Поезд до жизни мечты. Психологический роман про поиск счастья, предназначения и смысла

Жюль Пайпер

Поезд до жизни мечты. Психологический роман про поиск счастья, предназначения и смысла

© Астафьева К.К., перевод на русский язык, 2025

© Бортник В.О., обложка, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Посвящение

Для всех, кто хочет перемен в жизни.

Для мамы, которая называла меня «миссис Писатель» задолго до того, как вышла моя первая книга.

И для всех тех, кто сопровождает меня в этом путешествии, верит в меня, делает сильнее и превращает мою рутину в приключение.

Предисловие

Есть только две вещи, которые я должна сказать, прежде чем отправиться в это путешествие:

Первое: ни в коем случае не пропустите

подарки в конце книги.

Второе: нет, мама, это не о тебе. Эта мама целиком и полностью вымышленная.

Часть первая

Глава 1

Думать некогда!

Мысли проносятся в голове стремительно, как вихрь. Чувствую себя бабушкой, каждый шаг занимает по пять минут. Это из-за возраста? Неужели в 36 лет повседневная жизнь стала для меня слишком тяжелой? Больше не хочется так жить.

– Ауч! – вырывается у меня, когда я врезаюсь в столб, удар приходится прямо между ног. Столб всегда здесь стоял? Прижимаю руку к ягодицам, и, возможно, со стороны кажется, будто мне срочно нужно в туалет.

Оглядываюсь по сторонам, надеясь, что меня никто не заметил. Но, к сожалению, я в Берлине, а значит, на улицах всегда много людей.

Спешу дальше.

Постепенно возвращаюсь к прежнему темпу и изо всех сил стараюсь выиграть марафон. Опоздаю на автобус – не успею на поезд. А если пропущу и его, не попаду на встречу к друзьям. Друзья? Скорее, знакомые. Точно не больше. Почему я так переживаю за людей, волнующихся лишь об очередном подарке на новоселье? Не знаю. Вообще-то у меня нет времени даже на это. Нет возможности притормозить и подумать.

Могла бы я просто посидеть на балконе и посмотреть на небо? Подождать, пока осенит? Остановившись на красный свет, смеюсь, чем снова привлекаю к себе взгляды прохожих. Мысль выделить пару лишних минут на размышления о вещах, на которые долгие годы не хватало времени, кажется слишком забавной. Вижу, как несусь домой в бешенстве, ведь так велит календарь. Но потом выхожу на балкон и понимаю: сегодня я могу посвятить себя размышлениям о Карделии и Бернде.

– Черт! – восклицаю, увидев приближающийся автобус. Загорается зеленый, я бегу. Тяжелый рюкзак болтается за спиной. Мне было бы легче, если бы я нашла время на размышления о том, что туда положить. Мысленно отмечаю в воображаемом расписании: собрать вещи. Вот так и добираюсь до автобуса. Наконец-то повезло. Ура. Я действительно заслужила эту награду после того самого дня.

Так, соберись.

Иногда я радуюсь бешеному ритму, ведь некогда размышлять о неприятных делах. Например, о… Нет, именно об этом вспоминать не стоит. Лучше выбросить эти мысли из головы.

Тяжело дыша, снимаю рюкзак с плеч и валюсь на сиденье. Как раз вовремя, иначе водитель уехал бы без меня. Повезло, что успела. Не всегда дни проходят удачно. Но этот становится все лучше и лучше. Так о чем это я?

Ах да, нет времени на размышления.

Теперь не нужно ломать голову над целью поездки, ведь я уже сижу в автобусе. Достаю из стоящего между ног рюкзака бутылку. Сделав несколько глотков холодной воды, пытаюсь успокоить колотящееся сердце. Хотелось бы свежевыжатого сока. И почему я не подготовилась к поездке лучше?

Точно, у меня же не было времени. Я повторяюсь и начинаю раздражаться от этого. Постоянно думаю только о последнем визите к гинекологу. Можно ли отключить эти мысли?

