Заводские настройки

Раз – и маятник со скрипом описал дугу. Два – новая дуга. Три, четыре, пять… и бум! Всё закончилось. Я даже не поняла, что произошло. Что-то упало, кажется.

Мама вышла с двумя серебристыми брусочками в руках.

– Смотри, Саша. Это остатки образца после испытания. Копёр ударил по нему несколько раз и сломал.

– А зачем? – спросила я, жадно глядя на половинки штанги. Как бы хотелось забрать себе, покатать гладкие бочонки! Расставить их среди зверья…

– Чтобы измерить силу удара, при которой образец сломается. Это нужно для изучения свойств металла, – объяснила мама, крутя брусочки в руках. – А потом мы определяем, проходят ли они по документам.

– Ого! А ты меня ещё сюда приведёшь? Хочу ещё экскурсию! – я молитвенно сложила руки и чуть подалась вперёд.

– Если захочешь, что-нибудь придумаем. А образцы можешь забрать. Я тебе потом другие принесу.

Надо ли говорить, что после приключений на заводе я берегла блестящие половинки, которым отвела особое место в своей комнате, больше остальных сокровищ.

Я назвала его «Тайная комната». Начитавшись книг о Гарри Поттере, я впустила тайну к себе в комнату. Возле книжного шкафа на широко расставленных ножках стоял рыжий стол в разводах. А на нём громоздился круглый аквариум, который поддерживали изогнутые зелёные железные листья. Красно-синие гуппи и алые меченосцы проплывали среди мерно покачивающихся светло-зелёных водорослей. Рыбам, казалось, не было ни до кого дела. Они переливались в магическом свете люстры, растворяясь в своём водном мире. А мне так хотелось с кем-нибудь поиграть. Вот я и обустроила себе местечко под рыбьим домом.

Вначале я занавесила подстолье старыми жёлтыми шторами. То ли мама выделила из своих запасов, то ли я где-то раздобыла сама из закромов в шкафах. Внутри творилось волшебство. Я поставила туда комодик из спичечных коробков, оклеенный жёлтой, голубой, розовой и зелёной бумагой. На его ящичках и стенках сверкали звёзды. Затем я положила туда маленький, переливающийся рубиновым камешек (самый любимый) и много-много разных бусин.

Ещё я принесла в «комнату» маленькую пирамидку из бумаги: нужно было склеить для школы, но в итоге фигурка осталась у меня. Её я сделала постаментом. Какие-то мягкие игрушки из многочисленного семейства медвежьих тоже переехали туда. И куда ж я без моих любимых железяк? Бережно хранимые мной бруски и бочонки заняли почётное место возле комода. Там же отлично разместилось «зеркало», которое мама принесла с завода. «Тайная комната» в нём казалась ещё волшебнее и загадочнее. Хотя это был просто очередной гладкий кусок кварца с маминой работы.

Хранителями комнаты я назначила медвежье семейство. Только старший оставался сторожить вход: он попросту не влезал под стол.

Каждый вечер я приходила играть в «комнату», придумывала разные квесты. Уставшим родителям после работы было просто не до меня. Завод, словно подъём к горной вершине, высасывал из них последние силы. А я придумывала свои новые миры.

Однажды папа отдал мне маленький железный шарик, блестящий и холодный. Его хотелось держать в руках и медленно перекатывать, как яблочко в сказках, благо для этого у меня имелось «блюдечко» – жестяная, расписанная цветами крышка от конфетной коробки. Катать – не перекатать. Я представляла, как после пары-тройки полных кругов шарика на серебристой поверхности появляется картинка с морем и пальмами.

Уже потом я узнала, что мой шарик совсем не простой: это часть от подшипника, где с ним рядом толкались железные собратья. Там они дружной кучкой катались между кольцами. Забавно, что в университете со мной приключились две истории, связанные с подшипниками.

Первая случилась на самом страшном и сложном для нас предмете под названием «Детали машин». Нетрудно догадаться, что там изучали. У нас началась большая тема «Подшипники. Опоры валов и осей». Рисовали много схем, записывали формулы. Рисовать да и чертить у меня получалось так себе.

