Забытая всеми

Владарг Дельсат

Забытая всеми

Глава первая

Я удачливая. Просто везёт мне из разных мест интересных живой возвращаться, ну а цена за такое никому не ведома. Путь мой жизненный прост, как мухомор под осиной: детдом, кадетка, училище… И быть бы мне десантницей, да заметили меня добрые люди с большими звёздами из очень хитрой организации.

Мне всегда везло, хотя тайна моего рождения так и осталась покрыта мраком. Свидетельство о рождении на имя Светланы Вяземской с двумя прочерками. При этом и фамилия, и отчество в свидетельстве так и стоят, и откуда что взялось – совершенно непонятно. Нехарактерно это для детдомов. При этом, кроме свидетельства, на котором гордо стоит штамп «дубликат», других документов просто нет. Даже записи о рождении сделаны явно задним числом. То есть получается, появилась Светлана Игоревна у нас из воздуха.

Зато работа у меня полна приключений, опасностей и не пойми ещё чего. Отучилась я в «Консерватории» на агентурно-оперативном, после чего служу, значит, в военной разведке. Учитывая, что управление у меня первое, командировки бывают, они не редки и довольно интересны. Ну и с личной жизнью, конечно, не складывается. Какая уж тут личная жизнь? Правда, есть один мальчик… Но тут сложно, ибо по званию я его сильно выше, а кому ж такое понравится?

Не судьба, видать… Оттого и ядовитая я, мне ребята даже прозвище дали – Гюрза. Позывной-то у меня «Вязь», от фамилии образованный, а вот прозвище – оно как раз глубинную суть и отражает. И укусить могу, и в сортир спустить речами, значит… Хм… А что у нас нынче в календаре?

А в календаре у нас учения. То есть много пальбы, показухи, «бег слоников» и тому подобные развлечения для тараканов командования. Любят они, значит, развлечения, ну и показать, что армия у нас грозная и если будет надо, то мы всех и за всё. А пока, получается, ещё не надо, хотя, судя по моим заданиям, скоро вполне возможно… Но это «скоро» с шестидесятых тлеет и пока не рвануло. Ребята, группа моя любимая, особенно один из них, точно на учениях будут, хотя им как бы и не надо. Может, с ними напроситься?

– Вяземская! – вырывает меня из раздумий голос начальника.

Семён Петрович терпеливо ждёт, пока я выплыву из раздумий, но это у меня происходит довольно быстро. Я вскакиваю, принимаясь поедать начальство преданным взглядом в точном соответствии с наставлением Петра Великого. Товарищ полковник удовлетворённо кивает.

– Учения у нас, в курсе? – интересуется он, а внутри меня всё замирает, но имидж есть имидж.

– У нас или у них? – уточняю я, зная, что меня отлично поймут.

– У всех, – вздыхает товарищ полковник. – Нехорошее что-то в воздухе носится, так что у всех.

– Я-ясно, – тяну, понимая – что-то я в окружающей действительности упустила. – И?

– Пойдёшь в качестве «мышки» с разведкой десантуры, – не очень уверенно произносит командир, будто сомневаясь в своём решении, а у меня внутри всё просто замирает от предвкушения. – Будешь показывать, что с вероятным противником надо делать.

– То есть выход учебный? – уточняю я.

– Учебно-боевой, – вот это звучит уже совсем плохо, ибо учебно-боевых у «летучих мышей» не бывает. У нас или учебка, или уже летим. – На склад зайди.

Находясь в состоянии некоего удивления, топаю на склад. Во-первых, тащ полковник не зря уточнил, в каком качестве я топаю, ибо именно полевой выход не совсем по моей специальности, а во-вторых, всё непонятно. Может, хотят показать работу зубров кому-то очень высокому, типа нашего всенародно избранного? Но это бессмысленно, он сам из разведки и кухню нашу отлично знает. Тогда каков мотив?

Вот и склад, кстати. Прапорщик, только увидев меня, делает такое движение, как будто убежать хочет. Ну его понять можно, потому что репутация у меня. И согласно ей я сейчас буду из него вытрясать душу. Прапорщик это знает, как и то, что никуда не денется, но игра – штука важная. Скучно же ему на складе, поэтому сейчас ныть будет и прикидываться бедным-пребедным.

– Арисаки не возьму, – с ходу ломаю я ему игру. – Давай, Палыч, без обычного, что-то странное деется.

– Мне сказали, учебный же выход? – сильно удивляется растерявший всю скорбь еврейского народа «почти офицер».