Вернув воду на место, закрываю рюкзак и смотрю в окно. Через 15 минут я буду в поезде и, если повезет, смогу купить там перекус. Желудок урчит, напоминая: сегодня я еще ничего не ела. Стараясь отвлечься, оглядываюсь. Мои попутчики либо смотрят в мобильные телефоны, либо разговаривают, либо держат их у уха. Я тоже хочу достать телефон, поэтому лезу в карман куртки.

– О нет, – произношу вслух, и все вокруг удивленно смотрят на меня. В панике принимаюсь искать телефон в правом кармане куртки, затем в левом. После чего проверяю карманы брюк. – Нет-нет-нет, – повторяю. Сейчас мне не до чужих взглядов. – Этого не может быть, – говорю, и на глаза наворачиваются слезы. Я забыла телефон.

Вспоминаю, как шла в туалет, слушая голосовое сообщение от мамы, пока мыла руки. Я оставила телефон на дозаторе мыла. Неужели!

Осознав, что я не собираюсь делиться своей трагедией, пассажиры автобуса теряют ко мне интерес и возвращаются к смартфонам. Мне в этой роскоши будет отказано все выходные. Нервничая, я сильно потею. Сразу чувствую неприятный запах, хотя разумом понимаю, он не мог появиться так быстро. И все же морщу нос. Могу ли я вообще поехать туда без мобильного телефона?

Мне нужно добраться до центрального вокзала и сесть на поезд до Штутгарта. С этим я могу разобраться. Но, во-первых, как быть, если что-то пойдет не так? Во-вторых, без телефона я не смогу заранее найти нужный поезд. И, в-третьих, давайте не будем забывать: выходные в отсутствие смартфона – полный отстой.

Решительно встаю. Поеду домой и все отменю. Вспоминаю о цене на железнодорожные билеты. Снова сажусь на жесткое сиденье.

Как поступить?

Нужно время, я должна все спокойно обдумать. Взвесить за и против. Не хочу принимать решение спонтанно. «Центральный вокзал», – слышу объявление и готова заплакать. Что я делаю?

Взяв вещи, становлюсь у дверей. Жду, когда те откроются. Сначала нужно найти поезд, а затем уже распланировать свои дальнейшие действия. Вокзал переполнен. Пробираюсь сквозь толпу. Хочется стать незаметной. Или хотя бы выглядеть как кто-то, кому люди уступают дорогу из уважения или страха. Вроде борца сумо.

Откуда весь этот народ? Почему у них столько свободного времени? Наверняка туристы. Раздраженно качаю головой. Молодая женщина моего возраста стоит у лифта и открывает приложение «Поезда». Решаю воспользоваться моментом.

– Извините, – обращаюсь к ней, и она с недоверием смотрит на меня в ответ.

– Я забыла телефон дома, и мне срочно нужно успеть на поезд до Штутгарта. Могли бы вы мне помочь и посмотреть, с какого пути он отправляется, пожалуйста?

Дверь лифта открывается. Женщина медлит, будто не решаясь войти.

– Составлю вам компанию, – опережаю любое ее решение, надеясь, что возвращаться и петлять по вокзалу не придется.

Она кивает, и мы заходим в лифт, где уже стоит парочка с тремя чемоданами.

– Второй путь, – наконец произносит женщина, подвинув экран смартфона к моему лицу, словно я бы не поверила ей на слово.

– Спасибо большое! – с энтузиазмом отвечаю я. Все получится. Теперь мне просто нужно понять, успеваю ли я на поезд. Смотрю на часы на запястье женщины. Черт. Осталось всего три минуты. Почему автобус так долго ехал? Снова начинаю раздражаться. Непродолжительное чувство триумфа сходит на нет. В панике оглядываюсь, пытаясь понять, есть ли где-нибудь план здания. Дверь лифта снова открывается, выходит пара с чемоданами. Замечаю указатель. Мне надо вернуться ниже на два этажа. О нет, только не это. Пожалуйста-пожалуйста, дверь, закройся.

