Загадка города Шахтар

Кира Календарова

Загадка города Шахтар

© Календарова К., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Часть 1. Июль

Никто, кроме нее, не захотел сюда ехать. От распределения в Шахтар открещивались, как могли: деньгами и дорогим армянским коньяком. Потерянный в горах город уже давно лишился главного предприятия и с тех пор был обречен на медленную смерть. Несмотря на это, в городок все еще набирали молодых специалистов, и Надя оказалась единственной за многие годы, кто согласился работать в местном архиве.

Неудивительно, что на маленькой платформе она была одна. Проводница разве что не вышвырнула девушку с двумя сумками вещей, захлопнула за ней дверь и ровно через положенную минуту стоянки состав поспешно тронулся. Надя ошарашенно посмотрела ему вслед. Никогда еще она не видела, чтобы поезда дальнего следования так убегали прочь.

Она обвела взглядом узенькую платформу. Пыхтение ушедшего поезда еще отдавалось где-то вдали, но его уже замещали звуки города, к которому Наде предстояло привыкнуть. Шахтар, вопреки названию, совсем не создавал впечатления промышленного городка. Он встречал гостей шелестом листьев, отдаленным чириканьем птиц и едва различимым мяуканьем. Услышав последний звук, Надя посмотрела вниз. У ее сумок пищали любопытные серые котята. За ними откуда-то из-под платформы показалась такая же серая кошка, с интересом оглядела приезжую и подошла ближе, обнюхать Надины туфли. Девушка протянула руку, и кошка ткнулась головой ей в ладонь. Серая шерсть на солнце необычно отливала металлом, а когда кошка широко зевнула, в пасти показались ряды заостренных клыков.

– Какие у тебя интересные зубки, – протянула Надя и потянулась к сумке, чтобы найти что-нибудь вкусненькое, но тут заметила установленную на перроне табличку.

Кормить привокзальных кошек было строго запрещено. Курить на вокзале и на платформе, как ни странно, тоже было запрещено.

– Прости, я не смогу тебя покормить, – улыбнулась она кошке.

Та мяукнула, словно поняла человеческие слова, посмотрела в сторону горного тоннеля, принюхалась, а потом схватила одного из котят за загривок и прыгнула к рельсам. Второй котенок последовал за матерью, и Надя снова осталась в одиночестве.

Откуда-то подул ледяной ветер. Девушка поежилась и подняла голову, но увидела только подпирающий небо горный хребет. Под лучами солнца склоны казались почти угольно-черными, а вершины словно обломали неведомые великаны, чтобы нарисовать на голубом небе угловатую линию. От горизонта веяло чем-то неправильным, будто изломанная линия гор была границей другого, чуждого ей мира. Надя поспешила опустить взгляд и повернулась к старому одноэтажному вокзалу. Быть может, там ей подскажут, где находится знаменитое шахтарское общежитие.

Конечно, Надя согласилась на распределение не из-за жилья. Больше всего она не хотела видеть бывших сокурсников, никогда, а именно одного из них, из-за которого ее карьера теперь будет похоронена в позабытом архиве. Мир архивного дела тесен, избежать встреч с коллегами и ложных сплетен, которые о ней распустили, можно, только уехав на край света, и Шахтар стал тем самым краем, куда она сбежала. А здешнее общежитие для молодых специалистов – просто приятная неожиданность.

Она зашла на вокзал, и хлопанье дверей эхом разнеслось по пустому помещению. Внутри не было ни встречающих, ни ожидающих свои поезда пассажиров, никого, кто пришел бы купить билет. Надя посмотрела на расписание: поезда в Шахтар заглядывали всего три раза в неделю и останавливались не больше чем на две минуты.

– Простите? – Она постучала в окошко билетной кассы. – Вы не подскажете, как пройти к общежитию?

Женщина за стеклом отвлеклась от свежего выпуска «Новостей Шахтара» и окинула ее оценивающим взглядом.

– Работать приехала?

Вопрос не требовал ответа, но Надя все равно улыбнулась и кивнула. Женщина, кряхтя, поднялась со стула. Махнула прибывшей, мол, за мной иди, вышла на улицу и остановилась у крыльца.

