Лавка «Вермиллион»

– Твен! – позвала она, перекрикивая книжную лавину. – Хватайся за ленту!

Затея заведомо безнадежная – нить звездного света была не больше девичьей ленты для кос, – но, когда Кинта ее бросила, звездный свет превратился в серебристую веревку. Он стал блестящей стрелой в ночи, сверкающей артерией в теле бездны.

Твен увидел веревку и что-то крикнул, только Кинта не расслышала. Ей оставалось надеяться, что веревку Твен поймает, а потом она решит, что делать дальше.

Крохотный временной промежуток разделял момент, когда Твен потянулся к веревке – он чуть за нее не схватился! – и когда он безнадежно ее упустил. Когда Твен провалился в дыру в полу, Кинта твердо уверовала в то, что больше его не увидит. В тот момент ее сердце превратилось в фарфоровую чашку, упало и разбилось на тысячу осколков.

Но разве мы знаем что-то наверняка?

Ничего не знаем.

За веревку резко дернули – потянули так сильно, что Кинту едва не затащило во мрак книжной комнаты.

Твен!

– Держись! – закричала она, обеими руками схватившись за дверную раму.

Вцепившись пальцами в дерево, Кинта уперлась пятками в пол и заглянула в пустоту.

Чудо, но там, на конце серебряной веревки, висел Твен. Он цеплялся за звездный свет и улыбался Кинте. Девушка не представляла, как он ухватился за веревку: она четко видела, как Твен ее упустил. При этом Кинта не смогла сдержать свою дикую, заразительную, ликующую улыбку. Наверное, именно тогда, когда Твен висел над бездной, привязанный к ней, Кинте, волшебной нитью звездного света, которому и существовать-то не следовало, девушка впервые почувствовала малейшие намеки на то, что запала на него.

Ну или не запала – западать, как и падать, больно, – а как выразить противоположное падению? Поднялась? Взобралась? Вознеслась? Да, любое из этих состояний лучше падения. Так что, когда Твен, перебирая руками, взбирался по веревке из звездного света, сердце Кинты взбиралось вместе с ним. Совсем немного, но она поднялась навстречу влюбленности.

Когда Твен дополз до конца веревки, у Кинты дрожали колени. Едва Твен смог удерживать свой вес, она рухнула на пол. Судорожно глотая воздух ртом, Твен опустился возле Кинты.

Какую-то секунду оба рядышком лежали на спине. Мимолетные Кинтины фантазии о влюбленности испарились – осталась благодарность судьбе за то, что Твен поднялся по веревке, что она не рухнула в бездну вместе с ним. Конец серебристой веревки Твен по-прежнему держал обеими руками. Оба лежали без движения чуть дольше, чем было необходимо. Кинту это устраивало. Ей пришло в голову, что еще никогда ей не было так уютно лежать рядом с другим человеком.

– Неожиданно получилось, – наконец проговорила Кинта. Под «неожиданно» она, конечно же, имела в виду полную книг комнату, провалившуюся в никуда, но еще и свои чувства в момент, когда подумала, что потеряла Твена.

Рядом с ней Твен повернулся на бок и засмеялся. Он приподнялся на локте и взглянул на Кинту. Теперь его обрамленные длинными ресницами глаза цвета морской волны напоминали приливные заводи, пронизанные лучами солнца. Его умопомрачительную красоту слегка портил синяк размером с куриное яйцо, наливающийся на лбу.

– В самом деле, неожиданно. Спасибо, что спасла меня. Теперь мы должны стать друзьями навсегда, ведь я обязан тебе жизнью.

Кинта улыбнулась, чувствуя, как от слов Твена затягиваются ее душевные раны:

– Спасибо, что помог мне достать книгу.

Насчет «друзей навсегда» Кинта сомневалась – она ведь была девушкой на одну ночь, даже если хотела узнать его поближе, – но по крайней мере она могла поблагодарить Твена. И угостить его ужином.