Самым классным занятием оказалась лабораторная работа, там-то первая история и закрутилась. Наш преподаватель Евгений Петрович принёс две связки подшипников, велев изучать. Не учишь – публичная порка. И это помимо двоек! Мы честно старались работать на каждой паре и радовались, что в этот раз можем прикоснуться к предмету изучения. Какое богатство нам доверили: и огромные шариковые, и маленькие роликовые. Но всеобщим успехом пользовался двухрядный сферический. Его кольца крутились не только по кругу, но и по сфере вокруг друг друга. Мы с одногруппниками чуть не подрались. Учебная медитация: крути себе колечки на паре, никто и слова против не скажет. Ту лабораторную мы защитили на «отлично». Евгений Петрович любил сначала опрашивать девушек, считая: хуже разбираются – больше спрос. Вероятно, он хотел, чтобы мы понимали и запоминали материал. Мы трудились изо всех сил. Раньше я тормозила, когда отвечала на лабораторных. Одногруппники то и дело называли меня «слабым звеном». Но теперь всё изменилось.

Друг даже обещал подарить мне сферический подшипник на день рождения, но не смог купить из-за космической цены. Зато принёс игрушечную соломенную сову.

Сов я любила с детства. Первая появилась у меня после Бажовского фестиваля. Каждый год там собирались творцы: гончары, ювелиры, модельеры, певцы, танцоры… всех и не упомнишь. Я нашла и не выпускала из рук маленький глиняный колокольчик в виде совы, и родители купили мне его. Она свила гнездо на бра над кроватью. Уже потом мне надарили столько сов, что я собрала приличную разномастную стаю.

Вторая история предложила мне новый способ медитации. Однажды на четвёртом курсе мы с одногруппниками пришли на свою кафедру встретиться с куратором. Мы сидели за столом, на котором почему-то лежал обычный шариковый подшипник. Я взяла его и всё собрание крутила внешнее кольцо. Это успокаивало и расслабляло. Вокруг меня о чём-то говорили, но мне было всё равно. В итоге я осмелилась задать вопрос:

– Василий Александрович, можно я возьму? – и показала подшипник.

– Берите, Александра, – пожал он плечами.

Кто знает, что он обо мне подумал? Может, у него студенты пачками выпрашивают разные железки?

Зато я приспособила подшипник вместо чёток и часто крутила его во время просмотра фильмов и сериалов в общаге. Кайфовала и радовалась.

Я продолжала собирать железную коллекцию, не прикладывая к этому дополнительных усилий. Магнит, как есть магнит.

Ещё один мой друг, Серёга, вокалист глэм-рок-группы, носил кучу цепей и, конечно же, кожаную куртку с заклёпками. У него была объёмная причёска: длинные волосы, стриженные лесенкой, чёлка. К слову, заклёпки имелись и у меня: отдала одноклассница. Агата первая в классе начала краситься, позже – приходила в школу то панком, то готом. Она придумывала классные образы не только себе, но и нам. Я в чём-то пыталась ей подражать, придумывая собственный стиль. Вдохновившись Агатой, я украсила подаренными ею заклёпками свой рюкзак. Ходила довольная, сверкала крутой обновкой.

И однажды, придя в гости к Серёге, я обнаружила у него батарею висящих цепей. Первый раз в жизни увидела столько украшений у парня. Серёга заметил мой интерес и снял одну цепь, чтобы я рассмотрела поближе. Я взяла её и пропала. Крутила и никак не хотела отпускать: настроилась на медитацию. Из гостей я ушла со звенящим подарком. Потом прикрепила эту цепь на джинсы и на парах в университете часто её перебирала. Цепь болталась с левой стороны, оттягивала пояс и приятно позвякивала при ходьбе.

