Необычный человек

Круговорот пеленок и кормлений прошел на удивление всех очень спокойно. Вовка много ел, прекрасно спал, перевернулся, сел, пополз, встал и пошел, а Таня в это время делала все, чтобы стать лучшей версией себя. Смотря за тем, как растет сын, она ловила себя на мысли, что никто и встреченных ею мужчин ни до, ни после Федотова не подходили на «роль отца ее ребенка», только он подошел и все случилось. Эти мысли наполняли ее счастьем, и оно было абсолютно неуловимым. Она никогда не ощущала себя «самкой Богомола», потому что знала – она никогда и никого так не сможет полюбить, так как полюбила его.

Жизнь, тем временем, требовала решения насущных задач. Пришлось действовать по схеме, которые Таня ненавидела. Аспирантура, защита, свадьба – эти слова нанизывались на нее как чужие драгоценности, и никто кроме Тани не знал, что все это было «взято на прокат в дорогой антикварной лавке». Глядя со стороны, словоохотливые коллеги в институте только руками всплескивали – ну вот же, смотрите, как бывает – всего-то двадцать пять, а уже и ребенок, и диссертация, и муж перспективный. «А ведь он ее с ребеночком взял,» – добавляли особенно словоохотливые, поглядывая вслед Тане, ловко несущейся на своих каблучках по коридору института.

ХVI

Федотов знал, что рано или поздно Таня уйдет. Уйдет из его квартиры, но не из его жизни. После возвращения с Памира, поняв, что теперь снова будет жить один, он с удивлением и радостью обнаружил, что Таня всегда рядом с ним. Он все время вел с ней внутренний диалог, а она молча сидела в кресле и читала, курила рано утром напротив окна в кухне, в общем – делала все то, что она делала обычно.

Временами он с трудом понимал, что это не вполне реальная Таня, а его воспоминания о ней, привычка видеть ее, потому что знал, что она живет полноценной жизнью еще где – то, кроме его головы и его квартиры.

Он ничему не удивлялся, ведь всю ее мощь он ощутил в момент их первой встречи, которую помнил до мельчайших подробностей. Он помнил даже не саму встречу, которая вышла немного скомканной из-за Раисы Львовны, а предвкушение этой встречи накануне – свое видЕние, и ту силу, которая в прямом смысле этого слова развернула Федотова навстречу чему – то новому, чего он так и не смог понять за все эти годы, проведенные на Земле. Таня, однажды ему сказала, что это Любовь, но, услышав это слово Федотов ничего не почувствовал.

Таня ушла и он снова перестал спать, это тоже было интересно. Почему так, а не иначе? Чем обладала эта хрупкая земная женщина, которая смогла привнести покой в его ночное бытие? За годы экспериментов, он уже нашел ту грань между сном и явью, как ее представляют люди. Он научился отдыхать и отключаться, он перестал болеть от бессонницы, подобно Герману Карлу фон Кайзерлингу, который скрасил свои ночи без сна под аккомпанемент юного Гольдберга.

Эти, подобные сновидению, путешествия во времени всегда развлекали его. Каждый раз, когда он погружался в свой ночной морок, он видел там Таню. Она смеялась, слегка закидывая голову, кормила младенца, стучала по коридору каблучками, всегда немного опаздывая. Иногда она сидела в кресле его спальни в длинном платье, ложбинка на ее шее была чуть более явная, чем он привык видеть, в ушах и волосах, убранных наверх, мерцали драгоценные камни. Это была немного другая Таня, старше и словно спокойнее. Она тихо улыбалась Федотову и чуть вздыхала, слушая вариации Баха.

ХVI

Ночь, какое – то пространство, похожее на старый дом или замок (лестница коридор и т.д), камера блуждает по темноте с какими – то неявными намеками на светотень, и в итоге натыкается на источник света, он в комнате, там горит несколько свечей, камера заглядывает в комнату и немного затормаживает останавливается, но продолжает блуждать, словно это витает дух или приведение.

Мы видим, что свечи стоят на маленьком клавесине или рояле, за инструментом сидит юноша и вдохновенно играет, на нем костюм 17 века (потом тот же юноша, (а может и другой) в относительно современном костюме тоже исполняет вариации Гольдберга (на нем довольно простой наряд: серый свитер, возможно поло, возможно под ним виднеется белая майка, серые брюки, темные туфли). Этот юноша может быть из середины или конца прошлого века, а может быть нашим современником, вихры или кудри, может у него аккуратный пробор (можно с этим поиграть). В комнате довольно большое окно, за которым глубокая ночь.

