Перчатки Анаиды

Дмитрий Вектор

Перчатки Анаиды

Пролог.

Ночь опустилась на город, словно тяжёлое покрывало, скрывая в своих тенях не только улицы, но и тайны, которые никто не осмеливался разгадать. В мастерской, где время казалось остановившимся, лежала пара старинных перчаток – тонкая кожа, вышитая серебром, хранившая в себе больше, чем просто память. Марина осторожно коснулась их, и мир вокруг изменился.

Внезапно перед глазами вспыхнули образы: бальный зал, наполненный светом и музыкой, но в углах пряталась тьма, которая шептала о предательстве и боли. Женский крик разорвал тишину, смешавшись с запахом крови и дорогих духов. Перчатки словно ожили, передавая ей чужие чувства и воспоминания, которые не должны были быть раскрыты.

Она знала, что это только начало – начало истории, которая изменит всё. Истории о любви и ненависти, о тайнах, спрятанных в тканях прошлого, и о тех, кто готов пойти на всё, чтобы сохранить их в секрете.

– Ты слышишь меня? – прошептал голос из тени.

Марина вздрогнула, но не от страха, а от осознания, что её дар – не проклятие, а ключ к разгадке.

И в этот момент часы пробили полночь, открывая дверь в мир, где прошлое и настоящее переплелись навсегда.

Глава 1. Ткань прошлого.

Пыль, осевшая на старинном комоде эпохи модерна, вспыхнула в луче утреннего солнца, когда Марина Арцруни провела ладонью по шероховатой древесине. В мастерской царил хаос упорядоченности: стеллажи с банками пигментов, мотки неотбеленного льна, кисти с выщербленными ручками. Воздух пах скипидаром и временем. На столе ждал предмет, принесённый курьером из «Мартиросян и сыновья» – коробка из чёрного картона, перевязанная шёлковой лентой.

– Новый заказ от Тер-Меликянов, – голос Арама, ассистента, прозвучал из-за стойки с микроскопами. – Говорят, реликвия семейная.

Марина развязала ленту. Внутри, на подушке из муара, лежали перчатки: женские, из тончайшей лайковой кожи, вышитые серебряной нитью по манжетам. Конец XIX века, угадала она по шву «настрочка». Но её взгляд зацепился за пятно на указательном пальце левой перчатки – тёмно-коричневое, въевшееся в кожу. Кровь. Не реставрационная подделка, а подлинная, столетняя.

– Вардан Тер-Меликян лично просил ускорить работу, – добавил Арам, протягивая конверт с письмом. – Пишет, что перчатки будут экспонироваться на юбилейной выставке их рода.

Марина не ответила. Её пальцы уже тянулись к пятну, будто магнит. Дар всегда проявлялся внезапно – волной холода под кожей, мурашками на затылке. Она коснулась кожи.

*Тусклый свет канделябров. Запах пудры и горького миндаля. Шёлк платья шуршит о паркет. Чьи-то пальцы впиваются в её запястье, больно, до хруста костей. Голос, шипящий на ухо: «Ты думала, он твой?»*.

Она отдёрнула руку, едва не уронив коробку. Видение длилось секунду, но оставило во рту привкус железа. Арам, заметив её бледность, налил воды.

– Опять мигрень? Тебе бы к неврологу сходить, Марин.

– Пустое, – она сделала глоток, стараясь, чтобы стакан не дрожал в руке. – Просто не выспалась.

Работа началась с документации. Марина сфотографировала перчатки под разными углами, записала в журнал: *«Объект № 47-ТМ. Лайка, ручное окрашивание, металлизированная нить. Пятно органического происхождения (вероятно, кровь)».* Под микроскопом кожа напоминала лунный рельеф – трещинки, следы износа. Но пятно Оно было иным. Кристаллы гемоглобина, деформированные временем, складывались в узор, словно карта неизвестной земли.

– Загадочно, – прошептала она, нанося каплю дистиллированной воды на тестовый фрагмент. Реакции не было. Значит, не краска, не ржавчина. Только кровь.

Дверь мастерской открылась с лязгом колокольчика. На пороге стоял Вардан Тер-Меликян – высокий, в твидовом пальто, с тростью из чёрного дерева. Его глаза, цвета старого коньяка, сразу нашли перчатки.

– Мадам Арцруни, – он кивнул, снимая перчатку для рукопожатия. – Благодарю, что взялись за срочный заказ. Это память о моей прабабушке, Анаиде.