На третьем курсе, в год «Деталей машин» подруга подарила мне болт с гайкой. Она работала в закупках, отдала лишнее. Я не просила – так получилось. Как там могло появиться «лишнее», я даже не подозревала. Как-то не планировала собирать коллекцию, но она складывалась сама.

Единственная вещь, которую я выпросила, – ещё один шарик. Металлических шариков много не бывает! А мне бы хотелось украшение в духе моей будущей работы.

Мой папа – токарь. На своём станке он точил не только заготовки согласно сменному заданию, но иногда и детали для походной экипировки. Идеально.

– Ну, па-а-ап, сделай мне шарик!

– Да зачем он тебе?

– Я его носить буду, красиво же. Сделай, пожалуйста. Ну пожа-а-алуйста!

Ныть я умею, когда надо и не надо. Уговорила. Папа сделал. И я носила. Маленький, но тяжёлый шарик удобно устроился между ключицами. Мне нравилось, как он медленно перекатывался по коже. Холод металла освежал и заряжал меня. Я чувствовала себя уверенно и спокойно, будто меня хранил талисман. Иногда я катала шарик в ладонях, чтобы вновь насладиться его гладкостью и настроиться на нужный лад.

Только через неделю я его потеряла. Наверняка плохо завязала нитку, вот он и укатился, колобок. Ничего не заметила. Небольшая часть души пропала вместе с шариком.

Когда папа узнал об этом, прочитал занудную лекцию о моей безалаберности и небрежности. Но я обнаглела и попросила его сделать ещё один. Ничего с собой сделать не могла. Мечтала о новом талисмане. Папа не соглашался, как бы я ни уговаривала. Я доставала его практически каждый день. В этот раз нытьё не прокатило…

И я уже смирилась с поражением, но наступил Новый год, праздник сбывающихся желаний. Каждый раз я очень его ждала. Наряжала ёлку, у меня даже был именной шарик тёмно-синего цвета с нарисованной белочкой. Развешивала мишуру и снежинки по квартире.

Под нашей ёлочкой я нашла маленький свёрток, а там… вы не поверите – шарик! Счастливая, я скакала по комнате, по очереди обнимая папу и маму.

– А-а-а! Ура! Ура! Ура!

– Это он специально тебе на Новый год сделал, – с улыбкой сказала мама. Она радовалась вместе со мной.

Папа – кремень, не сдался мне, решил всё по-своему.

Всё происходило само собой. Как будто кто-то вёл меня по неизвестному мне пути. Возможно потому, что я дочь работников металлургического завода. Или потому, что обожала хеви-метал. Мне интересно, куда занесёт на очередном повороте.

Меня привели снова на Бажовский фестиваль. Лес, деревня, речка, солнце и много-много народу. Я расслабленно бродила между рассыпанными среди деревьев палатками, с наслаждением вдыхала свежий воздух. В загазованном Челябинске, где я на тот момент уже жила несколько лет, его так не хватало. Ели надо мной качали лапами в такт ветру. Я купила себе пару серёжек и зелёный керамический набор: мисочку на ножках и тарелку в форме листка. Позже мне было очень приятно обедать из красивой посуды, а серёжки идеально подходили к моему розовому платью.

А потом я набрела на кузнеца. Он вместе с дочерью что-то ковал. Их слаженные движения завораживали. Удар, ещё удар. Кузнец не забывал подогревать участки металлической полосы, из которой постепенно появлялось кольцо. И мне захотелось попробовать! Почувствовать, как грубое железо меняет форму с каждым ударом.

Оказалось, что это возможно. На меня надели длинный тяжёлый тёмно-серый фартук, чтобы я не запачкалась, дали рукавицы. Кузнец тем временем нагрел новую полоску на открытом огне. И мы начали. Я пыталась подстроиться под его ритм, и, кажется, у меня получалось. Каждый удар давался мне с трудом. Кузнец успевал переворачивать и нагревать заготовку вовремя. Маленькая полоска, а столько работы! Мы выковали маленький ножик, который я забрала с собой.

Ещё один талисман, как шарик. Только мой. Я его выковала. Сама. Пусть мне помогали, но теперь я настоящий кузнец. Не только на бумаге.

