Нас не остановить

Инна Матвеева

Нас не остановить

Глава 1. Антон

Пфф, я знал, что будет легко, но не ожидал, что настолько. Даже странно, что за эту пигалицу так много платят. Впрочем, мы с парнями уже привыкли, что некоторые заказчики чересчур тревожные. И готовы отваливать немало бабла за, в общем-то, пустяк.

Девчонка даже по сторонам не смотрит. Я лишь некоторое время соблюдал осторожность, следуя за ней, теперь же особо не парюсь. Не зря сказал парням, что тут разберусь сам.

Кажется, эта Юля (вроде бы так её зовут, мы особо не изучали) с нехилой такой ебанцой: пританцовывает, видимо, будучи в наушниках. А так-то вечер во дворе, если что. А завтра вообще осень, уже не так поздно темнеет. Вполне себе смеркается.

Она подходит к подворотне, которая как раз самая удобная для моих планов. Напрягаюсь, настраиваясь. Жестить с девчонкой всё-таки не хочется. Потому и решил сам тут разрулить, остальных парней на другое дело.

Просто припугнуть… Заставить удалить видео с компроматом на заказчика и сделать так, чтобы она его больше не беспокоила, стороной обходила и не рыпалась никак. Конечно, мы с ребятами спросили, что там за видео такое. Заказчик сказал, что измена жене – банальная, в общем, ситуация. Хотя такие вопросы мы раньше не решали, но тут платят хорошо, да и толковые заказы в последнее время не найдёшь никак. В общем, и проверять не стали.

– Стоять, – резко приближаюсь к девчонке, разворачиваю через плечо, легко к стенке ближайшей жму.

Вздрагивает всем телом. Смотрит на меня распахнутыми глазами, наушники снимает. Сглатываю от неожиданного стрёмно тянущего чувства в груди.

Приходится паузу взять: не по себе резко выпаливать угрозы и требования. Хотя обычно мы действуем оперативно, не давая опомниться.

Но на этот раз опомниться не дают мне. Девчонка резко трепыхаться начинает, ещё и кричит, чтобы отвалил. Резко затыкаю ей рот, сильнее прижимаю к стене, оглядываюсь по сторонам. Действую чисто на инстинктах и… Блять!

Меня резко пронзает болью в районе левой скулы, пока я там оцениваю обстановку. Не сразу понимаю, что за хрень: а оказывается, это Юля вцепляется в меня ногтями с такой силой, что тут и оружие другое не нужно. Прям даже кровь идёт, чувствую. Кожу мне продрала?

Ещё и между ног коленом бьёт. Почти по члену. И тут уже не до церемоний. Девчонка, миленькая, с виду безобидная? Да хрен там был! Дикая совершенно.

– Успокойся, – рычу на неё, действуя уже жёстче: обездвиживаю руки и зажимаю ноги, прижимая к стенке так, что девчонке точно больно.

А мне… Странно. Вроде как не извращуга ни разу, да и мы тут фактически дерёмся, но внезапно ведёт от такой близости. И взгляд сам собой ей на губы падает. Приоткрытые, кстати…

Залипнуть не успеваю: Юля яростнее трепыхаться начинает, как будто это небесполезно. Пиздец она отчаянная, дёргается, визжит опять. Затыкаю рот – кусается…

Так, всё, достала. Достаю пистолет – пневматический, конечно, чисто для запугивания. От настоящего не отличить, тем более, когда с угрожающим лицом направляешь на человека.

Вот и девчонка аж захлёбывается воздухом, который набрала для очередного крика. Затихает, глядя только в дуло. Не моргает даже.

Надо было сразу с такого начинать: кусаться и брыкаться бы не успела. И лицо бы мне так не исцарапала. Блять, точно шрамы останутся. До сих пор ноет там.

Зато сейчас девчонка совсем притихшая: даже дышит бесшумно. Хотя явно глубоко, судя по ощутимо поднимающейся и опускающейся груди. Хм, кстати, неплохой размерчик. Третий?

У девчонки вообще формы выдающиеся. Круглую попу тоже успел заценить, пока следом шёл.

– Не надо… – неожиданно жалобно пищит эта Юля.

Аж сердце удар пропускает от такого тона ещё недавно боевой девчонки. Поднимаю на неё взгляд и замечаю, что в распахнутых синих глазах чуть ли не паника. И очень даже конкретная… Девчонка уловила, что я ей на грудь пялился. И я прям чувствую, как она изо всех сил пытается не особо соприкасаться со мной – насколько это возможно.