– Учебно-боевой, – поправляю я его, вздыхая. – Причём мутный какой-то, поэтому мечи на стол всё, что есть.

– Карту покажешь? – интересуется он, вмиг став серьёзным.

Доверяет мне товарищ прапорщик, да и многие мнению Гюрзы доверяют, потому как умудряюсь я живой изо всяких грустных переделок выкручиваться. А чуйка моя сейчас просто кричит: надо всего и побольше взять. Учитывая, что нас предполагается использовать на своей земле, это очень подозрительно. Но сопротивляться не буду, а карта у меня, разумеется, есть.

– Смотри сам, – показываю ему район учений. – Чуйка у меня орёт буквально.

– Чуйка Гюрзы – это серьёзно, – кивает он, вглядываясь в карту.

– Я уже как только не вертела, – признаюсь я, вздыхая. – Нет мотива для беспокойства!

– Смотри… – показывает он мне участок размером с квадратный километр. – Вот тут во время той ещё войны всякая чертовщина творилась, после того как немцы детишек танками подавили. Так что может и с этим быть связано.

Чертовщина – это очень нехорошо, потому как под этим делом скрываться может что угодно, вплоть до старых мин. А вот случаи, когда фашисты людей уничтожали именно таким способом, известны, к сожалению, так что это не новость. Вот будет смешно, если нас куда-нибудь, как это в фантастике бывает, «телепортирует». Представляю: стоим мы, значит, посередь Европы, аккурат на перекрёстке, и указатель на Берлин разглядываем. А вокруг бюргеры, кучи испуга оставляющие…

М-да, что-то я отвлеклась. Прапорщик тем временем выкладывает снаряжение, а я в темпе переодеваюсь. Стесняться тут некого – баба я видная, можно сказать, красивая, да толку-то… Ладно, нужно собой заниматься.

– Гранату учебную дай-ка, – прошу сотрудника склада.

Тут даже пояснения не нужны, ему хорошо понятно, для чего. И врага напугать, и своих поприветствовать – всё дело хорошее. Поэтому он выкладывает их совсем без слов, а я одеваюсь с учётом времени весеннего, почти летнего. Вот кажется мне, не всё так просто будет, а с чего вдруг ощущения такие – непонятно.

– Витька! – кричу я, сквозь дверь увидев водителя. – До «вертушки» добросишь?

– Вопросов нет, – кивает он, меняя направление движения.

***

Вот они, мои хорошие. Я подкрадываюсь к группе, рассевшейся в казарме с открытой дверью. Сейчас поприветствую, где тут у меня граната-то была? А сердечко замирает при виде лейтенанта Иванова. Он врач группы, то есть идут они всей толпой, что ещё страньше. Ну а пока подкрадываюсь, разговоры слушаю, благо, ребята не таятся. Знаем мы друг друга давно, много где побывали все вместе, отчего и радостно мне.

– Нас девица из племени летучих мышей премудростям учить будет, – улыбается командир группы по прозвищу Змей. Статный мускулистый красавец с голубыми глазами – девичья погибель.

– Незнакомая девица? – интересуется в ответ полностью соответствующий своему позывному снайпер – Лис. Рыжий он, потому и зовут так.

– Держи карман шире, – отвечает ему Змей предвкушающе и, я отсюда вижу, улыбаясь. – Вы её хорошо знаете.

– Только не говори мне, что это Гюрза, – просит его Серёжа, традиционно – Док. Есть такая привычка у десанта, если врач, то Док, ну или Клистир, как повезёт.

Вот нет в нём ничего особенного, а при взгляде на него так и тянет обнять, прижаться и от всего мира спрятаться. Устала я быть сильной, наверное. Просто устала, и сил никаких нет уже. Но нам вместе быть не светит – не подойдёт он к старшей по званию, гордый он у меня…

– Ладно, не скажу, – соглашается с ним командир, и повисает тишина.

Значит, мой выход. Аккуратно катнув гранату, моментально привлёкшую внимание, я походкой от бедра вхожу в офицерскую летнюю казарму десантуры. Здесь разделений на комнаты нет, потому как разведка сплошь кадровая и стесняться им некого. А жёны, матери и дочери на базе кукуют, пока учения не закончатся.

– Чего такие грустные? – интересуюсь я у едва переведших дух офицеров. – Али мне не рады?

– Мы вам всегда рады, Гюрза Игоревна, – ляпает Лис, но сразу же исправляется: – Извините, Светлана Игоревна, задумался.

