Секс как слова

Нэтали Штиль

Секс как слова

Глава 1. Билет в один конец. Предположительно, в Рай

Если бы мне год назад сказали, что мой путь к спасению лежит через пылесос класса «люкс» и священный трепет перед хрустальной вазой размером с мой бывший эго, я бы… ну, я бы поверила. Потому что год назад я еще верила в то, что Дэмиен – это «сложный период», а не ходячее воплощение токсичного болота в дизайнерских лоферах.

Но сейчас? Сейчас я засовывала в чемодан, купленный на последние деньги в секонд-хенде, единственные приличные шорты и мысленно слала воздушные поцелуи своей прошлой наивности. Адиос, амбре разбитых надежд и вечных упреков! Элеонора Рид (просто Элли для друзей, которых, честно говоря, осталось кот наплакал) отправляется в новую жизнь. Или, как это назвал агент по трудоустройству Мартин, в «уникальную карьерную возможность с элементами эксклюзивного ретрита».

«Эксклюзивный ретрит» оказался вакансией старшей горничной на вилле. Не абы какой, а на одной из десяти жемчужин, рассыпанных по изумрудному склону острова Сан-Лючио, где-то в Карибах. Мартин, человек с голосом, намекавшим на многолетний стаж продажи элитного воздуха и иллюзий, рисовал картину так сладко, что у меня чуть не случился диабет.

«Видите ли, мисс Рид, наш клиент – человек чрезвычайно занятой и… приватный, – вещал он по скайпу, его пиксельное лицо излучало доверительность дилера подержанных яхт. – Вилла «Мареа» – его убежище. Он появляется редко, спонтанно, как тропический шторм, только без разрушений. В идеале. Ваша задача – поддерживать это убежище в состоянии перманентной готовности к его божественному появлению. Пылинке на паркете – бой! Разводу на бокале – война! Вы – невидимый страж совершенства».

Я кивала, пытаясь представить себя «невидимым стражем» в фартуке. Звучало эпичнее, чем «убойщица пыли».

«Оплата, – Мартин сделал паузу для драматизма, – соответствующая уровню ответственности и… деликатности положения». Он назвал цифру. Цифру, от которой у меня перехватило дыхание сильнее, чем от последнего «сердечного» разговора с Дэмиеном. За такие деньги я готова была вылизывать паркет не только от пылинок, но и от навязчивых воспоминаний.

«Условия просты, – продолжал агент, его голос стал чуть жестче. – Вы работаете так, будто хозяин всегда дома. Даже если его не было год. Абсолютный порядок. Абсолютная тишина. И… никаких вопросов, мисс Рид. Ни о нем, ни о его делах, ни о том, почему в холле стоит чучело дикобраза в цилиндре. Просто – нет вопросов. Это священно и прописано в контракте пунктом номер один, два и, кажется, пятнадцать».

«Никаких вопросов», – повторила я про себя. Райская тишина. Только море, солнце и ни капли токсичного мужского шума. Это звучало как мелодия, написанная специально для моих истерзанных барабанных перепонок и самооценки. Я представляла бескрайнюю синеву океана за окнами виллы (надеюсь, окна там есть), шелест пальм вместо криков, и себя – спокойную, загорелую, с банковским счетом, который не вызывает приступов паники.

«Я берусь, – сказала я твердо, глядя на пиксельного Мартина. Внутри что-то ликовало и трепетало одновременно. – Когда вылет?»

«Завтра, – улыбнулся он. – Вам повезло, место только освободилось. Предыдущая… э-э-э… решила вернуться к семье. Очень внезапно».

«Очень внезапно» прозвучало слегка зловеще, но я загнала тревогу куда подальше. Что могло быть страшнее, чем просыпаться каждый день рядом с Дэмиеном? Пылесосить под присмотром чучела дикобраза? Пф-ф.