Она подчиняется, но не сразу. Кажется, у дверей времени больше, чем у меня было за всю жизнь.

Лифт приходит в движение и останавливается на один этаж выше моего пункта назначения. Женщина с мобильным телефоном выходит. Входят трое азиатов. Вокзальные часы показывают, что осталась всего одна минута.

«Дорогая Вселенная, пожалуйста, помоги мне», – коротко молюсь, хотя совершенно не верю ни в какое позитивное мышление и прочие духовные практики.

«Даже улитки быстрее!» – ругаюсь про себя.

Наконец лифт останавливается, и двери открываются. Протискиваюсь мимо азиатов и снова бегу.

Второй путь. Идеально. Здесь стоит мой поезд. Кондуктор как раз говорит:

– Проходите, пожалуйста.

Бегу к поезду ICE[1], запрыгнув в него буквально в последний момент. Двери закрываются у меня за спиной. Я сделала это.

На мгновение останавливаюсь, наслаждаясь облегчением и чувством победы. Но стоит поезду тронуться с места, вспоминаю о проблеме с телефоном. Действительно ли стоило ехать в Штутгарт без него? Я даже не смогу никому сообщить, если опоздаю.

В недоумении пожимаю плечами. Теперь в любом случае уже слишком поздно. Покоряюсь судьбе и ищу место.

Что дальше?

Можно подойти к кому-нибудь и попросить одолжить мобильный. Только я не помню номеров. Даже своего собственного. И в социальных сетях меня нет. Когда уже они войдут в мою жизнь?

Все равно ничего не поделаешь. Я уже здесь. А потому сажусь в кресло.

Откинувшись на спинку, опускаю руки. У меня нет выбора. Пожалуй, придется ехать к Карделии и Бернду. По крайней мере, я одна в вагоне.

Прихожу в ужас. Мой билет.

Он в телефоне. Черт!

Пульс тут же начинает зашкаливать, будто я выпила три литра энергетика. Вскакиваю. Надо найти проводника и решить эту проблему. Затем вернусь на место. Не хочу платить штраф. Уже не говоря о том, что меня могу высадить в поле. О черт, что я делаю? Может, спрятаться в туалете?

Нет. Слишком долгая предстоит дорога. Надо успокоиться. Снова опускаюсь в кресло. Просто все объясню кондуктору. Когда он придет, зайду в почту с любого телефона. Нет, нужно попробовать прямо сейчас, иначе у меня будет инфаркт.

Мимо проносится город. Странно просто сидеть здесь и смотреть в окно. В этом есть что-то, заставляющее замереть и задуматься. Вижу здание, мне хочется рассмотреть его поближе. Но поезд несется слишком быстро. Не получается ни на чем сфокусироваться. Так и с мыслями. Одна за другой они заполняют мой разум. Но как только начинаю прислушиваться и пытаюсь сосредоточиться – ничего. Может быть, сейчас, наконец, у меня есть шанс расслабиться и подумать?

– Добрый день, – из задумчивости меня вырывает голос. Что ж, шанс упущен. Поднимаю глаза, передо мной женщина с растрепанными волосами. В одной руке у нее младенец, за вторую цепляется ребенок чуть постарше. За спиной огромный рюкзак. Больше, чем кроха на ее руках.

– Добрый день, – удивленно отвечаю я. Что ей надо?

– Это место свободно? – спрашивает она. Всматриваюсь в ее изможденное лицо.

Ребенок постарше начинает хныкать. Наверное, от голода. «Этого только не хватало», – мысленно закатываю глаза.

Но произношу:

– Конечно, – надеюсь, она не заметила мое недовольство.

– Спасибо, – шепчет женщина. Кажется, младенец спит.