– Красивый экземпляр, – осторожно сказала Марина. – Но пятно Вы знаете его историю?

Вардан потрогал трость.

– Семейная легенда. В 1893 году Анаида исчезла после бала в нашем особняке. Нашли её через три дня в оранжерее. В руке зажата эта перчатка. Говорят, она пыталась снять её, чтобы – он запнулся, – чтобы не запачкать кровью.

Марина ощутила холодок вдоль позвоночника. Видение: *«Ты думала, он твой?»* Голос звучал так, будто говорил Вардан.

– Почему решили реставрировать сейчас? – спросила она, отодвигая коробку.

– Юбилей рода. Хочу вернуть артефакту достойный вид, – его улыбка не дотянулась до глаз. – Деньги не важны. Главное – аккуратность.

После его ухода Марина взяла пинцет. Под слоем грязи на манжете проглядывали буквы, вышитые серебром: *«А.Т.М»* – Анаида Тер-Меликян. И ещё что-то крошечный символ ниже инициалов. Она увеличила микроскоп.

Цветок. Гранат.

– Арам, – позвала она, не отрываясь от окуляра. – В армянской символике гранат – это.

– Изобилие. Но также кровь и смерть, – отозвался он из глубины мастерской. – Почему?

– Ничего, – Марина отодвинулась.

Вечером, когда Арам ушёл, она снова коснулась пятна. На этот раз приготовилась.

*Морозный воздух бьёт в лицо. Она бежит по заснеженному саду, кринолин цепляется за ветки. За спиной – тяжёлые шаги. Топот. Хрип: «Я тебя предупреждал!» Рука сжимает горло. На шёлке перчатки расцветает алая роза.*.

Марина упала на стул, задыхаясь. Видение было ярче, болезненнее. Она открыла ноутбук, вбила в поиск: *«Анаида Тер-Меликян, смерть 1893»*. Скупая строчка в цифровом архиве: *«Трагически погибла в возрасте 22 лет. Причина не установлена»*. Ни слова об убийстве.

На улице стемнело. Марина завернула перчатки в бескислотную бумагу, но, убирая коробку в сейф, заметила: на внутренней стороне крышки кто-то нарисовал чёрным маркером гранат. Свежий след.

Она замерла. Дверь мастерской была заперта. Окна – решётки. Значит, рисунок сделали до передачи ей заказа. Или кто-то вошёл, пока она была в трансе после видения.

Первый звонок раздался в тишине. Незнакомый номер. Марина подняла трубку.

– Перчатки опасны, – прошептал мужской голос. – Откажитесь от заказа.

Щелчок. Гудки.

Марина подошла к окну. Напротив, в тени фонаря, стоял человек в чёрном. Он поднял руку – в пальцах блеснул нож. Затем растворился в переулке.

Она потушила свет. В темноте пятно на перчатке светилось тусклым багрянцем, как затухающий уголь.

– Что ты за история? – прошептала Марина, прикасаясь к коже.

На этот раз видения не было. Только тихий смех в голове, похожий на скрип несмазанной двери.

Глава 2. Следы на коже.

Телефон выскользнул из дрожащих пальцев Марины, ударившись о дубовый стол глухим стуком. За окном, в переулке за мастерской, уже никого не было – только фонарь мерцал над лужицей, отражая тревожные блики. Она прижала ладони к вискам, пытаясь заглушить навязчивый шепот: *«Откажитесь от заказа»*. Угроза висела в воздухе плотнее лакового запаха.

– Кто это мог быть? – Арам поднял телефон, его пальцы сжали корпус так, что костяшки побелели. – Ты видела лицо?

– Только силуэт. И нож, – Марина отодвинула коробку с перчатками, будто та излучала жар. – Рисунок граната на крышке Его не было при получении.

Он проверил запоры на окнах, затем провёл рукой по внутренней поверхности крышки.

– Свежий маркер. Кто-то вошёл, пока ты была у сейфа.

Тишину разрезал резкий звонок. Марина вздрогнула, но это был Вардан Тер-Меликян. Его голос звучал натянуто:

– Мадам Арцруни, извините за беспокойство ночью. Перчатки они в безопасности?

– Почему вы спрашиваете? – её пальцы сжали край стола.

Пауза. По ту сторону провода слышалось прерывистое дыхание.

– Сегодня вечером в наш семейный архив ворвались. Украли копии писем Анаиды. И оставили гранат, нарисованный на столе.

*Морозный сад. Лунный свет режет глаза. Она спотыкается о корни, кринолин рвётся. За спиной – хриплый шёпот: «Он никогда не был твоим!» Рука с кольцом с фамильным гербом хватает её за волосы.*.

