотя, в принципе, когда Валерий это пел был не такой уж старый.

Тоже кобель.

Да что ж такое, а? Ну есть же где-то достойные мужчины? Где?

– Аделаида… я… – низким голосом важно начинает Игнатов.

И молчит.

Думает, что я перехвачу инициативу. Заговорю. Перебью. Сама поведу разговор в нужное русло.

Может, в этом наша проблема?

В том, что я часто перехватывала инициативу? Не давала ему самому решать, расти, совершать тупые ошибки.

Ну, просрать бизнес по глупости реально было бы очень тупо. Хорошо, что я вовремя вмешалась.

Тогда Игнатова хотели кинуть люди, с которыми он несколько лет проработал, которым доверял. Просто взять его объект, договориться с заказчиком, минуя Макара, который весь проект просчитал, все подобрал, договаривался. Решили, что мой муженёк ненужная прослойка.

Сколько раз я ему говорила – не будь ты таким доверчивым! Зачем ты им все чертежи показывал, зачем со своими инженерами, проектировщиками знакомил, в бане парил, водкой поил? Зачем, Господи?

Ну, в итоге они этих инженеров и проектировщиков переманили. Если бы не я, остался бы совсем с носом.

Эти же люди потом открыли похожую фирму, с теми самыми сотрудниками, сбежавшими от Макара, но быстро прогорели. Тоже, скажем так, моими молитвами. Потому что конкуренция не всегда бывает здоровой и давить таких конкурентов надо их же методами.

Заказные статьи, отзывы на работу, возмущенные «кинутые» клиенты. И вот уже у любителей поживиться плодами чужих трудов никто ничего не хочет заказывать. Даже на пятьдесят процентов дешевле. Вот так. Пока они додумались в чём дело было поздно.

А Игнатов после этого всё-таки стал умнее.

Не мудрее.

Ну да ладно. Два разных понятия.

Что же ты Макар так опустился-то?

Понимаю, что у всех седина в бороду и бес куда не просят. Но зачем так-то?

– Будешь молчать?

– Молчание золото, любимый.

– Да?

Смотрит так. Нет, не как собака побитая. Смотрит, как будто ждёт, что я ему скажу, что делать дальше.

Реально. От меня ждёт.

Что ж…

Извини, Макар, не скажу. Пока.

Скажу потом, когда будет нужно.

– Ада, я…

Да что ты? Что? Ну, скажи что-нибудь, придумай, а? Даже интересно.

Так-то «я» – последняя буква в алфавите!

– Я хотел бы всё исправить, Ада.

Всё, это что?

Мою жизнь? Двадцать лет на тебя, козла, потраченных?

Ладно, были и счастливые годы, но, если брать в целом…

Первые годы – полный пипец, когда на ноги вставали, бизнес строили. Дети маленькие. Только пахали, пахали, в отпуск – к родителям на дачу, вот вам и отпуск. А, нет, один раз съездили в Крым, полный пипец, но тогда нам понравилось, сравнить было не с чем.

А я завидовала тогда еще незамужним подружкам, которые реально вечером после работы ехали в клуб, а оттуда могли улететь в Рим на выходные, или в Монако, или на недельку в Турцию.

Мне тоже хотелось в Турцию. Но первая поездка туда была слишком спонтанной и память осталась тоже не очень.

Дальше новая полоса жизни. Вроде как встали. В смысле на ноги.

Немного отходняк, устаканилось, появились плюшки – квартира, машина, дом, заграница, шмотки, украшения, шуба. Да, да, как бы ни было смешно, но в определённых кругах шуба – имеется в виду шуба из благородного меха – всё еще признак определённого статуса и достатка.

Но это ведь у всех почти так, кто вместе начинает с нуля? С молодости самой? Когда на старте максимум помощь родителей, либо старая бабушкина квартира, либо взнос на ипотеку. У нас был взнос. В программу «молодая семья» мы почему-то не попали, проценты по ипотеке были аховыми, зато мы умудрились не взять в долларах, и потом очень сильно порадовались, потому что в какой-то момент доллар ка-ак вырос!

Боже, сейчас всё это вспоминается как кино. Не жизнь, а сплошной сериал, или игра на выживание.

Но мы выжили, даже очень хорошо выжили.

Настолько, что сейчас уже шубки не из норки, а из соболя, хотя пуховик всё равно предпочтительнее.

Но что же дальше? Что дальше, Ада?

А дальше я приступлю к выполнению следующей части плана «Оставить мужа с голой Жозефиной на снегу».

Но это уже потом.