– Сядь там, дорогой. Сейчас дам тебе печенье.

– Ура! – ребенок подпрыгивает от радости.

– Сядь. И веди себя тише. Разбудишь Мию, – увещевает его мать. Он подчиняется, ожидая награду.

Женщина пытается усадить ребенка, но он крепко вцепился в нее и не отпускает.

До меня доходит, что я пялюсь на них. А это довольно неприлично. Быстро отворачиваюсь к окну.

– Мое печенье, мама, – напоминает мальчик.

– Да, Оскар. Дай мне минутку.

– Но я хочу сейчас.

– Подожди, Оскар. Извините, – она снова обращается ко мне.

Вновь смотрю на нее с удивлением. «А вот мне никто не даст печенья», – думаю я. Ругаю себя за то, что мне нечего есть. Может, стоит поискать вагон-ресторан. В конце концов, впереди несколько часов пути.

– Простите еще раз, могу я попросить вас о помощи? Не хочу вас беспокоить, но выхода нет. Либо дочка проснется и закричит, либо сын устроит истерику из-за печенья.

По ее голосу слышно, как сильно она устала.

– Чем могу помочь? – спрашиваю я.

– Помогите, пожалуйста, достать из рюкзака печенье. Не хочу будить мышку.

– Но не будете же вы сидеть с рюкзаком на плечах, – удивленно замечаю я.

Она лишь пожимает плечами. Видимо, готова согласиться на все, только бы не наживать еще больше проблем. Выглядит так, будто силы вот-вот покинут ее. Где отец? Типичный мужчина. Сбежал и оставил все на женщину. Придурок.

Помогаю ей снять этот чудовищный рюкзак с плеч и чуть не ломаюсь пополам под его весом.

– Там камни? – прихожу я в ужас. – Как вам вообще удается носить его больше двух минут?

Она снова пожимает плечами, но теперь с облегчением.

– Приходится, – достает печенье из стоящего между ног рюкзака. Со словами «держи» вручает его маленькому Оскару. После этого проверяет, не проснулась ли Миа. Со вздохом облегчения женщина откидывается на сиденье. Через три секунды вновь выпрямляется.

– Спасибо. Кстати, меня зовут Изабель.

– Очень приятно. Я Бетти.

Мне жаль эту женщину. И в то же время я рада, что смогла помочь ей. На мгновение воцаряется неловкая тишина. Я не понимаю, стоит ли начать вежливую светскую беседу. Или можно просто ехать дальше. Но, видимо, усталость взяла свое. Слышу, как на соседнем сиденье сопят, и это не ребенок. Пусть немного поспит. И хорошо, что ребенок плотно завернут в слип. Не упадет. Женщина, должно быть, смертельно устала. Что у нее за жизнь? В любом случае не позавидуешь. Мальчик хорошо себя ведет. Сидит на месте и ест печенье, чертовски вкусное на вид. С шоколадом. Я все же решила поискать вендинговый аппарат. Но безопасно ли теперь оставить спящую женщину с детьми одну?

– Хочешь печенье? – Оскар протягивает мне одно.

Первая реакция – отказаться. Детские руки могли трогать, что угодно. Но перспектива съесть сладкого и безумие всей ситуации заставляют принять его предложение.

– Спасибо, – шепчу я в ответ.

Он кивает и погружается обратно в свой мир. Эта семья вызывает у меня любопытство. Хотелось бы знать, почему здесь сидит женщина с двумя маленькими детьми и огромным рюкзаком. Куда они едут? Могу ли я ей чем-то помочь?

Как любит повторять моя мама, приятно отвлечься от собственных проблем.

О черт. Моя мать. Как только приеду, нужно срочно связаться с ней. К сожалению, ее номера я тоже не знаю наизусть. Ей не понравится, что я уехала на все выходные. А когда узнает об отсутствии связи, совсем взбесится. Уже чувствую ее беспокойство, которое она будет проецировать на меня. Пытаюсь отогнать эти мысли прочь. Получается плохо.