Твен подался вперед, и Кинта подумала-понадеялась-представила, что он ее поцелует. Но нет. Он лишь легонько задел ей лоб пальцами. Потом вытащил из ее кудрей перышко и протянул ей:

– Ты нашла то, что искала, а теперь давай отсюда выбираться, пока лавка снова не попыталась нас убить.

Кинта спрятала перышко в карман, где лежали еще одно перо и книга. Потом можно будет достать книгу и перья и определить, для чего они сгодятся. Но прямо сейчас у Кинты заурчало в животе, и она улыбнулась Твену:

– Я угощу тебя ужином. Давай снова попробуем открыть дверь книжного шкафа. Может, теперь она поддастся, книгу-то мы нашли.

– Отличный план!

Когда Твен помог Кинте подняться на ноги, девушка отвязала серебристую веревку от пояса. Веревка тотчас сжалась до размеров ленты, и Твен обмотал ее вокруг запястья. Едва разобрались со звездным светом, Кинта захлопнула дверь в книжную комнату, и в тот же самый момент дальше по коридору появились еще три дверных проема. Дверь книжного шкафа никуда не исчезла. Насколько велика была эта лавка? Могли ли они с Твеном исследовать ее комнаты вечно? Кинта повернулась в сторону, откуда они пришли.

Дверца книжного шкафа оказалась распахнутой, приглашая вернуться в Северон, к понятному, разумному миру.

– Ты точно не хочешь осмотреть одну из тех комнат? – Твен переводил взгляд с двери в конце коридора на другие, открывшиеся только что. Он нахмурил лоб: судя по выражению лица, он не знал на что решиться.

Кинте хотелось узнать, что лежит за теми новыми дверями, но еще хотелось есть, передохнуть, а снова погружаться в неизведанное было страшно. К тому же былое ощущение – ощущение предстоящих открытий и находок – исчезло. Она нашла книгу и Твена. Пока этого хватало с избытком.

– Исключено. По крайней мере сегодня.

– Договорились, – согласился Твен. – Я уезжаю из Северона в конце месяца. Так что до тех пор у этой лавки будет море возможностей с нами расправиться.

Небрежность, с которой Твен упомянул отъезд из Северона, заставила Кинту вскинуть брови, но расспрашивать его девушка не стала. Может, потом спросит, может, нет. Вместо расспросов Кинта засмеялась так беззаботно, как получилось после вечера, когда она чуть не погибла. Вместе с Твеном они дошли до конца коридора, раненые, но желающие обсудить случившееся. Ни Твен, ни Кинта не понимали, как погас свет и книги превратились в смертельную ловушку, зато оба были рады выбраться из коридора в лавку.

Твен жестом велел Кинте первой пройти через дверь книжного, на что та ответила благодарной улыбкой. У Кинты аж лицо заболело: улыбаться она не привыкла, хоть из благодарности, хоть нет. За улыбки девушка решила отыграться на старухе-хозяйке лавки «Вермиллион»: она выскажет ей все, что думает о смертельно опасном магазинчике и его странностях.

– Уже вернулись! – обрадованно воскликнула старуха, когда Твен и Кинта подошли к прилавку в глубине торгового зала. На руках старуха держала маленькую черную собачку. – Я так рада, что вы не погибли! – Собачка тявкнула в тон хозяйке.

Твен потер синяк на лбу:

– Вы часто убиваете посетителей своей лавки?

Старуха пожала плечами.

– Зависит от того, что они ищут. Никогда не знаешь, как получится. – Тут ее взгляд остановился на серебряной нити звездного света у Твена вокруг запястья. – О‑о, какая красота! Но это не моя нить. Ты принес ее с собой, да?

Кинта не представляла, откуда хозяйка лавки это знает, но не заметить чрезвычайно довольное выражение старушечьего лица не могла.

Твен кивнул.

– И ты слышишь музыку?