Сейчас у нас по плану торт со свечками. И, конечно, с сюрпризом.

Глава 13

Торт со стриптизёршей?

Или стриптизёром?

С шоколадной фигуркой моего мужа без головы?

Может, с трупом его любовницы?

Или муж любовницы, выскакивающий из кремовой сердцевины?

Или еще какие-то варианты?

«Вдова Клико», которой меня поил Крестовский оказалась пьяной, точнее оно, которое и оказалось. Шампанское же.

– Я хотел бы всё исправить, Ада. – хрипло звучит голос мужа.

Хотел бы, а не хочу.

Нет разницы?

Конечно же есть!

Это как в том анекдоте:

– Эх, как бы я сейчас тебя трахнул!

– Приезжай!

– Да я так, теоретически.

Вот и Макар. Теоретически хотел бы исправить. Практически – его всё более чем устраивает. Даже несмотря на то, что все увидели то пошлое видео. Даже несмотря на то, что он знает теперь, что я знаю. О всех его похождениях знаю.

Даже несмотря на страх перед разводом.

Макар в шоколаде.

Что ж.

«Эспешели фор ю», любимый! Специально для тебя.

Шоколадный торт.

Вернее, торт в виде шоколадного фонтана.

Ведущий делает объявление. Фанфары. Красивые официантки в коротких юбочках и топиках вывозят коричневое чудо в самый центр зала.

Аромат нестерпимый.

М-м-м, какая прелесть. Изысканно. Красиво. Эстетично.

Вкусно.

Звучит заезженная «Хеппи бёздей» над фонтаном зажигаются фейерверки, имитирующие свечи.

Лепота, просто!

Кто-то начинает аплодировать, остальные подхватывают. Прямо как в самолете. Кондитер выходит в зал улыбаясь.

Как же я люблю шоколад!

– Ада? – лицо Макара застывает.

– Милый…

– Ты… Ты же знаешь, что у меня аллергия? – обречённо. Мог бы не говорить этого вслух.

О, Макар, неужели? – это мой внутренний монолог.

Он смотрит на меня разочарованно, как ребёнок, у которого отняли конфету.

– Так в чём проблема? Не ешь?

Сука.

Читается в его глазах.

Сука.

Это я, да, приятно познакомиться. С сегодняшнего дня и дальше по жизни.

Хотя вру, не с сегодняшнего, сукой-то я давно стала, просто надеялась, что эта роль дома, в семье, мне всё-таки не пригодится. Дома я любимая женщина, жена, мама. Да?

Нет. Увы.

Там я тоже теперь сука.

Подхожу к торту ближе, нежно улыбаюсь, глядя на мужа.

– Макар?

Сука.

Он не может сказать вслух, но у меня сегодня дар читать мысли.

Дома никогда не было шоколада, потому что у Макара аллергия.

Жестокая аллергия. Хотя до отёка Квинке не доходило, но всё-таки.

У него аллергия, а он дико любит шоколад и не может себя контролировать.

Игнатов вообще ни в чём не может себя контролировать как оказалось.

Член в штанах он тоже не умеет держать.

А еще язык за зубами.

И многое другое.

Но шоколад… М-м-м… какая проверка на прочность и силу духа.

Свекровь закатывает глаза. Свёкр просто ими хлопает.

Карина, которая вернулась в зал закрывает рот руками. Тамара улыбается – не в курсе, про аллергию?

Вообще, если обратить внимание на всех баб в зале сейчас, можно практически со стопроцентной уверенностью назвать тех, кто трахался с Макаром и кто не трахался.

Те, кто были допущены к телу про шоколад знают. Томочка исключение, или же ей реально смешно, и она предвкушает как Макар сейчас облажается.

У барной стойки потягивая свой «Курвуазье» стоит Герман. Усмехается, салютуя мне бокалом. Показывает на бутылку «Вдовы Клико», которая стоит рядом с ним. Намекает?

Ну, вдовой мне, правда, быть еще рано. Хотя…

Аллергия, такая непредсказуемая вещь.

Свечи гаснут сами собой. Дуть не надо.

Надеюсь, Макар загадал желание?

И надеюсь, что оно не исполнится, потому что уверена – его единственное желание сейчас – убить меня.

Искренность – всегда была моей сильной стороной. Очень сильной. Поэтому я очень искренне улыбаюсь, поднимая бокал, заботливо протянутый официантом.

– С днём рождения, любимый.

Глава 14

Костры инквизиции горят в глазах.

У меня, дорогой, ты до этого не дорос.

Этот день выпотрошит тебя, вывернет наизнанку, ты его запомнишь!