Через двадцать четыре часа, три перелета и одну тряскую поездку на катере, который явно считал себя потомком пиратских шхун, я стояла у резных деревянных ворот. За ними угадывалась белоснежная громада виллы «Мареа», утопающая в буйстве зелени и цветов таких ярких, что глаза слезились. Воздух был густой, сладкий и соленый одновременно, как поцелуй незнакомца. Им хотелось дышать, как вином.

Меня встретил водитель-садовник-человек-многостаночник по имени Энцо – коренастый, улыбчивый, с глазами цвета темного шоколада. Он пробормотал что-то приветственное на ломаном английском, сунул мне связку ключей размером с мою руку и показал на дверь.

«Босс нету. Когда приехать?» Энцо развел руками так широко, что чуть не сбил колибри. «Может, завтра. Может, через год. Ты хозяйка теперь. Почти.» Он хитро подмигнул. «Не скучай. Работа есть. Много.»

И он укатил на своем электрокаре, оставив меня одну посреди этого ослепительного великолепия. Тишина была оглушительной. Только шелест листьев, далекий грохот прибоя и бешено стучавшее сердце где-то в районе горла. Я прошла по дорожке, выложенной гладким камнем, мимо бассейна, в котором вода переливалась как жидкий аквамарин. Мои дешевые сандалии скрипели на фоне этой немой роскоши.

Дверь поддалась с тихим щелчком. Прохлада кондиционированного воздуха обняла кожу, пахнущую потом и дорогой. Внутри было… безупречно. Стерильно. Как музей после закрытия. Мраморные полы сияли, отражая причудливые светильники. Белоснежные диваны выглядели так, будто на них никто и никогда не садился. Тот самый дикобраз в цилиндре гордо восседал на постаменте в углу холла, его стеклянные глаза смотрели на меня с немым укором: «Запоминай, новенькая. Никаких вопросов».

Я опустила чемодан на паркет, который, вероятно, стоил больше, чем все мое имущество вместе взятое. Тишина висела в воздухе, почти осязаемая. Готовая лопнуть при первом же неверном шаге или… при внезапном появлении невидимого хозяина.

«Ладно, Элли, – прошептала я самой себе, ощущая смесь восторга, паники и дикого предвкушения. – Добро пожаловать в твою новую жизнь. И помни: пылинкам – бой. И никаких вопросов. Особенно к дикобразу».

Я сделала шаг вперед, в прохладную, роскошную тишину. Куда бежать от прошлого, как не на край света, в золотую клетку с видом на океан? Главное, чтобы дверца случайно не захлопнулась. Слишком громко.

Глава 2. Пыль Изумрудного Рая

Комната, отведенная «невидимому стражу совершенства», оказалась больше и светлее моей прошлой квартирки в Бруклине. С балкончика открывался вид не на пожарную лестницу, а на бескрайнюю синеву, сливающуюся с небом на горизонте. «Неплохо, Элли, – подумала я, – даже очень неплохо». Если не считать гигантского мануала, лежавшего на прикроватном столике с видом священного писания.

«Инструкция по эксплуатации рая», – усмехнулась я про себя, листая плотные страницы. «Пылесосить паркет ТОЛЬКО против волокон, раз в три дня». «Полировать латунные ручки ТОЛЬКО специальной пастой (флакон №3 в кладовой под знаком «Венера»)». «Цветы в вазах менять каждые 48 часов, срезая стебли ПОД УГЛОМ». «Каминную решетку чистить щеткой с натуральной щетиной ПОСЛЕ каждого потенциального использования, даже если огонь не разжигался». «НЕ ПРИКАСАТЬСЯ к предметам в кабинете и библиотеке без надобности. Надобность определяет хозяин. Абстрактно».

Уф. Это было не просто руководство, это был устав монастыря богини Чистоты. Я отложила фолиант. «Потом. Обязательно прочту потом. Когда выучу латынь и найду флакон под знаком «Венера»». Сейчас важнее было примерить униформу.