А это практически безнадёжно сейчас, когда я её зажимаю. Но бесит, что меня насильником тут считают. Вообще-то у меня нет проблем с тем, чтобы заполучать понравившихся девушек без участия пистолета и нападений.

– Пффф, ты решила, что я жажду тебя трахнуть? – пренебрежительно насмешливо выталкиваю.

Более того, я какого-то хрена ещё собирался добавить, что она не в моём вкусе. Или что мне бы не потребовался пистолет, если бы я реально захотел. Прям едва тормознул себя от этих слов – не похуй ли, что там девчонка думает? Оправдания ещё дурацкие. Я тут не ради знакомства с ней и тому подобной херни.

– Тогда з-зачем? – совсем тихо зачем-то допытывается Юля.

Хотя адекватных людей пистолет не особо вдохновляет на вопросы тому, кто его держит. А она вся такая напуганная, дрожащая, ещё выяснять пытается. Не сдаётся.

Ладно, похер – вопрос в тему, пора к делу. Жёстко впиваюсь в неё взглядом для убедительности. Пистолетом уже упираюсь ей в висок. Она вздрагивает охренеть как сильно, но не визжит больше. Дышит через раз.

А я направляю пистолет в сторону, за каким-то хреном касаясь её губ. Как-то это мало вписывается в мой образ ненасильника, да и тяну тоже явно зря. Направляю пистолет ниже… К груди, на которой залипал. Сглатываю.

Соберись, придурок. Да, девкам угрожать ещё не приходилось, но в нашей работе вроде как равноправие. Если заказчику перешла дорога какая-нибудь милаха – страху натерпится и она. И похер, что при Дэне так ещё не было.

Будто я раньше не видел обманчиво невинных глаз. Нехер вообще на них смотреть, непонятно зачем разглядывая. Всю её разглядывая…

– Перешла дорогу не тому, – резко выпаливаю, моргнув. – Сейчас достаёшь телефон и удаляешь оттуда всё. Форматируешь даже облако. Мне не до того, чтобы вникать, сколько там у тебя лишнего видео и ещё чего. Как удаляешь, забываешь о существовании Литвинова Давида. И о его семье тоже, – обозначаю доходчиво, грубо, чуть надавливая пистолетом.

Девчонка странно смотрит. Прямо в глаза мне, будто понять что-то пытается. С ужасом, страхом, но и… Что-то ещё в этих её синих озёрах неожиданно душу бередит.

Сильнее давлю пистолетом. Наверняка аж опечатается на этой явно нежной коже.

– Ну?!

Девчонка дрожащими руками вынимает телефон из кармана, на что я слегка отстраняюсь, давая ей свободу действий. И пистолетом уже не так давлю, как бы поощряя. Она ведь действительно удаляет всё – на что меня едва ли не тянет вздохнуть с облегчением. А то сдаваться явно не любит эта Юля. Ещё больше жестить бы не хотелось.

И так чуть ли не коробит, как она смотрит. Всё же до этого мы имели дело с явными мудаками. И постарше значительно.

– У него нет семьи, – неожиданно бросает девчонка, не отрываясь от телефона.

Хм… У меня нет семьи. Как и у всей нашей банды – кто из детдома, кто на улице брошен и выживал, а кто от родителей ёбнутых сбежал. У всех своя история.

Но уж точно не о том сейчас надо думать. Я вообще без понятия, к чему эти мысли были. Вроде как похрен.

Вникать в слова о Литвинове уж тем более не буду. Он вроде бы женат. Или Юля упорно отрицает это – типа навешал ей, что разводится? Ведь там видео измены именно с этой девчонкой?

Почему-то бесит эта мысль. Представляю, как она скачет на старом мудаке и морщусь.

– Я непонятно говорю, м? – рычу на неё, хотя вроде бы уже запустила процесс форматирования всего. – Шевелись давай. С тобой тут никто не шутит, – опускаю пистолет ниже.

Где-то в районе рёбер он сейчас у неё. Какого-то хрена улавливаю, насколько там сбитое дыхание.

Башка кружиться начинает. Коротит от этого всего: девчонка всё ещё между стенкой и мной, судорожно что-то делает, я держу пистолет и периодически смотрю по сторонам. Хотя даже если мимо кто пройдёт, решит, что мы обжимаемся. Если что, оперативно её к себе в охапку сгребу, чтобы совсем скрыть оружие.