– Пойдешь прямо, – показала она на липовую аллею у вокзала, – потом налево, к остановке. Садись на любой автобус, который по Ленина идет. Остановка так и называется, «Общежитие». Выйдешь, потом опять налево, до леса. Там еще сирень растет, да и молодежи много, не пропустишь. Вот в лес иди, за ним как раз общежитие твое будет. Ты ж не беременная?

– Н-нет, – пробормотала Надя, и женщина качнула головой.

– Говорят, не берут туда беременных. У них свои правила. Да и тяжести таскать не положено…

Она снова качнула головой и вернулась к недочитанной газете. Странные слова повисли в воздухе, отозвались эхом сетований родни: в двадцать пять лет ее мать уже ребенка ждала, а у дочери даже жениха нет, одни старые книги на уме. Перед глазами снова возник образ молодого человека, который она так старалась позабыть, и девушка затрясла головой. Уж лучше в девках!

Надя огляделась: не увидел ли кто, как она трясется ни с того ни с сего? Нет, крыльцо вокзала было пустым. Она пригладила растрепавшиеся кудри, подхватила сумки и пошла по аллее, повторяя про себя указанную дорогу.

Стоило отойти от вокзала, и она оказалась в самом обычном провинциальном городке. Если бы не изломанная линия горного хребта над головой, Шахтар можно было бы принять даже за родной город. Люди здесь одевались так же, такие же росли березы, липы и кусты шиповника, такие же были магазины, ходили похожие рыжие автобусы, огромные тыквы на колесах. Одна такая довезла Надю до главной улицы, а оттуда до общежития было рукой подать.

Среди всех доводов ни за какие коврижки не ехать работать в Шахтар общежитие было единственной причиной все-таки приезжать. Молодых специалистов ждали комнаты на двух человек с собственной ванной и кухней, стиральные и сушильные машины в том же здании, чтобы не ходить с бельем на улицу, и круглогодичная горячая вода без отключений – для бывших студентов это была роскошь. Что уж там, здесь даже была собственная баня! Правда, говорили, что в общежитии строгий свод правил, но Надя не понимала, в чем может быть проблема. В конце концов, правила придумали, чтобы их соблюдали.

Общежитие пряталось в стороне от широких улиц, и по дороге Надя лишь издали увидела Дом Советов, ряды одинаковых хрущевок, универмаг и городской парк. Автобус провез ее мимо покосившихся частных домиков и дачных участков и высадил неподалеку от небольшой смешанной рощи. Пройдя сквозь коридор цветущей сирени, Надя вышла на широкую прогалину. В самом ее центре возвышалось пятиэтажное здание шахтарского общежития.

На входе ее ждала вахтерша. Эти старушки тоже были одинаковыми по всей стране, и у всех был знакомый надменный взгляд, под которым следовало тушеваться. Надя вежливо попросила проводить к коменданту. Комендантом, как водится, была уставшая от работы женщина неопределенного возраста. Она пустым взглядом пробежалась по Надиным документам, нашла первый свободный ключ и всучила его новенькой вместе со стопкой бумаг.

– Подпиши, что с правилами ознакомилась, – она ткнула ручкой в низ листа. – Потом прочитаешь. Комендантский час соблюдаем, общежитие закрывается в десять. Приход-уход отмечать внизу. По коридорам не бегать, за паром следить. Руководства к машинкам в подвале висят. Комната твоя пятьсот семь, на пятом этаже. Лифта нет, лестница напротив входа. Вопросы есть?

– Н-нет.

Не успела Надя даже посмотреть на подписанный устав, как комендант уже выпроводила ее из кабинета, повесила на дверь табличку «Обед» и заперлась изнутри. После приветливой женщины с вокзала встреча с работницами общежития стала ледяным душем, но Надя не очень удивилась: в университете бывало и хуже. Всего-то и надо, что соблюдать правила и больше не попадаться коменданту на глаза. «Ничего сложного», – улыбнулась она про себя и собралась с силами, чтобы затащить сумки на пятый этаж.

Конечно, нужная комната была в самом конце коридора, и внутрь Надя завалилась уже взмокшая до нижнего белья. Она понадеялась было, что соседки не окажется дома, но на шум тут же выскочила обесцвеченная блондинка с химической завивкой. Одной рукой она водила в воздухе, в другой держала кисточку лака для ногтей, а поверх белья был накинут только распахнутый халатик. В такую жару Надя ее вполне понимала.