Твен снова кивнул:

– Хотя, кажется, ее слышу я один. Не знаете, почему так?

– Чудо как интересно! – Старуха отпустила руку Твена и проигнорировала его вопрос. – Я все гадала, для чего мы вернулись, а теперь, кажется, понимаю. Многое закрутилось, раз ты уже нашел звездный свет.

– О чем это вы? – уточнила Кинта, шагнув к прилавку. – С кем вы сюда вернулись? Что значит «многое закрутилось»? Можете рассказать мне про это? – Кинта показала на пузырек с лунной тенью у себя на шее.

– Это лунная тень.

– Знаю, – буркнула Кинта. – Но что мне с ней делать?

Старуха снова пожала плечами:

– Деточка, это часть одной большой загадки. Я не могу рассказать тебе про лунную тень. Я не знаю ни для чего сюда приехала, ни для чего Твен нашел звездный свет. Но я точно знаю, что все это не просто так. Со временем придется разгадать каждую из загадок. Ну, что вы здесь нашли?

Кинта задала бы больше вопросов, но она еще старухин ответ до конца не осмыслила. Вытащив из кармана синюю книгу, девушка положила ее на прилавок.

Стоявший рядом с ней Твен наклонился посмотреть на книгу.

– Видишь?! – восхищенно воскликнула старуха, прочитав название. – У него звездный свет, у тебя книга. Все сходится!

Кинта глазам своим не верила. Она прочитала название книги вслух, дабы убедиться, что ей не кажется:

– «Кружевоплетение из звездного света: пособие для начинающих. Составлено в помощь плетущим кружево для мечтаний, мести, мелких драк и пакостей».

От шока у Кинты пропал дар речи. Она нашла волшебную книгу о кружевоплетении; у них имелся звездный свет – нужный материал, чтобы взяться за дело. Старуха не ошиблась: совпадением такое быть не могло. Или магия и есть совпадения, которые, накапливаясь, дают странный и неожиданный эффект.

– Ты нашла именно то, что нужно, – проговорила старуха с искренним одобрением. – Я очень за вас рада и с нетерпением жду нового поворота наших приключений. – Старуха почесала собаке шейку, и та радостно лизнула ей руку.

Кинта покачала головой, сжав висевший на шее пузырек. Может, она искала не книгу. Может, тут закралась какая-то ошибка. Как ей плести звездное кружево? Этим не занимались веками, и никто уже не помнил, как это делается. Разумеется, любой ребенок в Североне слышал сказки о королях и королевах, некогда носивших то кружево, и о том, как оно влияло на устройство мира. Но на сегодняшний день сохранилось лишь грязное, растерявшее силу кружево и то хранилось в музеях. Это пособие научит ее, Кинту, плести кружево? Она станет такой же влиятельной, как ее праматерь – основательница Салона?

«Ты рождена для великих дел».

Вдруг она не справится?

– Я не хочу эту книгу, – заявила Кинта. Она кривила душой. Книгу ей отчаянно хотелось, а вот денег, чтобы заплатить за нее, не было. И очередная неудача была совершенно ни к чему. Кинта неохотно толкнула книгу через прилавок.

– Ерунда! – Старуха подтолкнула книгу обратно к Кинте. – Тебе было предначертано найти эту книгу, и ты ее нашла. Именно так тут заведено.

– Она мне не по карману. – Нескольких монет, которые были у Кинты, хватало, чтобы купить им с Твеном еду у уличных торговцев, а для покупок в этой странной лавке не хватало.

– Могу обменять книгу на перья гагарки. – Твен вытащил горстку перьев из сумки.

Старуха покачала головой и сделала большой глоток из стоявшей рядом чашки с чаем:

– Не надо мне ничего платить. В лавке «Вермиллион» устроено не так. Вы забираете то, что вам было суждено найти, а когда появятся вопросы, возвращаетесь.

– Так вы раздаете свой товар? – Кинта прищурилась. Даже она, не понимавшая в бизнесе почти ничего, видела недостатки такой системы.

