Временщики

Марк Зебел

Временщики

ПРОЛОГ

Хранители Времени. Время. Нет силы более древней и могущественной. Оно существует вне добра и зла, выше законов и материи. Оно движется сквозь все уровни реальности – терпеливо, неумолимо, точно. Время не забывает, не прощает и не делает исключений.

Но с самого момента его рождения, с первого пылающего взрыва, возникли те, кто поклялся служить ему. Хранители. Они появились, когда первые молекулы сформировали звезды, когда бесформенная тьма впервые обрела свет, были свидетелями начала и уже видели конец. Каждому из них довелось стоять у источника Большого взрыва и однажды дойти к последней вспышке исчезающей Вселенной.

Их называют по-разному: Старшие, Вечные, Проводники. Но суть одна: они следят за потоком времени, охраняя его от тех, кто осмелился бы изменить ход Истории.

Многие пытались. Великие цивилизации, падшие империи, безумные пророки и алчные ученые – каждый искал способ подчинить Время. Но все попытки были остановлены. Потому что вмешательство в поток ведет к разрушению. Один неверный шаг – и ткань реальности начинает рваться.

Когда появился первый человек, способный войти в потоки времени без подготовки, над всей Вселенной нависла угроза исчезновения.

Их называют временщиками. Они не выбирают свою судьбу – она настигает их, как озарение, как болезнь, как дар. Инициализация всегда неожиданна: человек или иное разумное существо внезапно оказывается в прошлом. Он не знает, как это произошло. Просто было – и стало. Сначала мгновения, потом – часы. А затем приходит понимание.

Временщики способны не только оглядываться назад, но и заглядывать вперед. Но путь в будущее открывается далеко не сразу. И далеко не каждому…

По всей Вселенной их множество. И Земля не исключение. Но, в отличие от других миров, наша планета защищена. Ее окружает Барьер – энергетическая оболочка, предназначенная для изоляции молодых цивилизаций, еще не готовых вступить в Сообщество Осознанной Вселенной.

Осознанной Вселенной здесь называют ограниченное пространство внутри нашей Вселенной, обладающее четкими физическими и временными пределами. Она охватывает лишь ту часть бытия, в которой возможно существование и взаимодействие разумной жизни, структур или направленных сил. Границы Осознанной Вселенной определяются двумя видами параметров – пространственными и временными. Пространственные границы: минимальное расстояние между наиболее близкими небесными телами, за пределами которого уже не обнаруживается других объектов. Это нижняя граница плотности – внутри нее сохраняется присутствие материи и взаимодействий. Максимальное расстояние между самыми удаленными небесными телами, после которого в любом направлении начинается полная пустота. Это внешняя граница – за ней не фиксируется ни объектов, ни излучения, ни отклика. Временные границы: начало – момент первого зафиксированного взрыва, с которого стартовала упорядоченная эволюция материи, времени и форм жизни. Это точка, с которой начинается история Осознанной Вселенной как наблюдаемой и активной системы. Конец – момент будущего разрушительного взрыва, после которого все существующее в пределах Осознанной Вселенной будет уничтожено или перейдет в состояние, не поддающееся восприятию и взаимодействию.

Это финальная временная граница, за которой исчезает возможность осознания. Это не просто участок пространства, а завершенная структура, существующая в пределах измеряемых координат и фиксируемого времени. Все, что вне пределов, находится за границей известного – за пределами мысли, материи и действия.

Внутри этих границ возможно многое. Путешествие сквозь столетия – так же реально, как прыжок между галактиками. Это сеть миров, объединенных знанием, опытом и законом: не вмешивайся, не изменяй прошлое, не нарушай течение Времени. По ту сторону границ Осознанной Вселенной космос меняется. Там меньше частиц, меньше света. Пустота нарастает. И чем дальше ты идешь – во времени или в пространстве – тем меньше остается… всего. У времени, как и у пространства, есть предел.

Начало – момент рождения всего сущего. Конец – то, что случится, когда последние атомы угаснут в холодной тьме.