Позже я притащила его на работу, чтобы похвастаться перед коллегами. Они оценили мою поделку, с удивлением рассматривая её. Некоторые предлагали зарезать Стаса из нашего отдела, но я добрый человек. Я убрала ножик, чтобы не «прозвенеть» на проходной, и совсем забыла куда.

Когда спохватилась, перерыла абсолютно всё, чуть не плача. Вспомнились папины слова о моей безалаберности. Я уже смирилась с потерей, как вдруг, спустя три месяца, ножик нашёлся! Он мирно лежал в кошельке, куда я его и упрятала. Не нашла я его только потому, что выкладывала кошелёк при прохождении через рамку металлоискателя. Так ножик жил, путешествовал со мной и, наверное, радовался. Какое счастье, что талисман остался при мне, оберегая и помогая.

Договор подряда

Получая паспорт в четырнадцать лет, мнишь себя очень важным человеком. Я вообще считала, что паспорт – это очень серьёзно. Как волнующе было расписываться в таком значимом документе! И сразу такая взрослая, всё сама. Ага-ага. Сама ходила по налоговым и пенсионным фондам, оформляла новые бумаги. Что-то решала.

А сколько приготовлений я совершила ради бордовой книжечки. И заявление заполнила, отстояв огромную очередь в узком тёмном коридоре паспортной конторы. В то время никаких многофункциональных центров и сайтов для получения не было. До маленького Чебаркуля полезные новшества всегда добирались с некоторым опозданием.

Так и с цветной фотографией на паспорт. К моему дню рождения в городе не успели подстроиться под новые стандарты. Поэтому снималась я в чёрно-белой кофте, иначе на чёрно-белом фото совсем ничего не будет видно. Даром что причёсывалась и красилась, всё равно в кадре было удивлённое лицо. Мне уже потом рассказали, что в паспорте все постоянно получались не очень. Так что мне ещё повезло.

С заявлением у меня случился затык. Всё дело в восхитительной фамилии, которую я нежно люблю. В детстве мама дала мне посмотреть свидетельство о рождении. Возмущённая неверным начертанием фамилии «Ручьева», я решила поставить точки над «е» шариковой ручкой. Меня отругали, но быстро забыли об этом случае. Так я спокойно и жила до четырнадцати лет.

При подаче заявления на паспорт выяснилась суровая юридическая правда: точек в фамилии быть не должно, иначе своим родителям я не дочь! В итоге мне всё же выдали исправленное свидетельство о рождении, и я накрепко затвердила расклад с «е» и «ё». Но, к сожалению, я встречала множество людей, которые писали мою фамилию, как хотели именно они. И ещё спорили со мной! Это никогда не закончится.

Когда я получила паспорт, мама предложила мне подработать. Летом на их заводе детям сотрудников можно было устроиться по договору подряда на месяц: полоть грядки, стричь кусты, поливать цветы и всё в таком духе. Я загорелась: первая работа, первые собственные деньги! Хочу!

И вот я, взрослая и серьёзная четырнадцатилетняя девушка, в отделе кадров. Высокая разделяющая стойка с прозрачным стеклом в верхней части напоминала мне кассу из советских фильмов, где деньги выдавали через маленькое окошко. Словно парты в классе, в кабинете стояли несколько столов. Только вместо учеников приглашали соискателей.

Передо мной лежал первый в жизни договор – договор подряда. Всё по-взрослому. Мама учила внимательно читать документы. Я старалась вникнуть в каждое слово, пыталась разобраться в тонкостях. Права, обязанности, заказчик, подрядчик, количество рабочих часов, условия расторжения… Как всё сложно! Если бы в школе учили вдумчиво читать и понимать документы, то людям, возможно, жилось бы гораздо проще. Как в четырнадцать можно понять жёсткий договор или мягкий? Договор был составлен на загадочном юридическом языке. Я едва его расшифровала. Я ничего не знала о подобных документах – и это пугало. Всех школьников закрепили за административно-хозяйственным отделом. Я думала, что буду стричь кусты и полоть грядки, но начальник АХО распорядился отправить меня и ещё одну девочку в химчистку. Настя в прошлом году там уже работала, поэтому знала дорогу.