– Некоторым посетителям раздаю, – ответила старуха. – Но все сложнее, как вы сами убедитесь. Я буду здесь столько, сколько вам понадоблюсь. Только возвращайтесь поскорее. Я с удовольствием покажу вам комнату с костюмами и комнату с часами. Твен, прислушивайся к музыке звездного света! Она тебе понадобится, если захочешь разыскать больше небесных нитей!

С этими непонятными словами старуха взяла свою чашку с чаем и отвернулась, напевая песню, чем-то напоминающую шелест ночного прибоя. Дверь за прилавком открылась, и пес последовал за хозяйкой. Не сказав больше ничего, старуха исчезла за дверью.

Твен и Кинта остались стоять у прилавка, стараясь полностью осознать случившееся.

– Думаю, мы здесь закончили, – проговорила Кинта, взяла с прилавка книгу по кружевоплетению и положила ее в карман. – Хотя у меня еще с тысячу вопросов, начиная с того, что сейчас случилось. Куда ты уезжаешь через месяц – в том числе.

Твен спрятал ленту звездного света себе в карман:

– Уверен, у меня вопросов не меньше. Но давай поужинаем и попробуем разобраться во всем на сытый желудок. Устроит тебя такой план?

Расставаться с Твеном прямо сейчас Кинте совершенно не улыбалось, да и рассказ о странностях этого вечера никто другой не понял бы, поэтому план казался блестящим.

– Устроит полностью, но предупреждаю: побывав на волосок от смерти, я страшно проголодалась.

– Ну меня это точно не касается.

Кинта застонала, а Твен засмеялся звонким серебристым смехом, отчего девушка подумала, что всю свою жизнь слышала не тот смех. Что плохого может быть в мире, раз есть парни, которые так смеются?

– Тебя это однозначно касается, – возразила Кинта. – А теперь пошли. Давай я угощу тебя ужином.

Твен протянул ей руку, и они вместе двинулись прочь из лавки «Вермиллион», очарованные друг другом куда сильнее, чем озадаченные своими приключениями.

Глава 9

Твен

Монет у Кинты хватало ровно настолько, чтобы купить половину костлявой жареной курицы с неопрятного лотка на рынке Вермиллиона.

– Ни в коем случае. – Твен оглядел горелую курицу, грязные руки и фартук торговца.

– Как насчет двух пенсовых пирожков? – предложила Кинта, кивнув на лоток дальше по улице. – Или сандвича с ветчиной в кофейне в Лазури?

– После сегодняшнего мы заслуживаем чего-то большего. – Твен вытащил из сумки оставшиеся перья гагарки. – У меня их только девять, но на роскошный ужин должно хватить.

– Это я должна заплатить за ужин! – запротестовала Кинта. – Я угощаю!

– В следующий раз угостишь, – успокоил Твен, уверенный, что следующий раз случится, и повел девушку в свою любимую лавку – мрачное здание на границе Лазури и Вердигри.

Девяти перьев с натяжкой не хватало, чтобы купить билет на «Женскую месть». Разумеется, Твен мог попробовать продать звездный свет. Но после их с Кинтой недавних мытарств он сомневался, что это правильно и что по-прежнему этого хочет. Он ничего не был должен Кинте, но почему-то теперь казалось, что, продав звездный свет, он предаст девушку и то, как она его спасла.

– Вот. – Кинта вытащила из кармана два пера гагарки. – Возьми хотя бы их. Я помню, что это подарки, но ты лучше продай их, и подороже.

Одно перо Твен забрал, другое протянул обратно Кинте:

– Я продам ровно десять перьев. Так у тебя останется часть подарка, а я на выручку смогу питаться несколько недель.

Твен заметил, что Кинта украдкой радуется, убирая перо обратно в карман.

– Мне пойти с тобой? – Она показала на лавку.