Сука, представлять эту гипотетическую возможность сейчас явно не стоит. Как будто мне мало опять бурно вздымающейся груди, на которую падает взгляд. И непроизвольного нон-стопом длящегося соприкосновения с мягким тёплым девичьим телом.

Дааа, таких заказов у нас с парнями ещё не было. Даже с тех пор, как Дэн отошёл от дел.

– Вот, чисто всё, – Юля поворачивает ко мне экран.

Забираю телефон свободной рукой.

– Проверю, – грубо бросаю.

Придирчиво залезаю во всевозможные места, где могла просочиться инфа… Нет, девчонка не дура. Собственная жизнь дороже шантажа престарелого богатого любовника. Или ради чего она там снимала?

– Про Литвинова забыла? – продавливаю и второе требование заказчика.

– А кто это? – в её голосе какая-то мрачная язвительность.

А взгляд какого-то хрена до сих пор тормошит. Меня слишком очевидно считают конченным ублюдком, который вызывает лишь презрение и страх.

Да похер ведь?

– Молодец, – снисходительно бросаю. Но тут же жёстче: – Но если вдруг вспомнишь или даже посчитаешь, что какая-то знакомая фамилия, я приду снова. И тогда уже не буду таким добреньким. Это ясно?

Она сглатывает, опуская взгляд на пистолет. Странно так смотрит на него, пристально.

– Ясно, блять? – ещё более сурово припечатываю тоном, но оружие убираю.

Кажется, тут и без него едва держатся.

– Ко-конечно, – клянусь, голос девчонки дрожит.

Теперь, когда всё окончено, её запоздало эмоциями накрывает? Ладно, пусть поплачет подальше от меня. А мне и думать об этом уже не стоит:

– Свободна, – и сам разворачиваюсь в другую сторону, уходя быстрыми шагами.

********

– В общем, ребят, дела такие, – подытоживает Денис, некоторое время назад активно возмущающийся на тему того, что мы не слишком кропотливо проверяем заказы. – На время утихнуть точно надо. Привлекли внимание серьёзных людей, под вас копать могут.

Увы, он прав. И во многом тут мой косяк: я теперь с заказчиками разговариваю в основном. И как-то по умолчанию решил, что раз к нам большинство по сарафанному радио, то репутация тут сама за себя говорить должна. Столько откровенных ублюдков уже было отшито, да так, чтобы точно не рыпнулись и не рискнули снова – какой бессмертный будет пытаться ещё?

Но таки появился. Дело примерно месячной давности, один бизнесмен обратился с тем, что другой его подставил. Очень даже правдоподобно всё обрисовал, мы реально решили, что тот мудак на него дело повесить хочет, чтобы тупо избавиться от конкурента вот так вот грязно. Вроде как справились, порешали. А потом выяснилось, что это не подстава была, а реальное разоблачение.

И теперь внимание того бизнесмена, который это разоблачение провёл, привлекли мы. А у него вроде как подвязки какие-то есть с людьми, которыми могут нам всё прикрыть. Плюсом мы тут все неблагополучные, без семей и типа без перспектив. Сами по себе не вызываем доверия.

И только благодаря отцу Дениса мы вообще узнали, что под нас копать могут. Батя у него тоже человек не последний, недавно сына нашёл, готов реально впрягаться. Обещает закрыть эти все вопросы, но пока делает это, мы должны стать образцовыми парнями. Никаких муток, обычные студенты. Подрабатывать можно, но в таких же обычных местах, где остальные наши ровесники: официантами, курьерами, продавцами в магазах, лаборантами, фрилансерами. Или начинашками по специальности.

Кстати, о специальностях… Обрисовывая нам всё это, Денис даёт понять, что его отец может и нас в универ устроить – в тот же самый, куда помог поступить сыну. Устроить так, типа мы тут уже учились, а не внезапно поступили, когда у нас проблемы начались. По возрасту мы тут все как бы на третий курс переходить должны. Как раз как Дэн.

– Двое из вас станут моими однокурсниками, ещё трое пойдут по разным специальностям, – подытоживает он, когда мы все даём добро: проблемы как бы никому не нужны. Пусть даже мы по жизни и привыкли к таковым.

Всё-таки масштаб неприятностей тут может наклеваться слишком серьёзный. Придётся временно влиться в жизнь, от которой мы все далеки. Не то чтобы не учились – так, в школе в основном, детдомовской. Те из нас, кто оттуда. Двое парней вообще на улице росли, можно сказать, – и вот они как-то сами.

