Сплав

Игорь Хорс (Халиулин)

Сплав

Книга первая.

Все события и персонажи являются вымышленными,

Все совпадения случайны.

Часть первая.

Глава – 1.

Ранняя весна.

Г. Бийск.

Воспитательно-трудовая колония для несовершеннолетних. (БВТК)

Камера штрафного изолятора (ШИЗО)

Глава – 2.Миха.

Сон. Время когда человек переносится в другие миры и пространства, когда-то жуткие и ужасные, из-за своей вязкой невозможности убежать или как-то изменить окружающую ситуацию, и добрые, домашние, когда не хочется просыпаться и видеть окружающую действительность. Так и сейчас, парню свернувшимся под колючим, казенным одеялом, снился сон, домашний и уютный. И он ожидая когда мамуля из кухни позовет его завтракать свежими блинами, потянувшись открыл глаза….и тут же захлопнул их, сильно зажмурившись. – Блин…блин…блин, кушай не обляпайся. Реальность ударила по нервам пудовой кувалдой, он осторожно открыв глаза уперся взглядом в стальные полосы над ним, собранные неаккуратным сварщиком, в рамку лежанки второго яруса «шконаря» в камере, куда его закинули вчера вечером перед отбоем. Сразу калейдоскопом событий в памяти, с камерными запахами немытого тела, вокзального сан.узла, дешевого табака, шумом из-за двери с глазком и дверцей кормушки, вернулась реальность, от которой захотелось завыть и разбивая в кровь руки об «шубу», долбить по стене от безысходности и злости. Он сразу вспомнил что сегодня мамуля должна приехать на «свиданку», а поезд из Томска, где они жили своей небольшой семьей, уже должен прибыть на вокзал. А он здесь….теперь и матери откажут в свидании из-за злостного нарушения им режима содержания. Представив как она с мокрыми от слез глазами идет, сгорбившись от веса сумок идет обратно в сторону вокзала, рывком вскочил, но тут же плюхнулся обратно на «шконку» сжав зубы и замычав что-то не членораздельное. Минутой погодя по «продолу» прошел «дубак», тарабаня в закрытые двери, оббитые железом, какой-то металлической херней в руке, и изредка заглядывая в «глазок», орал на весь корпус, – Подъем, подъем сукины дети. Подъем. Бубня что-то себе под нос прокуренным голосом между этими криками, похожими на карканье больного ворона.