И Хранители были там. В начале. И в конце. Им дана способность видеть потоки времени как карту, а пространство – как шахматную доску. Для них нет различия между «здесь» и «там», между «сейчас» и «потом». Они скользят по нитям времени, как пауки по своей паутине, не оставляя следов, не нарушая структуру. Но даже среди бессмертных стражей случаются сбои.

И тогда приходят временщики – те, кто призван обнаруживать, устранять и выправлять отклонения. История, которую ты сейчас будешь читать, – о тех, кто стоит на границе времени. О тех, кто не дает ему разрушиться.

Глава 1. Начало

В середине лета, когда в новостях обсуждали лишь жару, засуху и политические саммиты, произошло нечто странное и необъяснимое, что в мгновение ока затмило все.

В пяти мегаполисах – Москве, Нью-Йорке, Пекине, Нью-Дели и Канберре – практически одновременно начались таинственные природные явления. В самых знаковых и многолюдных местах этих городов вспыхнули ослепительные, пульсирующие огни.

Свет был настолько ярким, что даже в солнечный день люди прикрывали глаза, морщась и щурясь. Эти всполохи будто были живыми. Они двигались в пределах невидимого куба – около пяти метров в ширину и двадцати в высоту. Порхали, как пойманные в банку бабочки, метались в стороны, взмывали вверх, опускались вниз. Казалось, это не свет, а стая фей, или экзотических птиц, которые вальсируют на ветру, не касаясь земли. Некоторые сравнивали их с морскими существами – угрями, играющими в струящихся солнечных лучах.

Это феерическое зрелище длилось всего две минуты. Но и этого оказалось достаточно, чтобы социальные сети взорвались, видеозаписи распространились по всему миру, а местные власти поспешили установить оцепление. Полиция и спецслужбы отреагировали мгновенно, хотя и не понимали, с чем имеют дело.

И вдруг все исчезло. Свет погас, оставив только эхо удивления и тревоги. Но тишина длилась недолго. На месте всполохов появились смерчи – миниатюрные, но пугающие. Они не были похожи на гигантские торнадо, что несут разрушение. Эти компактнее, но казались гораздо опаснее. В каждом из них можно просматривались мельчайшие детали: как завихряется воздух, в центре вращаются пылинки и капли, искрит статическое электричество. Эти смерчи будто бы чувствовали границы – невидимые рамки, за которые не могли выйти. Но каждый, кто видел их, понимал: стоит границам исчезнуть – и все, что попадется им на пути, будет уничтожено.

Люди испугались, но не ушли. Казалось, страх сковал и не отпускал. Журналисты, репортеры, блогеры – все ринулись к местам событий. Полиция пыталась оттеснить их, однако напор был слишком велик. Началась прямая трансляция. Практически все крупные телеканалы мира подключились к эфиру. Мир смотрел и не понимал.

Комментарии обрушились лавиной. Телеканалы запускали экстренные студии, перебрасывали корреспондентов на место, меняли расписание эфиров. Ведущие старались держать нейтральный тон, но напряжение чувствовалось даже в паузах. Повторы, фрагменты, увеличения – картинка крутилась в замкнутом круге, хотя никто толком не знал, что именно показывает камера.

CNN озвучивала осторожные версии – «неизвестная техногенная аномалия», «вероятная спутниковая ошибка», «возможная диверсия». BBC ссылалась на ученых, но те были немногословны. NHK показывала видео с наложением цифровой реконструкции.

RT упоминал «потенциальный прорыв в сфере пространственных технологий».

Al Jazeera транслировала кадры с улиц, где люди стояли молча, глядя вверх.

В блогах кипело. Одни кричали о конце света, другие – о вторжении.

Популярные стримеры вели прямые эфиры, ставили замедленные повторы, разборы по кадрам, сравнивали с архивными случаями, делали графические вставки и опросы в реальном времени. В трендах – «#ворота», «#аномалия», «#чтоэтобыло». Появились первые мемы. А кто-то молча смотрел и ждал. Люди не говорили вслух, но чувствовалось: это не спектакль. Что-то изменилось. И уже не откатить назад.