– Короче, решайте, кто куда, – обводит нас взглядом Денис. – Но как бы осень уже началась почти неделю как, поэтому времени на раздумья нет. Я прям сегодня должен дать папе ответ, кого и куда, и копии ваших паспортов тоже нужны будут.

Парням дважды повторять не надо: решают оперативно. На меня, конечно, тоже посматривают, но я отмахиваюсь:

– Вы там разбирайте, кто что, я оставшийся факультет подхвачу. Вообще похер, какой.

Я даже не вникал, какие там называл Денис. Помню только, что он на менеджменте. Но его, конечно, быстро разобрали: тупо потому, что там Дэн, будет проще влиться, где свой есть. Хотя группа у них такая себе… Мы туда уже все наведывались порядок наводить.

– Остаётся журналистика, – говорит мне Саня, когда всё уже разобрали.

– Норм, – киваю.

Какая вообще разница, мне тупо отсидеться. Уж не знаю, какую успеваемость нам нарисуют с подачи отца Дениса на предыдущих курсах, которые мы якобы прошли – но на идею на полном серьёзе получить высшее образование я давно положил. Сначала тупо потому, что меня даже в школу неинтернатовскую брать не хотели, репутация не та. Этим отбили всякое желание «выходить в люди». А дальше ещё и убедился, что учёба тупо время жрёт, когда можно уже начать вертеться по жизни, место себе прогрызать. А там и навыки сами собой появляются, и знания.

– Папа постарается справиться как можно быстрее, – Денис собирает у нас паспорта, чтобы снять копии. – Я дам знать, когда вам надо будет уже в универ ходить. Никаких пока заказов, ладно?

– Ладно, – неохотно соглашаюсь за всех.

Бабла с предыдущих дел хватит на несколько месяцев наперёд, если не транжирить. А там либо утрясётся всё, либо новую подработку найдём.

В конце концов, где мы только ни работали уже, прежде чем банду по решению сложных задач за деньги организовать. Хотя такое прибыльное дело терять совсем не хочется.

Денис вот легко от него отошёл… Вроде как ради девчонки во многом. Переживала за него… Кто бы мог подумать, что для Дэна это станет весомым аргументом полностью перестроить жизнь. Сейчас вроде как помощник отца в его бизнесе.

Я вот вообще не представляю себя ведущим обычную безобидную жизнь. Тем более, ради какой-то девчонки… Уверен, что за период, во время которого мы притихнем, я буду только окончательно убеждён во всём этом.

Глава 2. Юля

Уже больше недели прошло, а я всё никак отойти не могу. Напавший на меня парень преследует в кошмарах вместе со своим грёбаным пистолетом. А ещё по улицам страшно стало идти, только в светлое время суток одна куда-то хожу. Всё боюсь, что этот мудак может решить, что недостаточно меня спугнул. Вдруг заявится снова?

А ведь я и вправду начисто вычёркиваю Литвинова из своей жизни. Как бы ни было обидно это делать…

Я всё лето потратила на работу у него, не отдыхала ни разу. Как только ни изворачивалась, чтобы снимать компромат.

Началось всё просто и довольно безобидно: Игорь Андреевич в очередной раз заменил стандартный экзамен на необходимость сделать журналистский репортаж. Поэкспериментировав таким образом над нами однажды, он слишком втянулся в эту идею и теперь каждый семестр такое задавал. Только если в конце первого курса для такого дела распределял нас по парам, то на втором курсе работать нам предлагалось уже самостоятельно.

И второй семестр второго курса я провалила. У меня где-то в начале его папа умер, и я была слишком разбита. Ещё и подработки искала, ведь вся семья держалась на нём и теперь приходилось крутиться самим…

В общем, сделала репортаж кое-как, фигню какую-то, из пальца высосанную. Острую тему даже не подбирала, хотя как раз на втором семестре Игорь Андреевич вёл нас именно к этому. К скандалам, разоблачениям и тому подобному. А я за пару дней настрочила статью о том, как весна влияет на людей вокруг, про пробуждение природы перед летом и всё такое. Причём многое вообще из интернета взяла. Над видеорепортажем тоже не заморачивалась, снимала вблизи своего дома любую мелочь, которую потом обыгрывала, на ходу придумывая ей смысл.

В итоге этот экзамен остался у меня хвостом на сентябрь. И сложно было упрекать в этом Игоря Андреевича: я и отвечала неуверенно, то и дело сбиваясь, потому что перенервничала из-за того, что в пятёрке запущенных в аудиторию со мной оказался Вова Мельников. Он нравится мне с самого первого курса… И сам делает по-настоящему крутые репортажи, да и вообще искренне увлечён профессией.