– Сам справлюсь. Подожди меня здесь, ладно? И вот это подержи, хорошо? – Твен вытащил кольцо звездного света и протянул Кинте.

– Откуда ты знаешь, что я с ним не сбегу? – Девушка спрятала кольцо в карман.

Твен пожал плечами. Доверить огромную ценность малознакомой девушке было, пожалуй, глупейшим из сегодняшних поступков, но иначе он не мог. В книжной комнате он доверил Кинте и свою жизнь, и звездный свет, поэтому во второй раз вручал ей серебристые нити без особых проблем.

– Надеюсь, что ты с ним не сбежишь. Потому что иначе я не смогу угостить тебя ужином. И со мной интересно поговорить, обещаю тебе.

В ответ Кинта наморщила нос, только за этой гримасой скрывалась улыбка.

– Ладно, я тебя здесь подожду. Только не задерживайся. Я проголодалась.

Твен пообещал скоро вернуться и оставил Кинту у лавки. К счастью, когда он вошел, посетителей было немного, а владелец – настроен покупать. Увидев перья гагарки, он закудахтал:

– Жаль, что у тебя их только десять! В лавке перья не залеживаются, ведь все богачки Вердигри хотят из них платья. Найдешь еще – сразу неси ко мне.

Он дал Твену пять золотых монет – за перья сумму роскошную. На миг Твен пожалел, что остановился у лавки «Вермиллион». Прошел бы мимо – продал бы дюжины найденных перьев, набил бы карманы монетами и смог бы купить хоть два билета на «Женскую месть».

Но тогда он не встретил бы Кинту, а знакомство с ней казалось ценнее дюжин карманов, набитых золотом.

Другой расклад был на уровне догадок, а вот в какое кафе поведет Кинту, Твен знал точно.

Продав перья, он повел Кинту в музейный квартал Лазури. Остановились они у кафе с мраморным фасадом и ярко-синими навесами над окнами.

– Кафе «Синяя лилия»? Оно нам точно по средствам? – Кинта посмотрела в окно на столики со свечами и посетителей в возмутительно дорогих нарядах, потом перевела взгляд на рваную рубашку Твена и отряхнула от пыли подол своего платья.

– Точнее некуда, – ответил Твен. Он никогда прежде не бывал в «Синей лилии», но они с Зандом много раз мечтали поесть в этом кафе. Сегодня, дважды чуть не погибнув, он собирался в нем поужинать.

Официантка мрачно оглядела их одежду, но после того, как Твен показал ей золотые монеты, провела их на террасу с видом на море. По кафе они шли под недовольный ропот посетителей. Парни в рваных рубашках и девушки в платьях с грязными подолами не ужинают в Лазури, а тут вот, пожалуйста.

Они заказали все, что было в вечернем меню: рыбу в сливочном соусе, яркие овощи, свежий хлеб и бордовые фрукты. Твен показал Кинте скалы, где собирал перья гагарки, Кинта потчевала Твена байками о Небесном Цирке.

За спиной у нее взошла полная луна, и по океанской глади заскользили огни города. Чайки оглашали ночь обвиняющими скорбными песнями, а Кинта рисовала словами магический мир. Твен уже не помнил, сколько раз смеялся над очередной ее байкой; он без устали задавал Кинте нелепые вопросы, только чтобы она не замолкала.

Как давно они сидят за столиком? Твен не представлял, зато не сомневался, что сможет слушать Кинту еще много часов. Ему нравилось смотреть, как она двигает губами, проговаривая слова; нравилось, что мечты у нее такие же смелые и дерзкие, как она сама. Еще ему нравилось, что она резала фрукты на кусочки, а потом, слишком яростно жестикулируя вилкой, забывала их съесть.

Посетители приходили и уходили. В большинстве это были Весьма Уважаемые Граждане в дорогих манто или с нитками жемчуга, задевавшими стулья, когда их обладательницы садились. В конце террасы расположились два художника, гостям на удовольствие рисовавшие ночное небо и гавань. Талант художников почитался, и жители Северона дорого платили, чтобы увидеть их за работой. Богачам нравилось представлять себя на их месте.

