Кровь и Лунный Камень

Оставшиеся двое ревели от ярости. Один бросился на вампира, второй, увидев беззащитную Лиру, ринулся к ней, поднимая окровавленный нож.

"Нет!" – крикнул незнакомец, отбивая атаку первого нападавшего призрачными движениями рук, парируя удары с нечеловеческой скоростью. Но отвлечься на второго он не мог.

Лира увидела приближающееся безумное лицо, сверкающий клинок. Инстинкт самосохранения пересилил паралич. Она вскинула руки, не думая, лишь желая оттолкнуть, защититься. Из ее ладоней вырвался поток чистой, серебристой энергии – не наступательной, а щитом. Он ударил нападавшего в грудь, не причинив вреда, но отбросил его на несколько шагов назад, сбив с ног. Человек заревел от злости, вскарабкиваясь.

В этот момент незнакомец закончил со своим противником – с хрустом сломав ему шею одним резким движением. Он метнулся к Лире, но было уже поздно. Упавший человек, обезумев от ярости, вскочил и, не целясь, швырнул свой нож в сторону Лиры. Клинок сверкнул в лунном свете.

Лира зажмурилась.

Удар. Но не в нее. Холодное тело резко толкнуло ее в сторону. Она упала на мягкий мох, слыша глухой стук и резкий, сдавленный выдох над собой.

Открыв глаза, она увидела его. Он стоял, чуть согнувшись, черный нож торчал у него в плече, чуть ниже ключицы. Темная, почти черная кровь сочилась по бархату, сливаясь с тканью. Но он не издал ни звука. Его глаза, горящие алым адским пламенем, были устремлены на последнего нападавшего. В них не было боли. Только чистая, первобытная ярость.

"Ты… осмелился…" – прошипел он, и его голос был уже не человеческим. Это был рык разъяренного зверя, гул подземного грома.

Последний нападающий, увидев это, понял свою ошибку. Безумие в его глазах сменилось животным страхом. Он развернулся, чтобы бежать.

Незнакомец двинулся. Не побежал. Исчез в тени у подножия камня и материализовался прямо перед беглецом, перекрывая путь. Его рука с длинными когтями (когда они появились?!) впилась в горло человека. Подняла его в воздух, как тряпичную куклу.

"Кто послал?" – прошипел вампир, его лицо исказила гримаса, обнажив длинные, смертоносные клыки. Маска, сбитая набок во время схватки, висела на одном ухе, открывая часть лица – бледного, с резкими, аристократичными чертами, искаженными гневом и… болью? Лира впервые увидела его настоящий облик, и он был одновременно прекрасен и ужасен.

Беглец захрипел, пытаясь что-то сказать. Но не успел. Незнакомец сжал руку. Раздался жуткий хруст. Тело обмякло. Вампир бросил его на землю, как мусор.

Наступила тишина. Только тяжелое, шипящее дыхание незнакомца нарушало ее. Он стоял, прижимая руку к ране, из которой сочилась черная кровь. Его взгляд, все еще горящий адским огнем, медленно перевелся на Лиру, лежащую на земле.

Она смотрела на него, застыв. Ужас, отвращение, благодарность за спасение – все смешалось в ней. Но сильнее всего было потрясение от его истинной сущности. От этой нечеловеческой силы, ярости, скорости. От его… вампирской природы, обнаженной перед ней.

Шаги. Множественные. Крики стражников, факелы, мелькающие между деревьями. "Там! В саду! Княжна!"

Незнакомец вздрогнул. Адский огонь в его глазах погас, сменившись холодной ясностью и… срочностью. Он посмотрел на Лиру. На ее испуганное лицо. На открытую часть его собственного лица.

"Лира…" – его голос снова стал человеческим, но напряженным, сдавленным от боли. "Арканум. Врата открываются через три дня на рассвете. Решай."

Он резко вырвал нож из плеча. Черная кровь хлынула сильнее. Он не обратил на это внимания. Его пальцы схватили свисающую маску. Он попытался поправить ее, скрыть лицо, но движение было неловким, рана мешала. Маска соскользнула с его пальцев и упала на окровавленный мох у ног Лиры.

Они замерли, глядя друг на друга. Она – на его бледное, исполненное благородства и древней скорби лицо, искаженное сейчас болью и решимостью. Он – на ее огромные, полные ужаса, понимания и… чего-то еще глаза. В этом взгляде, длившемся мгновение и вечность, не было масок. Была только голая правда: он – вампир, принц Тьмы; она – эльфийка, княжна Света. Их миры были врагами. Их отцы вели войну. Между ними лежали горы предрассудков и океаны крови.