– Не извиняйся, – отвечаю я ему, ибо репутацию поддерживать надо. – Этим редким фактом надо гордиться. Можем даже праздник устроить.

– Праздник будет потом, – заявляет Змей, рассматривая карту, которая ему так же, как и мне, не сильно нравится. – Какими премудростями делиться будете?

– О наиболее вероятном противнике, конечно, – коварно улыбаюсь ему.

– То есть методы лущения матраца, однако… – бормочет лейтенант Иванов, кинув на меня такой взгляд, что на мгновение горячо становится, но я быстро беру себя в руки.

– Где-то так, – киваю я. – Где-то так. Слушай, Змей, тебе ничего странным не показалось?

– Ещё как… – вздыхает он. – Странный выход, да и лес что-то смутно напоминает…

– Тут железка была, – показываю я пальцем. – В сорок первом её разбомбили, ну а потом решили не восстанавливать. Но суть в другом. Во-первых, от линии фронта она находилась далеко, а во-вторых, прорыв немцев был аж досюда, при этом они массово угрохали детей и исчезли.

– Это как так? – удивляется он.

– Ни до, ни после эту часть нигде не обнаружили, – объясняю я. – Ни откуда взялись, ни куда потом делись.

– Весело… – кивает Змей, со мной в оценке ситуации согласный. – И теперь?

– А теперь у нас учения, – напоминаю я ему. – Значит, слушайте меня здесь, голуби. Мы выходим отсюда и топаем аж почти до штаба синих.

– Расположения которого мы, по идее, не знаем, – дополняет меня развеселившийся Лис. – Но с нами летучая мышь!

Тут он прав: расположения штаба противника мы, по условиям учений, не знаем, но я подглядела в вертолёте у посредников. У них-то карта совсем другая, вот я и рассмотрела, что смогла, ибо, как говорил один хороший человек, всё нам на пользу, чего от нас не ждут.

– Ша, десант, – прекращаю я веселье, придвигаясь поближе к карте. – Он где-то тут, – пятерня ложится на карту.

– Десять квадратных километров? – приглядывается Док. – Фигня вопрос.

Это он шутит. Они все сейчас шутят, да и я тоже, потому что пока можно. Вот на выходе, каким бы учебным он ни был, уже больше нельзя, а пока можно.

– Мне нравится твой оптимизм, – сообщает Лис. – Когда выход?

– Выход у нас, лейтенант, поутру, – задумчиво отвечает Змей. – По утренней росе, я бы сказал.

– То есть в пять, – кивает ему Серёжа. Жаль, что не мой. – Кто как, а я спать.

Это он правильно говорит, спать нам всем очень даже пора, и даже жаль, что в одиночку, но тут ничего не поделаешь. Поэтому ребята расползаются, а я остаюсь со Змеем – перетирать мысли, которые у нас очень разные. Того, что сейчас происходит, просто не бывает, если только мы войну какую не прозевали, но вроде бы не должны были.

– Вязь, – зовёт меня Змей, привлекая внимание, – вы с Доком когда перестанете польку-бабочку танцевать?

– Эх… – вздыхаю я, а за мной и он.

Всё он понимает, всё. И я понимаю. Хотя хочется, конечно, но из армии я уйти не смогу, я ж ничего больше и делать не умею. Может, и не понадобится, но кто знает. Кто знает, вдруг после этого выхода решусь объясниться, а может, и нет. Сейчас-то в любом случае надо укладываться спать, ибо спокойное время явно заканчивается. Завтра у нас с утра вертолёт и странное по сути своей задание, предполагающее пересечение той самой зоны.

А если дело не в учениях, а наши учёные чего-то задумали? Может ли такое быть? В нашей стране может быть всё, но тогда странно отсутствие инструктажа. Хорошо, что нам известно? Меня посылают с целью инструктажа по поводу вероятного противника с группой разведки десантуры. Спецназ, собственно, боевые офицеры, как и я, но при этом отсутствует чёткая задача. Такого задания, как у меня, да на учениях, просто не бывает.

Дальше. Их задача накрыть штаб «синих», что, вообще говоря, возможно, но при этом экипируют нас по-боевому. Учения – это холостые патроны и всё понарошку, а тут… У Лиса патронов для его «девочки» на небольшую победоносную войну. Змей тоже немного взял, ну и я вытрясла больше по привычке. Ещё ребята взяли всё на полноценный выход, что к учениям вряд ли может иметь отношение. И что это значит?

