Семь пятничных шалостей

– Можно и сейчас.

– Максимум, что могу предложить, – пройтись до театра.

– Пойдет.

– Тогда сейчас вернусь, и пойдем.

Юля убежала в сторону туалетов, а Макс посмотрел на столик, за которым еще пару минут назад сидела его лучшая подруга. Ириша куда-то ушла, а он и не заметил. Да и рядом с Юлей тяжело было замечать что-то вокруг. Она как магнит притягивала внимание и не собиралась его отпускать. Макс достал телефон и написал подруге сообщение из одного слова.

Макс

Стильный.

Ира

Что?

Макс

Это был стильный чай.

Макс

Не для принцессы.

Ира

Даже я могу ошибаться)

Ира

Но ссылку все еще жду!!!

Когда Макс с Юлей вышли на улицу, он тут же понял, что его спутница – самая разговорчивая девушка в мире. Ну или же она приняла парня, чьего имени пока даже не знала, за свою лучшую подружку, с которой можно обсудить всех, все и вся.

Он задал всего лишь один короткий вопрос, а дальше темы начали сами находиться одна за другой.

– Получается, ты актриса?

– Лучше. – Юля взяла Макса под руку. Новые осенние сапоги попадали во всевозможные модные тренды, но ходить в них без посторонней помощи было практически невозможно. – Я та, кто не дает им выйти на сцену голыми. Костюмы шью.

– Ничего себе, – только и смог ответить Макс, прежде чем Юля заговорила вновь.

– Ой, там на самом деле такая история забавная. Я, значит, прихожу в ТЮЗ. Меня спрашивают: вы кто? Я отвечаю: как кто? Я у вас работаю. Они мне: как работаете? Кем? Я им: ой, я, наверное, с конца начала. Они так шокированы были, что взяли меня на испытательный срок. А потом я всем там понравилась и меня оставили на полставки, – посмеялась она.

– И что ты шьешь? Наряды для Курочки Рябы и Колобка? – имел неосторожность спросить Макс, чем повлек на себя лавину рассказов о рабоче-творческом процессе.

Юля моментально загорелась и начала перечислять все сказки и произведения классической литературы, к постановкам которых успела приложить руку за весь тот год, что работала в театре. Она бы достала телефон и показала бы фотографии своих творений, но делать это на ходу было жутко неудобно, а времени останавливаться не было. Так что Максу пришлось довольствоваться словесными описаниями.

Сейчас она работала над платьями Сонечки Мармеладовой. Премьера должна состояться только в конце осени, а их уже начали подгонять так, будто они должны были сдать костюмы еще вчера.

Юля так увлеченно обо всем рассказывала, что Макс даже не заметил, как они дошли до служебного входа в театр. Прощаться с Юлей не хотелось, но, видимо, так было нужно.

– Спасибо, что проводил! – улыбнулась Юля, и Максу показалось, что вокруг, несмотря на конец сентября, распустились почки. – Совсем забыла, а как тебя зовут?

– Максим.

– Ага… Макс, значит. А я Юля! – Она залезла в телефон и повернула его экраном к новому знакомому. – Прогулки до театра, думаю, недостаточно, так что пиши в любое время. Но, пожалуйста, не надо звонить! У меня паника каждый раз, когда я слышу эти звуки из ада. Мама говорит – в шутку, конечно же! – что это ненормально и мне лечиться пора, но не знаю даже…

– Хорошо, – Макс навел камеру своего телефона на куар-код, что показала ему Юля, и тут же отправил приветственный стикер, чтобы у обоих отразился диалог, – писать, не звонить. Тогда до встречи?

– Ага, увидимся.

Мгновение промедления, и Юля все же решилась обнять Макса на прощание. Он немного растерялся, мало какая девушка так быстро станет сокращать дистанцию, но все же обнял ее в ответ и вдохнул сладкий аромат кокоса и ванили, исходящий от ее волос. Он почему-то даже не сомневался, что Юля будет пахнуть чем-то сладким и навевающим мысли о лете.

– Еще раз спасибо, – шепнула она и побежала в театр, насколько, конечно, могла в этом модном издевательстве вместо сапог.