Камера снова отправляется в путешествие по пространству (блуждание или проезд по странной облупленной стене с трещинами и подтеками, которая в итоге оказывается арт объектом современного искусства). Мы видим отъезд от детали. возникает общий план абстрактной картины в дорогой раме на огромной стене коридора. Это старая облупленная стена, которой не меньше трех столетий, прерывается еще одной дверью, там в кресле сидит пожилой мужчина, у него прикрыты глаза, но он не спит, он слушает музыку, которая доносится из соседней комнаты

Кубок, наполненный золотыми луидорами стоит на клавесине, на стол на кухне, где-то на траве, кто-то задевает его рукавом и он падает, в рапиде луидоры сыплются на землю, кубок падает – движение туда и обратно. Недалеко от замка течет ручей – течет туда и обратно. Движение камеры по течению и против.

Утро, рассвет в комнате. Человек открывает глаза, он сидит в кресле, ходит, по комнате. То же самое ночью, разобранная кровать, человек закрывает глаза, лежит, открывает глаза, сидит, встает, ходит, смотрит в окно, пьет воду, снова ложится, смотрит в потолок, встает и идет по бесконечным коридорам, потом возвращается в спальню и садится в кресло, за окном светает.

ХVII

Музыка: группа Мегаполис альбом « Их жизни планет».

Старинный пустой замок, лестницы, стены, потолки. Утро, вечереет, летний день… каждое время суток дает свое освещение и задает свой тон и повествованию, и темпоритму (например, разная музыка в одном и том же помещении освещенном свечами, или освещенным утренним солнцем – дает разное настроение. (Исходя из этого огромного количества возможностей, здесь использовать сочетание импровизационных решений с заготовленными. вариантами, но это уже произойдет в ходе монтажных решений).

В этой сцене с замком и музыкантами важно передать процесс, который с одной стороны происходит поступательно. Сначала музыканты приезжают в замок на машине и двух автобусах, разгружаются, размещаются, разматывают и устанавливают оборудование, свет, подключают звук, потом настраивают его. Две гитары, ударные, клавиши, скрипка начинают играть, пауза, потом еще и еще… каждый раз звучит все более длинная музыкальная история, она может прерываться на тишину или посторонний звук (например какие – то диалоги или звуки из канвы повествования фильма или вне ее).

В комнатах замка, где играют музыканты наступает темнота, потом ночь сменяется пробуждающимся днем: рассвет, который может быть перемешан с закатом. Первые ноты мелодии вдруг обрываются или мелодия звучит внезапно. ворвавшись в повествовании с середины и т.д… то есть с одной стороны, так или иначе, есть поступательной рассказ истории (зритель понимает что, где и каким образом происходит),а с другой стороны – вариативность световых и временных решений дает возможность сбивать ритм повествования.

…

ХХI

Когда Вовке исполнилось четыре, Таня развелась с мужем и в очередной раз вернулась к родителям. Расставание с Яриком прошло безболезненно, они были и остались хорошими друзьями, просто перестали делить постель и крышу над головой. Танина комната в родительском доме снова превратилась в детскую, Ярик помог перевезти кроватку и вещи, для Вовки по сути ничего не изменилось – рядом были любящие дедушка с бабушкой, мама и Ярик, который был по прежнему безнадежно влюблен в его ветреную мать.

Теперь можно было с чистой совестью вернуться к Федотову, на этот счет у нее не было ни малейшего сомнения, более того – внутри было твердое убеждение, что он ждет ее, буквально каждый день ждет, ждет как тренькнет звонок, а он откроет дверь, а на пороге стоит она – его Таня,

Они не виделись все это время, однако Таню этот факт ничуть не смущал, она даже была благодарна себе, за то что смогла уйти от Федотова, чтобы теперь вернуться к нему навсегда. Внутри было стойкое ощущение, что все идет как надо – и тогда, и сейчас. «Не удивлюсь, если он вообще не заметил, что меня не было эти пару лет», – улыбалась Таня про себя, – откроет дверь, пойдем пить чай, словно мы виделись утром, а сейчас я только что пришла с работы. Хорошо, что я совсем не изменилась и ему не составит труда меня узнать», – внутри Таня шутила, а снаружи – она немного трусила, потому и подбадривала себя тем, что выглядит прекрасно.