А значит это то, что не на учения нас направляют. А куда? Почему нет вводной, задачи, плана, схемы легендирования? Неужели мы войну какую проспали? Да не может этого быть! В сводке по Управлению всё тихо и мирно, насколько у нас такое в принципе возможно. Тогда что? Что?

Глава вторая

Снилось мне что-то странное. Судя по мокрой подушке, может, и мама, которой у меня никогда не было. Но хорошее снилось, потому что в душе тепло, а вот если б детдом приснился, особенно первый…

Там мне тоже повезло – в основном с органами. Потому что встретивший дрожащую от перенесённого ужаса девочку мент оказался честным. Вот и первый детдом мой тряхнули так, что только бандиты посыпались. А во втором били уже совсем по-иному, и при некоторой сноровке можно было и небитой ходить. Так что повезло, но снится мне обычно первый. Никому и никогда я не расскажу, что именно там со мной случилось.

Впрочем, пора уже и вставать. У нас сегодня выход, вот и рассвет потихоньку небо серебрит, значит, скоро винтокрылая машина унесёт нас навстречу приключениям. Какими они будут, это тот ещё вопрос, но пока надо умыть морду и поесть чего-нибудь. Ну и размяться, конечно. Если я всё правильно понимаю, бегать придётся много, даже очень. Спрашивается, на… зачем я вчера переодевалась, если сегодня всё равно заново перепаковываться? Женская душа – потёмки, даже если она моя.

– Доброе утро, мальчики, – здороваюсь я с десантниками, уже выглядящими довольно свеженькими.

– Доброе утро, – кивает мне Змей. Док явно хочет сказать что-то совсем другое, а я давлю в себе непонятно откуда взявшееся желание его просто обнять и замереть, хотя мне, в принципе, понятно, откуда оно взялось…

Завтрак у нас довольно быстрый, но правильный, а вертолёт уже ждёт. Погода, правда, не балует, поэтому пилот нервничает: ветер нынче порывистый, а жить хотят все, я точно знаю. Поэтому споро закидываем рюкзаки в машинку, залезаем и сами, после чего Змей даёт вертолётчику отмашку. Я же думаю о своих ощущениях. Они мне совсем не нравятся, но сделать я ничего не могу – люди мы военные, и выбора у нас нет.

– Всё-таки странно всё, Змей, – перекрикиваю я гул двигателя. – У тебя же по-боевому?

– Так точно, – кивает он. – Сам уже думал, полная фигня получается…

Выходит, мне это не кажется, и сюрпризов мы ждём оба. Хоть что-то хорошо – что я не параноик, например. Пока летим, размышляю. Потом-то будет некогда, наверное, а вот сейчас время есть. Всё-таки кажется мне, что экипировали нас в расчёте на то самое место, а это значит, кто-то важный там пропал, и как бы не все учения были затеяны ради оперативного прикрытия. Может такое быть? Учитывая тараканы командования, вполне, я и не такое видела. И тот факт, что тихо и спокойно зайти было проще, ничего не меняет. Значит, принимаем за рабочую версию.

Учитывая, что специально ни на кого не ориентировали, то либо мы человечка знаем, либо не человека ищем. Что я знаю об этой зоне? Осень сорок первого, прорвалась танковая рота немцев, по какой-то неведомой причине в той же местности шёл поезд с детишками без прикрытия. Часть детей была убита, часть бесследно пропала. И танковая рота фрицев, что характерно, тоже. Мог ли там пропасть спецбоеприпас? Ну а какие ещё версии, кроме как спасти детишек, больше чем через полвека? Да ещё и без вводной… Стоп!

А может ли так быть, что попасть в какое-то место можно, если не знаешь о нём? Или, точнее, твоя цель – не это самое место? Ну же! Я фантастику очень даже уважаю, так что вполне вероятно, конечно. Ну вот довели бы нам подобную вещь… хм… да, сама не верю. Поэтому, пожалуй, можно принять за версию. Принцип Оккама, опять же, не возражает. А это значит, что при всей фантастичности гипотезы версия жизнеспособная.

Что самое плохое может нас поджидать, если вспомнить фантастику? Да что угодно, включая фрицев. И детей… И хорошо, если дети не в плену у немцев, но в плену могут быть только девочки, понятно зачем. И если это так, то они уже больше растения, чем люди, я-то знаю, не раз такое видела. Загадка, однако…

– Змей! – решаюсь я всё-таки. – Если немцев встретим – бить надо, не раздумывая. Это не бундесы.