Шкаф выдал комплект: черное платье-футляр чуть выше колена, облегающее так, что мои скромные формы вдруг обрели неожиданно пикантные очертания, и белоснежный, почти стерильный фартук с крошечными кружевцами по краю. Надев это, я почувствовала себя странным гибридом секретарши из ретро-фильма и очень аккуратной Золушки. «Главное – не потерять хрустальную туфельку во время войны с пылинками», – пошутила я с собственным отражением. Оно ответило усталой, но довольной улыбкой. Хотя бы здесь некому было критиковать длину юбки или манеру завязывать фартук.

И началось. Первый день в роли хранительницы «Мареа». Вилла была не просто большой. Она была огромной, стерильной и… немного пугающей в своем совершенстве. Я скользила по прохладному мрамору гостиной, где белоснежные диваны казались скульптурами, а стеклянный стол отражал потолок так, что голова кружилась. Бассейн на террасе – это отдельная песня. Лазурная вода переливалась на солнце, сливаясь с океаном внизу, создавая иллюзию бесконечности. «Купаться тут наверняка запрещено пунктом 47 мануала», – мелькнула мысль. Но вид… Вид забирал дар речи. Тропики бушевали за перилами: гибискусы размером с тарелку, орхидеи, свисающие с деревьев как драгоценности, пальмы, шелестящие на ветру. Аромат жасмина и влажной земли висел в воздухе густым, дурманящим шлейфом.

Кабинет хозяина дышал холодной мощью. Огромный стол из темного дерева, пустой, как и весь огромный монитор. Стеллажи с книгами в одинаковых темных переплетах – никаких имен, только номера. Ни одной фотографии. Ни одного личного предмета. Только строгость и ощущение, что ты вторгся в чужое святилище. Я протерла пыль с поверхности стола (против волокон, естественно), чувствуя себя шпионом.

Спальня… Царство огромной кровати под балдахином из легчайшей ткани. Белоснежные простыни, которые, казалось, взывали к тому, чтобы их не мять. Никаких следов присутствия. Ни тюбика крема, ни книги на тумбочке. Только абстрактные картины на стенах – взрывы цвета и формы, которые не давали зацепиться взгляду, не рассказывали никакой истории. Как будто сам хозяин был таким же – ярким, но непостижимым, лишенным якоря в реальности. «Человек-загадка в вакууме», – подумала я, аккуратно поправляя идеально лежащую декоративную подушку.

Работа была монотонной, почти медитативной. Пыль протиралась, полы сияли, хрусталь сверкал. Тишина давила, но это была другая тишина. Не та, ледяная, после ссор с Дэмиеном, а… наполненная шумом океана и пением невидимых птиц. Безопасная. Моя.

К вечеру ноги гудели, спина ныла, но на душе было легко. Невероятно легко. Я схватила пачку сигарет – последний бастион прошлой жизни, который пока не смогла сдать – и выскользнула в сад. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в персиковые и лиловые тона. Я нашла низкое каменное ограждение террасы, откуда открывался самый дух захватывающий вид на океан, и присела.

Закуривая, я втянула дым, смешанный с соленым ветерком. И просто смотрела. На бескрайнюю воду, на последние лучи солнца, цеплявшиеся за волны золотыми бликами. «Боже правый, – прошептала я в дымку. – Я здесь. Я одна. И это… чертовски здорово».

Тишину нарушил только мягкий скрежет колес электрокара. Из-за угла виллы выкатился Энцо с тачкой, доверху наполненной какими-то экзотическими листьями. Он увидел меня, прикуривающую вторую сигарету, и остановился, улыбнувшись своей широкой, доброй улыбкой.

«Красиво, да?» – кивнул он в сторону океана. Его английский был ломаным, но искренним.

«Невероятно, – ответила я, улыбаясь в ответ. – Как во сне».

«Сон хороший, – засмеялся он. – Только не кури тут много. Босс…» Он потер пальцами воздух, изображая что-то исчезающее. «…не любит дым. Чует издалека, как акула кровь». Он подмигнул и покатил дальше, оставив меня с внезапно испорченным настроением.

