Поезд до жизни мечты. Психологический роман про поиск счастья, предназначения и смысла

– Теперь еще раз вспомните встречу с этой женщиной. И скажите все, что придет на ум.

Почувствовав, как он забирает блокнот, не сопротивляюсь. Мысленно пожимаю плечами. Верно. Вспоминаю: Изабель тоже так делала.

– Ее зовут Изабель. А детей звали… эм… Миа и Оскар. И она всегда пожимала плечами. Как будто смирилась или просто делала то, что требуют, не задумываясь об этом.

Я практически захлебываюсь. Картинка такая четкая. Буквально вижу, как она стоит передо мной, пытаясь не разбудить Мию.

– Я помогла ей. Если бы не сделала этого, ее ребенок проснулся бы и заплакал. А тот, что постарше, устроил бы истерику из-за печенья.

– Шоколадное печенье, – я слышу улыбку в голосе собеседника.

– Шоколадное печенье, – повторяю я. – Он просто отдал мне его. Очень мило. Спросил, нет ли у меня болезни Альцгеймера, ведь я такая забывчивая. Сказал, будто ему не грустно от того, что дедушка присоединится к его отцу на небесах. От этого у меня наворачиваются слезы.

«Он был таким сильным». Уж это точно не отражает меня.

Немного помолчав, открываю глаза:

– Думаю, я закончила.

– Хорошо. Я записал: Изабель. Миа. Оскар. Пожимать плечами. Смириться. Делать то, что требуется, не задумываясь. Помощь. Безвозмездный подарок. Милый. Забывчивость. Смерть. Сила.

Забираю блокнот.

– Что-нибудь из этого напоминает вам о себе самой?

В этот момент из динамиков звучит объявление. Следующая остановка.

– О, мне надо выходить.

Мужчина медленно встает. Теперь вновь вижу в нем старика. А во время разговора он стал казаться мне намного моложе. Признаю, что недооценила его.

– Юная леди, – протягивает мне руку, прощаясь, – было приятно познакомиться. Вы найдете то, что ищете, если начнете слушать. По крайней мере, так написано на открытке, мне ее подарила внучка. Но, думаю, вам эта открытка нужнее.

Он подмигивает, протягивая квадратик картона. Затем идет на выход, а я с удивлением смотрю на открытку.

На фиолетовом фоне изображена женщина.

Она сидит на горе и медитирует.

Вы найдете то, что ищете, если начнете слушать.

Ну что за поездка? У меня нет мобильного телефона, но я все равно постоянно получаю сообщения. Не успела разобраться с первой, как возникла следующая загадка. Но хотя бы не надо думать, отражает ли этот мужчина меня.

А-а-а-а. Помогите. Нужно срочно поесть. Иначе голова пойдет кругом.

Глава 3

Ситуационная мудрость

– Добрый вечер, – приветствует меня официант вагона-ресторана. – Что желаете?

Дерьмо. Я не готова сделать заказ. Думала, здесь можно купить только булочки, чипсы и шоколад, но передо мной настоящее меню. Видите, как мало у меня опыта путешествий. На самом деле, это даже грустно. Здесь есть все, от чили кон карне[2] до веганских фузилли[3]. Просто мечта. Хочется запрыгать от счастья.

– Пожалуйста, рисовый пудинг, – заказываю я.

– К сожалению, закончился.

– Тогда вегетарианский болоньезе, – пробую снова.

– Извините, у нас сейчас нет горячей еды, – с сожалением говорит он. – Все разобрали. Из вегетарианского могу предложить только цельнозерновой ржаной хлеб с маасдамом и салатом из капусты или итальянский бутерброд с овощами-гриль и майонезом. В противном случае остался только сэндвич с ветчиной.

Видимо, разочарование отразилось на моем лице.

– Простите, – повторяет он. Мой желудок громко урчит в ответ. К щекам приливает жар, мне некомфортно, урчание моего желудка смущает официанта.