Дама, сидевшая за столиком рядом с Твеном и Кинтой, громко заявила:

– Хотела бы я быть художницей, но как же дети? Не может же мать жить на чердаке – и картины писать, и еще неизвестно чем после полуночи заниматься. – Соседи по столику засмеялись, а Кинта смерила даму ядовитым взглядом.

Как художники относятся к тому, что на них пялятся, Твен не знал. Хотя ему вряд ли понравилось бы, если бы на него глазели, как на зверя из зоопарка, пока он создает нечто прекрасное. И каждое произведение искусства для чужих глаз тоже предназначается вряд ли. Порой достаточно лишь создать прекрасное, даже если никто другой его никогда не увидит.

– Эй, ты меня слушаешь? – спросила Кинта, врываясь в его мысли. Им только что принесли кофе, и Кинта держала фарфоровую чашечку двумя руками. Так кофе в дорогих заведениях не пьют, только Кинту это, похоже, не волновало. – Кажется, ты витаешь в облаках над морем.

В голосе Кинты звучала издевка, и Твен ей улыбнулся:

– Я думал об искусстве и обо всем красивом.

Наверное, Твен смотрел на нее слишком долго, потому что от его слов девушка зарделась. Он начал объяснять, что думал не о ней, только смысла в этом не было. Кинта воплощала искусство: дикая, прекрасная девушка-мечта на фоне ночного мрака. За их столиком надолго воцарилось молчание.

– Кстати, об искусстве, – наконец проговорила Кинта так тихо, что услышал только Твен. – Я хочу сплести кружево из звездного света. Давай попробуем?

Твен не смог бы отказать Кинте, даже будь у него занятие важнее. Ему было очень любопытно, как плетут кружево, и хотелось провести больше времени с Кинтой.

– Давай попробуем. – Твен сделал большой глоток кофе, наслаждаясь его горьким вкусом. Это было его любимым дорогим удовольствием, которое он почти никогда себе не позволял.

– Даже если это разрушит звездный свет? Знаешь, такое ведь возможно. – Кинта встревоженно закусила губу.

Твен ответил не сразу. Даже после их дорогущего ужина выручки от продажи перьев хватит еще на пару недель, не больше. Если не продавать звездный свет, ему придется думать, чем платить за билет на «Женскую месть». А если кто-то явится выбивать долги Занда, без денег Твен останется куда быстрее.

Но где им найти еще одну нить звездного света? И вдруг Кинта сотворит с ним что-то совершенно невероятное?

К тому же Занд изучал историю музыки звездного света и с самого детства мечтал узнать о ней побольше.

Твен не мог ни оживить брата, ни стереть слова, которыми они осыпали друг друга в то роковое утро, но вдруг, помогая Кинте, он завершит часть исследований Занда? Вдруг раз в жизни он принесет пользу, а не вред?

– Я готов рискнуть. Хочешь попробовать сегодня?

– Конечно, – ответила Кинта, залпом допивая кофе. – Давай прямо сейчас.

Неподалеку пробило одиннадцать. Колокола звенели, когда Твен оплачивал счет.

Едва они вышли из кафе с полными животами и планами заняться чем-то совершенно необыкновенным, а то и магическим, Твен начал нервничать. Кинта тоже молчала. Они только что проболтали несколько часов, а теперь не могли подобрать слов.

Так получается, когда знакомятся в бешеной спешке, едва не погибают вместе, а потом ужинают. Твен и Кинта долго стояли у «Синей лилии»; мимо них прохаживались богачи, по мощеным улицам с грохотом неслись кареты. В Лазурь приходили других посмотреть и себя показать, а музеи и галереи не закрывались даже с наступлением темноты. Шум ужинов, концертов и вечеринок выплескивался на улицу, вливаясь в общую какофонию.