Смерчи исчезли через пять минут. Так же внезапно, как и появились, оставив за собой тревогу, шепот о конце света и тысячи вопросов без ответа. Люди ждали. Ждали развития событий. И не зря. Прямо из воздуха появились фигуры. Их было трое. В каждом из пяти городов – по три человека, возникших ниоткуда. Синхронно, словно по заранее заданному сценарию, один из них заговорил на языке той страны, в которой находился.

– Приветствуем вас, жители Земли. Сегодня вы становитесь частью единой цивилизации – союза разумных видов, объединенных по всей Вселенной. Присоединившись к этому сообществу, вы сохраните свою независимость. Ваши законы и уклад останутся прежними. Есть лишь одно общее условие: свобода перемещения для всех разумных существ. Это правило многосоставное, и детали мы обсудим с вашими лидерами.

Слова, сказанные существом, только что возникшим из пустоты, не были непостижимыми. Формально все казалось понятным. Никаких сложных терминов или запутанных идей. Но вот осмыслить это… Люди не могли.

«Кто они? Почему именно сейчас? Почему – так?»

На всех телеканалах, в социальных сетях, в прямых эфирах – транслировалось одно и то же: неземные существа говорят, что теперь мы часть чего-то большего. Мир замер. Одни снимали на телефоны, другие – вели стримы. Знаменитости из соцсетей не упускали момент, журналисты не прерывали трансляции. Полиция, а также спецслужбы, прибывшие к месту событий, стояли молча. Никто их не парализовал, не воздействовал на разум. Они просто… оцепенели. Время застыло.

Через несколько минут, что показались вечностью, второй из троицы поднял голос:

– Нам необходимо переговорить с вашим президентом. Мы можем найти его и без вашей помощи, но это может вызвать ненужные недоразумения…

И тут из толпы вышел человек. На первый взгляд, самый обычный. Джинсы, выцветшие на коленях, простая темно-серая футболка без логотипов. Длинные темные волосы – прямые, неухоженные, собраны в тугой хвост. Щетина на лице небрежная, но не из-за моды, а безразличия. Он не выделялся ни ростом, ни осанкой; шел спокойно, не торопясь. Руки в карманах. Взгляд прямой, но не вызывающий. Не было в нем ни признаков власти, ни стремления к ней. Ни формы, ни знаков отличия. Только легкая усталость в движениях и полное равнодушие к тому, что о нем подумают. Смельчак казался случайным прохожим, забредшим не туда, но в его приближении было что-то, что заставляло окружающих расступаться. Без слов, без напряжения, просто расходились.

– Освободите проход, – послышался негромкий голос без нажима, но отчетливый.

Не приказ, не угроза, а просто фраза, сказанная ровно, без лишних интонаций. Но этого оказалось достаточно. Ближайшие полицейские обменялись короткими взглядами и начали действовать. Молча. Быстро. Один шаг в сторону, второй – и уже виден намеченный коридор. Кто-то жестом указал дальше, кто-то развернулся спиной к толпе, принимая позу сдерживания.

Все происходило почти синхронно, будто отрепетировано заранее. Ни одного вопроса. Ни капли замешательства. Люди в форме знали его. Лично или по инструкциям – не имело значения. Его указания не подлежали обсуждению. Это был не приказ, а рефлекс, как если бы сработал сигнал тревоги – и каждый занял свое место.

Мужчина подошел к троице и спокойно спросил:

– Удобно ли вам пройти со мной?

Все трое синхронно кивнули. Он слегка поклонился, развернулся и повел их в сторону главного административного здания страны. Без слов, без охраны – просто шли. Ни спешки, ни оглядки. Его походка оставалась той же: размеренной, уверенной.

Инопланетяне следовали за ним безмолвно, с той же отстраненной невозмутимостью. Люди расступались сами. Кто-то делал шаг назад, кто-то лишь медленно поворачивал голову, провожая их взглядом. Никто не решался заговорить. То же происходило и в остальных городах с незначительными отличиями. Где-то путь пролегал через центральную площадь, где-то – вдоль правительственного квартала. Везде – одинаковое молчание.