«Не все крутится вокруг тебя», – часто укоряет она. При этом никогда не дает мне, собственно, сосредоточиться на себе. Ведь внимания достойна только она.

Кроме того, она даже не представляет, как хорошо живется, когда игнорируешь интересы других. Такова моя стратегия выживания, иначе мой карточный домик рухнет. Мне в целом все нравится, хотя в глубине души я подозреваю, что несчастлива. Но все в порядке. У меня есть работа, я с ней отлично справляюсь и зарабатываю хорошие деньги. А отсутствие свободного времени не позволяет много тратить. Я прилично накопила. Это здорово, так ведь? Не то что мои друзья. Опять же, если их можно так назвать. Или, точнее сказать, я живу лучше, чем большинство людей старше 30. Те, кто покупает дома, берет кредиты на автомобили, путешествия, дачи и холодильники. Мой путь определенно успешнее. Ведь в старости я буду обеспечена и смогу не беспокоиться о долбанной пенсии.

Внезапно меня переполняет непреодолимое желание проверить телефон. Но, вспомнив, что забыла его дома, раздраженно вздыхаю.

Оскар смотрит на меня широко раскрытыми глазами:

– Что случилось?

– Я забыла, что оставила телефон дома, – послушно отвечаю я.

– У тебя Альтхаймер? – Он выглядит обеспокоенным.

– Ты имеешь в виду Альцгеймер? – уточняю я. Он яростно кивает.

– Нет. Не думаю.

– Тогда почему ты забывчивая?

Хороший вопрос. А почему ты бестактный? Не хочу думать над его вопросом, поэтому использую свою излюбленную стратегию. Отвлечение.

– Откуда знаешь про болезнь Альцгеймера?

– У дедушки Волле такая. Мы собираемся навестить его еще раз, прежде чем он отправится на небеса.

Мое сердце разбивается на части. Малыш говорит так, будто это самая обычная ситуация. Мне хочется обнять его.

– Сочувствую.

– Почему? Наконец-то он отправится к папе и расскажет ему свои истории.

Мальчик пинает ногами по сиденью, от этого звука Изабель просыпается. Или, возможно, она из тех мам, которые спят начеку и слышат, о чем их дети разговаривают с совершенно незнакомыми людьми в поезде.

Поймав мой наполненный ужасом взгляд, женщина спрашивает:

– Что случилось?

Не уверена, стоит ли говорить ей правду. Может, она поверит, будто я не слушала болтовню ее ребенка.

– Ваш сын рассказал мне о своих дедушке и отце. Мне очень жаль.

Она смущенно пожимает плечами.

– Спасибо. Я справляюсь. Жизнь сейчас сложнее, чем раньше. Мы были счастливы. Поэтому не переживайте. К счастью, у меня достаточно отвлекающих факторов, чтобы не слишком зацикливаться на своих чувствах.

Женщина смотрит на часы.

– Черт, – кричит она, – я заснула. Нужно немедленно выходить. – Изабель яростно копается в рюкзаке, младенец просыпается. – Подержите ее, – она достает подгузник из рюкзака с таким торжеством, будто у нее в руке кубок или медаль. – Простите, нужно переодеть малышку, прежде чем мы сделаем пересадку, – и тут же начинает действовать.

На мгновение у меня перехватывает дыхание. Что за запахи исходят от такого милого ребенка? Мне плохо. Миа, кажется, совсем не беспокоится; радостно и тихо смеется. К счастью, она еще такая маленькая и не понимает, что ее ждет в этой жизни.

Изабель самостоятельно надевает чудовищный рюкзак, а затем снова крепит слинг с Мией вокруг себя.

– Давай, Оскар. Мы выходим.

Оскар вскакивает. И глядя на меня, протягивает еще одно печенье:

– Пока. Не грусти.