Я посмотрела на сигарету, потом на океан. Энцо был прав. Это было слишком красиво, чтобы рисковать. Я затушила «последний бастион» о камень и швырнула окурок в карман, чтобы выбросить позже. Ветер трепал волосы, соленые брызги долетали до лица.

«Ладно, мистер Загадка, – подумала я, глядя на темнеющую воду. – Не любишь дым? Значит, я брошу. Не для тебя. Для себя. И для этого вида». Я расправила плечи, чувствуя, как усталость отступает перед чем-то новым – смесью решимости и осторожного счастья. Рай требовал жертв. Но, возможно, оно того стоило. Пока что.

Глава 3. Мексиканский Вихрь, Флакон «Венера» и Городская Правда

Два месяца на «Мареа» научили меня двум вещам: первое – пыль на тропическом острове обладает сверхъестественной способностью к регенерации, особенно на полированном мраморе. Второе – тишина, сперва казавшаяся целительной, начинает потихоньку сводить с ума. Шум океана и щебет невидимых птиц – это прекрасно, но иногда хочется услышать человеческий голос, который не транслирует инструкции по уходу за чучелом дикобраза.

Моя война с пылью достигла уровня профессионального спорта. Я знала каждый уголок виллы, каждый каприз паркета (против волокон, всегда против волокон!), каждую хитрую щель, где прятались невидимые армии пылевых клещей. Я нашла флакон №3 под знаком «Венера» – пах он как смесь лимона и чего-то химически-непреклонного. Я научилась срезать стебли цветов под идеальным углом в 45 градусов, так что орхидеи в холле выглядели так, будто только что сошли с обложки журнала «Роскошная Флора для Особо Требовательных».

Жизнь текла размеренно, как прилив у подножия утеса. Утро – война с пылью. День – битва за безупречность. Вечер – сидение на камне с видом на вечность (уже без сигарет, кстати, Энцо был прав – вид того стоил). Раз в неделю – священный выходной. И раз в неделю в город на грузовичке Энцо, который привозил припасы.

Именно в одну из таких поездок за «необходимым» (читай: шоколадом, дешевым вином и новым блокнотом для тайных стишков) и случилось Чудо Общения. Я ковырялась на полке с печеньем в единственном более-менее приличном супермаркете городка Сан-Лючио, пытаясь выбрать между «Кокосовым Искушением» и «Шоколадным Адом», когда рядом раздался вздох, похожий на свист тропического ветра в пальмовых листьях.

«Ай, mija, не бери это! Это – картон в шоколадной глазури!» – прозвучал энергичный голос с густым, музыкальным акцентом.

Я обернулась. Рядом стояла девушка, на вид моих лет, с густейшими черными кудрями, сбегавшими из небрежного пучка, и глазами такого теплого карего цвета, что сразу хотелось улыбнуться. На ней была знакомая черно-белая униформа горничной, только чуть потрепанная на коленях.

«Вот это, – она уверенно сунула мне в руки пачку с ярким рисунком ананаса. – «Пиканте Дульсе»! Настоящий сахарный взрыв, а не этот… пластик». Она презрительно ткнула пальцем в мою «Кокосовую Тошноту».

Я рассмеялась. «Спасибо за спасение. Я Элли. С виллы «Мареа». – «Ооо, Загадочный Замок! – глаза девушки расширились. – Я Кармен. С «Солеады», соседняя вилла, через холм и пару километров страшных дорог». Она махнула рукой в сторону, откуда, видимо, приполз ее старенький мопед. «Работаешь на Призрака?»

«Призрака?» – я удивилась.

«Ну да! Хозяина твоего. Никто его никогда не видит! На нашей вилле босс хоть раз в месяц наведывается, греется на солнышке, как старая игуана. А твой… – Кармен понизила голос до конспиративного шепота, хотя вокруг кроме сонного кассира никого не было. – Говорят, он приезжает только по ночам, на черном вертолете, без опознавательных знаков! Или что он вампир!» Она засмеялась, звонко и заразительно. «Шучу, mija! Но правда – призрак. Как ты одна там не скучаешь?»