На глазах у Твена два неопрятных паренька приставили стремянку к ближайшему к кафе газовому фонарю. Он погас, и парни пришли снова его зажечь. Они перешучивались, пока парень повыше залезал на стремянку с маленькой свечкой в руке. Он поместил свечу под крышку корпуса, и фонарь тотчас загорелся. Парень на земле захлопал в ладоши, парень на стремянке отвесил театральный поклон.

С болью в сердце Твен вспомнил, как они с Зандом подначивали друг друга влезать на фонарные столбы и как мать ругала их за это.

– К тебе пойдем или ко мне? – спросила Кинта, вырывая его из плена воспоминаний.

Не успел Твен ответить, как мимо прошествовала высокая дородная женщина в длинном черном платье.

– Кинта? – Женщина вдруг остановилась и повернулась к девушке. – И что это ты тут делаешь?

Кинта выпрямила спину и разгладила подол платья.

– Здравствуйте, миссис Дэвенпорт! – раздраженно начала она. – Вы имеете в виду, что я делаю за пределами студии? Даже нам, работягам, порой нужно есть.

Услышав имя женщины, Твен замер.

Миссис Дэвенпорт?

Доктор Дэвенпорт, который занимался бизнесом, покровительствовал его родителям. Эта миссис Дэвенпорт – его вдова? Это она отказалась спонсировать их с Зандом? Ту женщину Твен никогда не видел – после гибели родителей они с Зандом пришли к ней в дом просить помощи, и грубый дворецкий сразу их выгнал, – но всегда гадал, почему она их бросила. Что за жестокая особа обрекла двоих детей на голод? Вообще-то она не несла за них ответственность, хотя между покровителями и семьями их подопечных существовала негласная договоренность. Если бы миссис Дэвенпорт ее соблюла, Твену и Занду было бы проще. Занду не пришлось бы из кожи вон лезть, чтобы попасть в Аркану, а Твену – вкалывать, чтобы их прокормить, и в тот роковой день они не оказались бы на скалах.

Сдержи миссис Дэвенпорт обещание своего мужа, Занд был бы сейчас жив.

Твен судорожно выдохнул, пытаясь сохранить остатки самоконтроля. Он не был уверен, что это та самая женщина. В Североне могла быть сотня дам по фамилии Дэвенпорт.

Миссия Дэвенпорт засмеялась и похлопала Кинту по плечу, отчего девушка содрогнулась.

– Какая ты потешная! Я, разумеется, понимаю, что тебе нужно выбираться из студии, чтобы перекусить. Просто я не ожидала встретить тебя в Лазури. «Синяя лилия» и для меня дороговата, даже на деньги моего покойного мужа, благословенна будь душа доктора Дэвенпорта!

Значит, это впрямь была та самая миссис Дэвенпорт, которая разрушила ему жизнь.

Сделав еще один судорожный вдох, Твен прикусил язык. Затевать ссору с миссис Дэвенпорт в Лазури было нельзя, потому что могли прийти стражи. Вдруг они как-то свяжут его, Твена, с гибелью Гюстава и Анри? Тогда он не поможет Кинте плести кружево. А значит…

– Вы, как всегда, очаровательны, – буркнула Кинта, хмуро глянув на даму. – Всего хорошего, миссис Дэвенпорт.

Дама стиснула Кинте плечо и заговорщицки наклонила голову:

– Знаешь, куда я иду?

Кинта вырвалась из ее тисков:

– Понятия не имею.

Твен невольно подал корпус в сторону миссис Дэвенпорт. Она манерничала, воображая себя хранительницей страшной тайны. Твен не понимал, чего хочет больше: узнать ее тайну или встряхнуть, чтобы сказала, зачем разрушила ему жизнь. Разумеется, он отдавал себе отчет, что в гибели Занда эта дама не виновата, но это не сдержало приступ гнева, захлестнувший его.