Уже окончательно проснувшись, встав и справив нужду, скривив лицо, вспомнив вчерашние дебильные шутки дежурного прапора по кличке «Колхоз», про благоустроенное жилье для него со всеми удобствами, на ближайшие десять суток. Быстро сделав энергичную разминку, умылся и прополоскал зубы, шипя из-за дерганной боли в разбитых костяшках правого кулака подумал; – ну вот..теперь наверняка загниет, как уже было, когда после дискотеки в горсаду, они с пацанами сцепились с «Зареченскими», и один из них, цыганявый Аркаша, оставил свою зубную эмаль на стесанных казанках левой руки, они потом две недели не могли зажить…сука ядовитая…. Брякнула, открываясь «кормушка»; – Пристегни «шканарь», и получай завтрак – пробурчал «дубак». По коридору загрохотала тележка «баландера», и Миха, а именно так звали, героя текущих событий, приподнял «шконку», чтобы дежурный контролер задвинул защелку, пристегивающую шконку на день к стене. Это все было продумано каким то садистом, чтобы по максимуму утяжелить существование заключенных и сидельцы не валялись днем..ибо не фиг. Получив миску жидкой каши и кружку такого же жиденького чая, Миха брякая ложкой по алюминиевой миске, прокручивал в голове события вчерашнего дня и ситуацию, из-за чего он и угодил в «цугундер» накануне первого длительного свидания с родственниками, хотя «отрядник» уже обещал ему выписать «постанову» на лишение свиданки, если он не перестанет «быковать» и не встанет на путь исправления. Но понимание сути исправления у нас с ним разные, и цеплять красное «крыло», и «стучать» в качестве сексота, в понимании Михи было «западло», а не путь исправления, что подразумевали «отрядник» и «кум». Очередной передачки «кум» его уже лишил, да и пусть подавится, может ему в прикол наблюдать, как худые, затюканные пацаны провожают голодными взглядами мороженное, которое он демонстративно, принеся с воли, с причмокиванием поглощает перед построением на проверку. Но этот раз он не успел его лишить «свиданки», зато успел сам Миха, когда у уличного туалета, «уронил» двух утырков из Заринского землячества, прям на глазах у ВОХРовки с вышки, горланившей во все горло о малолетних бандитах, названивая в это время ДПНК, вызывая дежурный наряд. А началось все со столовой, когда один из них, по окончании обеда пододвинул к Михе пустую «девятку» с мисками, чтобы он унес ее к посудомоям, но нести пришлось самому, да еще с напутствием и указанием пешего эротического маршрута. А как иначе? Сперва соль передай, потом посуду унеси, затем трусы постирай и в итоге еще жопу вазелином смажь…..отсосут сявки. И сявки, а вернее огорченный отказом этот «урка с мыльного завода», подтянув в помощь своего «кентуху» решили поставить на место чудилу томского, подкараулив его перед отбоем у уличного туалета. Но что-то пошло не так как они планировали и теперь один из них в санчасти с переломом носа, другому к стоматологу надо будет записываться, но это уже на воле, а так пусть щербатый походит. Миха потрогал свой нос, немного искривленный в результате повторной спортивной травмы, вспоминая как на соревнованиях Сибирского федерального округа по боксу, пропущенный удар в финале, привел его на второе место, когда дежурившая на соревнованиях, сердобольная бабуля-врачиха, отстранила его во втором раунде, с формулировкой; – «из-за невозможности ведения поединка». Здорово тогда было, весело, и боли он тогда не чувствовал, казалось что разбитый нос это такая ерунда что не стоит даже малейшего внимания, а не то что остановки боя, но у медицины было свое мнение оспаривать которое было бесполезно. Тренер только похвалил, сказав что сам бой в целом он вывозил по очкам, а нос заживет и надо готовится ехать в Иркутск, набираться опыта на первенстве Сибири и Дальнего востока. Потом случилась и небольшая вроде бы заруба, с одним бывшим каторжанским сидельцем из соседнего дома, пытавшегося под «синькой» учить его правильной жизни. Тогда поздним вечером, провожая Иринку до дома, Миха услышал со стороны лавочки, стоящей в темноте, рядом с соседским домом короткий оклик. – Эй шкет, закурить дай побырому – на лавочке Миха увидел два силуэта, явно, судя по росту и голосу, принадлежавших взрослым. А еще по голосу и манере разговора, стало понятно что кто-то из этих взрослых мужиков принадлежит к категории «сидельцев», коих в их районе, до этого окруженного спецкамендатурами для условно освобожденных, «химиков» как их называли, было немало. Слава богу, как говорила мать, когда эти комендатуры разогнали не так давно, в связи с реорганизацией ФСИНовской системы, и «химиков» стало на порядок меньше. Миха остановился и шепнул Иринке. – Давай беги домой, рядом уже. Иринка закрутила головой в отрицательном жесте и спряталась Мишке за спину. – Давай шкет..чего застыл, не сцы, не обидим сильно…и вааще, первый раз не считается – со смехуечками продолжил уркаганистый типчик. – И«мурку» свою сюда тащи…. ги, ги, ги… познакомимся поближе – вплелся в разговор гнусавый и ехидный голос второго персонажа. – А я не курю, и тебе не советую, а то изо рта потом вонять будет как из помойки – ответил Миха, понимая что не отстанут и решил обострить ситуацию, и стараясь вывести урку из себя, ведь злость и ярость плохие помощники в драке. И «сиделец» не заставил себя ждать. – че ты сказал!!!! – Ты че полупокер, рамс попутал….. – У тебя еще и уши говном забиты, если переспрашиваешь- услышал в ответ этот «гад», под «достойного бродягу» закосивший. Вскочив с лавки и быстром темпе тот двинулся к подросткам, собираясь восстановить справедливость в его понимании – Ты че шкет, совсем нюх потерял, я шас научу тебя старших уважать… вытягивая руку, явно пытаясь ухватить пацана за шкирку. Миха подпустил «сидельца» на пару метров, и потом с подшагом, поднырнув тому под руку, всадил резкий хук в подбородок противнику. Тот хрюкнув, засеменил ногами назад, затем споткнувшись о край детской, полуразломанной песочницы, с размаху грохнулся на темневший позади канализационный люк. Второй его собутыльник вскочил со словами – Ты че сука, щенок вонючий творишь,– кинулся в драку. Но тут же скрючился от встречного удара ногой в пах, затем после тройки ударов в голову, улегся рядом с другом, закрыв голову руками и поскуливая. – Вот…теперь тебе «мурки» не нужны и за суку ответил – сказал Миха гнусавому недомерку. Сиделец этот, в результате падения с высоты роста и ударившись головой об люк, получил закрытую ЧМТ и через несколько часов скончался в больнице, что на суде потом Михе классифицировали как тяжкие телесные повреждения, опасные для жизни в момент нанесения и повлекшие смерть потерпевшего, усугубленные хулиганскими побуждениями. Хулиганские побуждения пришили из-за второго потерпевшего, гнусавого, оказавшегося водителем одного из руководителей администрации города, постаравшегося отмазать своего подчиненного. Теперь вот опять, из-за таких «учителей» с их понтами дешевыми и сам в Шизо угодил, и мамку подставил, теперь уже наверняка «лишенка» будет, и ближайшие полгода не видать свиданки как своих ушей… Вот же твари..через 10 суток выйду из «трюма», еще раз носопырку «размоложу» гавнюку, чтоб хорошо запомнили что не стоит к людям приставать.