Видение ударило внезапно, заставив Марину вскрикнуть. Арам подхватил её, усаживая в кресло.

– Опять? – его голос дрогнул.

– Кольцо На руке того, кто душил Анаиду. С гранатом и буквами «В.Т.М.», – прошептала она. Вардан Варданович Тер-Меликян.

Утром Марина методично изучала перчатки под микроскопом. Пятно крови оказалось слоистым – как будто кто-то намеренно нанёс несколько капель в разное время. Она сделала соскоб скальпелем, поместила образец в пробирку с реактивом. Жидкость позеленела.

– Железосодержащий пигмент? – Арам наклонился над столом.

– Нет. Это кровь, но смешанная с чем-то. – Она капнула азотной кислотой – проба вспыхнула багровым. – Оксид ртути. Киноварь.

– Яд? – Арам отпрянул.

– Краска. Её использовали в иконописи, – Марина провела пальцем по вышивке. – Но зачем подмешивать в кровь?

Дверь распахнулась. На пороге стоял Армен – историк с лицом, изборождённым морщинами, словно старая карта. В руках он сжимал потёртый альбом.

– Вардан позвонил мне. Про гранат – Он открыл альбом на странице с фотографией женщины в бальном платье. Анаида. На её шее висела брошь в виде граната из рубинов. – Семья считала, что реликвия утеряна после её смерти. Но вчера – он достал из кармана чёрно-белый снимок: мужчина в сюртуке держал ту же брошь. На обороте подпись: *«Григор, 1894»*.

– Кто это? – Марина прищурилась.

– Младший брат мужа Анаиды. Он исчез через месяц после её похорон.

Марина взяла лупу. На фотографии Григора на мизинце блестело кольцо – с гранатом и инициалами «Г.Т.М.». Не «В.Т.М.».

– Значит, не Вардан-прадед? – Арам облегчённо вздохнул.

– Но кольцо с гранатом было у убийцы, – настаивала Марина. – В моём видении.

Армен положил на стол записку, испещрённую неровными строчками:

– Это расшифровка дневника Анаиды. Она писала о «двойнике» – человеке, который преследовал её, носил маску с гранатом.

*Бал. Сотни свечей. Он прижимает её к колонне, дыхание пахнет коньяком. Маска с эмалевым гранатом скрывает лицо. Шёпот: «Ты знаешь, что он женится на твоей сестре?»*.

Новый образ обжёг сознание. Марина схватила карандаш, набрасывая контур маски – острые лепестки, как клыки.

– Нужно в архив, – сказал Армен. – Там есть дела о кражах масок XIX века.

В городском архиве пахло пылью и тлением. Столы гнулись под фолиантами с обтрепанными корешками. Арам листал каталоги, Армен копался в судебных хрониках, а Марина разбирала коробку с личными вещами Анаиды. Среди кружев и засохших цветов лежал конверт. Внутри – обгоревший лист с рисунком: та же маска, но с трещиной на лбу. И подпись: *«Он везде»*.

– Вот! – Армен постучал по странице газеты 1893 года. – Полиция искала маньяка, нападавшего на женщин в масках. Последняя жертва – Анаида Тер-Меликян.

– Но убийцу не нашли, – прошептала Марина, разглядывая заметку.

– Потому что он был из высшего света, – Армен указал на список гостей бала в особняке Тер-Меликян. – Здесь фамилии всего ереванского бомонда.

Возвращаясь, они шли через парк. Туман стелился по тропинкам, превращая деревья в призраков. Марина почувствовала холодный взгляд на затылке. Она обернулась – в кустах мелькнула тёмная фигура.

– Бежим! – крикнула она, хватая Армена за рукав.

За спиной раздался тяжёлый топот. Они рванули к выходу, но тропинка внезапно оборвалась у обрыва. Фигура замерла в десяти шагах – высокий человек в плаще с капюшоном. В руке у него блеснул нож.

– Перчатки, – прошипел он. – Отдайте, и останетесь живы.

Марина шагнула вперёд, заслонив Армена.

– Почему они вам?

– Они мои! – он рванулся к ней.

В этот момент из тумана вынырнул Арам с дубинкой. Удар пришёлся по руке незнакомца, нож со звоном упал на камни. Человек отпрянул, скрываясь в тумане.

В мастерской Марина развернула перчатки. При свете ультрафиолетовой лампы на манжете проступили невидимые днём строчки – вышитые серебряной нитью слова: *«Кто носит маску, тот носит мою смерть»*.