На проходной Юля задержалась, чтобы переброситься парой фраз с дедом Славой, одним из охранников театра. Все время, что она здесь работала, помогала ему, чем могла. То продукты приносила, то договаривалась со знакомыми врачами (должна же быть хоть какая-то польза от того, что все в семье медики), то просто подолгу беседовала с ним. Жена деда Славы уже давно умерла, детей у них не было, так что Юля, проявившая капельку сочувствия к одинокому старику, стала ему как внучка.

– Ну вы смотрите! – нахмурилась она и сказала с притворной суровостью в голосе: – Чуть что, сразу мне звоните!

Телефонные разговоры Юля и правда не любила, трелей телефонов боялась, но знала, что деда Слава не умеет писать эсэмэски и пользоваться интернетами всякими, так что каждый раз перебарывала себя.

– Хорошо-хорошо, беги, внученька, пока тебя не спохватились.

Юля посмотрела на часы на стене, тихо ойкнула, что опоздала, и вновь, насколько позволяли новые сапоги, побежала, думая, как же хорошо, что здесь у нее есть старые разношенные балетки. Кажется, ей их купили, еще когда она училась в средней школе. Да, страшненькие. Да, давно вышедшие из моды. Но как же удобно жать на педаль швейной машины!

Она влетела в мастерскую, заполненную гулом машинок и лязгом ножниц. Быстро переобулась. Поздоровалась с коллегами и села за свое рабочее место. Она знала, что ее никто не сдаст за опоздание, но все равно торопилась так, что запыхалась. Отдышавшись, Юля продолжила работу над красным бархатным платьем Сонечки Мармеладовой.

Глава 4

Идея

Нарисуй мне чувства.

Я так хочу увидеть их.

«Ошибся номером» – «Нарисуй»

Юля еле продрала глаза. Систематический недосып давал о себе знать, но она ни о чем не жалела. Сегодня занятия начинались с третьей пары, но Юле нужно было слишком много времени на сборы. Она не понимала, как это можно: взять и встать, не залипая полчаса на красивые картинки в Пинтересте, пока еще лежишь в кровати.

Быстро умывшись, она пошла на кухню и зависла перед кофемашиной. Она никогда не пила кофе крепче капучино, но сейчас чувствовала, что ей просто необходим минимум американо. Поставила свою чашку, нажала кнопку. На столе она нашла тарелку с панкейками, оставленную родителями, которые уже давно позавтракали и ушли на работу. Юля кинула парочку на тарелку и поставила ее в микроволновку.

За завтраком Юля полезла проверять соцсети. Первым делом она зашла в диалог с Максом и пожелала ему доброго утра. Как оказалось, оба учились и работали, так что времени на социальные взаимодействия оставалось не так уж и много.

В основном они переписывались по ночам, из-за чего Юля на учебе чувствовала себя не лучше, чем зомби.

Она вновь отпила кофе и поморщилась, раздумывая, не налить ли туда энергетик. Один из тех, что она прятала от родителей у себя в шкафу. Получит заряд бодрости на весь день. Ну или хотя бы до обеда. Да и вкус кофе станет получше. Она решила, что все же не стоит. Ей уже давно не 16 лет. Старость не радость, колени уже скрипят, поясница, если долго сидеть за швейной машинкой, затекает. Вдруг еще сердце откажет от таких экспериментов, кто ее откачивать-то будет?

Макс так и не ответил. Юля решила, что он, скорее всего, еще спит, и отмотала вверх их ночной диалог, борясь с желанием включить одно из голосовых сообщений, что он ей записал накануне.

Из-за занятости обоих они так и не смогли еще раз встретиться, но это не мешало им регулярно общаться.

Неловкость и страх начать диалог первым прошли уже через пару дней, и теперь они не видели ничего такого, чтобы начать разговор с какого-нибудь странного факта или поста. Он кидал мемы. Она кидала мемы. А дальше слово за слово темы находились сами собой, и разговор если и заканчивался, то только потому, что одному из них нужно было бежать по делам, или потому, что на учебу вставать уже через пару часов. Несомненно, мемы – одно из лучших изобретений человечества. Интересно, как же люди раньше общались без них. Или они отправляли смешные картинки голубями? Юля решила, что обязательно вынесет этот вопрос на обсуждение с Максимом.

Для Юли эти переписки были сродни глотку свежего воздуха. Она и не думала, насколько изголодалась по общению с новыми людьми (нечего таить, по мужскому вниманию тоже) и насколько ей все приелось, пока не встретила Макса. Оставалось надеяться, что эта эйфория от общения с ним будет длиться вечно.