– Бутерброд с овощами-гриль.

По крайней мере, сэкономлю. И у меня в кошельке было бы на пять евро больше, если бы я просто сделала себе сэндвич заранее. Снова злюсь на себя.

– Подогреть?

– Да, пожалуйста.

– Может быть, вина? – спрашивает он.

Вино? Пить алкоголь в поезде? Ну и ладно…

– Почему бы и нет, – слышу я свой голос, медленно задаваясь вопросом, станет ли это моим новым девизом на все выходные без мобильного телефона. Как будто нечего было делать, кроме как соглашаться на каждое предложение незнакомцев. Как насчет сосредоточиться на загадках, которые у меня уже есть. Этим и займусь до конца поездки. Сегодня социальных контактов у меня было больше, чем за последний месяц. Пожалуй, достаточно.

Пристально слежу, как официант ставит еду в микроволновку. У него короткие темные волосы. И он, кажется, на голову выше меня. Наверно, в поезде это мешает. Когда он приносит мне бокал вина, замечаю цвет его глаз – темно-карие. Он протягивает шоколадный батон-чик.

– Комплимент. В качестве компенсации.

Совершенно сбитая с толку, смотрю на конфету. Сегодня мне уже второй раз дарят сладости. Ух ты.

– Спасибо большое!

– Не за что. Не стесняйтесь, садитесь. Сейчас принесу еду.

– Останусь за стойкой. У меня…

Ой. Чуть не сказала, что у меня задница болит.

– Спина болит, когда долго сижу.

Это даже не ложь. Поскольку я только и делаю, что целыми днями сижу, боли в спине – дело привычное. Как, наверное, для каждого немца.

Стараюсь выглядеть убедительно. Вытягиваю левую руку высоко над головой вправо, будто разминаюсь, потом правую, но тянусь уже влево. Что я делаю? Поворачиваюсь к нему спиной, чтобы не было видно моего красного лица. Наверное, выглядит грубо. Чувствую жар, исходящий от щек. Как только я встречаю мужчину-ровесника, милого и красивого, веду себя так, будто мне 14. Это раздражает. И я не могу понять, что со мной не так.

Слышу звуковой сигнал микроволновой печи. «Сохраняй спокойствие, дыши и просто пей вино», – говорю себе и делаю большой глоток. Аллилуйя. Когда я выпивала в последний раз? Возможно, все же стоит присесть. Решаю притормозить с вином, пока не съем бутерброд. Надо было взять кофе. Немного вина – и мне сразу ударило в ноги.

– Приятного аппетита, – официант протягивает мне бутерброд.

– Благодарю.

Мгновение он задерживается рядом, словно ждет, что я скажу еще что-нибудь. Но в голову ничего не приходит, а потому он просто исчезает из виду. Наверное, ушел за стойку. Чувствую себя глупо, ведь я все еще стою к нему спиной. Поворачиваюсь, чтобы оказаться с ним лицом к лицу, хотя мне крайне неловко есть под чужим взглядом. Не знаю, может ли ситуация стать еще глупее. Раздражаюсь. Почему? Уверена, другие не испытывают похожей неловкости. Так в чем, черт возьми, моя проблема?

Понимаю, что меня накрыл гнев. Быстро сделай еще глоток и успокойся. В голове расплывается туман. Вот так люди подсаживаются на алкоголь? Потому что он помогает заглушить чувства? Хочется швырнуть бокал об стену. Осознание пугает меня. Я стала агрессивной из-за одного бокала вина?

Я видела, что зависимость может сделать с людьми. Это вызывает во мне бурю эмоций. Гнев, разочарование, печаль, безнадежность, бессилие и еще раз гнев. Новые воспоминания выплескиваются из хорошо знакомого ящика.

Черт. Откуда это все взялось?