– Код? – Арам придвинул лампу ближе.

– Предупреждение, – Марина провела пальцем по буквам. – Анаида вышила его для того, кто найдёт перчатки.

Ночью Марина не сомкнула глаз. Она сидела у окна, глядя на перчатки, лежащие под стеклянным колпаком. В три часа ночи стекло покрылось инеем. Изнутри послышался шепот: *«Он идёт»*.

На рассвете на пороге мастерской лежал мёртвый грач. К его лапке был привязан кусочек кожи с вырезанным гранатом.

Глава 3. Семейная реликвия.

Сквозь мутное стекло витрины пробивался тусклый свет рассвета, окрашивая мастерскую в янтарные и лиловые тона. Марина сидела за длинным столом, покрытым мягкой тканью, на которой ровными рядами были разложены иглы, пинцеты, крошечные ножницы, баночки с растворами и лупа на гибкой ножке. Она не спала всю ночь, и теперь усталость сливалась с напряжением, не давая ни отдохнуть, ни сосредоточиться. Перед ней под стеклянным колпаком лежали перчатки – словно реликвия, которую нельзя было ни трогать, ни оставлять без присмотра. Марина разглядывала их, как будто ожидала, что они сами расскажут свою историю, если смотреть достаточно долго.

Арам появился на пороге с двумя чашками кофе, и запах бодрящего напитка на мгновение развеял мрак в голове Марины. Он поставил одну чашку рядом с ней, не говоря ни слова, и сел напротив, скрестив руки на груди. Его взгляд был внимателен, но не тревожен – скорее, насторожен, как у человека, который ждет объяснений, но не хочет их требовать.

– Ты ведь понимаешь, что это становится опасно? – наконец произнес он, не отрывая взгляда от перчаток.

– Я не могу просто отказаться, – Марина обхватила чашку ладонями, чувствуя, как тепло проникает в пальцы. – Если бы ты видел то, что я вижу… Это не просто вещь. Это ключ. К чему – я пока не знаю.

Арам вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Вардан придет сегодня? Он говорил, что хочет обсудить условия реставрации лично.

– Да, – коротко кивнула Марина. – Он просил подготовить отчёт о состоянии перчаток и список необходимых реагентов. Я думаю, он боится не за экспонат, а за то, что может всплыть вместе с ним.

В этот момент в коридоре послышались шаги, и вскоре в мастерскую вошел Вардан Тер-Меликян. Он был одет в строгий костюм, но без излишней вычурности, его движения были точны, а выражение лица – закрытым, как у человека, привыкшего держать себя в руках. Он поздоровался с Мариной и Арамом, бросив короткий взгляд на перчатки под стеклом.

– Доброе утро, – его голос был низким и чуть хриплым. – Спасибо, что согласились встретиться так рано.

Марина встала и жестом пригласила его к столу.

– Мы готовы обсудить детали. Перчатки в удовлетворительном состоянии, но пятно крови требует особого подхода. Есть риск, что при агрессивной очистке пострадает структура кожи.

Вардан медленно кивнул, затем достал из внутреннего кармана небольшой конверт и протянул его Марине.

– Здесь фотографии и письма моей прабабушки. Возможно, они помогут вам понять, как выглядели перчатки в момент изготовления. Я бы хотел, чтобы вы восстановили их максимально близко к оригиналу.

Марина аккуратно открыла конверт. Внутри лежали пожелтевшие снимки – молодая женщина в бальном платье, держащая в руках те самые перчатки, и несколько писем, написанных изящным почерком. Она пробежала глазами по строчкам, выхватывая отдельные слова: «тайна», «страх», «прощение».

– Вы знали её лично? – вдруг спросила Марина, не отрывая взгляда от письма.

Вардан усмехнулся, но в его глазах мелькнула тень.

– Нет, конечно. Я родился через много лет после её смерти. Но в нашей семье о ней говорят часто. Анаида была… особенной. Говорят, она умела видеть то, что скрыто от других. Иногда мне кажется, что этот дар передался и мне – но только в виде тревожных снов.

Марина почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она осторожно переложила письма на стол, стараясь не повредить хрупкую бумагу.

– В ваших письмах есть упоминание о некоем «двойнике». Вы знаете, кто это?

Вардан нахмурился и на мгновение задумался.