Люди не выкрикивали лозунгов, не снимали видео впритык, не толпились. Наблюдали. Молча. В напряженной тишине, в которой слышались только шаги по асфальту и отдаленный шелест ветра; казалось, сама реальность сделала паузу. И лишь когда двери административных зданий, тяжелые, массивные, закрылись за последним пришельцем, толпа понемногу начала оживать. Не сразу, сначала были движения головы, обмен взглядами, короткие фразы шепотом. Потом – уже громче.

Журналисты, сбивчиво и неуверенно, пытались передать происходящее в прямой эфир. Их голос дрожал, словно они сами не верили в то, что сейчас увидели. Операторы зумировали пустые входы, словно надеялись, что кто-то вернется. Блогеры, напротив, разразились потоком версий. Телефоны в руках дрожали; лица были возбуждены.

Захват разума, тайный план мирового сговора, инопланетный ультиматум, иллюзия – версии сыпались одна за другой. Кто-то шутил намеренно резко, будто проверяя границы допустимого, другие паниковали и призывали всех бежать, пока не поздно. В комментариях вспыхивали споры, цепочки сообщений вырастали вглубь, как корни. Площадь не пустела. Люди все прибывали, будто надеясь, что это только начало. Они приходили семьями, в одиночку, группами. Просто стояли. Кто-то фотографировал здание. Кто-то искал в небе знаки. Кто-то молился. И все ждали.

Прошел час. Площадь не опустела. Люди стояли, сидели на ступенях, переговаривались шепотом, следили за экранами телефонов. Периодически появлялись сообщения – неофициальные, противоречивые. Кто-то ссылался на источники в министерствах, кто-то утверждал, якобы слышал переговоры через закрытую линию. Но официальных заявлений все не было.

И вот – движение у подиума. Камеры повернулись почти синхронно. На площадку перед микрофонами вышли чиновники. Несколько человек с напряженными, но сдержанными лицами. Без привычной уверенности, без заученных улыбок. В костюмах, но без галстуков – спешка или знак уместности. Среди них – глава правительства, пресс-секретарь, советник по внешней политике. Они не обменивались репликами. Только короткие взгляды. Один шаг вперед, дыхание, и голос в микрофон…

– Мы хотим обратиться к народу нашей страны и к народам других государств с официальным заявлением, – начал тот медленно, с паузами, будто проверяя каждое слово. – Нами было принято решение согласиться с условиями, озвученными посланниками Осознанной Вселенной, – он замолчал, дав фразе осесть в воздухе. – Мы понимаем, насколько необычно и тревожно может звучать сама формулировка. Мы также понимаем, что общество ждет объяснений – конкретных, рациональных, понятных. Мы готовы их предоставить, в том объеме, в котором это сейчас возможно.

Пауза. Он перевел взгляд с камер на живую толпу.

– На встрече с представителями иной цивилизации, состоявшейся сегодня, были поставлены четкие условия. Они не касаются территории, ресурсов или власти. Речь идет о переходе к иной модели взаимодействия – между государствами, обществами, культурами. Нам было предложено включиться в процесс, который они называют «этапом согласования». Это не ультиматум. Это – выбор. Но, по их словам, последний.

Он вновь сделал паузу.

– Мы приняли решение участвовать. Это решение не навязано – оно принято осознанно, после консультаций и анализа. Мы вступаем в фазу, которая будет сопровождаться постоянным наблюдением со стороны инопланетной миссии. Речь не идет о потере суверенитета, но о временном ограничении ряда процессов, которые, как было заявлено, представляют угрозу для дальнейшего существования человечества в известной нам форме.

Кто-то кашлянул в микрофон. Он сделал полшага назад, советник занял его место.

– В ближайшие сутки будут опубликованы разъяснения. Создан координационный центр. Мы обращаемся ко всем: сохраняйте спокойствие. Все, что происходит, выходит за рамки привычного, но не является враждебным. Мы впервые не в центре происходящего, но и не исключены из него.

Заявление закончилось. Они стояли секунду-другую, затем развернулись и ушли. Без комментариев. Без вопросов. Камеры еще держали кадр, ловили лица. Пауза повисла над толпой – плотная, как слой воздуха перед грозой. Однако впоследствии стало ясно: выбора у нас не было. Ни настоящего, ни мнимого. То, что поначалу подавалось как диалог с народом, оказалось инструктажем. Нам лишь объясняли правила – старые, выверенные, по которым живет остальная часть Вселенной. Никаких исключений, никаких особых условий для молодых или упрямых цивилизаций. Только четкие рамки. А для тех, кто счел бы себя достаточно гордым или несгибаемым, чтобы осмелиться отказаться – был показан исход. Не как угроза, не как запугивание, а как факт, продемонстрированный с безупречной ясностью.