Кажется, я видела на его лице жалость, когда слушал меня… Я ведь всегда была хорошисткой, причём с минимумом четвёрок. А тут хвост, который необходимо закрыть до декабря, а иначе отчисление.

Разозлилась. Решила сделать по-настоящему крутой репортаж, о чём сообщила Кире, когда мы сидели с ней в ресторане после сдачи экзаменов. В моём случае позорной, а в её – успешной. Мы прикидывали, какой репортаж я могу представить Игорю Андреевичу, чтобы аж дара речи лишился – и тут как будто кто-то свыше услышал меня и подкинул материал.

Счёт мы делили пополам, и когда я считала свою часть, вдруг заметила неладное. Заказы-то лишние нам не были вбиты, но итоговая сумма как-то не соответствовала нашему набору. Вынужденная экономить, я считала по ценам меню ещё до получения счёта. И да, нам прописали лишнюю соточку всего, могли бы и не заметить, но… Заметили.

Официант неловко и ошарашенно потоптался возле нас с чеком, сказав, что ему нужно сходить к главному. В итоге вернулся с новым чеком и сказал, что просто аппарат забарахлил и не так посчитал.

Главного мы так и не увидели в тот день… Но сложилось впечатление, что это с его подачи барахлили аппараты и не только у нас. Решила проверить. Загорелась идеей настолько, что никаких претензий из-за несчастной сотни никому не предъявила. Хотя в других местах, где мне уже приходилось работать, любую ошибку персонала компенсировали либо скидкой, либо десертом.

Позже я устроилась в этот ресторан. И уже сама будучи официанткой, видела много интересного. То подобным же образом «ошибался» в подсчётах аппарат, то пьяным компаниям добавляли на несколько шотов больше в чеках, то одну и ту же недоеденную кем-то порцию продавали два раза, добавив туда чуть больше ингредиентов. В общем, главному не было никакого дела до качества обслуживания, он воспринимал гостей исключительно как кошельки на ножках, раскручивая по-максимум. И довольно тонко это делал, незаметно для многих… Вот и я делала вид, что не видела этого всего, мысленно извиняясь перед посетителями. Но мне ведь надо было снимать репортаж! Этим я и занималась, ухищряясь всеми возможными способами, ведь телефонами на сменах пользоваться было нельзя.

К тому моменту я уже неоднократно виделась с главным. Этот ресторан принадлежал Литвинову Давиду, наглому мужчине средних лет. Он часто приходил, видимо, специально – чтобы самому руководить процессами, по которым клал себе в карман лишнее. Хотя ценник в этом ресторане и без того был несоизмерим качеству. Ещё бы выше – и ходить бы не стали.

Неженатый Давид ещё и сально шутил с официантками, да и смотрел тоже неприятно, слишком уж оценивающе. Вообще сомнительная личность: из тех, у кого принципов нет и кто удавится за свою выгоду и по чьей угодно голове пойдёт.

И угораздило же меня в последний день, когда репортаж уже был готов, предупредить о нём Литвинова… Ещё и пригрозила, что если не исправит ситуацию, то о ней узнают не только на моём экзамене и не только на сайте универа повесят инфу. Сказала, что с проверками нагрянуть должны и до полиции дойти может, не говоря уж о закрытии ресторана…

Дура!

Вот и последствия. Теперь никакого репортажа, а Литвинов живёт и процветает дальше со своими махинациями, потому что мне было велено его забыть. И я, чёрт возьми, действительно ведь боюсь. Сдаюсь… Не могу я здесь бороться, мне это дуло пистолета до сих пор иногда мерещится. Как и прожигающие чёрные глаза.

*****

Захожу в аудиторию, мысленно подбирая слова для Игоря Андреевича, чья пара у нас первая. На прошлой он спросил меня про репортаж, а я попросила ещё немного времени. Ответом было такое пренебрежительное «ясно», что до сих пор не по себе.

Но увы, собраться и сделать качественный новый пока не могу. Перепробовала кучу вариантов – всё не то.

Проходя к своей парте и здороваясь с ребятами, машинально бросаю взгляд на Вову… И застываю. Обычно он сидит один, но сегодня нет.

Сегодня с ним тот самый парень из подворотни, которую теперь обхожу всеми возможными путями.

Меня напрочь вышибает. Умом понимаю, что надо дальше идти и садиться с Кирой, которая меня уже заметила. Но как застываю и, не моргая, смотрю на того парня.