– Это старая семейная легенда. Говорят, у каждого Тер-Меликяна есть тень – человек, который появляется в трудные времена и приносит беду. Иногда это просто совпадение, иногда – что-то большее. Я не верю в мистику, но… – он замолчал, словно не решаясь договорить.

Арам встал и подошел к окну, выглядывая на улицу.

– Вчера вечером кто-то оставил на пороге мёртвую птицу, – сказал он тихо. – К её лапке был привязан кусок кожи с вырезанным гранатом.

Вардан побледнел, но быстро взял себя в руки.

– Это предупреждение, – произнёс он. – Кто-то хочет, чтобы вы прекратили работу. Но я не могу позволить, чтобы страх управлял моей семьёй. Продолжайте реставрацию. Если понадобится охрана, я обеспечу её.

Марина кивнула, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Она снова взглянула на перчатки – теперь они казались ей не просто предметом, а живым существом, хранителем чужих секретов.

В течение дня Марина работала над анализом тканей. Она аккуратно отделяла крошечные волокна, помещала их под микроскоп, сравнивала с образцами из архивов. Каждый раз, когда она касалась перчаток, её охватывало странное ощущение – будто кто-то наблюдает за ней из глубины веков.

В обед Арам принёс ей ланч, но еда казалась безвкусной. Она не могла оторваться от работы, погружаясь всё глубже в детали: швы, вышивка, потёртости на пальцах, следы от колец. В одном из писем Анаида писала о бале, на котором она впервые надела эти перчатки. Там же упоминалась ссора с некой женщиной – имя было стёрто временем, но Марина уловила первые буквы: «Ли…». Она записала эту деталь в блокнот, отмечая всё, что могло бы пригодиться в дальнейшем.

Вечером Вардан вернулся, чтобы забрать отчёт. Он выглядел усталым, но в его движениях чувствовалась решимость.

– Я был в архиве, – сказал он, садясь напротив Марины. – Нашёл старую ведомость гостей того самого бала. Там были все значимые фамилии города, но есть одна странность: фамилия Лилит Мартиросян вычеркнута из списка. Никто не знает почему.

Марина задумалась, перебирая в памяти детали из писем.

– В одном из писем Анаида упоминает ссору с женщиной, чьё имя начинается на «Ли». Возможно, это была Лилит Мартиросян. Почему её имя вычеркнули?

Вардан пожал плечами.

– Семейные скандалы были не редкостью. Но я не нашёл ни одной фотографии Лилит после этого бала. Она исчезла из хроник, как будто её никогда не существовало.

Марина почувствовала, как внутри всё сжалось. Она вспомнила свои видения – женский крик, рука с кольцом, запах миндаля. Всё это складывалось в мозаичный узор, но не хватало ключевого фрагмента.

– Я хочу попробовать провести спектральный анализ пятна, – сказала она, возвращаясь к рабочему столу. – Возможно, удастся определить, чья кровь на перчатке.

Вардан одобрительно кивнул.

– Делайте всё, что нужно. Я доверяю вам.

После его ухода Марина долго сидела в тишине, разглядывая перчатки под разными углами. Она вспомнила слова Вардана о тени, о двойнике, о страхе, который передаётся из поколения в поколение. Её собственная тень казалась ей ближе, чем когда-либо.

Поздно ночью, когда город затих, Марина решила выйти прогуляться, чтобы развеяться. Она шла по пустым улицам Еревана, любуясь старинными домами, резными балконами, витиеватыми дверями. В одном из переулков она заметила свет в окне старого особняка – музей художницы, где, по слухам, до сих пор витает дух прошлых времён. Марина остановилась, вглядываясь в тёмное стекло. Ей показалось, что за занавеской мелькнула женская фигура в длинном платье.

Сердце забилось чаще. Она подошла ближе, но, когда попыталась заглянуть внутрь, свет погас. Внезапно за спиной послышались шаги. Марина обернулась – никого. Только ветер шуршал опавшими листьями.

Вернувшись в мастерскую, она обнаружила на столе новую записку. Почерк был незнакомым, буквы выведены с нажимом: «Остановись, пока не поздно. Тени прошлого не любят, когда их тревожат».

Марина сжала записку в кулак. Она знала, что не остановится. Слишком много вопросов, слишком много тайн, которые требуют ответа. Она снова взглянула на перчатки – и на мгновение ей показалось, что ткань на манжете дрогнула, будто под кожей пробежал слабый ток.

Она включила ультрафиолетовую лампу, чтобы проверить надписи, но вместо привычных строчек увидела новый символ – круг с тремя точками внутри. Она срисовала его в блокнот, решив выяснить, что он означает.