Я крутила головой, как на экскурсии: справа – здание лаборатории, где работали мама и её сестра Маша, слева – кузнечно-прессовый цех, где круглосуточно стучали молоты. Возле него спал старый каменный фонтан. Его осушили много лет назад, поэтому никто не надеялся, что фонтан когда-нибудь проснётся. Над нами, раскачиваясь, шелестели тополя и ясени. Стройные ряды кустов тянулись вдоль тротуара. А на клумбах жили яркие цветы. Розы встречали рабочих перед проходной, а фиалки и виолы безмолвно провожали их до цехов. Почти парк, за которым предстояло ухаживать нашим коллегам по подрядным делам.

Я опасалась, что в химчистке нам придётся работать с вредными или токсичными веществами или стирать руками. Но нас определили в цех чистого белья, где стирали постельное бельё для баз отдыха и здравпункта.

Нас привели в узкую комнату без дверей, в конце которой находились две огромные блестящие стиральные машины. Вдоль стены неопределённого серо-бежево-розового цвета стоял гладильный стан. Мы должны были научиться на нём работать.

Стан поделил помещение пополам, создав узкий проход к стиральным машинкам. Он противно пищал каждые пять секунд: в программе произошёл сбой, который долго не могли исправить. Пи-и – пауза – пи-и – пауза – пи-и… Так до выключения. А ещё и температура, при которой гладились вещи, составляла сто пятьдесят градусов. Я не понимала, как трудились с ним наши прекрасные наставницы Татьяна Сергеевна и Валентина Ивановна. Но они привыкли как-то, и мы сможем.

– Вот, девочки, здесь наше хозяйство, будете нам помогать, – с улыбкой произнесла Татьяна Сергеевна. – Летом сезон, много белья пойдёт.

«Оператор гладильного станка» – звучит гордо. Я осваивала новую профессию. Например, брала простыню и, если она была со штампом «Минздрав» и с базы отдыха «Миассовое», сворачивала ее по короткой стороне и клала на широкие ленты стана. При этом важно было вытягивать её, чтобы она распрямилась. Если везло, после прокатки в нижний лоток падала идеально ровная простыня. Если нет – мы отправляли её повторно гладиться. Казалось бы: стан с заданными программами, но сбои всё равно случались. Да и его возраст давал о себе знать. Стан своим ежедневным писком жаловался на старость.

Выглаженное бельё сворачивали по особой технике: пополам и ещё раз пополам, и в стопочку к другим простыням, уголок к уголку.

Бельё базы отдыха «Металлург» в стан заезжало одним слоем. На «Металлурге» отдыхали большие начальники, поэтому для них всё должно было быть ровно проглажено и свёрнуто. Там стелили огромные двуспальные комплекты. Я широко распахивала руки, укладывая очередную простыню. Со стороны могло показаться, что я обнимаю гладильный стан. Иногда мне помогал кто-нибудь из наставниц. Пододеяльники заныривали на ленту тем же способом, иначе сохли бы до конца смены.

Жара в химчистке, жара за окном. Струи пота медленно стекали по лицу, а я мечтала об отдыхе. Хорошо, что только четыре часа работали. Иначе точно бы сварились. Как же с жарой справлялись кузнецы? У них-то в цехах высокие температуры постоянно. Вышедшая из печи заготовка нагревала пространство вокруг. А ещё её нужно было успеть отковать, пока горячая. Не зря кузнецам по законодательству полагался «горячий стаж» – высокие температуры влияли на их здоровье.