В коридоре прогрохотала тележка «баландера», забубнили голоса, через некоторое время лязгнул дверной замок, открылась дверь, и камеру осмотрел корпусной старшина, затем взглянув на Миху скомандовал; – На выход, руки за спину, лицом к стене.

Глава – 3. Валерка.

Этим утром Валерка напросился у дежурного по коридору «дубака», вынести мусор из камеры, чтоб без лишних ушей переговорить с ним насчет «грева» с воли. Дежуривший в эту смену «дубак» с кликухой «Лайба», был хоть и не конченным барыгой, но вполне договороспособен, и периодически подтягивал с воли подогрев от кентов его сокамерника – Вити Голубя, который проживал раньше практически по соседству с колонией, на ул. Угольной. Валерка постоянно подкалывал его на эту тему,– мол ты братуха раньше жил рядом с «зоной», а теперь рядом с домом…., на что Витя со специфической черной иронией, отвечал; – « Хорошо хоть что рядом с кладбищем не жил…» Выйдя из камеры и оттащив пластиковую корзину с мусором к стоящему в конце коридора, у разделительной решетки, мусорному мешку, Валерка посторонился, пропуская корпусного старшину, ругнувшись по себя; – «Принесла же тебя не легкая, паскуда такая…, весь «базар» обломал своим приходом». Старшина пройдя к крайней камере, рядом с «карантинкой», открыл своим ключом дверь в камеру и скомандовал; – «На выход, руки за спину, лицом к стене». Из камеры вышел, боком протискиваясь мимо старшины, Мишаня, его земеля с Томска, некогда «чалившийся» вместе с ним в СИЗО, в одной «хате», прикольный типус, и такой же безбашенный . О..оо, Миха привет, ты когда «на кичу» заехал – проговорил Валерка, но старшина вызверился, – Разговорчики..отвернулся бл…ь лицом к стене, и тут же сорвался на «Лайбу», – Хули он у тебя на коридоре делает???? – Какой к х…м мусор, у тебя «отрицалово» на коридоре пасется, «баландер» есть пусть и таскает… В камеру его… И «Лайба» подтолкнув Валерку в сторону камеры, прошипел – палево устроили мне ..сука. Валерка проходя мимо Мишани, увидел краем глаза как тот ему подмигнул, мол крепись братан…, и он усмехнувшись в ответ на эту маленькую пантомиму, нырнул в проем приоткрывшейся двери камеры. – Слышал кого вчера после отбоя в крайнюю хату закинули? – спросил он у «Голубя» проходя в «хату». – Да нет, в «лом» было вставать, думал с утра с «Мозолем», отзвоню через «кабуру», от него через стену достучаться можно, а че..кто там? – ответил Витя. – Угу, – промычал Валерка, потом ответил, – Да «кентярика» моего томского закинули, Миху Метиса, знаешь такого? Надо узнать за что его грузанули. Витя ощерился и проходя мимо него к умывальнику проговорил; – Ха…да за что этого отмороженного могут грузануть, и дураку ясно за что. За кулак само собой, он же как что не так, не по пацански, сразу может в «дыню» зарядить или по ливеру пробить. Помнишь когда он у своей тумбочки пом.бугра Шмоню запалил, так он ему крысятничество предЪявил и так всек в бубен, что тот потом две недели китайцем ходил…ха-ха, только синим……… – Фыррр. Холодна водица. – Потом еще рубился в одного, со всей их прикентовкой …я ж говорю…отмороженный. – Да помню, только я тогда тоже на «киче» чалился, но маляву пацанам всем томским отписал, они с обоих отрядов подтянулись, рамсили с активом, но потом замять все порешали, все при своих остались. Жаль меня не было. Валерка зло цыкнул и пробил двоечку по воздуху. – Но-но…потише, лось сохатый в брата..ха-ха – Голубь поднырнув у него под рукой глянув на покрытую изморосью решетку на небольшом окне, пропел – А за окном, буянила весна , и на решетках иней серебрился, но а сегодня не увидеть мне зари, сегодня я последний раз побрился, – после чего устроился в углу хаты с книжкой в руке, даже не подозревая насколько эти пару куплетов окажутся пророческими в ближайшем будущем. Валерка нарезая тусняк по камере, четыре шага вперед, – четыре назад, погрузился в воспоминания. Сам он был родом из таежной деревни, посему трудится научился еще в детстве, когда его, малого еще, старшие братья брали с собой на покос, и он старался не отставать от них, когда они сгребали валки сена, и сметывали копны. Здоровые, по сибирски могучие, как кряжистые кедры, все ростом за метр девяносто, оба его брата держали мазу на всю округу и таким же вымахал и Валерка, широкоплечий, высокий… погибель всех девок в деревне, как говорила бабуля- покойница, царство ей небесное. И когда однажды к ним привезли студентов – стройотрядовцев из Томска, те стали группками приходить на воскресные дискотеки, заигрывать с их девчонками, а с парнями вести себя высокомерно, заносчиво. Валерке это не понравилось и приняв на грудь самогонки он решил восстановить справедливость. Кабанистым, 19-20 летним городским парням регулярно посещавшим спортзалы и тренировки, втроем удалось справится с 16- летним деревенским юнцом, и тогда тот прихватив из подсобки клуба, черенок от лопаты, развернувшись во всю ширь богатырского организма, подогретого самогоном, пошел в атаку на заезжих франтов. Черенок оказался крепким и выдержал этот бой, череп одного из противников оказался хлипче, в итоге максимальный по малолетке срок на показательном судебном процессе.