Пятнадцать существ, прибывших в составе делегации, представляли собой не просто иную цивилизацию. Это были представители касты, которую в их обществе называли наблюдателями силы. Все они принадлежали к числу тех, кто не только овладел своими способностями, но и прошел долгий путь служения за пределами личных интересов. Их возраст в земных терминах было невозможно описать для точного определения. По отдельным данным – от четырех до семи тысяч лет активного существования и развития. Каждый из них – результат вековой селекции и самодисциплины. В их мире сила дана каждому от рождения. Но, как и в нашем мире, обладание потенциалом не гарантирует умения. Они учатся с детства. Сначала – основам, затем – применению, затем – контролю. Как в школе, где не каждый становится ученым, или в боевых искусствах, где поголовно не становятся мастерами. Любой человек может сжать кулак, не каждый ударить точно. Еще меньше тех, кто способен предсказать исход схватки до ее начала.

Посланники владели этим искусством. Они не демонстрировали трюков, не искрили в воздухе энергией. Их мощь выражалась в точности, с которой они действовали. Первая демонстрация была проведена в закрытом формате. Место – полигон одной из крупных стран. Присутствовали военные, аналитики, представители совета безопасности. Все было задокументировано. Один из представителей делегации без экипировки, без оружия вошел на территорию, огороженную бетонным кольцом. В небе дежурили дроны, по периметру стояли бронемашины.

Через секунду после начала «учебной атаки» весь электронный контур комплекса был обнулен. Системы связи – отключены. Сенсоры – ослеплены. Дроны – зависли в воздухе и начали снижаться. После чего, без единого жеста, наблюдатель поднял один из тяжелых танков – ровно, аккуратно, на несколько метров в воздух. Удержал его на месте. Затем, столь же плавно, вернул на землю. Без повреждений. Только земля под гусеницами осталась чуть продавленной. Во второй демонстрации, уже для других государств, использовалась орбитальная цель – списанный военный спутник, но все еще на боевом дежурстве. Посланник указал на него, не поднимая головы, и через мгновение на всех экранах наблюдения появилась вспышка. Спутник исчез. Ни обломков, ни взрыва, лишь слабый след и изменение радиофона. После этого вопросов не осталось. Ни у специалистов, ни у военных. Они не торговались, не угрожали, не повышали голоса. Просто показывали. Четко, без лишнего. Так, как показывает взрослый человеку, не понявшему инструкцию. Их присутствие не требовало доказательств. Оно ощущалось как абсолют – как факт, с которым не спорят.

После выступлений высших руководителей государств, обращенных к гражданам, в каждом из пяти городов, где впервые появились посланники, начали проявляться контуры массивных конструкций. Сначала – едва заметное мерцание воздуха, словно в пространстве что-то выравнивалось, затем – четкие очертания: вертикали, горизонтали, строго под углом.

Через несколько минут контуры уплотнились и превратились в материал – гладкий, матовый, серо-графитовый. Сооружения представляли собой идеально правильные кубы, каждая грань которых имела длину ровно двенадцать метров; поверхность без швов, без маркировок, не отражающая свет. Возникало ощущение плотности и замкнутости. В нескольких местах кубы перекрыли проезжие части, и впоследствии маршруты изменились. На одном из участков – прямо посреди оживленной транспортной развязки – движение остановилось полностью. Городские службы отреагировали быстро, но без инициативы: выставили временные ограждения, послали туда дежурных. При этом оставалось неясным, было ли размещение объектов согласовано заранее или их попросту навязали. Хотя, надо признать, что для небольшого круга людей на Земле ничего не осталось загадкой. Очень небольшого круга. Они не комментировали происходящее, не выступали в прессе, но было ясно: доступ к информации у них есть. Примерно через сутки у одного из кубов появились двери, самые обычные – двустворчатые, чуть углубленные в плоскость, с неприметными ручками. Такие можно было бы принять за вход в любое здание, если бы не контекст и масштаб. Двери открылись одновременно – без звука, плавно, словно воздух сам расступился. Изнутри начали выходить существа.