Изабель выглядит удивленной, но, похоже, у нее нет времени поразмыслить о странных словах сына. Поблагодарив меня еще раз, она прощается. Я остаюсь в компании пахнущего шоколадом печенья и листа бумаги, лежащего на полу. Поднимаю его и слышу, как кондуктор объявляет остановку.

На бумажке розового цвета чернеют буквы:

Люди, которые приходят в вашу жизнь, всегда имеют значение.

Ниже нарисовано зеркало.

Отражает ли оно то, что скрыто от нашего взгляда?

Глава 2

Джентльмен

Я смотрю на записку, и мои брови ползут вверх. Люди, которые приходят в вашу жизнь, всегда имеют значение?

В вагон заходит пожилой мужчина. На его голове редкие седые волосы. Тусклые глаза смотрят на меня в окружении морщинок. У меня мгновенно вспыхивает желание ему помочь. Рефлекторно. Как когда вы говорите «Будь здоров» чихнувшему. Но чем помочь, я не знаю. И пока думаю, он самостоятельно, пусть и медленно, садится напротив меня.

– Благослови вас Господь, – произносит мужчина.

О, это мило.

– Добрый вечер, – отвечаю я. С Богом мы на разных полюсах.

Мужчина вытирает лоб носовым платком. Вероятно, дорога утомила его. На коленях он держит сумку.

Если все люди в моей жизни имеют значение, то что должна сказать мне встреча с этим господином? Что время быстротечно? Стыжусь этой мысли. Понимаю, что снова пялюсь в ответ. Надо проработать эту привычку.

– Что ж, куда держите путь, юная леди?

– Я еду к друзьям. А вы?

– Навещал внуков. Возвращаюсь домой, – он выглядит воодушевленным, произнося эти слова.

– Видимо, вы отлично провели время, – отмечаю я.

Он кивает:

– Счастлив наблюдать, как они взрослеют. Анни и Йонас – близнецы, вот-вот пойдут в школу.

Кажется, мужчину сейчас разорвет от счастья. Как чересчур плотно надутый воздушный шар.

– Как чудесно, – не знаю, что еще на это ответить. Своих бабушку и дедушку я помню, к сожалению, плохо.

Вновь возвращаюсь к листку, лежащему в руках. Почему предыдущая женщина – зеркало для меня? У нее двое маленьких детей, мертвый муж и умирающий дедушка с болезнью Альцгеймера. У меня ничего из этого нет. Любовь слишком опасна. Вокруг одни идиоты, хорошие мужчины моего возраста давно в отношениях. Не то чтобы я не пробовала найти пару, но опыт, мягко говоря, оказался разочаровывающим. Поэтому о детях не может быть и речи. Хотя биологические часы тикают.

– Уф-ф-ф, – произношу я вслух. Это заставляет пожилого джентльмена оторваться от газеты. На кончике его носа очки. Наши взгляды встречаются.

– С вами все в порядке, юная леди? – спрашивает он меня. Втягиваю воздух со свистом. Юная леди. Так меня не называли уже очень давно. Последний раз в детстве моя мать, когда ругала.

– Не подскажете, который час? – спрашиваю я.

Он поднимает куртку, которая ему слишком велика, и говорит:

– Без четверти восемь.

Благодарю. У меня полно времени, чтобы обдумать информацию с клочка бумаги. Поезд прибудет в Штутгарт только в четверть двенадцатого.

Джентльмен возвращается к своей газете, а я смотрю в окно. Поскольку делать все равно нечего, можно и поразмыслить. Использую освободившееся время как возможность задержаться хоть на чем-то и довести хотя бы одну мысль до конца. Буду относиться к этому как к работе. Моя учительница немецкого всегда говорила: если у тебя есть проблемы, создай в уме карту. До сих пор пользуюсь этим советом. Поэтому достаю блокнот и ручку, посередине пишу:

Кто эта женщина?

Подчеркиваю вопрос.