Если освободившееся время означает, что мой мозг хочет поразмыслить над этим, тогда торжественно решаю продолжать жить, как прежде. Это не так опасно и не так больно. Хотя бы точно знаю, кто я. Как бы рано я ни ложилась спать, встаю уставшей. Выбиваюсь из сил. Готовлю кофе с собой. И горжусь тем, что экономлю деньги на кафе, в отличие от остальных коллег. За это бросаю три евро в стакан-копилку, на котором уже много лет планирую записать свое желание. Не могу понять, чего именно хочу. Некогда об этом думать.

В офисе чувствую себя важной, ведь мою работу, в основном, ценят. К сожалению, только клиенты, а не начальник. И тем более не коллеги. Я не спасаю людей, но берегу им нервы. Так как забочусь об их налогах. И хотя многие коллеги сводят меня с ума, в основном я справляюсь хорошо. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Так что жаловаться не на что. Меня делает счастливой уверенность в цифрах, а вот жизнь такого предложить не может. Наверное, поэтому я так много работаю. Ну и еще потому, что коллеги любят уходить пораньше, заставляя клиентов бегать и искать их. Но это уже другая тема.

Может, я просто завидую, потому что всех моих коллег дома кто-то ждет. С другой стороны, они постоянно жалуются на этого кого-то.

Не знаю, чего я действительно хочу. Меня это не особо беспокоит. Но в глубине души понимаю, что несчастна.

– У вас все хорошо?

Симпатичный официант врывается в мои мысленные страдания. Черт, я опять полностью ушла в себя? Забыла обо всем вокруг. Половина бутерброда лежит на тарелке.

– Просто задумалась, – отвечаю, удивляясь непривычной фразе. Обычно я такого не говорю. Получилось ли у меня поразмыслить, когда удалось настроиться на нужную волну? Или это всегда будут тревожные и нежелательные мысли?

– Вы выглядите грустной.

Смотрю на него, обдумывая ответ. Мне грустно? Грусть. Слово из моей ментальной карты.

– А как узнать, грустно ли мне на самом деле? – за меня говорит вино. Зачем я задаю ему этот вопрос. Помогите.

На секунду он выглядит таким же ошеломленным, как и я.

– Я не психотерапевт или что-то в этом роде, но вы выглядите так, будто у вас плохое настроение, – его ответ нисколько не помогает. – Подождите, я погуглю.

Прежде чем успеваю успокоить его и сослаться на глупую шутку, он быстро подходит ко мне и читает с телефона:

– Подавленное настроение, чувство усталости, отсутствие радости и интереса к жизни, проблемы со сном, снижение аппетита. Похоже?

Поспешно впиваюсь зубами в бутерброд. Не все перечисленные симптомы ко мне относятся. Он улыбается, как будто понял мой ответ.

– Хочешь воспользоваться тем, что я совершенно чужой человек и мы больше никогда не увидимся? Я могу помочь тебе скоротать время. И мы поговорим об этом.

От его улыбки у меня теплеет в животе. Или это из-за разогретых овощей, приготовленных на гриле. Или от наспех выпитого вина. Мне нравится, как просто он перешел на ты. Видимо, результат моего депрессивного вопроса.

– Почему бы и нет.

Он смеется:

– То же самое ты сказала о вине.

– Кажется, это мой новый девиз.

– Я Патрик, – он протягивает руку.

– Бетти.

Приходит другой пассажир и заказывает кофе. Подаю сигнал Патрику сделать кофе и мне. Пока он занят, поспешно доедаю бутерброд и перевожу дух, разворачивая сладкий батончик.

– А остальные симптомы про тебя? – спрашивает Патрик, оказавшись рядом.

– Боюсь, что да. Но не знаю, грустно ли мне. Возможно, я недовольна, но испытываю ли грусть?

– А есть разница? И то и другое – отстой.

Смеюсь, соглашаясь с ним:

– На самом деле не знаю, что происходит в моей собственной голове. Почему у меня возникают такие странные мысли. У меня ведь отличная жизнь.