Так началась моя дружба с Кармен, мексиканским вихрем в фартуке горничной. Она оказалась глотком живой, шумной, пахнущей специями и солнцем воды в моем стерильном мире безупречности. Иногда, раз в неделю-две, она приезжала ко мне на своем трещащем мопеде «Чикито», привозя с собой нелегальные (по меркам «Мареа») чипсы, дикие сплетни со всего поселка вилл и невероятную энергию.

Мы сидели на каменном ограждении у меня, пили дешевое вино из пластиковых стаканчиков (о, святотатство!) и болтали. Кармен рассказывала о своих пяти братьях в Гвадалахаре, о жадном хозяине «Солеады», который считал каждую каплю воды в бассейне, о смешных случаях с гостями. Я делилась… ну, в основном, победами над пылью и открытиями вроде: «Представляешь, флакон «Венера» на самом деле отлично оттирает пятна от кофе!». Кармен хохотала до слез.

«Dios mio, Элли! Ты превращаешься в монашку этого своего храма чистоты! – воскликнула она как-то. – Тебе срочно нужна встряска! Жизнь – не только протирание пыли!»

Город Сан-Лючио после поселка вилл казался другим миром. Не убогим, но… настоящим. Яркие, выгоревшие на солнце домики, запах жареной рыбы и специй, громкая музыка из открытых дверей, дети, гоняющие мяч по пыльной улице. После стерильного великолепия «Мареа» и его соседей здесь была жизнь – шумная, чуть потрепанная, пахнущая морем и тамалес. Я любила эти поездки: купить свежих фруктов на рынке, выпить крепчайшего кофе в крошечной cafetería, просто понаблюдать за людьми. Это напоминало, что мир существует за высокими воротами и идеальным паркетом.

Энцо, мой верный поставщик и единственный регулярный контакт с внешним миром (не считая Кармен), относился к моим вылазкам в город с отеческой снисходительностью. «Ты, chica, не забывай, кто твой босс, – ворчал он, загружая в грузовичок мои скромные покупки. – Красота тут обманчива. А остров – маленький». В его словах всегда чувствовалось невысказанное предостережение, но я старалась не задумываться. После двух месяцев тишины и порядка, дружба с Кармен и глоток настоящей жизни в городе казались бесценным подарком.

Возвращаясь на виллу после выходного дня, я каждый раз ловила себя на контрасте. Грузовичок Энцо въезжал в мир безупречных дорог, белоснежных стен, немых как сфинксы охранников на въезде в поселок. Воздух здесь был другим – фильтрованным, лишенным навязчивых запахов города. Тишина обволакивала, как бархатный саван.

Я выгружала свои пакеты, здоровалась с молчаливым дикобразом в вестибюле и шла по сияющим полам в свою комнату. За окном бушевали тропики, сверкал океан, но внутри «Мареа» снова воцарялся знакомый, почти гипнотический порядок. И странное чувство: после шума города и смеха Кармен, эта роскошная тишина вдруг начинала казаться не умиротворяющей, а… звенящей. Как натянутая струна перед ударом. Я отряхивала сандалии от городской пыли у порога, чувствуя, как вместе с ней смывается кусочек той, другой, шумной жизни.

«Ладно, Элли, – говорила я себе, переодеваясь в черное платье стражницы рая. – Война с пылью ждет. И помни: флакон «Венера» – твой друг. И никаких чипсов «Пиканте Дульсе» на территории». Но в углу рта дрожала улыбка – воспоминание о звонком смехе Кармен. Рай по-прежнему требовал жертв. Но теперь в нем появился лучик настоящего, немножко запретного солнца.