Юля часто ловила себя на том, что берет телефон, только чтобы проверить, не написал ли ей Максим. Это не укрылось от подруг, и они быстро поставили ей диагноз: «Поплыла девочка».

Битва со здравым смыслом была проиграна, и Юля все же включила голосовое. Обычно она увеличивала скорость, чтобы прослушать все побыстрее, но в случае с Максом ей хотелось подольше слышать его чуть хрипловатый голос. Наверное, она сейчас выглядит как какая-то сумасшедшая, переслушивая забавную историю про постановку вальса на выпускной, которую знает уже чуть ли не наизусть (еще несколько раз она переслушала это голосовое ночью в наушниках). Хорошо, что мамы нет дома, а то она точно взяла бы дочь в охапку и отвела бы на прием к деду-психотерапевту. Для профилактики, а там дальше как пойдет.

Закончив переслушивать некоторые сообщения от Макса, Юля зашла в Тикток. Она хотела просто проверить вкладку с уведомлениями и поотвечать на комментарии, если они есть, но зачем-то решила пересмотреть свое закрепленное видео с первого сентября и… канула в пучину.

Ролик с цветами и тележками продолжал набирать просмотры и лайки, чего не скажешь об остальных видео Юли. Ни влоги с учебы или работы в театре, ни процессы пошива корсетов, что она так любила, так и не смогли преодолеть отметку в тысячу просмотров. Юля видела пятьдесят два лайка на последнем видео и чувствовала себя самой настоящей неудачницей. В то время как другие девочки с творческих специальностей набирали сотни, тысячи и десятки тысяч. Нужно было срочно придумать что-то эдакое. Как полсотни букетов в школу, только лучше. Ярче. Интереснее. И желательно дешевле.

«Посижу пять минуточек в Тиктоке» затянулось на полчаса. Юля взглянула на время и, ойкнув, скинула грязную посуду в раковину и побежала собираться. Потом помоет, главное, до прихода матери успеть.

Перед зеркалом Юля чуть не нанесла на синяки под глазами коричневую помаду. Ругнувшись на того, кто вообще придумал делать такие разные продукты в одинаковых упаковках, Юля подошла к шкафу и достала из заначки два энергетика. Один открыла сразу, а второй закинула в сумку, думая о том, что химоза с сахаром, кофеином и таурином ей дороже предостережений родителей не портить себе желудок всякой гадостью. О чем они не узнают, им не навредит. Иначе оба уже к ее выпуску со школы поседели бы. Не из-за энергетиков, конечно же.

Отпивая из белой жестяной банки, Юля критическим взглядом окинула свой шкаф с одеждой. Говорила же родителям, что гардеробная ей нужнее, чем кабинет отцу, но нет же, никто ее не послушал! И теперь она уже не знает, куда еще впихнуть новые вещи, в то время как кабинетом отец пользуется от силы пару раз в год – когда нужно подключиться к какой-нибудь конференции ужасно умных дядек, которые обсуждают вопросы, как же лучше делать подтяжку сисек безумно богатых тетек.

Юля прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь понять, какая одежда будет отражать ее сегодняшнее настроение на все сто, нет, тысячу процентов. Изначально хотела пойти в белых джинсах или бежевом вязаном платье, но ни грязь и лужи за окном, ни пара по рисунку никак не сочетались с ее желаниями. Свой выбор Юля остановила на сером трикотажном платье в обтяжку и теплых колготках того же цвета. Сверху она накинула желтое пальто. Образ она завершила такой же яркой береткой. Уши, конечно, не спрячет, зато выглядит мило. Если солнце не выглядывает уже пару дней, она сама станет солнцем. А на сером не так видно будет, если она перемажется в грифеле (а она перемажется).

На пару Юля чудом не опоздала. Нет, все же опоздала, но пришла все равно раньше, чем их препод. Чудом же было бы опоздать туда, куда преподаватель обычно приходит под конец занятия. Творческая личность, как-никак. Пару раз его картины отправляли аж в Москву! Ну да, конечно, куда там ему до обычных смертных студентиков.

Юля взяла свой мольберт и села рядом с Октябриной.