В час дня нас отпускали домой. Иногда я, пользуясь возможностью остаться на заводе на пару часов, отправлялась обедать к маме. Она водила меня в местную столовую. Я наравне со взрослыми заводчанами наполняла поднос. Мама советовала брать бифштекс, если он был в меню. Я медленно прожёвывала очередной кусок мяса, наслаждаясь его сочностью. Когда я ходила в столовую, обязательно старалась его брать. Дома мама такой не делала, а мне иногда хотелось съесть что-нибудь вкусненькое.

Когда у мамы выдавалась свободная минутка, она водила меня на экскурсии. Первым делом мы сходили к папе в ремонтно-механический цех. Огромный ангар, заполненный десятками станков. Под потолком парили краны, волочившие детали с места на место. И люди, люди, люди… Зато теперь я знала, куда ходили работать родители.

Потеряться в цехе, да и вообще на заводе, легче лёгкого. Заходишь куда-нибудь, а там высоченные потолки, широченные пролёты. Всё жужжит, скрипит, стучит, гудит, орёт. Над головой летают железки. Народ снуёт туда-сюда, даже неловко спрашивать дорогу. Никаких указателей, только надписи на самих корпусах, которые я не сразу находила.

Чтобы папа меня заметил, я встала напротив него с другой стороны станка. Папа что-то настраивал, ничего замечая, поэтому очень удивился, обнаружив нас возле своего станка. Я даже не знала, что на работе он носил кепку. Да и вообще никогда не видела папу в спецодежде, только сам костюм, который он приносил домой, чтобы постирать. Бывшие когда-то тёмно-синими штаны и серая куртка на пуговицах. Ещё у него было несколько комплектов чёрного цвета. Я не считала.

Папа стирал спецовки в старой советской стиральной машине «Фея-2». Бледно-жёлтый куб со шлангом устанавливали на ванну. Как только папа несколько раз проворачивал чёрный регулятор, куб издавал звуки, напоминающие отсчёт времени. Машинка гремела на всю квартиру, но стирала хорошо: папа был доволен.

* * *

Папа работал то в дневную, то в вечернюю смену, и когда наши графики совпадали, я заглядывала к нему. Я удивлялась, как можно одну неделю возвращаться домой днём, а другую – ночью: организм же страдал. Но мой папа – сильный и выносливый, он выдерживал всё. Вот я жаворонок: привыкла вставать каждый день с утра. Я не могу работать в разное время дня. Но папа мог потому, что вынужден был в этом существовать.

Однажды тётя Маша забрала меня на экскурсию в КПЦ. Там было шумно и жарко: стучали молоты (их мы часто слышали в городе), топились печи. Мне выдали старый лабораторный халат и каску, которая так и норовила съехать на нос. Не представляю, как рабочие носили в цехе каски постоянно. Всё время казалось, что она свалится с головы и укатится куда-нибудь. Остаться без защиты очень страшно: мало ли что прилетит в голову. На потолке масса вариантов: от кранов до молотов и других приспособлений.

Мы медленно шли по широкому пролёту, и я оглядывалась по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь понять. Вокруг было много оборудования гигантских размеров неизвестного мне назначения. Я почувствовала себя очень маленькой девочкой в огромном, жарком, тёмном и шумном мире. Маша подвела меня к одной из машин. Мы поднялись в кабину оператора.

– Саша, это кольцераскатная машина. – сказала она. – Вообще, сюда нельзя заходить, но мне, как инженеру, можно. Сейчас посмотрим, как будут делать кольцо из поковок.

В кабине уже сидел оператор. Он колдовал над огромным пультом с россыпью светящихся кнопок. Тем временем за бортом на плиту поставили сверкающий кусок металла. Сверху на него опустился широкий столб и, кажется, начал давить на металл. Столб медленно давил и кружил, пока не превратил цилиндр в кольцо. Невероятно! Как появилось кольцо, я не поняла. Не успела ничего толком рассмотреть. Ходила бы на такие экскурсии почаще – всё бы выучила.

Каждое утро я вставала вместе с родителями, пила с ними чай и потом отправлялась на работу. Одна, потому что тех, у кого временные пропуски, служба режима контролировала не так сильно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Сокращённо – КПЦ (прим. ред.).