Это было правдой, за два года Таня не потеряла ни красоты, ни молодости, ни упругости духа и тела. Будущий доцент, уже мама и все та же смешливая девчонка – так говорили все вокруг, да Таня и сама видела эту метамофозу.

А впрочем, какая женщина может постареть за пару лет в ее нежном возрасте? Двадцать пять тебе или двадцать семь – не такая уж большая разница. Таня это осознавала и ей даже нравилось, что она сумела спрятаться от Федотова на пару лет, смогла все обдумать, попробовать что – то новое и принять решение. Ей очень нравилось, что она взяла паузу и теперь готова вернуться.

Теперь она была готова говорить и объяснять. Теперь она знала цену своим чувствам и понимала, что хочет быть с ним рядом, желательно до последнего вздоха.

Однако, Федотов словно растворился, не оставив никаких следов. Лаборатория стояла в запустении, в институте сказали, что он уволился и вроде куда – то уехал. Таинственный элемент таблицы человеческих душ незаметно исчез со внешнего контура.

Таня и раньше замечала, что после ее ухода от Федотова, он странным образом незаметно испарился из ее разговоров с общими знакомыми и коллегами, которых у них, накопилось немало. Никто за это время ни разу не спросил Таню о нем, и тогда она сочла это за тактичность, но теперь, когда она пыталась завести разговор о Федотове, то всегда слышала в ответ примерно одно и то же

– Да, да, припоминаю, за тобой ухаживал какой-то ученый… профессор – да? Странноватый тип, но интересный. Помню, что я сразу это отметила. Так вы расстались?, – спрашивал очередной общий знакомый или знакомая.

Первое время Таня была в растерянности, все это казалось ей очень странным, но потом она поняла: то – что является важным и судьбоносным для тебя – со стороны кажется проходящим фоном, и со временем, в памяти посторонних людей подробности твоей жизни постепенно стираются, и это нормально, ведь каждый человек живет и помнит свою жизнь – единственную и неповторимую.

Поняв это, Таня успокоилась и решила действовать спокойно. Главным было то, что она приняла решение вернуться, возможно поэтому все изменилось. Она есть, значит есть и он, однако, как бы то ни было, внешний мир создавал четкое ощущение, что Федотова словно и не было в ее жизни. И тогда Таня решила найти его во что бы то ни стало, чтобы доказать всем, да и себе наверное, что ее любовь к Федотову и, собственно, сам Федотов – это не игра ее воображения, а вполне реальная история с конкретным человеком – профессором Федотовым, ее научным руководителем, возглавлявшим их лабораторию в институте и отцом ее сына.

…

ХХХ

Таня тихо открыла знакомую дверь и проскользнула в подъезд, шла медленно по этажам, словно накручивала на себя все то время, которое она не поднималась по этой лестнице. Цвет стен вроде изменился, а лифт так же ухал, Таня улыбнулась, в высоком окне между третьим и четвертым был хорошо виден их двор, Таня не стала всматриваться, она словно снимала слепки с прошлого и шла выше, на шестой, к своей цели, к своей двери, к его двери, она ничего не ждала, но сердце предательски замирало.

Таня пошла быстрее, еще, еще быстрее, два пролета преодолела как спринтер и остановилась, чтобы восстановить чуть сбившееся дыхание, и вдруг словно вспомнила что – то очень важное. Она резко и легко побежала вниз… там было на стыке подоконника и откоса окна, Таня судорожно провела рукой по недавно отштукатуренной поверхности и удивилась самой себе. Ну что за глупости, зачем ей это доказательство, но сначала почувствовав, а потом увидев маленькую щербину из двух букв, которая дождалась ее спустя много лет – она тихо засмеялась, погладила пальцем вензель из слитых воедино Ф и Т, спустилась на площадку между этажами, вызвала лифт, а когда он приехал – смело вошла в него и нажала цифру шесть.

Звонок не работал. Это было странно, уверенность испарилась, сердце снова забилось не в такт, Таня глубоко вздохнула и еще раз нажала кнопку, и вдруг она откликнулась той самой трелью, долгожданной и родной. Дверь открылась, на пороге стояла дама в халате с синими розами, лепестки у которых были бирюзовые.

– Даааа? – смачно протянула дама.

– Мне нужен Федотов, – выпалила Таня.

Она таращилась на даму, пытаясь прорваться взглядом через ее странные розы и увидеть хоть что-то за ней, но тучный халат с блеском занимал почти весь дверной проем и продолжался полумраком коридора. Дама недоуменно смотрела на Таню.

– Чтооо? Ктоооо?

Таня немного растерялась, розы были ужасные.

– Кому пришло в голову сделать листья у них бирюзовыми», – вдруг раздраженно подумала Таня и четко повторила.

– Мне нужен Федотов.

– Федотов… ну нет же такого здесь, я же говорю!, – прогудел халат и попытался улыбнуться.

– Валюша, кто там?

Мужской голос приближался из глубины квартиры, но это не был его голос, его Таня узнала бы из миллиона голосов, закрыв глаза. В коридоре включился свет, Таня жадно втянулась глазами в глубину и разочарованно отступила назад – это был не их с Федотовым коридор, из – за плеча халата выглянул довольно молодой мужчина под полубокс. Оглядев Таню, он улыбнулся

– Это кто к нам?

Халат слегка двинул бедром и ответил всем сразу.

– Федотова здесь нет, я же говорю вам, ошиблась она.

Таня растерянно спросила

– Это сорок седьмая?

Мужчина расплылся в улыбке

– Так точно, она самая, но мы тут живем без Федотова, – сказал он и рассмеялся своей шутке, халат тоже подхахакнул.

Таня стояла смотрела на этих людей, на улыбку мужчины, который непрестанно оглядывал ее раз за разом с ног до головы, на опущенные уголки накрашенных губ его женщины, на синие с бирюзовыми листьями шелковые розы и не понимала, что она еще должна сказать этим людям, чтобы получить ответ на свой вопрос. Она собралась с мыслями и снова пошла в наступление.

– Мне нужен профессор Федотов, он здесь жил, понимаете? До вас жил, видимо переехал, я его ищу, он мне нужен, вы давно тут живете?

Дама, слушая Танину тираду, чуть вытянула шею и благосклонно улыбнулась

– Я живу здесь с самого рождения, моя дорогая. Мой папа был летчиком, он летал с самим Чкаловым, ему дали эту квартиру и мы тут все время жили.

Таня вглядывалась в красный рот, которые произносил этот текст и понимала, что исходя из слов этой женщины – Федотова здесь не могло быть никогда. Но их знак на подоконнике между третьим и четвертым этажом, он был на месте!

– Это какое – то недоразумение, наверное, – произнесла Таня и отступила на пару шагов от порога, чтобы собраться с мыслями и спросить еще что-то,

– Это точно – ответил ей халат, и закрыл дверь.

Таня стояла не лестничной площадке Федотовской квартиры, которая как оказалось, никогда не была Федотовской и мало что понимала. Она стала медленно спускаться вниз, равнодушно осматривая ступеньки под ногами.

– Этого не может быть, я же не сумасшедшая – сказала она вслух.

Ей никто не ответил. Во дворе почти никого не было, Таня вышла из подъезда и побрела к лавочке на детской площадке, сбоку залаяла собака.

– Бус, Бус, фу.

Черный лохматый пес радостно уткнулся в Танины колени, молотя хвостом и немного подпрыгивая, Таня вспомнила, что в квартире напротив жил смешной пес, который почему – то всегда ластился к ним с Федотовым. Теперь он вырос, но Таню узнал – о чем говорила его дружелюбная морда и активно ходящий из стороны в сторону мохнатый хвост. Она присела на корточки, а пес радостно подставил ей свою морду и лизнул ее щеку горячим розовым языком. Таня потрепала его за шею

– Привет. малыш, как ты вырос.

– Бус, ко мне.

Таня сразу узнала хозяйку Буса. Всегда очень ухоженная чопорная дама с красивыми густыми волосами пшеничного цвета тянула поводок на себя, однако это не меняло положения игры. Веса пса было достаточно, чтобы не слушаться.

– Эмм, простите пожалуйста, он вообще к чужим не подходит, какой – то нонсенс, – дама была вынуждена сама подойти к собаке, которая не собиралась слушать ее команды.

– Он наверное узнал меня, я тут жила несколько лет назад, а вы что меня разве не помните? – спросила Таня.

Она сидела в обнимку с Бусом и понимала, что у нее есть право здесь сидеть, что несколько минут назад с ней произошло какое – то странное происшествие, которое совсем скоро разрешится, потому что вензель на месте, пес ее узнал и она прекрасно помнит эту даму, которая в отличии от Тани все – таки немного постарела за эти годы, но не утратила ни своей чопорности, ни густой шевелюры

– Мне кажется знакомым ваше лицо, вы чья – то дочка?

– Нет, я жила здесь несколько лет назад, профессор Федотов, он был моим мужем.

– Федотов? – вскинула брови дама с собачкой, – конечно я прекрасно его помню, мы же соседи! Импозантный замкнутый мужчина, у него еще был такой странный взгляд…

Таня улыбнулась и кивнула в ответ, в ожидании, что сейчас все разрешится.

– Я ищу его, но в его квартире какие – то люди – сказала Таня.

– Конечно я его помню, – продолжала дама, словно не замечая Таниных слов,

он всегда был безупречно, исключительно вежлив, такое редко встретишь, я это запоминаю очень четко, вот только он никогда не был женат, деточка, – вдруг добавила она, всегда был один, всег – да, подчеркнуто разъединив слога, – повторила хозяйка Буса, глядя на Таню сверху вниз, подбирая собачий поводок.

– Он уже года два как уехал и его квартира стоит пустая, уж простите там никто не может жить, я в курсе всего, что творится в этом доме, – завершила свою тираду дама и, потянув собаку к себе, негромко добавила:

– Я конечно не знаю, но вы ему в дочери годитесь, я бы заметила, уж поверьте. Бус, ко мне, рядом, пойдем уже, всего вам доброго – добавила она напоследок и, слегка кивнув Тане головой на прощание, медленно повела пса по двору.

Тот сначала оборачивался, словно их разговор с Таней был еще не закончен и он намеревался его продолжить, но хозяйка в очередной раз резко одернула его, и он послушно потрусил рядом, теперь уже на коротком поводке.

ХХХI

– Мам, он пропал.

– Кто?

– Федотов, мам!

– Ты что, ходила к нему?

Таня кивнула в ответ. Она стояла в коридоре, прислонившись к косяку, и не могла сделать шага, словно порог ее квартиры был тем финишем, до которого она добежала, но на большее уже была неспособна. Мать протянув руки к ее лицу втянула ее в квартиру. Таня рухнула в ее объятия и заплакала,,

– Ах ты девочка моя, дурочка, ну что же теперь делать.

Таня всхлипывала в ее руках, слезы и материнской тепло облегчали ее страдания. Так и стояли посреди коридора, Таня плакала, а мать обнимала ее и молча гладила по спине.

– А Вовка где?, – вдруг спросила Таня, утирая слезы рукой.

– Какой Вовка, Танюш? – мать отстранилась от Тани, но не отпустила, придерживая ее за плечи. Таня растерянно хлопнула ресницами, вытирая слезы, которые вдруг перестали литься.

– Мам, ты что? Вовка где, я говорю, папа с ним гулять пошел?

Мать выпустила Таню из рук и испуганно вглядывалась в ее лицо сбивчиво выдохнула:

– Танечка, что с тобой?

Тане показалось, что мать сошла с ума, и это было так страшно, что Таня сразу отказалась от этой мысли и взяла себя в руки. Происшествие с Федотовым странным образом моментально отскочило на второй план. Она дотронулась руками до материнских плеч, набрала в легкие воздуха и сказала на выдохе, как только могла спокойно, голос ее дрожал.

– Так мам, это уже не смешно, все нормально, не волнуйся, да я ходила к Федотову, да я не смогла его найти, мам, я справлюсь, и вообще я завтра пойду в институт, там же должны что – то знать, а сейчас я дома у себя и я тебя свою маму спрашиваю – где Вова? Вова, мам – мой сын, и твой внук?

Мать охнула, и на ее лице промелькнул ужас, она вдохнула и стала хватать губами воздух, словно забыла как дышать, схватилась за грудь, глаза налились слезами и она стала медленно оседать на пол.

– Мама, мамочка. – Таня кинулась к матери, стараясь ее поддержать, но ей это не удалось, они обе осели на пол. Мать плакала и обнимала Таню, Таня была в недоумении – она видела, что мать в шоке, старалась ее утешить, но внутри был вопрос, который разрастался по всему телу и парализовал его, ведь ответа на вопрос так и не прозвучало.

– Мама, что случилось, с ним что – то случилось? Почему ты плачешь, где он, просто скажи, мама, маааамааа— маааам – мааамаааа…

Таня трясла мать за плечи и кричала, но мать смотрела на нее расширившимися от ужаса глазами и молчала.

…

Таня и Федотов стоят спальне, постель неубрана, раннее утро. Они смотрят в окно на выглянувшее солнце. Он обнимает Таню сзади своими руками, потом наклоняется к ее уху и что то шепчет.

Таня улыбается, потому что ей немного щекотно, она пытается убрать ухо от его губ, но Федотов держит ее в объятьях и продолжает шептать в ухо.

…Две женщины сидели в коридоре, обе были в слезах. Та, которая моложе, вдруг, встала, немного отстранившись от старшей и пошла по коридору не очень ровными шагам. Старшая растерянно смотрела ей вслед, пытаясь встать и последовать ее примеру. Молодая женщина зашла в прибранную комнату, видимо это ее спальня – там кровать, туалетный столик, старинный шкаф для одежды с чуть приоткрытой дверью, этажерка с книгами, на стуле какая то женская одежда.

Таня металась по комнате, открыла шкаф и стала выбрасывать оттуда вещи, заглянула под кровать, и все время что – то кричала, искала, спрашивала, но не находила. Она сорвала покрывало, раскидала подушки, вытряхнула на кровать ящики туалетного столика, и снова кричала, но мать почему – то не слышала звука ее голоса. Она стояла в дверях комнаты, наблюдая за дочерью и молча плакала. Ей было страшно.

…

XXХII

Утро медленно и неизбежно проступало, за окном. Таня вскрикнула во сне, Федотов нежно склонился над ее лицом и тихо прошептал е й в лицо

– Та – ня, Та – неч – ка.

Таня резко открыла глаза.

– Господи!

– Где ты была?

Таня: не знаю где, но я рада, что я здесь, в не там.

Федотов: там?

Таня: ну да… я же проснулась.

Федотов: а если нет

Таня: Ну в смысле нет?)

Федотов: да без смысла, – улыбнулся Федотов. – просто спрашиваю что случилось.

Таня: да, без смысла наверное было бы легче, хотя я не знаю.

Федотов: тебе нужен смысл? Что ты видела? Там был смысл?

Таня: нет, бессмыслица какая – то, если честно, и Слава Богу.

Таня встает, надевает халатик, смотрит в окно, садится на кровать, она еще отчасти там, в своем сне.

– Господи, – бормочет Таня, прикрывает глаза и проводит рукой по лицу, словно хочет смыть все, что увидела и пережила.

Федотов, подложив голову под руку с интересом наблюдает за не й.

– Странно, только что ты сказала. что без смысла было бы легче, а сама недовольна что тебе приснилась бессмыслица.

Таня с удивлением смотрит на Федотова

– Ну я же не виновата что тебе не сняться сны, а мне вот приснился кошмар

Федотов выжидающе смотрит на Таню

– Ну что? Ну пожалуйста, у меня был ребенок, твой, мы с ним жили у мамы, а потом я поняла, что не могу без тебя и решила вернуться, а тебя там нет, хотя пес меня узнал, он кстати вырос там, а зарубка наша в подъезде все – таки была на месте – я проверила, в общем я вернулась домой, а Вовки нет… представляешь какой кошмар.

Таня встает с кровати, она взволнована

– Ты назвала его Вовкой?

Таня смотрит в окно и немного успокаивается

– Ага, знаешь он такой был замечательный, и глаза как у тебя, все время смотрел на меня твоим взглядом.

Таня оборачивается и смотрит на Федотова.

– Вот так и смотрел, как ты сейчас, а потом я прихожу, а его нет… не в смысле куда то делся, что тоже ужас, а вообще не было никогда …как буд – то.

– Ты хочешь ребенка?

Таня улыбается.

Федотов легко вскакивает с кровати и обнимает Таню. Они стоят и смотрят в окно на выглянувшее солнце

Федотов тихо говорит Тане в ухо

– В следующий раз, если будет страшно – попробуй что-то положить в карман.