– Наш Гурман еще не объявлялся? – спросила она у одногруппницы, раскладывая на табуретке рядом с собой карандаши разной твердости.

Преподавателя на самом деле звали Герман Аркадьевич, а свое прозвище он заслужил еще на первом курсе высказываниями про невкусные яблоки и груши. Видимо, всех преподов рисунка и живописи штампуют на одном заводе, где каждому в голову вбивают эти базовые фразы про вкусовые качества ненастоящей еды и способности неодушевленных предметов дышать.

Судя по всему, в больших серебристых и расписанных акриловыми маркерами на манер граффити наушниках Октябрины играло что-то среднее между звуками экзорцизма и воплями бесов, так что вопрос Юли остался без ответа.

Юля предприняла еще одну попытку узнать ответ на свой вопрос. Снова безуспешно. Тогда она несильно толкнула локтем Октябрину. Сработало! Подруга с недовольным видом подвесила наушники на шею и повернулась к Юле. Ее сине-бирюзовые из-за цветных линз глаза впились прямо в душу.

– Ну что? Надеюсь, кто-то помер, – тихо пробормотала она. Так отвлекать себя от работы она могла позволить только своей сестре-близняшке. Но Августины здесь не было, и вряд ли она когда-нибудь вернется в институт. А внезапный толчок под ребра от Юли лишь в очередной раз напомнил ей об этом печальном факте.

– Все живы. Гурман не приходил? – в третий раз повторила свой вопрос Юля.

– Нет. – Октябрина собиралась вернуть наушники на их законное место, но Юля заговорила вновь:

– На перекур когда пойдем? – Перекурами в их группе называли перерывы, хотя большинство даже не курило.

– Ты ток пришла, какой перекур? – хмыкнула Октябрина, откладывая карандаш и лист бумаги на свой табурет.

– Ма-а-аленький? – не унималась Юля.

Наконец Октябрина согласно кивнула, они встали, попросили старосту написать, если вдруг Гурман решит обрадовать простых смертных своим присутствием раньше времени, и вышли из аудитории.

Юля старалась поддерживать со всеми своими одногруппниками если не приятельские, то хотя бы нейтральные отношения, но с Октябриной и Августиной смогла по-настоящему сдружиться. К слову, она стала единственной, кого к себе подпустили эти две странные девочки, проводившие почти все время в больших наушниках. Если они и общались с кем-то, то друг с другом и без слов – перебрасывались взглядами, беззвучно шевелили губами и показывали странные распальцовки. Это сейчас Юля знала, что это русский жестовый язык, который они выучили раньше, чем научились нормально говорить, чтоб общаться со старшим глухонемым братом. Тогда же это казалось дикостью. Вся группа считала этих близняшек если не гостями из соседней галактики, то минимум сбежавшими пациентками психушки.

Имени их брата Юля долго не могла узнать и думала, что его зовут Юлий или Сентябрин. Или как-то еще в духе месяцев года, а он оказался просто Никитой. Наверное, в переводе с какого-нибудь греческого: бедолага.

Октябрина и Августина всегда и везде ходили вместе. Так что сейчас Юле видеть только одну из близняшек казалось чем-то противоестественным, будто перед ней стоит человек без руки и ноги одновременно. Первое время сестры даже носили одинаковую одежду, из-за чего все их путали. Все, кроме Юли. Для нее же близняшки выглядели как одна и та же картинка, но до и после наложения рефлексов и полутонов. Разница глазу, может, и не слишком заметна, но ощутима каким-то шестым органом чувств. Октябрина была ярче и драматичнее. Бирюзовый оттенок волос, цветные линзы, стрелки всевозможными зигзагами, топы из сеток и цепи, очень много цепей. Августина же более спокойная и домашняя. Голубые глаза и волосы, уютные свитера и вельветовые брюки, минимум макияжа и максимум расслабленности.

Юля не понимала, как люди до сих пор их путали. Они же такие разные! Прям как… август и октябрь!

– Кстати… – протянула Юля. – А где Августина? С ней все в порядке? – Она понимала, что, возможно, лезет не в свое дело, ведь их дружба не распространялась за пределы института, но одногруппница не появлялась на учебе уже полтора месяца, не вышла после летних каникул. Вдруг что случилось.

– Да, в полном, – не моргнув и глазом, соврала Октябрина, рассматривая облупившийся лак у себя на ногтях. – Скоро вернется. И нам тоже бы надо. Хотелось бы сегодня все закончить.