"Ал… Алкаэль," – прошептал он, его взгляд умолял, требовал, обещал. "Мое имя. Алкаэль Вал'Каин."

Сын Короля Вампиров. Врага номер один Светлого Альянса. Лира почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.

Стражники ворвались на поляну. "Княжна! Святые Светильники! Мертвые! И… ВАМПИР! Лови его!"

Алкаэль бросил последний, невыносимо сложный взгляд на Лиру – в нем было предупреждение, вопрос и прощание. Затем он шагнул назад, в густую тень плакучей ивы. Тень сомкнулась над ним, поглотив его, как будто его и не было. Остались только три трупа, лужа черной крови на мху… и черная маска у ног Лирель Илтаниэль.

Она схватила маску, ледяную на ощупь, еще хранящую след его прикосновения. Факелы осветили ее, залитую лунным светом, бледную как смерть, сжимающую в руке доказательство ее преступления – общения с сыном врага.

"Княжна! Вы ранены? Этот монстр… он коснулся вас?" – закричал капитан стражи, хватая ее за руку, оттаскивая от места бойни. Его взгляд упал на маску в ее руке. На черный бархат, на замысловатую подкладку из темного серебра – явно знак высочайшего рода. Лицо капитана исказилось ненавистью и страхом. "Он… он показал вам свое лицо? Вы знаете, кто это был?"

Лира подняла глаза. Она видела лица стражников – ожесточенные, напуганные. Видела, как из дверей балкона высыпали гости, среди них – бледное от гнева и ужаса лицо отца, князя Элронада, и рядом с ним – Кассиан, сжимающий рукоять меча, его драконий взгляд полон подозрения. Она видела весь свой старый мир, рушащийся в одно мгновение.

И тогда она вспомнила ледяные глаза Алкаэля. Его слова: "Арканум. Решай." Ее выбор: золотая клетка… или свобода, выкованная из риска? Жизнь по правилам… или шанс написать свою историю? Даже если она будет короткой. Даже если она будет с ним.

Она сжала холодную маску в руке так сильно, что пальцы онемели. Пряча ее в складках серебряного платья, Лира подняла голову и посмотрела в глаза капитану, а затем – в ледяные глаза своего отца. В ее голосе, когда она заговорила, не было дрожи. Только решимость, рожденная в адском саду под двумя лунами.

"Нет," – сказала Лирель Илтаниэль, дочь князя, голосом, не терпящим возражений. "Он был в маске. Я не знаю, кто это был. Просто… тень."

Глава 2: Врата Арканума

Три дня. Три дня Лира прожила в золотой клетке, ставшей вдруг тесной и душной до невыносимости. Воздух дворца пропитался подозрением. Взгляды слуг – раньше почтительные – теперь скользили по ней с осторожностью, как по неразорвавшемуся снаряду. Отец, князь Элронад, превратился в ледяную статую. Он не кричал, не упрекал. Он молчал. И это молчание было страшнее любой бури. Его холодные, как горные озера, глаза видели не дочь, а предательницу, запятнавшую честь рода Илтаниэль. Кассиан, драконид, стал ее тенью. Вежливой, непроницаемой, но неотступной. Его чешуйчатые виски блестели под солнцем, когда он сопровождал ее на прогулках по запертым садам, его низкий голос звучал ровно, когда он обсуждал военные сводки – победы Света, отступление Тьмы, героизм ее отца на фронте. Каждое слово – удар по ее совести, напоминание о том, чья кровь текла в жилах Алкаэля. О том, что ее отец и его отец – заклятые враги.

Черная бархатная маска лежала на дне потайного ящичка ее туалетного столика, завернутая в шелковый платок. Она была холодной, как прикосновение самого вампира. Лира доставала ее по ночам, когда замок погружался в тревожный сон, и сжимала в руках до боли. Это был ее талисман безумия. Ее пропуск в неизвестность. Алкаэль Вал'Каин. Имя жгло ее изнутри. Сын Короля Вампиров, чьи легионы сражались бок о бок с демонами на Расколотых Равнинах. Чей холодный взгляд видел не куклу на балу, а ее. И который предложил… свободу. Ценой всего.

На третью ночь, когда Багровая Луна поднялась выше, отбрасывая зловещий отсвет на стены ее покоев, Лира приняла решение. Сердце бешено колотилось, руки дрожали, но внутри поселилась странная, леденящая ясность. Она не могла остаться. Не после того взгляда в саду. Не после этого имени. Не с этой маской в руках. Арканум был единственной щелью в стене ее мира.