– Ну дела. Тебя ко мне подселили, что ли?

– Да, – выдохнула Надя и представилась.

– Лена, – кивнула блондинка. – Кошмар, как ты добралась в такую жарищу? Давай в душ, потом поговорим.

Показав на дверь ванной, она ушла в комнату, села на кровать по-турецки и занялась ногтями. Надя перетащила сумки к свободной кровати, достала чистую одежду и пошла в душ. Ванная только для них, а значит, никаких очередей и прочих неприятных сюрпризов – это ли не счастье? Конечно, этот душ был всего лишь огороженным шторками углом со смесителем на стене и сливом в полу, но если здесь и правда не отключали горячую воду, то о большем Надя не могла и мечтать. Смыв пот, пыль и усталость, она переоделась, расчесалась, посмотрела в заляпанное зеркало, уставленное баночками и флакончиками, и вышла из ванной.

– Дверь не закрывай! – крикнула Лена. – Пусть проветрится.

Пока Надя проверяла матрас и изучала кухонные шкафы, она, скрючившись, красила ногти на ногах. Закончив с одной, девушка с наслаждением распрямилась и медленно оглядела новую соседку.

– Чем красишься? Хна?

Надя не сразу поняла, о чем речь.

– Ничем. – Она провела рукой по волосам. – Они и вьются сами.

– Ну дела, натуральный рыжий?! – Лена вскочила с кровати и подошла ближе. – Еще, небось, глаза зеленые? И веснушки?!

Надя хихикнула. У нее и правда были и зеленые глаза, и веснушки, хоть и не очень заметные. Она их не любила, вспоминала школьные обидные прозвища, а вот соседка была в восторге.

– Лиса, как есть лиса! – Она вспушила Надины волосы, как шерстку, и вгляделась в ее лицо. – Первый раз такое вижу! Я, значит, крашусь-завиваюсь, а тут прям дар природы.

– Скажешь тоже, – отмахнулась Надя. – Я на солнце сгораю за полчаса. Летом хоть на улицу не выходи, потом красная, как вареный рак.

– Красота требует жертв! – со знанием дела заявила соседка. – Что ж, добро пожаловать. Тоже отрабатывать приехала?

Надя кивнула. Она собралась было рассказать, кто она и откуда, но Лена еще не закончила представляться.

– Я уже, считай, четыре года здесь. Что хорошо, общага дешевая и смотри какая удобная. Со своими заскоками, конечно, но ты привыкнешь. Я в больнице работаю. Всех врачей знаю, везде проведу, можешь обращаться! А в больнице, как водится, все окрестные бабки языками чешут. Так что я тут вообще все и обо всех знаю. Например, что ты точно не в больницу. Кто еще мог тут понадобиться?

– Меня направили в городской архив. Кажется, он относится к библиотеке.

Одну за другой она вытащила из сумки книги и огляделась в поисках свободного места. Над кроватью висела подходящая полка, но складывать на нее тяжелые тома было страшновато.

– Ага, – задумчиво протянула соседка. – Тогда тебе можно только посочувствовать.

– Почему?

– Архив давно закрыт. Кажется, с тех пор, как прошлый архивариус помер, лет десять как. Он точно где-то в библиотеке, а библиотекарша – та еще старая ведьма. Еле ходит, а все никак не помрет, даже на том свете никому не нужна. Характер – мама дорогая, такую свекровь врагу не пожелаешь! Она точно обрадуется новой рабочей силе.

– Я буду заниматься архивом, а не библиотекой, – поправила Надя. – Думаю, все будет нормально.

– Да-да, конечно, – ухмыльнулась Лена. Надино воодушевление ее забавляло. – Смотри только, не давай ей тебя задерживать. В общежитие нужно приходить вовремя, а то будешь на скамейке спать.

«Точно, правила», – вспомнила Надя. Список, который она не глядя подписала, нашелся на столе, среди прочих документов. Про комендантский час ее уже предупреждали.

– Десять вечера, – припомнила она. – Не рановато ли?

– Как уж есть, – пожала плечами соседка. – Иногда могут и раньше установить. Это строгое правило, минутой позже – и никто тебя сюда не пустит. Сколько раз уж приходилось и мне, и Эле в больнице ночевать… Так что сверяй часы и заведи друзей в городе, чтобы было к кому обратиться. Если прижмет, всегда можно прийти к скорякам, они на ночевку пускают.