– Ладно, пойдем. – Юля спрыгнула с подоконника, чувствуя, что ей что-то недоговаривают, но дальше донимать подругу расспросами не стала.

Гурман влетел в кабинет за пять минут до конца пары, но это не помешало ему успеть в пух и прах раскритиковать все работы.

– Срочно переделать! – гаркнул он, едва взглянув на мольберт Юли. – Я как будто учитель ИЗО в школе! – добавил он, посмотрев на работу Октябрины, и со страдальческим видом потер виски.

– Это плохо? – усмехнулась Октябрина.

– Отвратительно, – сощурился Гурман.

– А если я сделаю так? – на этих словах она пальцем растушевала свою аккуратную штриховку.

«Сумасшедшая!» – восхитилась про себя Юля.

Гурман молча снял с мольберта работу, разорвал ее на четыре части, бросил их своей студентке на колени и вышел из аудитории.

– Но это того стоило? – хихикнула Юля.

– Определенно, но я его скоро прикончу… – Октябрина разорвала часы своей жизни на более мелкие кусочки. – Юль, у тебя нет знакомого адвоката, случайно?

– Только врачи. Хочешь, положим его в психушку? У меня как раз дед там работает.

– Мне кажется, он уже там на учете стоит. Считает себя Ван Гогом или Дали.

– На БЖД идем? – Юля скинула пенал с карандашами в сумочку.

– Я что, похожа на сумасшедшую?

«Вообще-то да», – подумала Юля, вспоминая выходку подруги, но вслух ответила другое:

– И что за придурок поставил его четвертой парой?

– Вот-вот, к тому же на четвертом курсе!

Вместо последней пары Юля отправилась на поиски своего научного руководителя. Еще месяц назад ее похвалили за патриотизм и тягу к изучению истории костюма родного края. А потом добавили тему, что нужно чуточку сузить. Парадокс. Тема сужается, а количество строчек, что она занимает, лишь увеличивается.

Наконец-то научрук на одну из тем сказал заветное: пойдет. Начинался самый ненавистный этап. Поиск теоретической базы. Как будто кому-то здесь непонятно, как шьются костюмы. Нужно же выполнить всего два простых шага:

1) берем;

2) шьем.

Откуда взять еще страниц двадцать теории, Юля не понимала. Ну почему нельзя начать сразу с эскизов и построения выкроек?! Хотелось биться лбом о стену.

Когда Юля вернулась домой, она валилась с ног от усталости. Общение с научруком и мысли о предстоящих поисках теории высосали последние силы. Но вместо того чтобы рухнуть на кровать в своей комнате, пошла на кухню. Помыла оставленную с утра посуду и принялась за готовку ужина. Поставила курицу с овощами в духовку, включила таймер. У родителей после работы сил на это будет явно еще меньше.

После ужина в компании родителей и их больничных историй Юля вернулась к себе в комнату.

Разумнее было найти парочку статей на одном из ресурсов, ссылки на которые только что прислал научрук, но Юля открыла приложение для рисования и создала новый холст. Вот сначала сделает парочку быстрых набросков, а потом уже за дело. Она знала, что это ошибка, но от намеченного плана отступать не стала. А потом написал Макс, и Юля решила, что раз дедлайны еще не горят, то можно отложить эти дурацкие статьи до лучших времен.

Макс

Как учеба?

Юля

Ооооооо… мы начинаем наш вечерний получасовой подкаст.

Трындеть Юля могла бесконечно. Чуть ли не ежесекундно она отвлекалась и соскакивала с мысли на посторонние темы, а потом еще долго не могла вспомнить, на чем же остановилась. Но в этот раз Гурман разозлил ее настолько, что она даже почти не отошла от того, какой же он самовлюбленный индюк и как ее бесит. За все годы учебы он занимал почетное первое место среди самых отвратительных преподов. Сразу после него шла Жаба Витальевна (как Жанна Аркадьевна из «Моей прекрасной няни», только еще хуже). Она преподавала эстетику, хотя, судя по внешнему виду и поведению, совершенно не понимала, что значит это слово. Но это совершенно другая история.

Макс

То есть прям взял и порвал? И часто с ним такое?