Мать. Двое детей. Мертвый муж. Умирающий отец или тесть. Болезнь Альцгеймера.

Ставлю точки вокруг вопроса в произвольном порядке и обвожу их кругами. Грусть – первое что приходит на ум.

Изнуренная. Несчастная?

Не имею ни малейшего понятия, так ли это на самом деле, но именно такой я ее увидела. «Тяжелый рюкзак», – пишу я. В голову приходит слово «балласт».

Пожилой мужчина обращает на меня внимание, в то время как я пишу «шоколадное печенье».

– Выглядит любопытно, – говорит он, когда я поднимаю взгляд. Его глаза тусклые. Стараюсь не обращать внимания на то, как дрожат его пальцы.

– Это трудотерапия, – отвечаю, – ваша газета определенно интересней. Случилось ли что-нибудь в мире, о чем следует знать?

Удивляюсь своей открытости. Может, это очередная попытка увильнуть от размышлений? Может, я не хочу сосредотачиваться на чем-то одном? Хм-м.

Он пожимает плечами.

– На самом деле, там всегда пишут одно и то же.

– А зачем тогда читаете? – удивляюсь я. Он кладет газету на колени поверх сумки и ненадолго замирает: – Привычка.

Киваю, потому что слишком хорошо его понимаю.

– Приятно видеть, когда кто-то не поглощен смартфоном. Расскажете о своем рисунке? – интересуется он.

Почему бы и нет.

– Я нашла одну бумагу на полу.

– Что за бумага? – переспрашивает старик, пока я обдумываю дальнейшие слова.

– Перед вами со мной сидела женщина с двумя маленькими детьми. Когда она выходила, то обронила лист бумаги, – протягиваю ему розовую записку. Он задумчиво поправляет очки и читает.

– Думаете, она намеренно оставила это? – мужчина пригладил редеющие волосы.

– Нет, наверное, выронила. А мне стало любопытно понять, что же значат эти слова.

– Почему вы думаете, будто они обязательно что-то значат?

Он возвращает мне листок.

– Не знаю, – отвечаю. Может быть, я мечтаю, чтобы хоть что-то в моей жизни снова обрело смысл? Кажется, это можно прочесть по моему взгляду.

– Вы в поиске, – заявляет он, откидываясь назад. Это выглядит забавно.

– Что?

– Вы ищете, – повторяет мужчина.

– Ищу что? – недоумеваю я в ответ.

– Может быть, в этом весь смысл?

Теперь и я откидываюсь назад.

– Ищу смысл, – повторяю я. Звучит разумно. И глупо одновременно.

Мужчина прерывает молчание:

– И что же вы там нарисовали?

– Да так, – я уже забыла начало нашего разговора, – это ментальная карта. Записываю все, что приходит в голову об этой женщине. Возможно, тогда я пойму, есть ли в ней что-то, скрытое от беглого взгляда. То, что она на самом деле отражает… если, конечно, этот листок бумаги что-то значит.

Я не рассказываю ему о том, что решила превратить это занятие в свой личный вызов. Это только покажет, насколько жалкая у меня жизнь.

– Понимаю. Прочитаете вслух?

– Мать. Двое детей. Мертвый муж. Умирающий отец или тесть. Болезнь Альцгеймера. Грусть. Изнуренная. Несчастная? Тяжелый рюкзак/балласт. Шоколадное печенье.

Он смеется:

– Итак, теперь мне стало интересно, какое отношение эти темы имеют к вам?

– Так. Первые пункты меня точно не касаются. В остальном… мне не хватило времени, чтобы подумать. Нужно сосредоточиться на остальном.

– Могу я вам помочь? Спасите меня от скучной газеты, – подмигивает он.

– Есть идеи? – спрашиваю я. Пытаюсь представить, каким образом старик поможет мне разобраться, какое значение имеет незнакомка.

– Закройте ненадолго глаза.

Почему бы и нет, я подчиняюсь.