Надя улыбнулась уголком рта. Конечно, какими бы ни были правила, вчерашние студенты найдут обходные пути и приспособятся к чему угодно. Даже она смогла бы найти приют в незнакомом городе или просто гулять ночь напролет. Но в этом правиле хотя бы был смысл, чего не скажешь про многие другие. «Воистину, тут какие-то особые порядки», – подумала Надя, пробежав по списку глазами.

Правила внутреннего распорядка общежития для молодых специалистов г. Шахтар

1. Проживающие обязаны незамедлительно исполнять распоряжения коменданта и старших по этажам, в том числе переданные по внутренней телефонной линии.

2. Руководство общежития имеет право временно переселять проживающих в другие комнаты, проводить плановые и внеплановые проверки комнат и личных вещей проживающих.

3. Проживающие обязаны при уходе сообщить вахтеру, из какой комнаты они ушли. По возвращении проживающие обязаны сообщить, в какую комнату направляются.

4. Запрещено нахождение в общежитии беременных на сроке более 12 недель и кормящих женщин.

5. Запрещено курение в здании общежития.

6. Комендантский час устанавливается с 22 до 6 часов. Во время комендантского часа запрещено входить в общежитие и покидать его. Комендантский час может быть изменен по распоряжению руководства.

7. Запрещено покидать комнаты во время комендантского часа. Те, кто находится в коридоре или местах общего пользования в 22 часа (или иное установленное время), обязаны пойти в ближайшую жилую комнату и сообщить о своем перемещении на пост вахтера по внутренней телефонной линии.

8. При посещении комнаты в противоположном крыле общежития проживающие обязаны уведомить вахтера по внутренней телефонной линии. Вахтер имеет право запретить посещение.

9. Проживающим на первом этаже запрещено открывать окна.

10. Проживающим на этажах со второго по пятый запрещено открывать окна во время комендантского часа.

11. Запрещено бегать по коридорам и лестницам.

12. Для проживающих доступны постирочные и бани общего пользования в подвале общежития. Подвальные помещения разрешено посещать с 8 до 21 часа. Время работы может быть изменено.

13. Запрещено заходить в подвальные помещения, если в помещении стоит густой белый пар (отличается от обычного тем, что стелется по земле и не рассеивается со временем). Те, кто заметит такой пар, обязаны немедленно покинуть подвальные помещения, плотно закрыть дверь и сообщить коменданту или вахтеру.

14. При тряске и вибрации здания сядьте в дверном проеме, упритесь ногами и накройте голову. После окончания тряски оставайтесь в укрытии как минимум две минуты.

15. При включении сигнала тревоги немедленно покиньте здание. Разрешается воспользоваться лестницей, главным выходом и окнами нижних этажей. При эвакуации разрешается открывать окна первого этажа.

16. Запрещена к посещению комната номер 116.

– «При тряске и вибрации здания», – вслух прочитала она и ошарашенно спросила: – Здесь бывают землетрясения?

– Не то чтобы землетрясения, – протянула Лена, – даже не знаю, как это назвать… Тут, как говорится, чувствовать надо. Но да, иногда потряхивает. Это не так страшно, как там написано!

Надя с сомнением посмотрела на нее.

– И из-за чего это происходит? Сейсмически активная зона?

– Что-то вроде того. Горный регион, рыхлая почва… Или ее называют слабой? Не помню, – легкомысленно пожала плечами соседка. – Общежитие не так далеко от бывшей шахты, может, и из-за этого тоже. Но ты не беспокойся, это редко бывает. Главное – соблюдай строгие правила, и все будет хорошо.

– Строгие, как комендантский час? – уточнила Надя. – А есть нестрогие?

– На некоторые нарушения смотрят сквозь пальцы. Но ты пока новенькая, так что поначалу лучше соблюдай все и не задавай вопросов. Ответов все равно не получишь.

Лена внимательно осмотрела ногти, довольно кивнула и спрыгнула с кровати.

– Ты обустраивайся, а я гулять пошла. К вечеру вернусь. Еда в холодильнике есть, но можешь пойти осмотреться. Ты ведь на автобусе приехала? На Ленина все магазины, открыты они обычно часов до семи-восьми.