С момента начала этого «светопреставления» до появления первых разумных прошло всего несколько часов. Но именно эти несколько часов стали символическим рубежом: мир, каким мы его знали, закончился, и начался новый – непонятный, неизведанный, пугающий. Не произошло катастроф, не рухнули здания, не отключились системы связи. Но изменилась сама основа восприятия – коллективное ощущение предела. Старая картина мира больше не работала.

Первым, кто покинул куб, был представитель расы глоби – существо, во многом отличающееся от человека. Он появился без предупреждения – просто вышел наружу и остановился у самого входа. Высокий, вытянутый, он стоял на трех длинных ногах, напоминавших по форме и движению лапы крокодила. Конечности сгибались не в тех местах, где ожидалось. Движения – выверенные, медленные, каждая остановка – будто вымеренная пауза.

Его тело включало и три руки, располагавшиеся в верхней части торса. Каждая – с двумя локтевыми суставами и семью длинными, суховатыми пальцами, сгибающимися в разные стороны. Торс напоминал человеческий – симметричный, с четкой центральной линией. Но вместо головы виднелся невысокий, чуть приплюснутый куполообразный холм. На его поверхности – три глаза, расположенные под разными углами, позволяющие охватывать все пространство вокруг без необходимости поворачиваться. Он не нуждался в шее, точнее в привычной ориентации тела к объекту наблюдения. Глоби представлял одну из самых многочисленных рас разумных во Вселенной.

Их общество оказалось структурировано, технологически развито, но при этом глубоко ритуализовано. Каждый глоби имел четкое место в иерархии и понимал свою задачу. Этот конкретный представитель был не просто глоби – он входил в число сильнейших Хранителей Времени. Его прибытие на Землю не было случайным, например, разведкой или дипломатической миссией. Его задача – выявить среди людей тех, кто способен стать частью этой могущественной организации, существующей вне эпох, вне планет, вне политик. Возраст глоби был колоссальным. Точный срок никто бы не назвал, и он сам вряд ли его отсчитывал. Но тело, движения, взгляд – все говорило о предельной зрелости, достигнутой через множество эпох. Хранители времени не были вечными по природе, но становились почти бессмертными через практику, внутреннюю дисциплину и особую трансформацию.

Этот уже прошел весь путь. Он не нуждался в приборах или сложных анализах, чувствуя потенциал разумных существ на огромных расстояниях как тонкую вибрацию в пространстве, как различие в плотности времени вокруг отдельных личностей. Для того, чтобы обнаружить на нашей планете тех, кто способен воспринимать суть времени, ему потребовалось трое суток. Он не работал в одиночку, вокруг находились десять других разумных существ, каждый из которых специализировался на отдельных аспектах восприятия – нейрополевых колебаниях, временной пластичности, устойчивости к парадоксам, способности к внутреннему замедлению. Они действовали тихо, без вмешательства, не приближаясь к людям напрямую, просто находились рядом. Иногда – на улицах, иногда – в воздухе. Наблюдали, фиксировали, сравнивали.

Те, кто ощущал их присутствие, не могли это описать. Некоторые говорили о странном сне. Другие о внезапной ясности. Третьи – о необъяснимом чувстве, будто кто-то прислушивается. Но отбор уже начался…

Глава 2. Отбор

Виктор

Я оказался одним из них.

– Папа, за воротами стоит пришелец.

Я, моя жена и двое детей жили в частном доме, в благополучном районе города. Жилище построил мой отец – еще много лет назад, своими руками, с перерывами на заработки, с вечными переделками, с деревянным перекрытием на втором этаже, которое тогда казалось временным, но так и осталось. За эти годы дом устоялся, оброс привычками, стал частью семейной памяти. В нашем владении находился небольшой участок с кирпичным забором, садом с вишнями и яблонями, летней верандой, которую я утеплил три года назад, чтобы детям было где играть зимой.