Юля

Постоянно. Мне порой кажется, что он чувствует в нас конкурентов и поэтому гасит. Уже предвкушаю просмотр. А у вас, что ли, нет преподов с приветом?

Макс

Есть, конечно. Бывало, лабы переделывали раз по десять или контрольные пересдавали раз по пять, потому что готовились по учебникам, а не по какой-то методичке, написанной при Сталине коллективом кафедры, но не настолько же. Этот ваш Гурман не с приветом даже, а вообще «доброго полудня».

Юля

Вот-вот. Не удивительно, что ему почти сорок, а у него ни жены, ни детей. Мало какая девушка выдержит такую яркую творческую личность у себя под боком. Хотя он симпатичный, зараза, признаю)). Хочешь, могу фотку его найти?

Макс

Не, спасибо. Не думаю, что я смогу по достоинству оценить его красоту.

Юля

Хах, ну ладно)).

Юля

Чем занят?

Макс

Вспомнил старое и развлекаюсь чутка.

Макс

Секунду.

Вверху диалога появилась строка «записывает голос», и Юля стала ждать. Прошло полминуты, минута, а строка никуда не исчезала. Юля с самого начала поняла, что Макс не из болтливых, и, чтобы ответить на подобный вопрос, ему бы вполне хватило двух, максимум трех слов. А тут уже минута. Неужели что-то случилось?..

Не успела Юля окончательно распереживаться, как пришло сообщение. Она надела наушники и уже приготовилась услышать его голос, но вместо него раздалось нечто другое. Сначала тихий стук – видимо, Максим положил телефон куда-то, чтобы было удобнее записывать. А потом – гитара. Юля так и не поняла, была ли это мелодия, сочиненная им самим, либо какая-то песня, которую она никогда не слышала. Но она знала одно – это сообщение она переслушает не один десяток раз.

Юля прикрыла глаза и упала на подушки, чудом не приземлившись головой на планшет, который откинула в сторону пару минут назад. Подумать только, ей играют на гитаре! Правда, не под окнами в три часа ночи песни о любви, а тихую нежную мелодию в голосовом, но тоже мило. Она лежала и представляла, как его пальцы перебирают струны, и в этот момент больше всего на свете хотела увидеть это вживую. Она начала мысленно прикидывать, как же это можно осуществить.

Юля

Обалдеть!!! Ты играешь на гитаре и все это время молчал?!

Макс

Ты и не спрашивала.

Юля

А какие песни ты умеешь играть?

Идея для новой шалости возникла сама собой, и если бы Юля была героиней мультика, то над ее головой точно бы сейчас загорелась большая ярко-желтая лампочка. Теперь главное, чтобы Макс согласился в этом поучаствовать.

Глава 5

Откуда не ждали

Ты, видимо, лучших снов

Сплетение,

Ты вода талая,

Я акварель.

Pegasss – «Акварель»

Конец октября выдался очень холодным, но вселял надежду на снежную морозную зиму. Макс стоял в Кремле перед зданием краеведческого музея и потирал окоченевшие пальцы, надо было все же захватить перчатки. Он так и не понял, почему Юле так резко и срочно захотелось сходить именно сюда. Вот про некоторых учителя в школе говорили, что лень раньше них родилась. Должно быть, раньше Юли появились ее странности. Но на удивление это ничуть не отталкивало Максима с его любовью к спокойной размеренной жизни. Наоборот, появился интерес, даже некоторый азарт: что же она выкинет на этот раз? Еще на моменте с цветами он понял, что в ее голове хранятся неиссякаемые источники фантазии и желания чудить. Ну и Ира прекратила клевать ему мозг на тему его превращения в скуфа. Максим все же нырнул в пучины непонятного ему сленга и загуглил, кто это такие. Никаких сходств между собой и представителями этого пласта социума он так и не увидел и решил, что подруга совсем поплыла мозгами со своей учебой и изучением психиатрии.

Макс без лишних вопросов перенес все свои утренние планы на вечер.

Еще с первого курса он начал подрабатывать репетитором математики. Занятия проводил дистанционно с ребятами из средних классов. Знал, что на ЕГЭ вряд ли сможет натаскать, хоть сам сдал на высокие баллы, но объяснить тему или разобрать задания с городского этапа олимпиады вполне мог. В этот раз родители ученика пошли навстречу. В конце концов, суббота, весь день свободен.