У меня ведь не галлюцинации?..

– У нас новенький, да, – беспечно сообщает Кира, видимо, перехватив мой взгляд в его сторону. – Хотя оказывается, не такой уж новенький, просто на заочном учился, а сейчас на очное перешёл.

– Антон зовут. По факту могу считаться новеньким, – представляется сомнительный тип, ещё недавно угрожавший мне пистолетом.

И да, при этом смотрит на меня… Уж не знаю, что это за странное давящее выражение в чёрных глазах сейчас, но чутьё подсказывает: узнал. Да и как иначе? Даже месяца не прошло после того откровенно шокирующего события.

Хотя, возможно, для этого мудака настолько естественно вот так угрожать девушкам ради интересов других ублюдков; что для него это было обыденным событием. И как вообще этот Антон мог оказаться моим однокурсником?!

В приличные универы теперь берут бандюганов, носящих оружие? Интересно, пистолет у этого мудака и сейчас с собой?

Не знаю, какими сверхъестественными усилиями я всё же отвисаю и просто иду к своей парте, никак не комментируя всё мне сказанное. Сажусь, получается, спиной к Антону…

И увы, напрягаюсь от этого каждой клеточкой. Ещё и настраиваюсь исключительно на него, всё остальное воспринимая как белый шум. Не то чтобы на полном серьёзе допускаю, что Антон сейчас при всех вытащит пистолет и всё-таки пристрелит меня, но иначе всё равно просто не могу. Аж колотит внутри, и Кире односложно отвечаю невпопад.

Не слышу её. Слышу лишь разговор Вовы с Антоном.

– Так откуда у тебя эти шрамы на лице?

– Да девчонка одна оставила, – довольно громко отвечает бандюган. Леденею. Он же не собирается… – В порыве страсти, – добавляет, хмыкнув.

Затылком чувствую, что в этот момент Антон бросает на меня взгляд. Ещё сильнее напрягаюсь всем телом. Этот мудак понял, что я их слышу?..

– Эээ, на лице? – недоумевает Вова.

– Такая она, да, – явно ухмыляется Антон. – Дикарка.

Вспыхиваю. Бесит одна только мысль, что этот мудак может не просто так отвечать, на ходу придумывая, а вполне себе про меня говорить. Как бы соотносить меня с ним в той, выдуманной ситуации… Про страсть.

Ещё и вспоминается, как прожигал взглядом то мои губы, то грудь. И дышал тяжело… И жар от него исходил – до головокружения, а ведь и без того едва на ногах стояла.

– Ебанутая тогда уж, – выносит вердикт Вова.

Да, тот самый парень, который мне нравится с первого курса… Конечно, он не подозревает, что всё это вроде как про меня, но всё равно не по себе слышать такую характеристику.

Ещё более стрёмно то, что этот сомнительный бандюган именно с ним миролюбиво разговаривает.

– Есть немного, – ещё и соглашается, снова усмехнувшись. – Но горячая…. Поверь, она того стоила. Там одна попка чего стоит.

– Верю-верю, – посмеивается Вова.

Тут я уже не выдерживаю и выпаливаю Кире, что мне надо выйти. С места поднимаюсь… Надо как минимум холодной водой умыться, я тут уже не вывожу такие похабные обсуждения от мудака, который наверняка уже кого-то убивал вообще.

Как, ну как он может быть обычным студентом?!

Ещё и моим однокурсником…

Глава 3. Антон

Я вообще без понятия, нахрена так про шрамы говорил. Как коротнуло от наполненного ужасом взгляда девчонки, которую, конечно, сразу узнал. Да меня от одного её присутствия нехило встряхнуло.

Отвечал не для Вовы – для неё, прекрасно зная, что слышит. И если уж честно, выпаливал настолько провокационные фразочки тупо потому, что вспомнил, какое презрение помимо страха было во взгляде Юли тогда, в подворотне. Как подумала, что изнасиловать её собираюсь. И как при всём этом не брезговала трахаться со стареющим мудаком при бабле.

А теперь, когда за девчонкой закрывается дверь, толком и не поддерживаю разговор с Вовой. Более того, от самого себя охреневаю – и чего этим всем добивался? Надо мне оно, её цеплять?

Я, конечно, какого только дерьма по жизни не видал и ни разу не в тепличных условиях рос; но даже при этом сознаю, что переборщил с ней. Там в одной только подворотне страху натерпелась девчонка, долго плакала небось. И теперь наверняка прежде всего боится меня, а я тут с секс-намёками какими-то.