Впереди только мы

Глава 5. Испытание на доверие.

Кабинет директора школы "Лицео Макиавелли" пахнул старым деревом, пылью книжных переплётов и тревогой, осевшей в углах. Андреа сидел на краешке дубового стула, впиваясь взглядом в трещину на паркете, похожую на карту неизведанной страны. За окном дождь выписывал замысловатые узоры на стёклах, а за спиной тяжело дышал отец – его ладонь, лежащая на плече сына, была тёплым якорем в море неопределённости. Директор, синьора Монтальто, отложила очки и подперла подбородок сцепленными пальцами. На столе лежала папка с надписью "Инцидент 12.09" и распечатка с камеры наблюдения, где расплывчатый силуэт Андреа запечатлён у забора стадиона в 23:47.

– Андреа, – её голос прозвучал мягко, но с стальным стержнем внутри. – Полиция передала нам запись. Ты был там. Почему не сказал сразу?

Он почувствовал, как пальцы отца сжимаются.

– Я испугался, синьора. Подумал, что меня обвинят.

– Страх – плохой советчик, – она провела рукой по папке. – Но молчание – худший адвокат. Что ты видел?

Андреа сделал глубокий вдох, вдыхая запах воска и старых бумаг:

– Человека в тёмной куртке. Он пытался открыть дверь бокового входа. Потом сработала сигнализация, и он убежал.

– Почему не позвал охрану?

– Я побежал в другую сторону. Боялся, что подумают на меня.

Отец наклонился вперёд, его голос прозвучал низко и твёрдо:

– Синьора Монтальто, мой сын не вор. Он мог струсить, но преступить закон – никогда.

Директор долго смотрела на Андреа, а потом на отца. В её глазах мелькнуло что-то похожее на понимание.

– Я верю вам, синьор Витали. Но полиции нужны факты. Ты можешь описать того человека, Андреа?

– Высокий. В капюшоне. И у него была сумка через плечо, жёсткая, прямоугольная.

– Как у фотографа?

– Да! – Андреа оживился. – И когда он убегал, из неё торчал чёрный штатив.

Синьора Монтальто сделала пометку в блокноте:

– Это важно. Завтра передадим в полицию. Но учти, Андреа: доверие – как фреска в церкви Сан-Микеле. Его создают годами, а разрушить можно одним неверным движением. Не дай страху испортить твою репутацию.

В коридоре отец остановил его возле бюста Данте:

– Горжусь тобой. Сказать правду, когда тебя прижали к стене – это требует мужества.

– Они всё ещё могут не поверить, пап.

– Верят не словам, а поступкам. Докажи, что ты – не тень на стене, а человек, который не прячется.

В классе атмосфера напоминала поле после грозы – мокрая, напряжённая. Николо, развалясь за партой, громко комментировал Марко:

– Слышал? Наш "ночной спринтер" теперь свидетель. Удобно, да?

Кьяра, не поворачивая головы, бросила через плечо:

– Удобнее, чем быть трусом, который рисует глупости на чужих шкафчиках.

Николо покраснел, но замолчал. Андреа почувствовал, как что-то тёплое разливается в груди – поддержка без лишних слов.

На тренировке тренер Гуэрра построил команду под навесом, где дождь стучал по крыше, как дробь барабана.

– Сегодня работаем над стартом, – объявил он. – Потому что в жизни, как и в беге, важно вовремя рвануть с места. Андреа, покажи пример.

Он вышел на дорожку, чувствуя на себе десятки глаз. Грязь хлюпала под шиповками, холодный ветер бил в лицо. "Не оступись", – пронеслось в голове. Выстрел стартового пистолета слился с ударом грома. Андреа рванул вперёд, не чувствуя ног, слыша только свист ветра и стук собственного сердца. На финише тренер хлопнул его по спине:

– 10.89. Неплохо для "подозреваемого".

После душа Лука подловил его у шкафчиков:

– Николо распускает слух, что ты специально описал "фотографа", чтобы отвести подозрения.

– Пусть болтает.

– Нельзя просто так! – Лука схватил его за рукав. – Завтра после уроков – встреча у фонтана. Придёшь?

– Зачем?

– Чтобы показать, что ты не прячешься.

Кьяра ждала его у ворот, спрятав руки в карманах кожаной куртки. Они пошли по Виа Сан-Паолино, где дождь превращал фонари в расплывчатые световые шары.

– Ты всё ещё боишься? – спросила она, наступая на отражение фонаря в луже.

– Да. Особенно того, что люди поверят Николо.

– Знаешь, в Турине я боялась воды, – она неожиданно призналась. – После одного случая. Бабушка заставляла меня нырять за ракушками на глубину. Говорила: "Страх тонет, когда ты плывёшь ему навстречу".

– И?

– Теперь я плаваю быстрее всех в регионе.

Они остановились у её дома. Свет в окне кухни вырисовывал силуэт бабушки Эльвиры.

– Доверие – как этот дождь, – Кьяра подставила ладонь под струю с крыши. – Сначала кажется холодным и неприятным. Но без него всё засохнет.

Андреа взял её мокрую ладонь:

– Спасибо. За всё.

– Не благодари. Просто не дай страху украсть твою скорость.

Дома, за ужином, отец молча разливал томатный суп. Андреа спросил, разламывая хлебную палочку:

– Пап, а если правды недостаточно?

– Правда – не ключ от всех дверей, сынок. Иногда она – просто фонарь в темноте. Не жди, что он ослепит всех. Жди, что кто-то увидит дорогу.

Позже, лёжа в темноте, Андреа смотрел, как тени от дождя за окном пляшут на потолке. Он достал камешек с дыркой, подаренный Кьярой, и посмотрел сквозь отверстие на уличный фонарь. Свет преломился в каплях воды на стекле, создавая крошечную радугу. "Доверие – как радуга", – подумал он. – Хрупкая, временная, но после неё мир кажется чище.