В томском Сизо Валерка и познакомился с «Метисом», Мишаня тогда уже был «старичком» в хате, и не посчитал нужным гнобить новенького малолетскими «игрушками», так для приличия задав пару подковыристых вопросов, да так, походя, осветив ему весь цикл босяцких приколов и подковырок. Потом был суд и Валерка первым в этой очереди, уехал этапом в Бийск, на зону- малолетку для тяжелостатейников, а Михе назначили еще судебно-психиатрическую экспертизу, – адвокат постарался, но ничего хорошего как оказалось, из этого не вышло. Там он тоже отчебучил, охерачив не по детски, косящего солдатика южных кровей, который решил свое говно размазывать по общему столу. А затем еще оказав сопротивление санитарам, что решили успокоить его с помощью галоперидола, а потом и прибежавшим на помощь дубакам с корпуса, и только с прибытием наряда «веселых ребят», тем удалось его обездвижить, отоварив дубиналом и пристегнув к решетке наручниками. За эти подвиги он попал на три месяца в камеру одиночку и заработал диагноз – реактивный психоз плюсом две полосы на личное дело, красную и черную……Склонен к побегу и нападению. Дальше день протекал тихо, а в обед начались какие-то непонятные движухи по корпусу, вначале шум был похож на драку, с матерками и звуками падения, падало по всему видно какое-то тело, а то и не одно, затем громко, но неразборчиво ругались где-то в стороне вахты, лязгали входные решетки «шлюза», опять шли матерки. Громко протопал в сторону вахты Лайба, так-же пытаясь чего-то добиться от дежуривших на вахте теток, потом громко выругался – Да ну нах…. да что за е-нь, сейчас врачиху позову. Затем опять лязг решеток, опять голос Лайбы – Ты это…Петрович.. ты чего, я же только врача позвать хотел,– в ответ что-то негромко пробурчал старшина. И опять Лайба – Я это.. Петрович..я пойду ладно, я молчок, ты меня знаешь…,лязгнула решетка, потом другая, поближе, загремел ключ в дверях соседней камеры. Опять старшина что то не громко проговорил, и после этого раздался хлопок, взвизг, и опять хлопок. Витя Голубь подскочил и отодвинув Валерку прижал ухо к двери, – Валер..че это, вроде как петарды какие-то..а, че это. Тут лязгнул ключ в замке и открылась дверь, там стоял покачиваясь старшина, и ему было явно не по себе, лицо красное, потное, всклоченные волоса торчали в разные стороны, как после купания в реке, и самое странное было в виде всегда опрятного сотрудника, это почти оторванный рукав кителя, весь испачканный кровью. – Хрен вам а не воля, твари малолетние, сдохните здесь – прохрипел он и довернув корпус поднял руку в которой держал пистолет с предохранительной скобы которого, медленно растягиваясь, свисал багровый сгусток крови.