Глава 4. Синее Искушение

Рай, как оказалось, умел подбрасывать сюрпризы. И не только в виде особо живучей пыли на чучело дикобраза. Кармен ворвалась ко мне в один из моих редких вечеров полного ничегонеделания (я изучала потолок и размышляла, протирают ли его когда-нибудь против волокон). Ее глаза горели, как угли.

«Mija! Ты сидишь тут, как скучная рыба в аквариуме! Завтра же Fiesta del Sol! Самый большой праздник года! Танцы, музыка, еда, chicos guapos… Ты ДОЛЖНА поехать!»

Я чуть не поперхнулась собственным слюном. «Кармен, я… нет. Не могу. Работа…» – начала я автоматически, мысленно листая пункты инструкции, где, наверняка, пункт 666 запрещал горничной веселиться в честь местного божества.

«Que trabajo?! – Кармен фыркнула, махнув рукой так, что чуть не сбила вазу с орхидеями. – У тебя же завтра выходной! И хозяин твой – призрак! Он не узнает!»

«Мне нечего надеть, – выпалила я следующую отговорку, мысленно представляя свой скромный гардероб: униформа, джинсы, пара простых сарафанов. Ничего для «Fiesta del Sol». Ничего, что не кричало бы «горничная на побегушках».

Кармен замерла, ее лицо озарилось хитроумной улыбкой охотника, выследившего добычу. «Ay, mi amor! Это не проблема! У меня есть платье! Оно мне немного… э-э-э… мало стало после рождественских tamales». Она округлила руками воображаемые бока. «Но на тебя – perfecto! Ты стройная, как пальма! Я привезу его завтра вечером!»

«Кармен, я…» – попыталась я запротестовать, но она уже неслась к двери.

«Договорились! Я заеду за тобой в семь! Будь готова! Hasta mañana, belleza!»

Дверь захлопнулась, оставив меня в ошеломленной тишине. Я уставилась на дикобраза. Он смотрел на меня своим стеклянным взглядом, полным немого осуждения: «Никаких вечеринок. Пункт 42, подпункт «Б»».

Но почему я так боялась? Кармен была права. Завтра выходной. Хозяина – нет. Я была совершенно одна на этой огромной, стерильной вилле. Океан шумел за окном, призывно и свободно. А я? Я превращалась в ту самую «монашку храма чистоты», о которой говорила Кармен. Дрожь по спине была не только от страха. Что-то внутри, глубоко и тихо закопанное под слоем пыли и правил, слабо зашевелилось. Жажда жизни? Или просто глупость?

Весь следующий день прошел в нервном ожидании. Я мыла полы с особым усердием, будто пытаясь смыть чувство вины за еще не совершенный проступок. Когда стемнело, а на вилле зажглись автоматические ландшафтные огни, подъехал знакомый треск мопеда «Чикито».

Кармен выскочила, сияя, как само солнце в названии праздника. В руках у нее был пакет. «Vamos! Одевайся быстро!»

В моей комнате она вытряхнула из пакета… это. Темно-синее платье. Шелк или что-то очень похожее. И оно было… ну, очень не для дикобраза в цилиндре. Вызывающе короткое – миди превратилось в микро. Глубокое-глубокое декольте, уходившее куда-то в район солнечного сплетения. Без бретелек. Просто два треугольника ткани, отчаянно пытающиеся прикрыть самое важное, и юбка, которая дышала на ладан выше середины бедра.

«Кармен! – ахнула я. – Я же не на конкурс стриптизерш собралась!»

«Callate! – засмеялась она. – Это же вечеринка! Fiesta! Все так оденутся! Ты будешь королевой!» Она буквально впихнула меня в платье.

Ткань скользнула по коже, прохладная и чуть опасная. Оно сидело… идеально. Слишком идеально. Подчеркивало каждую изгиб, каждую линию. Я чувствовала себя голой и завораживающе красивой одновременно. В зеркале смотрела на меня незнакомая женщина – дерзкая, с блеском в глазах, которую я давно в себе не видела. Или никогда не видела?