– Понял, – кивает он мне.

Интересно, меня в психушку не сдадут? Странно же, свободно рассуждаю на фантастические темы, а ребята нормально воспринимают. То есть вообще реакции нет, как будто мы каждый день на немца шестидесятилетней выдержки ходим. Почему я так уверена, что мы их встретим? Вот в этом у меня основной вопрос, ведь я уверена. Абсолютно уверена в том, что и детишки будут, и фрицы, которых уничтожить просто необходимо. После посадки надо ребятам сказать, чтобы красные звёзды напоказ выставили, потому что мало ли что.

– Садимся! – сообщает нам лётчик, ведя машину на посадку.

Я выглядываю в иллюминатор и осознаю: всё я правильно поняла. Мы садимся на самой опушке, отсюда километров десять до условной зоны. Если бы везли именно в условленную точку, то садился бы наш вертолётчик на пять кэмэ севернее, ну а раз тут – всё понятно. Значит, работаем.

Вываливаемся из удобно устроившейся на траве машины, переходя на бег. По правилам, от точки высадки надо отдалиться максимально, мало ли кто сейчас за нами наблюдает. Потому сначала бег, потом шаг, потом Лис затягивает задорную песенку плюшевого медвежонка, отчего бежится намного веселее. Я подпеваю, потому что так регулировать дыхание намного проще и нет отупения.

– Шагом! – командует Змей. У группы может быть только один командир, и погоны тут роли не играют. – Всем стоп! Привал! Жр… Трапезничаем, удобряем и быстро-быстро убегаем.

– Фух, отвыкла я от такого немного, – хватаюсь за ствол дерева, но не удерживаюсь, стекая вниз. В ногах слабость, всё-таки у меня беготни довольно мало, ползания больше. – Покормите даму?

– Хоть с ложечки, – сразу же с готовностью откликается Док, распаковывая паёк. – М-м?

– Нет, с ложечки, пожалуй, не надо, – отказываюсь я, потому что странное желание согласиться меня скорее пугает. – Пока будем принимать пищу, потрындим немного.

– Это хорошая мысль, – кивает мне Лис, а Серёжа протягивает уже разогревшуюся банку.

Я на мгновение задумываюсь. По идее, в зону мы уже вошли, поэтому дальше бегать надо будет аккуратно, а вот мне теперь нужно ставить совершенно фантастическую задачу. Вот ещё о чём я не подумала: лущить матрас – это не моё управление, мы-то как раз больше по Европам. То есть моя версия всё больше и больше подтверждается. Как говорит товарищ полковник, «умный, как моя жена потом». Так и я, получается, только задним числом умная. Эта новость заставляет вздохнуть.

***

Неожиданная мысль меня сбивает с толку – а реален ли мир вокруг нас? Может, мы в чём-то навроде виртуальной реальности обретаемся и скачем тут на потеху публике? Но даже если так, проверить это невозможно, а убить нас и в виртуальности можно. Вот поверит мозг, что он труп, и всё. Но всё же есть ощущение странное, будто я в фильме каком…

– Рассказывай, – предлагает мне Змей, вздыхая. – Чего надумала?

– Ну, кроме того, что всё это напоминает фильм сравнительной художественной ценности? – интересуюсь я в ответ.

– Кроме, – кивает он. – Потому как до такого класса виртуализации человечество пока не дошло.

– Ого, какие ты слова знаешь! – улыбаюсь я.

Правда, тут он прав, насколько нам этот момент известен. Только вот ведь в чём дело – нам может быть известно далеко не всё. Змей, конечно, и сам это понимает, так что жевать этот вопрос не буду. А вот по делу… Молча лезу в рюкзак за спутниковым телефоном – он ещё и позицию более-менее точно показывает, так что сначала нужно определиться на местности. Открываю я аппарат, даю ему некоторое время на поиск спутников и наблюдаю вполне ожидаемую картину.

– И как успехи? – интересуется проигнорировавший мою тираду Змей.

– Ну, два варианта, – получив такое подтверждение своим мыслям, я немного ошарашена. – Или кто-то сумел заглушить сигнал спутников, или мы не на Земле. Тебе что больше нравится?

Из ответа командира группы можно сделать вывод, что не нравятся ему оба варианта. Я его понимаю, ибо кто может так заглушить спутники и, главное, чем, что военный терминал совсем не ловит, – непонятно, а так и индикатор готовности к связи, и спутники местоположения, причём все… А они, между прочим, очень разные. Поэтому предполагаем вариант «не на Земле». Уничтожить орбитальную группировку можно только во время войны, очень уж их там много… Кстати, о «много». У меня же и терминал есть!