Глава – 4.

Анастасия, врач-педиатр и мать осужденного.

Вот наконец то и вокзал Бийска, в купе, билет в которое пришлось купить Насте из-за отсутствия плацкартных билетов, было уже все готово к выходу. Стояли сумки в проходе, поправлены невидимые для других, но заметные для себя, складки на пальто, наведен легкий макияж, вагон дернулся, лязгнуло, и открыв дверь Настя пошла к выходу из вагона. В тамбуре вагона Настя увидела размытые пятна крови на полу и стенах вагона, проводница увидев взгляд Насти, сказала – да бешенный какой-то, ворвался из соседнего вагона вцепившись в убегающего мужика, линейный наряд его еле угомонил…все кусаться норовил….вонючий, грязный, глаза дикие…наркоша какой-то обдолбанный. Нинка из плацкарта говорит что он в Большой речке подсел, трясло всего… ломки наверное. Настя по видимому слышала тогда шум в вагоне, но даже не стала тогда выглядывать, подумав что какой-нибудь пассажир перепил, и потом начал «барагозить под синькой» как сын говорит, всегда так бывает, пьют как не в себя, потом врача зовут, чтоб этому вонючему телу пытаться оказать помощь. Ну его… Настя выйдя из вагона и поблагодарив проводницу, открыла на смартфоне приложение гугл – карты чтоб посмотреть как добраться до колонии где отбывал заключение ее сын. До КПП колонии, куда она приехала на свидание к сыну, было относительно недалеко и она решила не тратится на такси и дойти пешком. Подняв тяжеленные сумки она двинулась к переходному мостику и в это время услышала позади шум, оглянувшись увидела как фельдшер скорой помощи с мужчиной в джинсах и куртке СМП выгружают из второго вагона носилки…с телом….. мертвым телом. Это явно было тело человека, поскольку живого человека не выносят так без церемонно вперед ногами, укрытого с головой простыней с пятнами крови. Уже поднимаясь по лестнице ж/д перехода она увидела как в сторону вагона бежит еще одна бригада «неотложки» с носилками. Хорошо что не поехала в плацкартном, подумала Настя, выкинув из головы все мысли о поезде и ускорилась с улыбкой на лице в ожидании встречи с сыном, которого не видела уже несколько месяцев. Гугл – карта показывала что до КП надо пройти по тротуару, выходящему на прямую улицу до самого КПП колонии, всего 18 минут, ярко светило солнце, синий, ноздреватый снег, покрытый сверху пятнами сажи, таял буквально на глазах. Тротуар оказался тропкой через осевшие сугробы, уходящей за гаражи, повернув за которые она увидела нужную улицу. Ничего – подумала Настя 18 минут вытерплю, бывало и побольше, особенно когда через полгорода таскала сына в садик, полусонного, вялого, а от этого казавшимся вдвое тяжелее. Пройдя в быстром темпе около 500-600 метров по улице, она увидела в проулке, у двухэтажного дома, машину полиции и машину «скорой помощи», Настя замелила шаг, глядя на патрульного полицейского, стоящего с автоматом у машины, совсем молоденького, лопоухого – наверное только после армии демобелизовался – подумала она. Страж правопорядка увидев что на него обратили внимание, постарался придать себе бравый и грозный вид, проговорил – Проходим, проходим гражданочка, не задерживаемся. Настя фыркнула скептически, и уже не обращая внимание на этого «робокопа», бодро пошагала дальше, не видя как «бодрый и матерый» полицейский, вздрогнул и испуганно оглянулся на шум драки, донесшийся из подъезда дома. Дойдя до КПП колонии, Настя облегченно вздохнула и пошла к двери в двухэтажное, административное здание колонии, где на стене красовалась табличка с крупными и легкочитаемыми буквами- ШТАБ. Зайдя в холл, она поинтересовалась у дежурного лейтенанта, куда ей пройти по по поводу свидания с осужденным. Лейтенант уточнил ее фамилию, и пробежав глазами по какому-то списку, ответил ей, – Вам надо сейчас пройти на второй этаж, по коридору направо , там на третьей по счету двери, табличку увидите «Зам по ПВР Тихомиров Е.