Угощаюсь теплым кофе и чувствую, как он стекает по горлу.

– Может быть, тебе просто скучно?

Сбитая с толку, смотрю на него:

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, ты говоришь, жизнь отличная. Ты довольна. А это нередко значит, что мы просто смирились с повседневностью. Привыкли к рутине. Не испытываем ничего нового и упускаем приключения.

Хм. Его слова, кажется, не лишены смысла.

– Когда было твое последнее приключение? – спрашивает он меня.

– Что ты имеешь в виду под приключениями? Сафари или что-то в этом роде? – я смотрю в его темные глаза. Только сейчас замечаю, какие у него длинные и красивые ресницы. Любая женщина позавидует. С такими ресницами и тушь не нужна.

– Думаю, для каждого это что-то свое. Для меня сафари уже не приключение. Я трижды был там.

Я распахиваю глаза:

– Три сафари?! Где?

– Почему ты так шокирована? – смеется он.

– Ну потому что… Да, ну… Не знаю. Ты работаешь на железной дороге официантом.

– И это показатель? – веселится он. Видя мое замешательство, подбадривает: – Ну давай, дерзай. Мы больше никогда не увидимся, забыла? – напоминает он.

– Ну, у тебя не так много денег и времени из-за работы.

Мне конец. Кто говорит такое вслух.

– Железная дорога платит на удивление хорошо, благодаря коллективному договору. Конечно, этого не всегда достаточно. Но в основном я зарабатываю больше, чем большинство. И у меня 30 дней отпуска в году. На сафари можно поехать ненадолго. Совместить это с трехнедельным отпуском и отправиться в Уганду, Южную Африку или Танзанию.

Вновь озадачено смотрю, собираясь с мыслями.

– Тебе нравится в Африке?

– Моей жене нравится. Я открыт для всех континентов.

Его жена. Пузырь радости схлопывается. Но ведь хороших парней уже всех разобрали, помнишь? Да-да. «Обидно», – думаю и в то же время испытываю облегчение. Теперь мне не так стыдно, а то алкоголь не особо помог расслабиться.

– И что же тогда для тебя приключение? – спрашиваю, надеясь, что его ответ поможет мне продвинуться дальше в своих поисках.

– Необязательно поездка в отпуск. Приключения повсюду. Моя работа, например, позволяет каждый день знакомиться с путешественниками, со многими из них я общаюсь.

Чувствую разочарование на мгновение. Я не особенная. Он разговаривает по душам со всеми гостями.

– Нередко, выслушав их, я пополняю список того, что хотел бы сделать.

– Например? – с нетерпением ожидаю авантюрных историй.

– Ну-у, на прошлой неделе я впервые посетил вечер бинго.

Звонко заливаюсь смехом. Затем резко закрываю рот рукой.

– Знаю, звучит глупо. Но у нас в голове есть представление о бинго в зависимости от возраста. Слышим «бинго» и сразу думаем о стариках. Конечно, на вечере их тоже было много, но что в этом плохого? У них много жизненного опыта, и они пережили разное.

Думаю о пожилом господине из поезда. «Слушай», – сказал он. И именно это делает Патрик со своими гостями. Ух ты. Это ведь не совпадение?

– Больше всего мне нравится то, что они уже не относятся к жизни серьезно. Было довольно весело. Я много смеялся. Кроме того, познакомился с кучей классных людей.

– И это стало приключением?

– Приключение – это всегда что-то новое. Когда не знаешь, чего ожидать. Вырываешься из рутины. Выключаешь автопилот и снова начинаешь чувствовать.

– Чувствовать?

– Когда в последний раз ты чувствовала себя живой?

Смотрю в окно и вижу поля маков. Чудесный вид. Потихоньку темнеет, настроение по-весеннему прекрасное. Он об этом? Окажись я сейчас в поле, вдохнув аромат цветов, почувствовала бы я себя живой?

