Самопознание. Метафизика Личности

II. Привлеченный круг восприятия

Привлеченный круг самопознания отличается, собственно, тем, что привносятся не отдельные понятия, а некое учение в целом. Причём, непременно же с автором. Стало быть, прежде надо бы как-то освоиться с автором, чтобы тот стался чуть ближе, не оставался совсем посторонним. Ну, а ради сближения можно попытаться сыскать себе в нем какой-то пример, чтобы так или эдак та личность отложилась в твоих впечатлениях. Например, как Сократ вот в апологиях Платона. Значит, имеется в виду тем не просто симпатия.

В этом пути, сталось, есть варианты полегче, а есть посложнее. Например, есть вот книга «Феноменология духа» да ведь кто такой Гегель? Ну, разве что только портрет, если уж лично о нем особо и ничего неизвестно. Так откуда же получить впечатления, как приноровиться, чтобы, как говорится, на одной струне с ним сыграть. Значит, придется искать кого-то подробней известного.

Однако, другая ситуация может сбыться обратной, когда сама личность, в целом, известна, но учение осталось такое… Словом, мутная вещь. Вроде и разносится всюду в ясных и понятных словах, но в сущности очень мутная вещь. Нет, не в смысле сомнительная, а малопонятная. Так вот, склоняясь туда и сюда, и останавливаешься в итоге на втором варианте, в котором автор будто б известный да учение мутное. Имеется в виду тем последняя книга Нового Завета, которая называется Откровением в людях и заветом Царя Царей у меня. Ибо, хотя и то что осталось после Иисуса Христа, собственно, есть такая же хрень, как и картины Сальвадора Дали, но зато вот автор уж очень доходчивый да еще и запечатлевший себя беспримерным человеческим мужеством. Значит, самое главное здесь личность Иисуса Христа. Поскольку это ведь даже не образ, а, пожалуй, плакат вроде того же Сократа, но Всемирного масштаба уже. Потому и выбирался, конечно же, автор, а учение уже доложилось в нагрузку. Хотя, если честно, так и не выбирался, наверное, а само собой так сложилось.

Однако, ведь главное здесь даже не автор, а цель, которая заключается в том, чтобы выловить чёрного покера. Впрочем, слово выловить здесь, наверное, не совсем подходящее. Лучше сказать бы, вступить отношения. Поскольку привлечённый круг ведь иначе никак не устраивается. Однако, чтобы вступить в отношения, потребуется же в качестве живого примера автор какой-то, который будучи с ним в отношениях что-то успел наваять да оставить после себя. Стало быть, Иисус Христос, как и Гегель ценны здесь собственно тем, что в их творческом наследии отношения с чёрным покером проявляются зримо да не просто же зримо, а прямо таки лезут в глаза.

Вот, а чёрный покер же это сугубо моё наречение того, что называется гением в людях. Однако, поскольку слово это понимается больше метафорой, то и слышится столь же бессмыленным, как матерное выражение, скажем. Потому и прежде дать бы определение тому, что такое есть гений. Значит, коль приступом брать, то гений, это суть то, что во внешнем круге Вселенским Сознанием назвалось, которое здесь в привлечённом уже проявляется гением. Выясняется, что это ничуть не метафора. Хотя и тем, чем оно было на улице, ведь тоже никак не является. Можешь представить себе превращение такое? Если в принципе это суть то же Сознание, но атрибуты его настолько меняются, что опознать в них что-то былое уже никак невозможно. Пожалуй, это похоже даже на то, как некая чужая, посторонняя женщина, однажды, становится твоею женой. В смысле, вопрос здесь ни в том, что жена твоя была незнакомой женщиной прежде, а в том что отношения разные, а следовательно в отношениях тех субъективно разные люди, хотя и физически она осталась суть той же. Потому и не следовало бы отождествлять прежде незнакомую женщину и ту, которая сталась твоею женою. Ибо, субъективно в том никакого тождества нет. Хотя и предметность сама ничуть не меняется, меняются лишь атрибуты. Значит и то, что является твоею женой, это лишь её атрибут, а не сама по себе эта женщина. Собственно и чёрный покер вот также является лишь атрибутом Сознания. Отсюда и задача привлечённого круга, сталось, заключается в том, чтобы вступить в отношения с названным атрибутом Сознания.