О, да!

Недаром говорят в народе – сорокалетие мужчины не празднуют.

Не празднуют, дорогой, это не случайно.

Сегодня ты просто ненароком открыл портал в ад, в свой личный ад.

Ты еще этого не понял, но очень скоро поймешь.

И твоя жизнь разделится на «до» и «после». Навсегда.

Так что, наслаждайся последними мгновениями своей прошлой счастливой жизни, которую ты, мудак ебливый, не оценил.

Улыбаюсь.

Мне это не сложно.

С юных лет заучена как дважды два формула – улыбайтесь, это всех раздражает.

О, да! Я вижу, как это бесит всех сучек, которые не постеснялись прийти сюда на твой праздник. Сучек, которые мило улыбались мне при встрече, делали комплименты, делились сплетнями, а сами потом скакали на твоём члене не задумываясь, понравится ли это мне. Как я буду себя чувствовать в роли обманутой жены. Прекрасно понимая, что роль эта мне совсем не идёт.

Бесит вас, девочки? Бесит!

То что жена слезами не умылась, истерику не устроила, не ушла, опустив голову, оставив этого козла вам на растерзание.

Бесит.

Я вам его оставлю, дорогушечки, вот только будет ли он вам нужен такой?

Что ж, что ж…

Время разбрасывать камни и время их собирать.

У тебя сейчас пересменка, родной.

Ты уже разбросал всё, что можно, Макар.

Завтра начнётся жатва.

Сбор урожая.

А сегодня… сегодня мы будем наслаждаться шоколадным тортом.

Вернее, наслаждаться будут не все.

– Макар, давай разрежем его вместе, как на свадьбе, – говорю я милым голосом лисы Алисы, – или ты хочешь сам? Первый кусочек, конечно, тебе, мой хороший.

– Мне…

Макар смотрит на меня тщательно стараясь сдержать ярость.

Конечно, если сейчас, после всего он на мне сорвётся – как это будет выглядеть?

Одуряюще пахнет шоколадом.

– М-м-м, лучший! Смесь бельгийского и московского. Хотели добавить еще немного белого. Но ты же не любишь белый шоколад, милый?

По иронии судьбы белый ему не противопоказан, но он его терпеть не может.

Протягиваю нож.

Как там было у «Виа Гра»?

«Нож, я подарю тебе ты выбрал, бери, теперь он вечно будет у тебя внутри…»?

Хорошая песня, душевная.

Мы встаём рядом. Плечом к плечу.

Супруги. Соратники. Партнёры.

Угу.

Только один слил другого, сдал, опустил. Но второй в долгу не останется.

Месть будет сладкой.

Со вкусом шоколада.

Шоколадный бисквит в несколько ярусов, украшенный свежими ягодами, на котором установлен фонтан выглядит шикарно. Нужно сначала отрезать кусочек торта, потом подставить под бьющий из фонтана шоколад.

Макар берётся за нож.

– Ада, ты просто блядь.

Спасибо за комплимент, любимый, я всегда знала, что ты оценишь мои усилия.

Острый нож входит в бисквитную плоть. Я подставляю тарелку. Отделяю кусок. Поливаю шоколадом.

Неужели реально съест?

Ну, если что, моей вины нет. Он всё знал.

– С днём рождения, любимый.

– Сука. – очень тихо, шипя, сквозь зубы. А хочется на весь зал, да?

Заорать – какого хрена!

Но кто-то себе этого не может позволить. Потому что кто-то очень боится последствий. Понимая своё шаткое положение.

Ты же всё понимаешь, да, Макар?

– Если что, антигистаминное у меня с собой.

– Может сразу бы дала мне яду?

– Сидеть за тебя потом? Ну, нет, Игнатов.

Сесть я всегда успею.

И потом, лучше, когда за тебя сидят другие, правда?

Муж делает шаг в сторону, забирая с собой кусок шоколадной смерти.

Я продолжаю резать торт, раскладывая по тарелкам, которые тут же разбирают гости.

– Очень шикарно выглядит, но мне кажется, или у Макара была аллергия на шоколад?

Томочка Карамель. Интересно, как она осмелела…

– Главное, чтобы у него еще и на карамель не появилась аллергия. – передаю ей кусок стараясь улыбаться ослепительно.

– Мне не нужно, спасибо, слежу за фигурой, углеводы на ночь очень вредно.

Да, неужели?

Я назло ей беру с тарелки, которую припасла для себя большой кусок, беру ложкой, отправляю прямо в рот демонстрируя белоснежные зубы.

М-м-м, торт реально – шедевр!