– Каждое утро, когда звонит будильник, – иронизирую в ответ.

Патрик смеется и пристально смотрит мне в глаза, как будто ждет другого, искреннего ответа.

– Откровенно говоря, уже не помню, когда чувствовала нечто подобное. Видимо, это было очень давно, – признаюсь я. Повисает пауза.

– Можешь рассказать мне еще о своих приключениях?

Его глаза загораются.

– Ну конечно. На днях мы впервые пробовали китайскую еду.

– Серьезно? – скептически смотрю на него. Он смеется?

– Не лапшу быстрого приготовления из супермаркета. А то, что действительно едят в Китае.

Смотрю на него, как будто он вдруг начал говорить на китайском, – внутренне улыбаюсь своему каламбуру.

Он продолжает:

– Расскажи я сейчас, что мы ели, ты расстроишься. Или испытаешь отвращение. Я понял, ты вегетарианка.

– Не переживай. Я не из тех, кто читает лекции.

Никогда не понимала, почему люди оправдываются, когда едят собак, ведь свинина кажется им совершенно нормальной. Для меня оба этих животных равнозначны. Но в одних странах их держат в качестве домашних питомцев, а в других употребляют в пищу. Ну что же.

– Ну ла-а-адно, – начинает он осторожно, следя за моей реакцией. – Мы ели свиные уши.

– То есть?.. – спрашиваю, позволяя словам осторожно растаять на языке. Свинья. Ухо. Вижу свиное ухо и громко восклицаю: – Фу-у.

– Говорил же, это не для слабонервных.

– Подловил. Это звучит отвратительнее, чем я думала.

– Все еще хочешь узнать больше?

Не знаю, готова ли. Прикусываю нижнюю губу.

– Давай, – в конце концов стоит выслушать, даже если это никак не пригодится мне в дальнейшем. И слегка отвратительно.

– Утиный язык.

– Ой, все! – у меня вырывается стон. – Этого достаточно. Не надо больше. Лучше расскажи о любом другом приключении.

Пожалуйста, пусть эти картинки исчезнут и больше никогда не всплывают в моем воображении. Он смеется, вскидывая руки.

– Я предупреждал, – подхватывает кружку и наполняет ее новой порцией кофе. – Что еще… Впервые катался верхом.

– На лошади? – недоумеваю.

– Угу. Всегда побаивался их. Такие большие и непредсказуемые. Но каким-то образом они еще и очень умные. Много лет назад я проходил реабилитацию в Линдау. И там была конная прогулка. Как часть терапии. Было впечатляюще.

– Конная прогулка, – повторяю я. – То есть ты гуляешь по парку на лошади?

Патрик смеется:

– Не совсем. Каждому выделили лошадь, ее разрешалось вести на поводке. Если ты не ведешь ее, она ведет тебя. Нужно было обозначить лошади свои границы и отстоять их. Иначе она не признала бы в тебе главного.

– Я бы вряд ли победила. Я кто угодно, только не главная.

– Тут дело не в доминировании. Речь о том, чтобы направлять, быть последовательным, внимательным. Трудно описать. Это частично помогло мне лучше себя понять, осознать некоторые проблемы.

– Зачем для этого становиться главным? – спрашиваю вновь.

– Тебя это зацепило, да? – интересуется он.

– Просто почему всегда находится кто-то, кому надо управлять? Почему бы не побыть на одном уровне? На равных?

– Хороший вопрос. Наверное, потому что иначе все вый-дет из-под контроля?

– Да, но зачем навязывать свои правила лошади? Это же лошадь! – внезапно во мне снова вспыхивает гнев.

– Слушай, ну это все же больше про установку личных границ, а не про доминирование. Я же говорил. Если у всех получится их соблюдать, то уже нет главных. Наверное, я как-то не так рассказал с самого начала. Я чувствовал, что мы с лошадью на равных, понимаешь? Просто соблюдаем взаимоуважение.