Побег был отчаянным и простым. Она использовала знание дворцовых потайных ходов, усвоенное в детстве, и слабость ночной стражи, привыкшей к покою Лумиэля. С собой – только небольшой мешок с самым необходимым: смена одежды, немного еды, фамильные драгоценности (выкуп за обучение или на черный день), кинжал отца (подарок на совершеннолетие, ирония судьбы) и та самая маска, спрятанная на груди. Она оставила письмо – холодное, вежливое, полное лжи о «духовном поиске» и «желании служить Свету через магию». Отец воспримет это как пощечину. Кассиан – как вызов.

Дорога к Аркануму заняла два дня на перекладных. Лира выбрала самый долгий и безлюдный путь, пряча лицо под капюшоном, дрожа при виде каждого патруля Светлого Альянса. Каждый дуновение ветра в лесу казалось погоней. Каждый взгляд случайного путника – подозрением. Она думала об Алкаэле. Добрался ли он? Жив ли? Как его встретят в Академии? Страшный образ его ярости в саду, обнаженные клыки, черная кровь на мху – все это смешивалось с воспоминанием о его тихом голосе, говорившем о древних камнях и шепоте вселенной. Контраст сводил с ума.

И вот, на рассвете третьего дня, она увидела их. Врата Арканума.

Они возвышались посреди каменистой пустоши, окутанной утренним туманом, как глоток кошмара, вырвавшийся из-под земли. Это были не просто ворота. Это были челюсти. Две массивные, черные башни, высеченные из неизвестного, не отражающего свет камня, на вершинах которых извивались каменные горгульи невообразимых, биомеханических форм – словно слепки безумия. Между башен висел огромный портал, заполненный не светом или тьмой, а мерцающей, нефритово-зеленой пеленой энергии, в которой пульсировали темные жилы. Воздух вокруг вибрировал низким, едва слышным гудением, от которого ныли зубы. Сама земля под ногами казалась мертвой, лишенной даже скудной пустошной травы.

Перед Вратами уже толпились будущие студенты. Пестрое, шумное, нервное сборище рас, о которых Лира читала лишь в запрещенных трактатах. Рослые, зеленокожие орки в грубых доспехах, переругивающиеся на гортанном наречии. Несколько человекоподобных фигур с переливающейся кожей и змеиными глазами – ламии? Студент с явными драконьими чертами – чешуей на шее и руках, горящими желтыми глазами – драконид, но не похожий на Кассиана, более дикий. Группа людей в дорогих одеждах, с презрением оглядывающих «нечисть». И эльфы. Несколько эльфов из разных княжеств, стоявших особняком, их утонченные лица выражали смесь высокомерия и откровенного страха перед соседством с орками и прочими.

Лира натянула капюшон глубже, стараясь слиться с толпой людей. Ее сердце бешено колотилось. Она искала глазами один силуэт. Высокий, прямой, закутанный в черное. Но его нигде не было. Ощущение паники начало сжимать горло. Что, если он не пришел? Что, если умер от раны? Что, если это была ловушка?

Внезапно толпа затихла, раздавшись. Из зеленоватой пелены Врат вышел… существо. Его было трудно описать. Оно было высоким, худым, облаченным в рваные, когда-то роскошные, черные мантии. Его лицо (если это можно было назвать лицом) скрывал капюшон, из глубины которого виднелись лишь два мерцающих, как гнилушки, зеленых огонька. Кожа на длинных, костлявых руках была серой, сухой, как пергамент, и покрыта странными, несимметричными наростами, напоминавшими окаменелые грибы. Пальцы заканчивались длинными, изогнутыми когтями. Оно несло в руках огромный, покрытый пылью фолиант и длинный посох, увенчанный кристаллом, в котором копошились тени.

«Абитуриенты Арканум, – заскрипел голос, словно ржавые петли. Он исходил не из-под капюшона, а, казалось, вибрировал в самом воздухе вокруг существа. – Я – Иммор, Хранитель Врат. Следуйте. Время регистрации. Отстающие будут… поглощены Пределом.» Оно неопределенно махнуло когтистой рукой в сторону пульсирующего портала.

Существо развернулось и скользнуло обратно в зеленую пелену. Толпа, после мгновенной нерешительности, рванула за ним. Лира, подталкиваемая сзади, влилась в поток. Переступить порог было как нырнуть в ледяное, электризующее болото. На мгновение ее сознание помутилось, в ушах зазвучал навязчивый, бессмысленный шепот, а перед глазами промелькнули обрывки кошмарных видений – гигантские, непостижимые формы, движущиеся в пустоте, глаза, смотрящие из глубины времен. Потом она очутилась по ту сторону.