Р», вам к нему, сегодня он ответственный дежурный по колонии. – Сумки можете оставить здесь, у нас не воруют- попытался пошутить лейтенант. Потом вам придется пройти через улицу, и через железную дверь зайти в помещение КПП, там вас уже проводят. – Спасибо – ответила Настя, и с трепещущим от волнения сердцем двинулась по лестнице. Волновалась она скорее как то подсознательно, зная натуру своего сына, полностью копирующего своего, реактивного папашу, и вполне ожидавшую каких нибудь неприятных фокусов с его стороны, могущих повлиять на возможность…или невозможность сегодняшней встречи. Постучавшись в дверь кабинета и услышав отклик из-за двери, Настя зашла, представилась и озвучив свое пожелание о разрешении свидания с сыном, – Здравствуйте. Я мама осужденного, ( ее прям передернуло от того как ей пришлось назвать сына) находящегося здесь, в этой колонии, меня уведомил начальник отряда, где находится сын, о возможности длительного свидания с ним. Пожилой подполковник внимательно оглядел ее, предложил присаживаться, и сам встав из-за стола прошелся по кабинету, держа паузу, потом сев на стул напротив ее, спросил. – А вы кем работаете? Настя уже понимая, что что-то все таки произошло, ответила – Врач. В детской многопрофильной больнице, а в чем собственно дело? – А дело в том уважаемая Анастасия Дмитриевна, что сын ваш, не далее как вчера совершил злостное нарушение режима содержания…. избил двух воспитанников, один из которых сейчас в больнице, за что можно уже заводить новое уголовное дело, а не свидания ему разрешать. Да и вообще…. Подполковник встал, подошел к сейфу и открыв дверцу, достал оттуда стопку бумаг обычного канцелярского формата. – Он и ранее с момента своего прибытия в нашу колонию, был не управляем и числится в списке трудновоспитуемых, – Подполковник потряс бумагами над столом, – а это докладные и постановления о наказании, которые выписали ему наши ответственные сотрудники, за его повторяющиеся нарушения. Осталась только моя подпись… Но…но я на совещании у начальника колонии, ранее взял на себя обязательство лично заняться процессом воспитания и перевоспитания данного воспитанника, и теперь встал перед дилеммой.. все таки попытаться воздействовать на него и добиться положительного результата, или все же наложить резолюцию, а там, а там как решит дисциплинарная комиссия, но скорее всего ничего хорошего из этого не получится. Это я вам точно говорю….. – Ну так что будем решать?..да, да..решать мы с вами, поскольку вы в данной ситуации являетесь самым заинтересованным лицом и естественно самым ответственным за его дальнейшую судьбу….. – Что вы предлагаете – Еле слышно проговорила Настя,– в уме подсчитывая сколько денег с нее попросят. – Евгений Романович…меня зовут Евгений Романович – сказал подполковник – И не пытайтесь определить сумму, с которой вы готовы расстаться… да не тушуйтесь вы , у вас на лице написано то о чем вы сейчас думаете…. – Хорошо что вы не попытались предложить мне денег, наш с вами разговор на этом сразу бы закончился не начавшись, ……… как говорил один киношный персонаж, – Я мзды не беру. Немного подумав Евгений Романович продолжил. – Вопреки всем правилам, я подпишу вам разрешение…..