Задумчиво отпиваю кофе.

– А можешь рассказать подробнее? Я не до конца поняла.

– Дай подумать. Тогда мне хотелось, чтобы лошадь просто шла рядом. Чтобы никто никого не вел. И это работало, пока мои мысли крутились вокруг животного, а не причин, которые привели меня в клинику.

– А что случилось потом? – я ставлю чашку на стойку.

– Как только я стал думать о плохом, лошадь остановилась и дальше не пошла.

– Значит, вы не были на равных. Ты ведь не хотел останавливаться, значит, лошадь нарушила твои границы.

– Это только поначалу так кажется. Просто, когда у меня возникали негативные мысли, лошадь сразу же реагировала на это. Мне показалось это немного страшным и впечатляющим одновременно. Поскольку животное реагирует на твои переживания, словно человек.

– Угу, – мой высокоинтеллектуальный ответ. Просто «угу».

Немного помолчав, Патрик продолжил:

– Думаю, чтобы в полной мере понять, надо проделать нечто подобное самостоятельно. Как моделирование ситуации. И получится ситуационная мудрость или как-то так.

Необычное словосочетание рассмешило меня, мгновенно вырвав из задумчивости. Надо запомнить. Ситуационная мудрость.

– Давай подумаем, что это могло бы быть. Приходит ли тебе в голову что-нибудь?

– Пробежаться по поезду голышом, – слова вылетают изо рта, как выстрел пистолета. Я тут же испуганно замолкаю.

– Хорошая идея. Уверен, многие пассажиры были бы довольны. Но, к сожалению, это запрещено. И я как железнодорожный служащий не могу тебе этого позволить. Есть другая идея? – криво усмехается он.

Надеюсь, краснота сошла с моего лица, пока Патрик размышляет, ненадолго замолчав.

– Что-то, чего ты раньше никогда не делала… Собственно, а куда ты едешь? Может, там найдется что-то подходящее? Например, весь день прогулять без смартфона в незнакомом месте или что-то похожее.

– Ха! Я и здесь без смартфона. Совершенно забыла об этом.

– Великолепно, – просиял он. – И как?

– В новинку, – мой ответ лаконичен.

Взгляд Патрика призывает меня рассказать больше.

Что изменилось, когда я забыла смартфон? Я бы не выпускала его из рук и сидела в рабочей учетной записи, отвечая на письма. И уж точно не общалась бы тут с официантом. Да и ни с кем другим, пожалуй, тоже.

– Без смартфона я постоянно разговариваю с незнакомцами.

– И это хорошо. Слушай, что они говорят, и найдешь следующее послание.

Глава 4

Решения

– Благослови вас Господь.

Женщина чуть за 40 входит в вагон-ресторан.

Да что у них всех сегодня с Господом? Мы приветствуем ее.

– Есть ли еще кофе? – спрашивает она, а я в это время любуюсь белоснежными крупными бусами у нее на шее. Они идеально подходят к шелковой блузке. А также к черным брюкам, как у успешных деловых особ. По крайней мере, в моем мире все устроено именно так.

– Конечно, – Патрик наливает ей кофе и указывает на стойку, где посетителей ждут молоко и сахар.

– Ох, то, что надо сейчас. День был долгим и напряженным, – говорит она так, словно надеется на наши расспросы. Выглядит открытой. Общительной. Мне хочется, чтобы она ушла и не мешала нашему с Патриком разговору. Хотя эта мысль некультурная, я такая эгоистка.

– Звучит захватывающе, – говорит Патрик. – А у нас сейчас тоже был довольно захватывающий разговор, – он подмигивает мне.

– О, я не хотела мешать, – извиняется женщина, порываясь уйти.

– Нет-нет. Вы как раз вовремя. Можете нам помочь, – останавливает он ее.