Однако, говоря об атрибутах вообще, следовало бы оговориться также и в том, что атрибут той никак не является свойством или в философских терминологиях субъектом объекта. Например, то что женщина является кому-то женой, а кому-то и мамой, это все её атрибуты. А, вот безусловный половой признак её является не атрибутом уже, а неотъемлемым свойством или субъектом такого рода объектов. То есть вся разница в том, что свойство объекта это нечто неотъемлемое, а атрибут же не является свойством объекта, а проявляется лишь в отношениях внутри привлеченного круга. Вот эту разницу и нужно очень хорошо себе уяснить. Ибо, когда говорится чёрный покер, то имеется в виду не Сознание, собственно, а только его атрибут, который и проявляется здесь в отношениях. Значит, ничего больше нет. Никакой атрибут не является ни самим объектом – ни свойством объекта. Атрибут, есть просто некая роль, которая появляется в тех или иных отношениях.

Учитель

Стало быть, если учителем, исходя предисловия, Иисус Христос избирается, то и далее речь об ученичестве, значит. Потому и в том пути ученичества, естественно же, придется окунуться в евангельские события сначала, а именно в те, когда вокруг учителя складывалась своя община учеников, нареченных апостолы.

Понятно, лучше бы сразу книгу раскрыть да почитать все подробней да каждый ведь скажет, мол, Евангелие не исторический документ. Хотя, если вспомнить, что это сегодня четыре Евангелия, а прежде поди их было все сорок, то и понятно, что источник их всех очень разный. Вот и рассуди же коль так, а вымышленное это событие или действительное? Тем более, если и передавалось поначалу изустно и лишь впоследствии все записалось. Словом, совершенно несложно отсюда понять, что сговориться столь разношерстному народу, чтобы выдумать нечто такое, никак невозможно.

Однако, чтобы оживить те события надобно ведь задавать себе попутно вопросы. Например, что это за люди вообще? Ведь известно о том самую малость. Значит, остается только догадываться. Ну, а как догадаться, если рубаху апостола на себя не примерить? Потому и как только примеришь, так тут же и первый вопрос появляется, мол, что же тех людей побудило бросить свой дом, хозяйство, сродство да увязаться вослед учителю-страннику? Ведь это сегодня было б понятно, коль нынче это господь и бог наш Иисус Христос. Причем и верхушка церковная, как видно не бедствует, если по яйца в золотых крестах вся увешана. Вот, а тогда это как прикажешь понять, если учитель есть просто странник, шедший мимо ворот. Тем более, ведь куда не ступи, так тут же навяжется мытарь да в участок айда, карманы все вывернет да гуляй, мол, отселя. Словом, если не бестолочь полная, любой же смекнет, что увязаться во след такому учителю все одно, что жизнь на смарку пустить. Так что же может из дому выгнать тебя вослед такому учителю, если наперед уже знаешь, что добра в том пути не найдешь? Вот это, пожалуй, и сегодня есть самый важный вопрос, коль надумаешь подвизаться ему в ученичестве?

Человеческий идеал

В свое время, размышляя над тем, остановился в итоге на том, что мотивация учеников Иисуса Христа объясняется наверняка идеалом. Скажем, вот есть понятие о хорошем и плохом в человеке. Правда, это все прилагательные, то есть беспредметное все. Хотя и суть тем же ведь складывается и понятие о настоящем человеке. Причем и в значении идеала уже.

Разумеется, абсолютных идеалов же нет, поскольку у каждого свой. И, если у одних это успешный, богатый, то у других и власть имущий еще, а у иных может статься и такой неувязанный, как Сократ, например. Однако, расценивать это произвольно принятым решением все же будет неправильно. Ибо, складывается исподволь все и становится очевидным, когда все сложилось, все состоялось уже. Причем и очевидным же вдруг, неожиданно. Например, читаешь апологию Сократа и плачешь. Нет, не навзрыд, но все-таки плачешь. Хотя и читаешь будто бы далеко не ребенком. Потому и история Иисуса Христа такого не впечатлить, конечно, не может. Ведь и это суть та же история, разве что во всемирном масштабе.

Разумеется, если читать ежедневно, скажем, во исполнение религиозного обряда, то восприятие притупляется так, что полноценно прочувствовать это не можешь. А, потом и полноценно сопереживать ведь не сможешь, коль уж только такому как сами сопереживать мы способны. Сталось, коль учитель твой воистину бог, так как же сопереживать ему сможешь? Кто мог бы на это удостоить тебя? Вот потому и чтобы сопереживать полноценно, придется сначала разбожествить и очеловечить героя этой истории, чтобы выправить фокус восприятия тем да увидеть историю Иисуса Христа, как и историю Сократа, столь же близкой себе.

Однако, даже и так, та история может в большинстве своем не впечатлять никого. Поскольку разные же у людей идеалы. Потому и вступая на стезю ученичества, должно бы тщательно выяснить, а является ли учитель твоим идеалом. Ибо, иначе это не твоя стезя однозначно.

Пророческий слух

Правильная мотивация, разумеется, важное условие любого начинания. Однако, есть же и более важное, предполагающее также и наличие должных способностей. Скажем, если намереваешься учиться ты музыке, то и музыкальный слух по меньшей мере должно б иметь. Ведь той случается разный. Может оказаться и вообще абсолютный, хотя это и не очень-то важно. Ведь вся разница в том, что имеющий абсолютный слух знает точно, что слышит, а не имеющий пусть и не знает, но умеет воспроизводить это столь же точно, как и имеющий. Словом, коль намереваешься у пророка учиться, то и должно бы иметь пророческий слух.

Разумеется, слово Слух здесь есть аллегория. Ибо, то, что якобы слышится, есть априорное знание либо просто немыслимое, которое родственно тому как, скажем, птица, совершая сезонный перелет свой на юг, не имеет никакого понятия, а где собственно юг той находится. Сталось и знание пророка суть такого же рода, разве что тот уже знает точно, что слышит и ориентируется куда отныне миру «лететь».

Однако, ведь в полном одиночестве пророком никто не становится. Ибо, если не сыщется способных слышать знание его, то и не состоится никакой пророк никогда. Стало быть, ближний апостольский круг, который, не имея пророческого знания в себе, умеет все же качественно слышать и воспроизводить это знание, и составляет суть ту изначальную среду, где пророчество вообще появляется. Вот

такая подробность, обычно, мало учитывается. Хотя и все очевидно, казалось бы. Ведь чтобы появилась знаменитость какая-то, нужна некая публика, а без того никакая знаменитость в мире появиться не может. Отсюда и самое важное, выясняется, есть не в пророчестве даже, а в исходной среде способной воспринимать это пророчество. То бишь не будь ближайшего круг апостолов, не было бы и Иисуса Христа. Стало быть, если уж разговор о прижизненных учениках Иисуса Христа, то и полагаю, что было бы мало, наверное, увидеть в нём просто свой идеал, чтобы увязаться вослед такому учителю. Наверняка, должно было бы быть и большее что-то и это что-то, естественно, было пророческим слухом.

Если говорить в той связи вообще об имеющих пророческий слух, разумеется, такие и через века могут слышать пророка, если есть книга. А, если слышать, значит и интерпретировать, исходя современных уже представлений. Потому и значение фразы, мол, «не от себя говорить будет, но будет говорить, что услышит», вполне объясняется пророческим слухом. То есть в тех самых словах не о чудесах говорится, а только о мало известной способности в людях. Вместе с тем, человеку вовсе без слуха любое пророчество будет откровенно до жопы. Ведь, чтобы внять тому, необходимо же слышать сначала, а иначе как же что-то понять. Потому и коль способность такую не замечаешь в себе, значит, дорога ученичества закрыта тебе. Это должно принять как данность свою.

Цена ученичества

Стало быть, если учитель и действительно оказался твоим идеалом и если имеешь способность слышать учителя, то и останется лишь открыть себе же «крестовую даму», в смысле принять обет отречения мирского устава, чтобы пройти впоследствии должную выучку. Однако, прежде придется крепко подумать. Ведь если игра в устав вдруг наскучит тебе, то и не получится переобуться вновь фраером, то есть вернуться в прежнее свое состояние. Ибо культовой практикой производятся необратимые изменения в психологии мышления человека. Стало быть, тем самым, приносишь в жертву себя во имя себя же, но нового, покудова тебе неизвестного. То есть вместо прежнего тебя будет новый, но не лучший прежнего, а только другой, как совершенно незнакомый тебе человек. Потому и коль улучшений тем не предвидится, то и есть смысл подумать, а ради чего бы зря время терять? Однако, если нужные смыслы все же находятся, то останется лишь вызов принять, а значит против книги Завета Царя Царей поставить на кон себя, свою жизнь. Ну, а иначе как же учиться ты думаешь, если учителя того и след уж простыл на земле.

Новый Завет

История сия начинается тем, что, будучи студентом еще, обзавелся же Новым Заветом. Библию будто бы прочитал раз, другой, оставалось прочитать еще Новый Завет, чтобы не оставаться невеждой. Никаких других мотивов не было, значит. Так вот дочитывая уже последнюю книгу, которая по-гречески называется еще Апокалипсис, появлялось порой впечатление, как, скажем, сидишь себе с удочкой и вдруг замечаешь, клюет. Тут же подсуетишься как будто, а там глядь и все исчезло, пропало. Думаешь, ну, показалось, наверное, и продолжаешь так дальше сидеть. Значит, так вот с поклевами и дочиталась та книга. Впечатление осталось такое будто бы слышалось что-то большее того, что написано. Потому и прочиталась же кряду раз пять. Хотя, это и не было мотивацией чтения. Ведь хотелось просто быть в курсе того, что есть книга такая и что в ей написано. То есть в таком духе все это.

Впоследствии все те впечатления, конечно, забылись, но через время уже по другому поводу вспомнились. Ведь манипулировать тобой может даже и покойный Декарт. Потому и всегда интересно же, а как кому удается это справлять? Хотя, может статься, что это тогда еще в уме отложилось, мол, разберемся потом, а сейчас покудова некогда. Словом, некоторое время спустя вернулся в ту книгу опять и вполне убедился, что ведь и в правду клевало, значит, не ошибался ничуть. Вот разве как об этом подумать? Ведь если книгу раскрыть, посмотреть, ну, казалось бы чему же «клевать»? Ведь полная хрень. Вот ведь заноза какая. Значит, так и убил на ту книгу семь лет своей жизни, а тут еще вдруг сны же начали сниться. Правда, назвать сновидением в обычном смысле это нельзя. Ведь есть же бодрствующее состояние, когда бодрствуешь, а есть спящее, когда спишь. А это же ни то и ни сё, промежуточное состояние какое-то, вроде как сумерки. Потому и назвалось же сумеречным. То есть назвалось по случаю, а ни то, чтобы где написано это. Так вот сумеречное состояние это вроде того, как будто бы и не бодрствуешь, но и не спишь. Причем и может случаться такое двояко. Например, можешь проснуться туда среди ночи из сна. Скажем, спишь себе спишь и среди ночи просыпаешься будто. То есть настолько, что ясно осознаешь и воспринимаешь себя, как наяву. Но вместе с тем понимаешь и чувствуешь, что тело твое обездвижено и настолько, что не пошевелить даже пальцем. Значит, тело твое продолжает как будто бы спать, а душа твоя проснулась уже и вполне ясно осознает новое свое состояние.

Однако, ведь и это не все, ибо просыпаясь в сумеречное состояние из сна, я все время читал некую книгу и что самое странное в книге той были совершенно невероятные буквы, которых прежде никогда в жизни не видывал. Значит, сижу читаю ту книгу и читаю, причем, не один, а со мной читает некая женщина возраста бабушки. Понятно, бабушка та не моя, но воспринимается именно бабушкой. Хотя, ее саму как будто не вижу в лицо, вижу только руку, которой она по строчкам следит, показывая где мне читать. Атмосфера, словом, такая будто бабуля участвует внуку, помогая ему готовить уроки. Сталось, бабулечка водит так пальцем по книге, а я следом читаю и если что-то не вполне понимаю, то возвращается пальцем на прежнее место, словно указывая, мол, прочитай здесь еще раз, это важно тебе. Но никаких слов не говорится при этом. Я все понимаю без слов, то есть воспринимаешь словно бы невысказанную мысль на телепатическом уровне что-ли. Правда, ушлая натура моя не забывала же при этом свое. В смысле, несколько раз пытался подловить тот момент, когда лежишь как будто бы полностью в ясном осознании самого себя и… Словом, это словно бы в животе у мамы лежишь, готовый родиться вот-вот. То бишь еще не родившись, ясно осознаешь себя и вот в следующее мгновение рождаешься, но вместе с тем случается и полный провал памяти, ничего не помнишь уже. Какая ж досада, а хотелось-то лишь чего-нибудь вспомнить. Ведь как же это странно за собой наблюдать, когда ни единой буквы не знаешь в той книге, тем не менее, читаешь ту книгу. Потому и хотелось же резко так встать, чтобы записать наяву хотя бы единственную букву, которую вот только что видел. Сколько раз пытался подловить тот момент, не единожды просыпался и вскакивал, но, проснувшись, ничего не мог уже вспомнить. Словом, такой вот облом.

Впоследствии уже себе объясню, что в человеке есть действующее, активное мышление, присущее всем животным и в том числе человеку, а есть еще реактивное, присущее исключительно людям. Скажем, активное, когда кошка по парапету высотного дома ступает, а реактивное, когда собирается ахающий да охающий народ внизу на асфальте. У человека, как собственно и у кошки, это действующее мышление имеется, но находится чаще в запасе, то есть вне игры остается. Ну, если реактивное мышление тянет все на себе, чего ж суетиться?

Вот, а различаются же те, собственно, тем, что действиями может оперировать лишь активное мышление, а знаками уже реактивное. Например, если в речи те знаки есть просто слова, то в мышлении скорее что-то вроде компьютерных нулей и единиц. Причем, самое невероятное заключается в том, что, несмотря на все многоязычие людей на земле, мыслительный язык их всех одинаковый. Собственно, благодаря тому лишь и способны же освоить мы языки, а иначе это было бы невозможным. Потому и больше сказать здесь особенно нечего. Все понятно и так. То есть если не произносятся никакие слова, то понять мысль напрямую способны практически все, если передавать нужные знаки телодвижениями, например. Отсюда и мой случай исключительный тем, что знаки те книжные. Причем же не буквы скорее, а нечто вроде иероглифов, представляющих знаки мышления. Отсюда и книга та, сталось, просто условность. В том смысле, что книга та передавалась как непосредственно мысль. Значит, бабушка следила по книге мне не пальцем, а мыслью.

Да! История та себя давно исчерпала и впоследствии, разбираясь в источниках, появился потихонечку вывод о том, что бабушка та собственно и должна была быть историческим прототипом Иисуса Христа. Предположение это объясняется тем, что на уровне слов любую книгу можешь переписать и выдать своей, а на уровне мыслей сделать такое никак невозможно. Стало быть, церковный образ Иисуса Христа это одно, а историческое лицо, послужившее ему прототипом, совершенно другое. Однако, как же случиться б такому, что никто не смог заподозрить того, что на самом деле была это женщина. Дело в том, что женщина это есть атрибут человека женского пола. Стало быть, если ребенка женского пола воспитывать, как мальчика и в окружении мальчиков, то она и вырастет впоследствии мальчиком. Вот, а предпринимается такое, наверняка, потому, что родовое завещание есть у людей, а наследника нет. Потому и куда же деваться, если не воспитывать девочку мальчиком. Однако и после героя этой истории не остается наследников. Потому, наверняка, и принялось решение разыграть на победителя родовое завещание свое. Стало быть, книга та потому и такая вот странная, что не является просто книгой. Ибо, ей, прежде всего, бросается вызов на победителя. Разумеется, вызов не босоте вроде меня, а лицам царского либо королевского рода.

Царь Царей

Если от слова Завещание производить слово Завет, то, надо бы сразу сказать, что Новый Завет не является ничуть Завещанием бога Израиля, а является именно Завещанием Иисуса Христа. Значит, некоторый смысл в том, что оный называется богом все же имеется. Вот, а предмет Завещания в сущности есть ни мало – ни много карта первосвященника, которая и является же Властью этого мира. То есть в том, что является властью имеется не только практический, но и культовый смысл. Потому вот карта Царя Царей и открывается в Новом Завете.

Не имею понятия, где евреи надыбали карту такую. Но могу точно сказать, что у того, кто называется богом Израиля, её отродясь не водилось. Значит, пусть хоть обсерится, а ему эту карту не взять. Но взять-то ведь хочется. Потому вот евреев выпасать-то и принялся. Значит, тактось те и богоизбранными стались, а не потому, что и вправду особые. Сталось, Царь Царей, выясняется, это и действительно завидная карта и завидная тем, что является источником законной власти в существующем мире. Вот как не позавидовать такому наследию. Ведь сколь бы справедливой не казалась власть на земле, но если Царь Царей не есть источник её, то это никак не законная, не легитимная власть. То есть будь даже и идеальной демократией, поддерживаемой народонаселением всем, а все одно это незаконная власть.

Однако, Царь Царей не является ведь и навершием пирамиды власти в существующем мире, а наоборот лишь олицетворением её основания. Стало быть, ничего непонятного как будто бы нет. Хотя, если ты далекий того, чтобы изыскивать истоки власти в существующем мире, то, разумеется, все это тебе лишь пустые слова. Ибо, если не отдаешь отчет себе в том, что в существующем мире власть ни на чем не основана, а появилась лишь следствием того, что некоторые люди просто взяли да от балды провозгласили властью себя, значит, и не понимаешь того, а почему она так неустойчива. Ведь как ей устойчивой сбыться, если народонаселение страны не может быть её основанием лишь потому, что само учреждается властью. Понятно, чего не рассказывай, а Царь Царей той по боку всем. Но и не все ведь быдло на свете, а потому и ценность вещей мерить быдлом нельзя. Сталось, отсюда и появляется же проблема наследника. Причем, не абы какого, а непременно достойного и такой будто бы сладился да вот же оказия последнему, живому наследнику открылась, наконец, перспектива. Во всяком случае так в книге прописано, что его унаследованная позиция была Царь Царей, а открывшаяся сталась Первый и Последний. Конечно, новая позиция будто бы сама за себя говорящая, тем не менее, если в двух словах пояснить, то, Первый и Последний, это и есть же образец человека, послужившего изначально семенем жизни на этой земле. Стало быть, в конце времен это семя возрождается вновь да приносится в жертву, а после до заветного часа где-то втайне хранится. Причем, ведь человек той должен быть непременно женского пола. Поскольку это и есть исходный пол человека, а мужской уже производный. Тем не менее, человек женского пола, это не баба, а значит и не нужно ж в таком женских атрибутов высматривать. Ибо, в нем их попросту нет.

Однако, вот ведь какая закавыка теперь, что если карту Царя Царей ты не сдашь, то и следующую никак не возьмешь. Значит, придется же старую сначала на кого-то повесить. То есть получается рокировка как будто бы, если уж переступаешь с одной ноги на другую, а из игры не выходишь, остаешься в игре, но остаешься уже на более высоких позициях. Таким образом, если Царь Царей под Первым и Последним остался, значит, надо же думать, что оный и был же источником его появления. Хорошо, источники, допустим, пока выясняются, ну, а как бы сей мертвый узел теперь развязать? Ведь покудова не сдашь первую карту, то и вторую никак не возьмешь. Потому и дело то в оконцовке сладилось тем, что если достойный кандидат не появляется всё, то и принимается решение сначала трон учредить, чтобы закрыть на ём первую карту, а после на ней же открыть пустой карточный лист, чтобы оставить возможность ей кому-то сыграть. Значит, если никого не найдется, то и будет лежать как обычный «болван». Таким образом, вот и появляется некто, которого, возможно, не существовало и вовсе, а возможно это просто умерший. Впрочем, это и неважно, поскольку в игре все равно его нет. Конечно, в этом случае это все же умерший. Причем и давненько уже. Сталось, превратившийся отчасти в легенду. Однако, имя его настоящее. Потому же и спрашивается, а чего бы добру пропадать. Значит, вписывай в ту пустую карту имя покойного, а рядом подложи еще и настоящую книгу Завета. Вот и попробуй-ка теперь угадай, а что под этой «болванкой» закрыто. Скажешь, ну, можно ли так? Ведь мирская Власть теперь без основания осталась? Ну, а на хрена основания ей, если тактось приключений побольше. Значит, вот пусть и лежит себе под «болванкой».