Академия Арканум.

Она подавила вскрик. Это был не университет. Это был город мертвых богов или безумного титана. Гигантские, угрюмые здания из того же черного камня, что и Врата, вздымались к свинцовому небу, утыканные шпилями, острыми как кинжалы, и украшенные чудовищными горгульями и барельефами, изображавшими сцены невообразимых битв и ритуалов. Узкие, как ущелья, улицы петляли между мрачных фасадов, погруженные в вечные сумерки, несмотря на утро. Воздух был тяжелым, пахнущим озоном, пылью веков, металлом, кровью и чем-то еще… сладковато-гнилостным, как разлагающееся знание. И повсюду – Шепот. Не громкий, но постоянный, как шум крови в ушах, только состоящий из обрывков забытых языков, стонов и смешков. Он исходил от стен, от мостовой, даже от самого воздуха. Лира почувствовала, как мурашки побежали по спине. "Они смотрят. Всегда смотрят." Слова Алкаэля прозвучали в ее памяти с новой, жуткой силой.

Иммор скользил впереди, ведя их по лабиринту мрачных улиц к центральному зданию – циклопической черной пирамиде, увенчанной кристаллом, испускавшим тусклый, багровый свет. Над входом висела высеченная из камня надпись на мертвом языке и ниже, на всеобщем: «АУЛИС ПРИМУС» – Первый Зал. Внутри царил полумрак, нарушаемый лишь тусклым свечением магических светильников в форме черепов или скрюченных рук. Воздух был еще тяжелее, пропитанный запахом старой магии и страха. Длинные очереди абитуриентов тянулись к нескольким массивным каменным стелам, за которыми сидели существа, лишь отдаленно напоминающие людей или эльфов – вероятно, старшие студенты или младшие преподаватели. Их лица были изможденными, глаза – осторожными или циничными.

Процедура регистрации была унизительной. Каждого подводили к стеле, заставляли положить руку на холодную поверхность другого камня – пульсирующего, как живое сердце, темно-фиолетового кристалла. Камень реагировал на прикосновение, вспыхивая разными цветами, а стела выдавала резкую, скрипучую надпись на всеобщем языке: расу, примерную силу магического потенциала, лояльность (определяемую по каким-то своим, неведомым критериям). Данные заносились в огромный фолиант, который листал Иммор, его зеленые огоньки скользили по строчкам.

«Ламия. Потенциал иллюзий и ядов – высокий. Лояльность – сомнительная. Направление: Алхимия и Теневые Искусства. Корпус Гамма, подуровень Три. Наблюдение.»«Орк. Потенциал боевой – высокий. Лояльность – нейтральная. Направление: Боевые Искусства и Руническая Война. Корпус Бета, этаж Четыре. Следующий!» «Человек, Гильдия Кузнецов. Потенциал элементальный – средний. Лояльность – Свет. Направление: Артефакторика и Защита. Корпус Альфа, этаж Два.»

Лира слышала сдавленные всхлипы эльфийки, когда ее «лояльность» определили как «умеренную», а не «безупречную Свету». Драконида определили в «Боевые Искусства» без вариантов. Людей и эльфов преимущественно отправляли в «Корпус Альфа», который, судя по карте на стене, был самым высоким и, вероятно, престижным, с окнами. Орков, ламий и прочих – в мрачные «Бета» и «Гамма», уходившие этажами под землю.

Внезапно толпа у одного из столов заволновалась. Лира встала на цыпочки и увидела его.

Алкаэль.

Он стоял перед стелой, черный плащ накинут на плечи, скрывая, Лира надеялась, следы раны. Его поза была безупречно прямой, лицо – маской холодного высокомерия, но она заметила бледность его кожи, более выраженную, чем в саду, и легкую тень под глазами. Он положил руку на фиолетовый камень. Камень вспыхнул ослепительно алым светом, заставив многих отпрянуть. На стеле резко выжглись слова:

«Вампир. Род Вал'Каин. Потенциал крови и теней – экстремальный. Лояльность – Тьма. Направление: Некромантия и Темные Искусства. Корпус Гамма, подуровень Пять. Наблюдение максимальное.»

В зале повисла гробовая тишина. Даже Иммор на мгновение поднял свою «голову». Шепот стен стал громче, зловещим гудением. Сотни глаз уставились на Алкаэля – с ненавистью, страхом, откровенным отвращением. Человек позади него невольно отшатнулся. Эльфы замерли, их лица исказила гримаса брезгливости. Один из орков угрюмо хмыкнул, но в его взгляде читалось уважение к силе.