Да что с ним такое? Серьезно? Говорить только со мной ему недостаточно?

– С удовольствием. Чем могу? – интересуется она.

– Расскажите о своем дне, – просит он. Посмотрев на меня, Патрик произносит одними губами: – Слушай.

– Вам действительно интересно? – Ее легкое смущение удивляет меня. Она казалась такой уверенной. Просто невероятно услышать нечто подобное от женщины, выглядящей, как она.

– Что ж, хорошо, – продолжает она через мгновение. – Моя сестра живет в Берлине. Она решила подарить мне несколько дней Сюзанна-Мони в столице. Ее зовут Мони.

– Значит, вы Сюзанна? – неожиданно спрашивает Патрик.

– Точно. Я Сюзанна. Сюзанна фон Гартен.

– Ух ты. Вот это имя. Я просто Патрик. Он протягивает ей руку, вновь поражаюсь его открытости.

Теперь оба смотрят на меня.

– О! Так… Да, я Бетти, – машу рукой, мне кажется, рукопожатие – это как-то чересчур. Не люблю этого, даже стоя лицом к лицу. Лучше просто помахать. Даже если меня при этом сочтут глупой.

– Давайте все-таки присядем. В это время редко кто-то приходит. В любом случае колокольчик даст мне знать, – Патрик указывает на звонок на стойке. Затем подталкивает нас к столику со стульями. Они кажутся мне невероятно удобными. Но согласиться посидеть с ними – значит, признать: разговор выходит куда серьезнее пустой болтовни. За баром у меня оставался шанс уйти в любой момент. Плюхаюсь на сидение у окна. Рюкзак запихиваю под стол между своих ног, а вино и кофе ставлю перед собой на красную скатерть. Патрик и Сюзанна садятся напротив меня.

– Итак, вы были в Берлине, – напоминает Патрик.

– Точно. Я не видела Мони двадцать лет, потому что мы… – она делает глубокий вдох. – Потому что мы были глупы и не общались. Но умерла наша кузина. Это встряхнуло нас и заставило начать все сначала. Или даже намного лучше. Продолжить с того места, на котором тогда остановились. Мое сердце переполнено любовью. Не понимаю, как все эти годы жила без Мони. Подростками мы были лучшими друзьями. Она всегда так меня поддерживала. Была моей опорой, родственной душой. Единственной и неповторимой, – по щеке у Сюзанны течет слеза. Женщина достает носовой платок и сморкается. – Прошу прощения. Я все еще в смятении.

Патрик кладет руку ей на плечо в молчаливой поддержке.

– Мы так сильно любим друг друга. Мне было интересно, как сложилась ее жизнь, как устроен быт в Берлине. Мони зарабатывает не так уж много, но при этом живет как королева. Мы ходили на бесплатный стендап-концерт. Чтобы поддержать артистов, можно было сделать пожертвование. Она водила меня на рынок. У нее есть расписание, в какое время на «Майбахуфере»[4] фрукты и овощи отдают за бесценок. Она знает самые зеленые места столицы, где, как мне раньше казалось, не было ничего, кроме строек. Еще водила меня на выставки современного искусства, которых я раньше никогда не видела. Наверное, у меня дома тоже есть такое, но я особо не увлекаюсь искусством. В течение многих лет для меня все было связано с моей духовностью. Времени на искусство не было, не говоря уже о простых развлечениях. И что самое интересное, мы верим в одни и те же вещи, просто называем их по-разному. Ох, я слишком много говорю, – она прикрывает рот рукой, как я раньше.

Впечатляет. Ее переполняет счастье, распространяясь и на нас. Вижу, как Патрик сияет. Мне тоже комфортно в присутствии Сюзанны. Это невероятно, что счастливые люди рядом могут с тобой сделать. Не это ли Патрик имел в виду, рассказывая о лошади? Он так же говорил об энергетике.