– Думаешь, орбитальная группировка пострадала? – с интересом спрашивает меня Серёжа.

– Ну, или их всех посбивали… – задумчиво отвечаю я, наблюдая нули на терминале. – Потому что так заглушить все сигналы, с учётом того, что рации работают… Я таких способов не знаю.

– Я тоже не знаю, – признаётся Змей. – Так что ставь задачу.

– Да, такое не придумаешь, – соглашается с ним Серёжа. – Коллективных галлюцинаций не бывает, это я тебе как врач говорю.

А он прав, кстати. Такое и я тоже слышала, поэтому, рассуждая логически, мы попали в фантастику и не более того. Ну, тоже вариант, где только не бывала военная разведка. Так что нужно рассказать ребятам то, что пока знаем только мы со Змеем, раз уж вариантов совсем нет.

– Значит, так, – я вздыхаю, потому что дичь же несусветная. – Осенью сорок первого здесь за каким-то надом шёл поезд с детьми. Его разбомбили сами понимаете кто. Но вот когда пострадавших вынимали для оказания помощи, появилась танковая рота, неизвестно откуда, кстати. И так же неизвестно куда исчезла вместе с частью детей ими не убитых. Поэтому есть мнение, что мы можем встретиться сами знаете с кем, и если так – бить надо будет без вариантов, бундесам тут взяться неоткуда.

– Охренеть, – характеризует ситуацию вежливый Серёжа, Лис же реагирует матом, потому что танковая рота – это двадцать две машины.

– Да, – киваю я. – Учитывая год, то пять «двоек» и семнадцать «троек», если рота лёгкая, а она должна быть лёгкой для таких прорывов. Ну и зенитчики, скорее всего…

– Фигня вопрос, – гладит свою нежно любимую винтовку Лис. – Фрицы бензиновые были и бензин таскали с собой, – объясняет он.

– Да, это я забыла, – соглашаюсь я.

Слово берёт Змей. Так как карте местность почти не соответствует, что мы видим сразу же – тут речка типа «вонючка» должна быть, а её нет – значит, карты у нас практически бесполезны, будем работать по ходу пьесы, прорисовывать обстановку по мере продвижения. Это я ребятам ещё о детях не рассказала, но они и сами всё понимают.

– Всю жизнь мечтал в фантастику попасть, – ворчит Лис, проверяя, что у него в рюкзаке.

Немцам нужны дороги, значит, нам следует ориентироваться на рёв двигателей. Ну и на стоны или плач. Командир даёт команду вывесить на видное место красные звёзды, и мы отправляемся в путь. На этот раз спокойно, не торопясь, потому что километр – это диаметр зоны, а сколько здесь на самом деле, не знает никто, да ещё и карты нет. Так что начинается моя любимая часть оперативной работы – ползанье.

Истерики у меня быть не может, у ребят и подавно, мы в жизни чего только не видели, потому даже удивления нет. Так что идём уже без бега под задорную песню, но вот лес тих, что совсем неправильно – не бывает такого, чтобы полная тишина была. Значит, лес уже необычный и привычные нормы в нём не работают. А вот и поднятый кулак Лиса, впереди идущего. Все опускаемся на колено, осматривая окрестности.

– Что там? – интересуется Змей.

– Здесь Лис, – вспоминает правила обмена наш товарищ, как будто вариантов много, кто это мог быть. – Танки, час-два, Вязь права.

Хочется выматериться, но ещё пока нельзя – мы на выходе. А можно только слушать и смотреть. Время прохода техники по почве ребята определять умеют, невелика наука, но это значит, что нам дорога противопоказана. Чего-то подобного я ожидала, потому просто киваю. Интересно, дети тоже здесь? Если да, у Серёжи много работы будет, ибо они, скорее всего, изранены и уж точно травмированы. Но пока танки. Закончим фрицев, там и детьми займёмся, а то пока немцы живы, поработать они нам не дадут.

Издали доносится отголосок рёва двигателей1. Учитывая расстояние, на котором он слышится, нужно охватить колонну с двух сторон. И вот тут я понимаю, что чуйка свербила не только у меня, потому как у Серёжи моего обнаруживается «карандаш»2, а у командира вообще «Баркас»3, что удивляет неимоверно, учитывая единственную страну, где он на вооружении.