Карамель смотрит чуть скривившись.

Завидуй, сучка, последнее что меня сейчас волнует – углеводы на ночь. Они все сегодня сгорят в адовом пламени.

Улыбаюсь, языком проведя по зубам.

Томочка отыгрывает:

– Хотя, давайте, отнесу своему любимому, он обожает сладкое.

– Ему что, на углеводы уже плевать?

– У него сейчас набор массы, ему можно.

– Ну, приятного аппетита.

– Знаете, что, любезная Аделаида, не думал, что когда-нибудь это скажу, но мне кажется, у меня появился достойный противник противоположного пола.

Я видела, как он подошёл, его голос снова царапает что-то внутри.

И этот аромат. Сандал, мох, табак, коньяк.

Гремучая смесь.

Гад.

Становится душно.

Слишком много маскулинного рядом.

– Разве мы противники, Герман Львович? Я думала – партнёры.

– Это как посмотреть. В танго и в бизнесе – возможно да. А в жизни…

– Разве в жизни нам нужно воевать?

– Что нам нужно, так это поскорее оказаться ближе, и желательно в горизонтальной плоскости.

Ого? Он серьёзно?

– Чем вас вертикальная не устраивает?

Мы так и говорим, не глядя друг на друга, он стоит за спиной.

– Устаю быстро, у меня грыжа.

Как это мило, обсуждать с адвокатом секс и диагнозы!

Чувствую, как в мою шею дует тоненькая струйка ледяного воздуха.

Гад!

– Врача, кто-нибудь, вызовите врача!

Глава 15

Вы когда-нибудь видели, как применяют приём Геймлиха? Зрелище не для слабонервных.

Про технику я читала, там идёт воздействие на нижнюю часть диафрагмы, легкие сжимаются и выталкивают предмет, застрявший в трахее. Сейчас уже не принято применять такие радикальные меры, можно просто заставить человека, который подавился, вызвать сильный кашель, который вытолкнет предмет, например дать пощечину или несколько раз ударить в спину.

Жаль, что я не знала про пощечину.

А Крестовский не знал про пощечину и про удары в спину. А про метод Геймлиха знал. И применил.

К моему мужу, который от нетерпения подавился ягодой голубики украшавшей именинный торт.

Вот вам и вишенка на торте.

Да. Он решил съесть тот кусок. Шоколадный. Наплевав на аллергию.

Торопился очень.

Жадность фраера сгубила.

Почти.

Адвокат оказался рядом.

Эх… А я уже было примеряла вдовий наряд. Шляпку с вуалью надо купить. Обязательно. И черный костюм с баской. Не знаю почему, но хочется именно с баской. И туфли. Черные. «Лабутены». С алой подошвой.

Вот это шик.

И черные перчатки сеточкой.

И презервативы тоже чёрные.

Стоп. Это уже из другой книги. О черной вдове, которой уже есть с кем помянуть мужа.

Мне пока не с кем, да и, честно говоря, не особенно-то и хотелось.

М-да…

Я рассчитывала спасать мужа от аллергии, а получилось, что он чуть не задохнулся.

– Вы уж меня простите, Аделаида Александровна, что я не удержался, проще было бы, конечно, оставить вас вдовой…

– Герман Львович, спасибо вам за помощь. Вдовой – это слишком.

– Я так и понял. День как-то у вашего мужа сегодня не задался.

– А я ему говорила, что сорок лет не празднуют.

Подхожу к Макару, который сидит за столом вместе с отцом и матерью, дышит тяжело.

– Поехали домой, Игнатов. Нагулялись.

– А как же гости?

– Разберутся без нас.

– А банкет?

– Мы все оплатили.

– Но я…

– Или мы едем, или я еду одна.

– Аделаида, ты…

– Как хочешь.

Демонстративно разворачиваюсь и иду к выходу.

Детей надо забрать. Ах, да, с гостями бы еще попрощаться.

Торт раздают официанты, ведущий приуныл, не знает, что делать, подхожу к нему.

– Вы тост хотите сказать?

– Некролог зачитаю. – парень хлопает глазами, криво улыбается.

– Шутки у вас…

Да уж какие тут шутки.

– Дорогие гости. – говорю чётко и громко. – Спасибо вам за то, что пришли. Уверена, этот праздник вы не забудете никогда. Хочу со всеми попрощаться и пожелать вам хорошего вечера.

Ну, пожалуй, и все?

Крестовский смотрит внимательно, потом имитирует аплодисменты, изображая как хлопает в ладоши. Что ж.