«Dios mio! – восхищенно прошептала Кармен. – Я же говорила! Perfecto! Теперь волосы распусти, тушью ресницы… и vamonos!» Она достала из бездонной сумочки тушь и помаду цвета спелой вишни.

Дорога в загородный клуб пролегала через спящий город Сан-Лючио. Окна домов светились уютными огоньками, но улицы были почти пустынны – все, видимо, уже были на Fiesta. Мопед Кармен трещал по неровной дороге, теплый ветер бил в лицо, трепал волосы, заставлял меня инстинктивно придерживать слишком смелое декольте. Адреналин смешивался со страхом и диким возбуждением. Я нарушала правила. Невидимые, но железные. И платье… Боже, это платье! Каждый кочок заставлял меня чувствовать, как короткая юбка задирается еще выше.

«Ты вся дрожишь! – крикнула Кармен навстречу ветру. – Расслабься! Забудь про свою виллу и призрака на одну ночь! Сегодня мы будем жить!» Она весело подпрыгнула на сиденье. «А я познакомлю тебя с Рафаэлем! Тот самый парень, о котором говорила! Un ángel с телом Аполлона! Он работает барменом в клубе!»

Она говорила о Рафаэле с таким восторгом, что я невольно улыбнулась. Ее предвкушение было заразительным. Может, и правда? Одна ночь. Одна ночь шума, музыки, жизни. Без пыли, без правил, без звенящей тишины. Мы выехали за город. По бокам дороги сгущалась тропическая ночь, таинственная и густая. Где-то впереди, за поворотом, уже слышались первые, приглушенные еще расстоянием, удары басов.

«Кармен, а что это за божество, в честь которого праздник? – спросила я, пытаясь отвлечься от мыслей о том, как мало на мне ткани.

«El Sol Dorado! Золотое Солнце! – крикнула она в ответ. – Оно дарит урожай, удачу и… страстные встречи!» Она залилась смехом. «Так что держись, mi amiga! Сегодня ночь обещает быть жаркой!»

Мопед свернул на освещенную подъездную аллею. Впереди, как мираж, сиял огнями загородный клуб. Музыка нарастала, превращаясь в мощный, пульсирующий гул. Я чувствовала, как сердце колотится в такт этим басам – то ли от страха, то ли от предвкушения. Я поправила дерзкое декольте, почувствовав, как холодок по спине сменился волной жара. Ворота в другой мир были вот-вот открыты. Готова ли я была шагнуть в эту ослепительную, шумную неизвестность? В этом синем, как тропическая ночь, платье, похоже, выбора уже не было.

Глава 5. Звёздный Песок и Огонь Забытья

Загородный клуб «El Dorado» был не просто вечеринкой. Это был вулкан, извергающий свет, звук и человеческую плоть. Музыка била в грудь мощными басами, смешиваясь с криками, смехом, звоном бокалов. Воздух гудел от энергии и пах дорогими духами, потом, морем и жареной уличной едой. Пестрая толпа – местные красавицы в ярких, открытых нарядах, загорелые туристы в гавайских рубашках, элита острова в дорогом casual – перемешивалась в едином, пульсирующем организме танца.

Кармен, как мотылек на пламя, тут же устремилась к бару, выискивая своего «Аполлона» Рафаэля. Я последовала за ней, чувствуя себя невидимой рыбкой в бурном потоке. Темно-синее платье, которое в тишине моей комнаты казалось дерзким, здесь почти терялось на фоне других, еще более откровенных нарядов. Это немного успокоило.

Алкоголь лился рекой. Кармен, сияя, вручила мне какой-то коктейль цвета заката – сладкий, фруктовый и коварно крепкий. «Пей, mi amor! Расслабься!» Я пила. Один бокал. Потом другой. Музыка проникала под кожу, ритм захватывал. Стены страха и правил, возведенные за месяцы на «Мареа», начали трещать и рушиться под напором басов и текилы.