– А как дойти до библиотеки? У меня есть только адрес…

– Выходишь к остановке, там повернешь налево и минут двадцать прямо, прямо и прямо. Она на большой площади с жутким памятником, не пропустишь.

Она быстро одевалась: короткая юбка, джинсовая куртка, туфли на каблуках. Надя оценила вызывающий, на ее взгляд, образ и посмотрела на часы: едва перевалило за три.

– Ты точно вернешься к вечеру? – поинтересовалась она, стараясь не прозвучать занудой.

В ответном взгляде скользнуло только снисхождение. Блондинка нарочито расстроенно вздохнула:

– Если бы я хотела задержаться, оделась бы получше. Завтра на работу с утра пораньше. – Она схватила маленькую сумку и бросила быстрый взгляд на свое отражение. – К вечеру жди, пока-пока!

Соседка хлопнула дверью и зацокала каблуками по пустому коридору. Надя обвела взглядом комнату, которая должна была стать ее домом на ближайшие несколько лет, и улыбнулась. То ли из-за заваленной женскими штучками ванной и по-холостяцки грязноватого кухонного угла, от которого доносился запах пережаренной яичницы, то ли из-за свойского отношения Лены, но казалось, что она живет тут уже всю жизнь, просто почему-то до сих пор не разобрала вещи.

Она положила листок с правилами на стол, ненадолго задержавшись на нем взглядом. Руководство о том, как вести себя при землетрясении, и правда можно было списать на активность горного хребта. Комендантский час и обязанность уведомлять о походе в другие комнаты вместе с запретом жить в общежитии беременным женщинам тоже, очевидно, говорили, как дирекция хочет контролировать личную жизнь молодых людей. Неприятно, но ожидаемо. Почему-то здесь, как и на вокзале, запрещали курить. «Видимо, Шахтар за здоровый образ жизни», – посмеялась про себя Надя. Больше всего вопросов вызывало правило о паре в постирочной и правило о комнате, которую нельзя посещать. Надя не могла взять в толк, откуда в подвале может взяться такой густой пар и чем провинились жильцы сто шестнадцатой комнаты. Решив, что узнает об этом позже, она потянулась и принялась раскладывать вещи.

Полка над кроватью недовольно скрипнула, но выдержала вес любимой классики и книг по архивному делу, в шкафу среди модной одежды соседки нашлось немного места для скромного Надиного гардероба, кровать она застелила домашним постельным бельем, а на столе аккуратно разложила канцелярские принадлежности и книгу «Голова профессора Доуэля», которую Надя читала в поезде. Обжитая комната приняла ее как родную, и девушка немного повеселела. Даже если библиотека не примет ее так же радушно, она чувствовала, что всегда будет рада сюда вернуться. Вскоре стало слишком скучно одной сидеть в комнате, и будущий архивариус решила прогуляться до новой работы.

Коридор оставался все таким же пустым. Общежитие казалось необитаемым: ни болтающих в коридорах парочек, ни звона посуды на общих кухнях, ни шума из туалетов и душевых. Совсем не как в ее университетском жилье. На лестнице встретились только пара человек, которые не обратили на нее никакого внимания. Все здесь, похоже, жили сами по себе, и Надю это только радовало.

По сравнению с гулкими коридорами и голой бетонной лестницей первый этаж общежития дышал жизнью: туда-сюда ходили курильщики и наперебой называли вахтерше какие-то номера, пара человек болтали у входа, уборщица тыкала пальцем в доску объявлений и высказывала что-то коменданту. Поверх хора голосов резко, как барабанные тарелки, хлопала дверь справа от лестницы. Впервые ее услышав, Надя подпрыгнула от неожиданности и резко повернулась. Из двери вышла девушка с полным тазом белья, поморщилась от неприятного звука и свернула на лестницу. Надя быстро ушла с дороги и присмотрелась к двери в подвал. Она хотела взглянуть на удобства для стирки и особенно на отдельную баню, но услышала из-за приоткрытой двери громкие голоса и смех. Внутри было много людей, и в уличной одежде она смотрелась бы среди них белой вороной. Пожалуй, будет лучше пойти туда вместе с соседкой.

Все та же вахтерша смерила девушку презрительным взглядом и, когда та попыталась пройти, тут же рявкнула:

– Куда?! Комната?!

– А, да, – замешкалась Надя. – Пятьсот седьмая.