– Ада, останься еще на полчаса. – муж уже с бокалом виски, глазами хлопает, – ты ничего не ела почти, и торт такой вкусный.

– Спасибо, Макар, сыта по горло. Если ты не со мной, то хотя бы сообщи, ночуешь дома?

– Я? Конечно! А где еще?

– Ну, мало ли. У тебя вариантов полно.

– Аделаида, ну не надо… это мелко. – кривится, пьяненький он уже прилично – когда успел? Или это его после удушья разморило?

– Мелко, да, игра по-крупному будет позже. Я поехала, детей заберу.

Свекровь меня тормозит.

– Ада, спасибо тебе. Звони.

Целуемся в обе щеки, как принято у нормальных семей. Да мы и были нормальной семьей до недавнего времени.

Всё-таки тяжело держать хорошую мину при плохой игре.

Выхожу из зала, понимая, что не одна иду к двери, мой адвокат почти дьявола тут как тут.

– Герман Львович?

– Аделаида Александровна, завтра жду вас в офисе. Не опаздывайте.

– Не опоздаю, разумеется, это же в моих интересах?

– Больше в моих. Такое любопытное дело у меня будет впервые.

– Неужели?

– Да. Тут определённо есть за что бороться.

Говорит, а сам оглядывает меня, как будто бороться собирается вовсе не в суде.

А я не готова понимать его намёки.

Вообще уже ничего не готова понимать.

– Завтра поговорим, Герман Львович, мне нужно забрать детей, и я очень устала.

– Понимаю, но есть кое-что, что я должен сказать сегодня.

Смотрю на него и почему-то меня обуревает такая ненависть к всему их продажному мужскому роду!

Так и хочется сказать – Господи, почему не почкование?

Зачем нам, бабам, вот это всё? За какие грехи? За яблоко? Которое змей мужского рода подсунул, да еще и жрал вместе с нами? За это?

Почему мы вообще из ребра? Потому что они по образу и подобию? Что-то я в это не очень-то верю. Ни образа, ни подобия. Только фальшь и лицемерие.

И шовинизм мужской.

Мы стоим в холле, Крестовский берёт меня за локоть, тянет куда-то в сторону.

Господи, за что мне еще и это? Что он скажет? Что будет работать на моего мужа? Что передумал мне помогать?

Что он… что?

То, что происходит выбивает меня из равновесия окончательно.

Потому что это намного ближе, ближе, чем танго милонгеро.

Потому что этот гад затаскивает меня за какую-то портьеру, прижимает к стене, и…

Глава 16

– Тьфу, блин… обслюнявил всю!

Пытаюсь отпихнуть этого кобеля, но это как сдвинуть Эверест.

Зараза.

– Аделаида, тише, спокойно.

– Я спокойна, идиот, отпусти.

– Молчи, женщина.

Нет, ну не сволочь?

Целуется, конечно, не плохо. Это я еще в состоянии оценить. Губы в меру жесткие, напористые, насчёт того, что влажно – это я погорячилась. Оно так как надо. Вкусно и жадно. Сочно.

М-м-м…

Давно меня так не целовали.

Раньше – да. Мой любимый муженёк целоваться любил всегда, без поцелуев никак. На помидорах тренировался в юности, сам рассказывал.

Интересно, а этот тренировался?

Брыкаюсь.

Гад…

Всасывает нижнюю губу, втягивает. Чувствую, как низ живота предательски на это отзывается. Твою ж мать!

Не хочу я этого! Не хочу! Я не должна реагировать на него.

Просто у меня давно не было мужчины. Секса давно не было.

Муж… муж объелся груш, я его к себе не подпускала после хламидий. А это уже… Не важно. Достаточно много времени.

Мне казалось, что мне и не надо. Смотреть на мужиков не могла, как отрезало. Подруга – Ленка – головой качала, заявляя, что я просто природу обманываю и она, природа, мне обязательно отомстит.

Вот она и мстит!

Тем, что моя матка горит огнём от ласк этого похотливого чудовища.

Она еще во время танго горела. Ожила.

Чёрт, это просто испанский стыд!

Мне это не надо! Последнее дело сейчас для меня – адюльтер!

Этого мне только не хватало.

Не хочу я ничего.

Не хочу секса. Не хочу Германа.

И целоваться с ним я тоже не хочу.

Ну, может, совсем не много…

Вот же гандон, как же он классно это делает!

Не сдерживаю стон. А должна вцепиться зубами в его вкусный язык.

Козёл! Убить его мало! И что мне теперь делать?

Повторять как мантру, что я не малолетка и не готова ни к поцелуям, ни к отношениям.