но не полностью длительное, на это даже начальник колонии не пойдет, вы проведете его в несколько урезанном формате…. подполковник глянул на часы, перевел глаза на столешницу заваленную документами и проговорил… часиков так до 18-ти…. – Восьми часов вам хватит пообщаться с сыном и помимо обычных бесед, постараетесь довести до него всю сложившуюся ситуацию, своим родительским авторитетом и материнской жалостью убедить встать его на путь исправления. Я же со своей стороны приложу все свои усилия и возможности для снятия с него нарушений и статуса побегушника. – Если вы об этом не знали, то могу сообщить что у него в личном деле есть запись крупными буквами – склонен к побегу и нападению, и это так же ляжет в копилку весомых факторов для принятия решения членами комиссии….. -Вы готовы???? – Да – быстро ответила Настя, хотя и не представляя себе как построить разговор с сыном, принимавшем всякую критику и нравоучения в штыки, со всем своим юношеским максимализмом. Подполковник снял трубу набрал короткий номер и проговорил – пригласите ко мне старшину. – Вы уважаемая Анастасия… – тут неожиданно его прервал телефонный звонок, подполковник снял трубку и ответил, достаточно резко – Я просил не звонить мне на работу….что,… где это случилось??? Выслушав собеседника он проговорил -Хорошо, скоро буду, пока никуда не звоните и не ходите, воспользуйтесь домашней аптечкой.– он положил трубку и посмотрев на Настю, на его лбу появились складки, он потер рукой лоб, продолжил, не высказав начатую ранее мысль – Все, спускайтесь, берите вещи, вас сейчас проводят на досмотр и в комнату свиданий. Не забывайте о нашей договоренности. Всего хорошего. – Спасибо – сказала Настя и вышла из кабинета, на встречу, с лестничной площадки со стеклянной дверью, вывернул возрастной старшина в аккуратно подогнанной уставной форме, в кителе, галстуке, все как положено давно уже тянувшего служебную лямку образцового военнослужащего. Проходя мимо женщины, он повернув к ней голову, сказал. – Ждите меня внизу, у сумок, и зашел в кабинет к подполковнику. На первом этаже штаба, боровшийся со сном лейтенант, спросил – Что..удачно сходили?… – Да, спасибо – ответила Анастасия. По лестнице спустился старшина, при виде которого лейтенант подтянулся, было заметно что он опасался старшину независимо от разнице в званиях, старшина положил на стол листок с разрешением, затем ткнув пальцем в строчки, сказал – Подпишите..здесь и здесь. Теперь проходите за мной. Пройдя через площадку с газоном к основанию Т-образного здания, где находилось КПП, следом за старшиной пройдя через решетчатую дверь, с загудевшими электрозамками, отдала в узкое, как в вокзальной кассе, окошечко паспорт, как было написано в объявлении на стекле окна ограждающего помещение дежурки, старшина передал туда же подписанное разрешение. Хмурая, упитанная служащая в форме с погонами сержанта, внимательно изучала фотографию в паспорте, сравнивая ее с оригиналом, затем сравнивая с текстом разрешения, записала данные в толстый гроссбух. В помещении было сумрачно и душно…и запах…казенный запах… Как в тамбуре морга,– подумала Настя. Лязгнула вторая решетка и получив свой паспорт, мать давно не видевшая своего ребенка, очень по нему соскучившись, прошла за старшиной в сумрак коридора, в предвкушении скорой встречи с любимым сыном. Поздняя мысль всколыхнула память, – а как потом надо будет дать отчет подполковнику Тихомирову, что его иезуитский план не сработал, потому что сын не идет на встречу его пожеланиям, в чем Анастасия была уверена на 100%, если он так быстро уехал и неизвестно когда вернется, а она как раз успеет на вечерний поезд, отправляющийся в обратный рейс, как раз после этого короткого свидания. Она не знала, что подполковник вернется через три часа, пройдет в оружейку получит табельное оружие, истекая потом пройдет к себе в кабинет, по пути пригласив старшину зайти к нему попозже, а там, вначале впав в бессознательное состояние, скончается и через несколько минут вцепится зубами в руку старшины пытающегося оказать первую помощь своему шефу, восставшей из небытия нежитью, затем погнавшись за ним, шатаясь и спотыкаясь как пьяный, нападет и искусает инспектора секретной части, попавшейся ему на пути, а так же еще нескольких офицеров, скрутивших, как они думали помешавшегося начальника и закрыв его в своем кабинете.