Старуха кивнула, что-то записала в журнале и повернулась вглубь каморки. Надя поймала на себе сочувствующие и насмешливые взгляды жильцов и поспешила наружу, подальше от местных странных порядков.

На крыльце ее встретила группа молодых людей, вокруг которых витал терпкий запах сигарет. Пара ребят обернулись оценить ее летнее платье, стройные ноги и красивые рыжие волосы. Надя почувствовала их взгляды, услышала восхищенный шепот, и смущение от конфуза с вахтершей растворилось. Прошедшие месяцы заставили ее забыть о том, что она молода, умна и красива и у нее еще все впереди. Надя подумала, что, возможно, Шахтар сможет вернуть ей позабытые чувства, и улыбнулась яркому летнему солнцу.

Горные вершины, поднимающиеся выше окрестных деревьев, все еще ее удивляли. Казалось, перейди их – и раскинется перед глазами бескрайнее море. Надя знала, что никакого моря за этими горами не было и быть не могло, но стоило вспомнить о последней поездке на юг, и на душе становилось немного легче. Правда, на отдых она ездила не одна, и об этом уже не так хотелось вспоминать. Она снова встряхнулась, чтобы отогнать неприятные картины, – привычка, оставшаяся с детства, – и принялась рассматривать мир вокруг. Прошлое осталось в прошлом, а жить и работать она должна в настоящем.

Теперь, отдохнув после дороги, она смогла по достоинству оценить красоту этого места. Со всех сторон общежитие окружал лесок, но деревья и кустарники держались от здания на почтительном расстоянии. Роща отгораживала их от шумной дороги, вокруг не было других высоких зданий, и казалось, будто общежитие – это отдельный маленький мир, живущий по собственным законам. «Интересно, – подумала Надя, – кому пришло в голову вырубать под общежитие поляну посреди леса?»

Впрочем, прогалина могла появиться и сама по себе. Надя заметила, что сквозь щели между бетонными плитами не пробивался ни один росток, а у клумб выстроилась целая армия леек, граблей и мешков с удобрениями, и вспомнила слова соседки о здешней почве. Видимо, несмотря на лес вокруг, на этом клочке земли растениям приходилось тяжело. Надя вздохнула и наклонилась к цветущим фиалкам. Земля вокруг была сухой, рыхлой, без единого сорняка, но анютины глазки будто не могли решить, хотят они упасть или все-таки потянуться к солнцу. Один из листьев шевельнулся, и из-под земли показалась розовая головка дождевого червя. Девушка брезгливо сморщилась, но червяк зарылся обратно – для него было слишком сухо.

Кто-то сзади снова вполголоса оценил ее ноги, и Надя обернулась. Парни с сигаретами шли к небольшой беседке напротив здания. Снаружи собралась целая толпа, парни и девушки сидели на скамейках, гуляли по двору или шли в рощицу. Надя обошла отдыхающих жильцов и вышла к знакомой остановке. Припомнила указания соседки и двинулась к библиотеке, по пути изучая город.

Шахтар почти ничем не отличался от ее малой родины. Выделяли его лишь названия улиц и ныне закрытых магазинов. Многие были связаны с шахтой, которая и дала городу имя. Градообразующее предприятие закрылось около десяти лет назад, когда шахта обрушилась. Эта новость прошла мимо крупных газет, но город так и не смог до конца оправиться от удара судьбы. Несколько лет Шахтар лихорадило: то хотели заново запустить производство, то закрыть город совсем, то переориентировать его на другие нужды. К единому решению так до сих пор и не пришли, и городок продолжал жить как вагонетка, которую толкнули по рельсам и отдали на волю инерции и силы трения. Ему требовались рабочие руки, но ехать в горную глушь никто не спешил. Быть может, здесь собрались одни двоечники да такие, как Надя, кто хотел убежать от прошлой жизни и старых знакомых.

За размышлениями она не заметила, как добралась до площади, больше похожей на сквер. Шахтар оказался на удивление зеленым городом, деревья здесь росли повсюду. В их тени спрятался небольшой памятник, не похожий на те, что обычно можно встретить на городских площадях. «Должно быть, это и есть «жуткий памятник», о котором говорила Лена», – подумала Надя и подошла ближе. Первыми в глаза бросились свежие цветы и свечи. Они обрамляли памятную табличку.