В этот момент в мастерскую ворвался Арам.

– Кто-то пытался взломать дверь, – выпалил он. – Я слышал скрежет замка, когда шёл по двору.

Марина схватила телефон и вызвала полицию. Пока они ждали, она рассказала Араму о записке и новом символе.

– Это уже не совпадение, – сказал он. – Кто-то явно не хочет, чтобы мы докопались до правды.

Полицейские приехали быстро, осмотрели дверь и взяли отпечатки. Один из них, молодой сержант, внимательно выслушал рассказ Марины и пообещал усилить патрулирование в районе.

Когда они ушли, Марина и Арам остались вдвоём в тёмной мастерской. Окна были закрыты, но сквозь щели пробивался свет фонарей, отбрасывая на стены причудливые тени.

– Ты уверена, что хочешь продолжать? – спросил Арам, его голос звучал глухо.

– Уверена, – твёрдо ответила Марина. – Я должна узнать, что случилось с Анаидой. И кто стоит за этими угрозами.

Она села за стол, разложила письма, фотографии, блокнот с записями. В голове роились мысли, обрывки фраз, тени из прошлого. Она знала, что впереди ещё много опасностей, но страх уже не сковывал её. Наоборот, он подталкивал вперёд, заставляя искать ответы, даже если для этого придётся столкнуться с собственной тенью.

В глубине мастерской, в полумраке, перчатки лежали под стеклянным колпаком – молчаливые свидетели чужой жизни, ключ к тайне, которую Марина была готова раскрыть, несмотря ни на что.

Глава 4. Эхо в новостях.

Дождь стучал по жестяной крыше мастерской, превращая окна в размытые акварели серого и охристого света. Марина стояла у верстака, пальцы в защитных перчатках осторожно снимали вековую пыль с костяной пуговицы, найденной в складке перчатки Анаиды. Каждое движение было медитативным ритуалом – так она заглушала вчерашний шепот из телефонной трубки: *«Остановись»*.

– Результаты спектрального анализа, – Арам положил перед ней лист с графиками, где пики напоминали горную гряду. – В крови – следы миндальной кислоты. Цианид.

Марина отставила пуговицу.

– Значит, её травили до того момента в саду?

– Или убийца носил яд при себе, – Арам указал на микроскоп. – Посмотри на ткань возле пятна.

Под увеличением проступили микроскопические кристаллы – синие, как лёд. Марина вспомнила записи из архива: *«Анаида жаловалась на металлический привкус во рту за неделю до смерти»*.

– Цианид калия, – заключила она. – Но как он попал на перчатку?

Дверь распахнулась от порыва ветра. На пороге стоял Артём Сафарян, капли дождя стекали с плаща на каменный пол. В руках он сжимал свёрток в полиэтилене.

– Утренние новости, – его голос был жёстче, чем обычно. – В парке «Ахтанак» нашли второе тело. Девушка в винтажном платье, с гранатовой брошью на шее.

Он развернул пакет. Внутри лежала фотография: на груди жертвы красовалась брошь – точная копия той, что носила Анаида. Марина схватилась за край стола.

– Гранат как на перчатках, как на том рисунке.

– И на руке убийцы из вашего видения, – добавил Артём. – Координаты места: 40°11'21.2"N 44°31'31.5"E. В трёхстах метрах от оранжереи Тер-Меликянов.

Марина накрыла перчатки чёрным бархатом, словно закрывая лицо покойника.

– Он копирует убийство Анаиды. Но зачем?

– Ритуал? – предположил Арам. – Или театр.

Артём разложил на столе карту парка, отметив место преступления красным крестом.

– Свидетели видели мужчину в плаще с капюшоном. Он нёс старинный саквояж.

*Треск веток. Холодный металл кольца впивается в шею. Шёпот: «Ты просто кукла в его спектакле». Запах миндаля и влажной земли.*.

Видение ударило, как ток. Марина уронила пинцет.

– Он говорил про куклу. И про спектакль.

Артём достал из папки листок с нотными строчками.

– В кармане жертвы нашли это. Ария из оперы «Гранатовая маска». Премьера была в 1892-м – за год до смерти Анаиды.

Марина провела пальцем по нотам. В углу листа стояла печать: «Собственность театра им. Спендиарова».

– Туда, – сказала она твёрдо.

Театр встретил их гулкой тишиной. Зал, обитый бархатом, пах воском и забвением. Старый билетёр, Гурген, водил их по ложам, его голос скрипел, как несмазанная дверь: