Эмпирон

– Иди сюда, – спокойно, но громко приказал Дозоров. Ревант послушно вошел в кабинет.

IV

Смена зеленого сигнала на желтый из головы сопроводила закрывшуюся дверь за спиной пойманного подростка. Читал бы он книги, смотрел бы фильмы, может, знал бы, что в таких ситуациях обычно поднимают руки к небу или складывают их за головой. Ревант же этого ни разу не видел, а потому со страхом наблюдал за происходившим, чуть пригнувшись и опустив плечи, не в силах сдерживать тряску своих колен. Холодные капли пота проступили на красной его коже и, проделав путь со лба до подбородка, падали на уложенную на полу плитку темного цвета. Сначала воцарилось молчание, томительное и оттягивающее неминуемую участь. Казалось, что даже мозг не мог выдержать такой тишины, заполняя уши преступника тихим отдаленным звоном, раскатывающимся железобетонной громадой по тонкой натянутой глади воды. Комиссар согнул, прижав к боку, локоть правой руки, в которой держал пистолет. Он не отвел прицела, дуло оружия все также было направленно прямо в бегающие глаза Реванта, в такой стойке от бедра он командирским голосом, все таким же спокойно-громким, приказал:

– Встать лицом к стене и стянуть капюшон! – тот повиновался, сделав, как велено. – Что с Вашим чипом, мистер Лайнхарт?

«Он знает мое имя, – мелькнуло у Реванта, – значит, за мной следили с самого начала, значит, сидя напротив меня в вагоне, он знал, за кем следит и за кем гонится. Это он сам запер дверь служебного помещения, зная, что я буду пробовать открыть другие. Все эти символы – ловушка. Я сам пришел в руки правосудия, я сам…»

– Вы заставили группы людей, слава Богу, быстро среагировавших, работать над Вашим побегом. С самого инцидента в школе о Вас, мистер Лайнхарт, знают сотни людей и до сих пор следят за вашей судьбой. А теперь, немедля, отвечайте: зачем вы сели на метро и поехали до конечной станции?

– Хотел сбежать из города.

– Зачем пришли сюда, в мой кабинет?

– Сюда вели знаки на стенах, колоннах…

– Знаки? – как бы удивляясь, воскликнул Дозоров. Брови его устремились ввысь, а глаза готовы были покинуть лицо. – И как же выглядят эти знаки?

– Как ромб, – Ревант сначала вздохнул, а потом дрожащим голосом продолжил, все также стоя лицом к стене, – ромб с крестом посередине.

Вновь наступило томительное молчание, но по прошествии нескольких секунд оно было нарушено звуками шагов чистых до блеска ботинок, затем – грохотом кинутой тяжести. Комиссар обогнул рабочий стол и направился к дальнему серверу, стоящему напротив другого, своего двойника, у которого Ревант застал Дозорова. Понимая, что опасность оружием ему теперь едва ли угрожает, юноша, поворачиваясь лицом к кабинету, увидел, что пистолет комиссара лежит на столе, а он сам выдвигает четвертый снизу жесткий диск. По крайней мере, так показалось на первый взгляд. Но выдвинутая объемная пластина была никаким не диском, а профессионально замаскированной коробкой, в которую как бы «втекала» приплюснутая и изогнутая с двух краев трубка. Один конец этой трубки Дозоров прислонил к уху, другой – к губам. После пары морганий глаз из трубки послышалось граммофонное эхо, после которого офицер начал говорить на каком-то странном неизвестном языке, звучащем достаточно резко, жестко, ни капли не похожем на английский.

Разговор продлился где-то минуту, после чего комиссар положил трубку на место и спрятал выдвижную пластину обратно в сервер. Стремительно направившись к двери, запер ее, приложив отпечаток пальцев к панели, показавшей красный замочек в святящемся круге, затем резво повернулся к Реванту, о существовании которого, могло казаться, уже успел забыть. На его чистой, гладко выбритой коже вместо равнодушного горизонта алых полопанных губ показалась расплывающаяся улыбка. Пальцы, спрятанные в белые перчатки, начали отдаляться друг от друга, руки поднимались все выше и все шире, хищный зверь готов был прыгнуть на свою жертву и растерзать вырывающими плоть когтями. Он, будто даже прыгнув, в один шаг приблизился к Реванту и… обнял его. Стечение обстоятельств весьма необычное, они оба растерялись; Ревант, конечно, в большей степени. Дозоров, осознав всю странность ситуации, отшатнулся, провел языком по губам и с радостью начал:

– Я Михаил, Дозоров Михаил, очень рад знакомству! – пожав руку, затараторил со скоростью, – я уверен, что сейчас у тебя очень много вопросов, и я отвечу на них, но все позже. Боже, как мне повезло, что ты пришел именно ко мне, молодец, мальчик мой!

Было видно, как он искрится от радости, взмахи руками, их положение то на сердце, то на своем горле, то на плечах нового знакомого говорили о нем как о человеке невероятно позитивном и эмоциональном, что никак не вязалось с первым впечатлением.

– Прости, что припугнул тебя при входе, мне нужно было удостовериться, что тебя не заслали сверху, что это не проверка или что-то в этом духе. Но раз ты увидел, как ты их назвал, «знаки», значит ты один из нас.

– Стойте, – от потока новой информации было трудно прийти в себя, – «один из нас»? почему вы так говорите, будто тоже со сломанным чипом?

– Конечно, у меня нет чипа, это, – тут он указал рукой на свой затылок, – всего-то диод, лампочка со способностью вовремя закрывать двери, – оголяя свои зубы улыбкой, пробормотал он.

– Вы не комиссар? – недоверие к этому человеку возвращалось вновь.

– Комиссар, комиссар, уже несколько лет как комиссар, – с успокоительным ободрением заявил Михаил, – но я работаю тут не на Эмпирон. А впрочем, Вы, Ревант Лайнхарт, узнаете все позже. Сейчас не будем терять времени.

После этих слов он сделал рукой жест, похожий на фляк, и сунул ее во внутренний карман военного кителя. Столь же изящным движением достал оттуда устройство, схожее на очки, только вместо дужек – силиконовый ремешок, прозрачные линзы очков закрывали всю область глаз вместе с бровями. Аккуратно держась за края этих очков, Михаил протянул их ничего не понимающему Реванту. Тот с осторожностью, сначала выждав пару мгновений, взял их пальцами обеих рук.

Ревант, видно было, хотел дать волю целому водопаду вопросов, про самого этого человека, который каким-то невероятным образом живет среди других граждан и не только не привлекает внимания, но и выполняет какую-то работу. Тем не менее, Дозоров, видя его лицо полное недоумения, опередил:

– Меня предупреждали, что ты не до конца понимаешь, что с тобой происходит. Давай так: ты получишь все ответы, что тебе нужны, но сначала наденешь это, – он средним пальцем указал на прибор в руках Реванта, – и будешь следовать моим указаниям, договорились?

Смятение – вот какое слово опишет лучше всего чувство, охватившее подростка. Выбор, вроде, был очевидный: возвращаться назад и искать успеха на просторах Владычества, быть пойманным и приговоренным к неизвестно чему, либо же послушать этого загадочного комиссара и делать то, как он ему приказывает, нет, просит. Ревант какое-то время помялся, но, натянув ремешок и продев сквозь него голову, надел эти очки.

– Это называется хайвью, – стал объяснять господин Дозоров, – очки дополненной и виртуальной реальности. До повсеместного внедрения чипов-ингибиторов люди использовали это. Вам в школе должны были о таких рассказывать, насколько мне известно. Ах да, его надо включить.

Он протянул свои пальцы к металлической оправе хайвью, подержав пару секунд. Устройство включилось. В момент линзы потемнели, на переднем фоне появилась вращающаяся сфера, уведомившая своего нового владельца:

– Здравствуйте, Ревант Лайнхарт! – звонкий голос ассистента было не отличить от реального человеческого.

– Я тут успел настроить их для тебя, – подметил Михаил, улыбаясь. – Построй маршрут до Убежища, – скомандовал он своим прежним спокойным командирским голосом.

– Прекрасно, вот маршрут до Убежища! – радости в голосе ассистента было не убавить. Тут же перед глазами Реванта оказалась оранжевая полоса, выходившая из кабинета и продолжавшаяся под дверью.

– Следуй по этому пути, он отведет тебя в Убежище – безопасное место, где такие же, как ты, живут без чипов. Тебя там уже ждут, я с тобой пойти не могу. Я спускаюсь в Убежище реже, потому что выполняю его миссию тут как комиссар. Как ты, наверное, уже понял, я не только здесь за станцией слежу и патрули принимаю. Такие, как ты, лишившись чипа и веры во Владыку, пытаются бежать из города, по дороге как раз находя эти «знаки», как ты их назвал, – тут он посмотрел в глаза Реванту, – слушай, сколько времени? У тебя в правом верхнем углу есть часы.

– Близится восьмой час.

– Как? – воскликнул с ужасом Дозоров, – это плохо, очень плохо, – когда он сильно удивлялся, то слышался его почти незаметный акцент от того жесткого прямого языка. – Скоро прибудет патруль, и станция закроется, поторопимся, я открою тебе дверь к служебному входу.

Вдвоем они вышли из кабинета и стремительно направились к соседней двери. Играя светом, ромб с крестом посередине вновь сверкнул, Ревант приближался к нему. Михаил приложил свой указательный палец к панели. Помещение самое рядовое: обычный чулан со сломанной техникой, всевозможными насадками на роботы-пылесосы, аварийными дронами, готовыми оперативно примчаться в случае неполадок на станции. Вдвоем они зашли вовнутрь.

– Сколько пыли! – не смог сдержать себя Ревант и, не успевая прикрыть рот локтем, громко чихнул.

– Да, этой комнате уборка не помешает, но не сейчас. Куда ведет тебя стрелка?

– Она, – Ревант засомневался, – за тот стеллаж к… зеркалу.

Опять. Эти стекляшки не могли отстать от Реванта, еще когда он был добросовестным гражданином Эмпирона, его манила сила собственного отражения, а сейчас, когда он избавился от чипа, зеркала буквально вызывали отвращение и ненависть. Оранжевая полоса продолжалась под самим зеркалом, этот визуальный навигатор хотел, чтобы человек буквально прошел сквозь него.

Дозоров вышел вперед, нащупав за краем пыльного зеркала невидный переключатель, повернул его, затем отошел. Зеркало, будто обдумывая, пускать загадочных гостей в себя или нет, все-таки решилось уступить. Сначала оно подъехало чуть вперед, затем отшатнулось, рывками подергиваясь, влево. Открылся проход, походящий на пещеру: стены, пол и потолок были из какого-то однородного непонятного материала, похожего на необработанный камень, впереди лишь мрак и ни намека на освещение. В размерах проход чуть шире самого зеркала, но не в высоту; человеку среднего роста пришлось бы нагибаться.

– Тебе придется идти туда, я не могу пойти с тобой, но ты не заблудишься, тебя встретят, – из коридора послышалось эхо шагов. – Черт, патруль уже идет, мне надо в кабинет, – он прикрикнул вдогонку, – торопись! Тебя встретят!

Ревант запрыгнул внутрь, тень закрывающегося зеркала начала постепенно окутывать проход. Наконец, полная мгла. Но она продлилась недолго, фонарь на хайвью включился сам, видимо, от датчиков. Узкий проход вел прямо, постепенно опускаясь все ниже и ниже, чуть ли не превращаясь в горку. Одна только оранжевая полоса-стрелка была уверена в правильности пути: ни на секунду не сомневаясь, она показывала все повороты и закоулки, которые надо было пройти.

С каждым шагом становилось не только страшнее, но и холоднее. Ощущалось, как путь ведет вниз и вниз, Ревант уже давно находился под землей. В этой гнетущей атмосфере нескончаемого пути, по которому хайвью вел уже около часа, голос, взявшийся из ниоткуда в голове, напугал Реванта так, что тот аж вздрогнул:

– Ваше сердцебиение участилось, а уровень кислорода в крови понижен. Включить музыку для расслабления?

– Твою… – это было, правда, неожиданно, – нет, не надо.

– При ваших показателях настоятельно рекомендуется выйти на свежий воздух и расслабиться. Хотите сделать дыхательную…

– Нет, спасибо, – перебил Ревант. – А эта штука не только путь показывать умеет.

– Поняла, – после недлительного молчания прозвучал женский нейроголос. – Вот что я умею…

– Не нужно, отмена! – нервно бросил Ревант. – Она еще и бесит.

Можно было уже привыкнуть к подозрительным шорохам, тихим завываниям ветра, кружащим в туннелях этого бесконечного прохода до мистического Убежища, в которое Ревант, видимо, и направлялся. Но тут раздался оглушающий крик, точно не в голове, где-то далеко, но эхо смогло донестись досюда. Слов не разобрать, как-то низкий грубый голос не то звал, не то пытался отогнать. Он будто разбудил от дремы Реванта, который бродил подземными путями, и заставил ускорить свой шаг почти до бега. Он перешагнул виртуальную черту с написанным там «100 м».

«Это Убежище, – надеялся Ревант, – это там меня встретят, там такие же, как я, это мне кричал кто-то! Осталось совсем чуть-чуть», – после этой мысли он побежал.

Последний поворот закрывал более обширную комнату, которая выглядела, как начало крупного лабиринта. Ревант вышел с самого крайнего прохода, однако таковых было три, располагались они друг за другом. Перед тремя проходами был один – большой, похожий на вход в хранилище банка, защищенный непробиваемой круглой дверью. Перед этой железной махиной стоял, казалось, вообще не к месту, обыкновенный деревянный стол на одну персону, за ним – раскладной стул, переживший не одну пролитую чашку какого-то темного напитка. По стенам этого помещения висели на веревочках два фонарика.

Но не все это убранство привлекло внимание Реванта в первую очередь. Еще до того, как он завернул за этот самый последний поворот, более отчетливо, чем до этого, послышалось:

– Мистер Лайнхарт! Ревант Лайнхарт! Мистер… фух, чтоб его, – мужчина, кричавший это, явно запыхался. Пробормотав чуть слышно: «Где тут можно было заблудиться, одна ж всего дорога», – тот продолжил рвать горло, – Мистер Лайнхарт, сюда!

Ревант зашел за этот самый поворот и увидел черного мужчину лет сорока, одетого в какую-то темно синюю кофту и плащ, на его ногах были сапоги, доходящие до колен. Штаны его поражали множеством карманов, они поддерживались ремнем с отливающей серебром бляхой. Как только лицо гостя показалось, он дернулся, рука потянулась к кобуре и там осталась, пока глаза не сверкнули долгожданной радостью и тот не сказал, опешив:

– Мистер Лайнхарт, хвала небесам, Ревант, – он подлетел к подростку чтобы пожать руку, – мы все вас сильно ждали. Я Лукас, добро пожаловать в Убежище!

– Что это за место? Комиссар наверху торопил меня, я не успел разобраться толком, куда я ползу, и уже оказался здесь.

– Ооо, – протянул Лукас, – Дозоров – любитель поторопиться, но, надеюсь, у него были причины утаить от тебя твой новый дом.

– Мой новый дом?

– Ах, конечно, давай по порядку.

После этих слов Лукас достал ключ-карту, подходя к датчику, прислонил ее. Механизм заработал, был слышен шум несмазанных прутьев, отъезжающих в сторону и открывающих масштабный засов. Круглая громадная дверь начала открываться.

– Пойдем, – махнув рукой, позвал Лукас.

Вдвоем они проследовали внутрь. За дверью помещение было похоже на лабораторию будущего: стены бархатные, белые, с пересекающими друг друга синими линиями, здесь царил естественный, но ранее неизвестный аромат, принадлежащий, верно, каким-нибудь цветам. К концу длинного коридора направился Ревант с сопровождающим.

– Убежище, – начал чернокожий, – построено в 2041 году на случай скоро случившейся третьей мировой войны. Но кто ж тогда знал, что мы третью мировую и начнем. Не мы, конечно, но… ладно, я начинаю сам себя путать. В общем, на случай обмена ядерными ударами, жители тогда еще мелкого города должны были пережить здесь, в Убежище. Война-то началась, как ты знаешь, и идет и до сих пор, только стрелять ядерными бомбами уже некому, проект забраковали, хотя Убежище достроено почти на сто процентов, поэтому об этом месте чипированные не знают. Позже сюда прибыли научные группы во главе с профессором Брейнштейном и начали искать людей со сломанными чипами.

– С кем? С профессором? – перебил Ревант.

– Профессор Карл Брейнштейн, конечно, – лицо рассказчика скривилось, будто он объяснял какие-то простейшие вещи, но тут же себя одернул, – ах, да, ты же не знаешь. В общем, самое главное из моего рассказа – это то, что Убежище – это место, куда приходят люди без чипов, приходят за новым домом.

Они дошли до следующей двери. Параллельно своему рассказу Лукас нажал кнопку, приехал лифт, оба зашли внутрь.

– По разным причинам люди теряют чипы. Кого ударят ненароком, кто поскользнется неудачно и головой… а ты-то как?

– На лестнице упал, – сказал Ревант, потирая затылок.

– Ну вот, видишь. Попасть сюда есть один путь, ты его и проделал.

– Так это все проходят через господина Дозорова?

– Ну, не все, – Лукас замялся, – Михаилу с тобой повезло. Семьи живут тут десятилетиями, много кто родился здесь, а попаданцы…

Открытие лифта последовало после приятного звука. Двери распахнулись в разные стороны, и перед Ревантом предстала следующая картина: толпа подростков и их родителей, старушек и их пожилых мужей смотрела с выпученными глазами на прибывшего гостя. Ревант повернул голову к Лукасу.

– А что все так на меня вылупились?

– Так это… ты первый за двенадцать лет, кто пришел в Убежище сам.

V

Глаза пронзали Реванта, но взгляды местных жителей были вовсе не едкими, скорее интересующимися. Лукас сделал шаг вперед, подавая пример гостю, и тот тронулся вслед за ним. Люди из толпы расступались, взрослые склоняли головы, как бы приветствуя чужака, дети дергали родителей за рукава и спрашивали: «Этот новый? Он с нами теперь жить будет?» Позади, как бы за всеми остальными, стоял человек невероятно старый, седая его борода клубилась и тянулась книзу, никакая шапка не смогла бы спрятать его седой прически. Однако первое, что бросилось в глаза, не его волосы, а удивительного формата очки: линзы были достаточно тонки для человека в столь почтенном возрасте, но оправа этих очков была огромной, с ними этот милый старичок выглядел как карикатурный персонаж старых довоенных мультиков. В линзах его очков отражалась тень интерфейса, он видел время, информацию об окружающих людях, погодные условия вокруг и жизненные показатели. При приближении Реванта к нему в его хайвью, только другой модели, загорелась лампочка: вот он, новый человек в Убежище. Невысокого роста, не самого здорового телосложения, дедушка выглядел весьма по-доброму, даже забавно, веяло от него чем-то домашним и семейным.

Когда Ревант с сопровождающим приблизился к нему, то подумал:

«Ха, да ему лет сто двадцать. Это, наверно, их главный, комиссар этого Убежища».

– Профессор Брейнштейн, это Ревант, – тут сопровождающий показал пальцем на подростка.

– Мистер Лайнхарт, мы вас все сильно заждались, – обрадованно начал старик, – вы совершили поистине невероятный подвиг, убежав от зла Эмпирона. Вы мало что знаете про Убежище, но я уверен, оно сможет стать для вас новым домом. Пройдемте, я со своими друзьями проведу для вас экскурсию по этому огромному комплексу.

Профессор приобнял Реванта и начал вести его в сторону, повернув голову назад и попросив толпу разойтись. Вслед за толпой Лукас развернулся и направился в сторону лифта, из которого только что вышел. Он пошел обратно на свой пост – гости гостями, а службу оставлять нельзя.

Чуть отойдя, Ревант увидел величественных масштабов картину. Центральный холл (если можно его так называть) возвышался в виде цилиндра, посередине которого стояла белая цитадель. От этого высокого здания отходили разные мосты, защищенные стенами и потолком в форме оболочки – овальной капсулы.

– Это возвышение мы называем артерией, – сказал Брейнштейн, будто прочитав мысли, – из лифтов артерии можно попасть в любое место Убежища, как раз по ней вы с Лукасом спускались, когда вышли из предбанника.

– Простите, откуда? – не понял Ревант.

– Предбанник – это то помещение, в котором сидел мистер Брэд, – замечая недопонимание, добавил – Лукас Брэд.

Видя, что вопросов пока нет, профессор продолжил рассказывать о громадном сооружении. Было видно, как Убежище разделялось на корпуса, каждый, как стало понятно из рассказа профессора, отвечал за свою важную часть: энергетический, пищевой, водообрабатывающий, ботанический, культурный и многие другие. Каждый выглядел не так, как другой, в каждом жила индивидуальность, особенность, что было удивительно для некогда чипированного эмпиронца. Но были общие для всех жителей Убежища необходимые атрибуты: хайвью, которые зачастую носили люди более старшего поколения, или глазные линзы, еле заметные на молодых жителях Убежища. Что сразу бросилось в глаза, каждый был на особом средстве перемещения, ранее невиданном. Ревант обратил на них внимание как раз тогда, когда он с окружающими проходил мимо некой парковки для этих самых загадочных устройств.

– А что это? – Ревант показал пальцем.

– О, это сферлоки, – пояснил профессор. – Мы используем их для быстрого перемещения по комплексу, раз уж нам подвернулась удача пройти мимо них, может, прокатимся?

– Что вы, я в первый раз такое вижу, я не знаю, – растерялся Ревант.

– Ничего, мы все когда-то учились. Главное – слушай меня, как им управлять: вокруг сферы, как кольцо вокруг Сатурна, платформа для ног, встань на нее, не бойся, ты не упадешь.

Ревант неуверенно подошел к одному из сферлоков и поставил правую ступню на платформу. Тут равновесие вместе с уверенностью покинуло тело подростка, и он начал падать, но вовремя руку ему подал Брейнштейн, с опорой на нее обе ноги завладели сферой.

– Молодец, уверенней, – подбадривал старик.

– Вы в первый раз встали на сферлок, – торжественно объявил голос в хайвью Реванта, – режим управления включен!

В очках появилась трехмерная модель человека на сферлоке, этим человеком был сам Ревант. Все его телодвижения отражались на этой модели, поднятие руки или сгиб коленей.

– Браво, браво! – радовался, словно ребенок, профессор, – теперь думай, в какую сторону тебе нужно ехать, а очки будут управлять сферой.

Только Ревант захотел подъехать к общественному красному обитому мягкой бархатной тканью лежаку, заменяющему скамейку, как вдруг сферлок повиновался и проследовал к нему. Профессор и его свита также встали на крутящиеся сферы и направились дальше, как оказалось, к квартире Реванта.

Жилой комплекс произвел большое впечатление. Белое, изогнутое в виде скобки, многоэтажное здание внутри огромного бункера, должно быть, отняло много времени у планировщиков и строителей. На подъезде ко входу Брейнштейн обратился ко всем сопровождающим:

– Друзья, спасибо, я покажу мистеру Лайнхарту его квартиру и свяжусь с вами.

После этих слов сферлоки, все, кроме двух, укатились. Профессор обратился к Реванту:

– Ты будешь жить на одиннадцатом этаже в восьмой квартире, можешь добраться пешком, конечно, но, если ты не против, мы поднимемся на сфер-лифте. За мной!

Он подъехал к прямоугольной платформе с углублением внутрь, напротив каждой двери первого этажа стояла такая платформа, как стало понятно, лифт для сферлока и его хозяина. Вдвоем они подъехали к предпоследним лифтам, Брейнштейн уверенно заехал на платформу, сферой вкатился в углубление, Ревант последовал за ним. Тут ступни обоих обхватились ремнями, изнутри выскочили две параллельные металлические палки, что также обхватили ноги. Хайвью воскликнул:

– Подъем на этаж одиннадцать. Держитесь крепче!

«Держаться не за что, наверно, держаться морально», – подумал в шутку Ревант.

Сфер-лифт плавно поплыл вверх, рассекая этажи, добрался до одиннадцатого. Путь к самим квартирам пришлось проделать пешком, сферлоки отпустили Реванта с Брейнштейном и отправились на общую парковку. Двое подошли к квартире под номером 11—8.

– О, Адам, добрый день! как продвигается работа? – поприветствовал Брейнштейн соседа Реванта, но, не дожидаясь ответа от высокого парня, который подозрительно отпрянул от старого профессора, перевел внимание на дверь апартаментов, – Хозяину должно зайти первым. Прошу, юноша!

– Это, это моя квартира? Я буду жить в ней один?

– Да, это Убежище было рассчитано на многих жителей города, так что каждому, лишенному чипа, квартира обеспечена. Тебе повезло с соседями, на этом этаже, как я знаю, живут молодые ребята, с ними тебе будет интересно. Я со своими коллегами живу на этажах ниже, – он ухмыльнулся, – так что будут вопросы, забегай на второй этаж, в шестую квартиру. Ну а теперь прошу внутрь!

Дверь распахнулась перед новым владельцем, знаменуя это фразой «Добро пожаловать, Ревант!» Внутри квартира оказалась на удивление роскошной для ядерного бункера. Пол расплывался в синей краске, ползущей ручейками, из прихожей, занимающей не так много места, проход вел в гостиную, весьма уютную, а для Реванта так вообще волшебную. По обе стены, друг напротив друга, висели вертикальные рамы, в которых виднелись два одинаковых портрета какой-то женщины. Тумбочка, придвинутая к стене, будто левитировала, ее поддерживала тонкая стеклянная ножка, расположенная посередине. На самой же тумбе ничего не было, а напротив нее расположился красный диван с высокой спинкой. На другом конце комнаты было что-то вроде кухни: плита, разогревающая, выпекающая и жарящая; компактная кофемашина; раковина, в которую удобно складывать грязную посуду, при необходимости крышка раковины закрывалась, и она превращалась в посудомоечную машину. Тут же была дверь в личную комнату Реванта: кровать будто возвышалась над полом, левитируя, на тумбе рядом стояла небольшая сплюснутая коробочка, у стены расположился стол с придвинутым креслом. На столе располагался компьютер – невиданная роскошь в Эмпироне, удостоиться которой могло только должностное лицо рангом выше уполномоченного комиссара. Пустые стены заполняли рамы с изображением женщины, эта женщина была на каждом углу квартиры. Не отойдя от наполняющего его чувства удивления, Ревант открыл рот, глотая бодрящий от освежителя воздух. Профессор начал свою экскурсию: