Дневники экзорцистки 1,2,3

– Деточка, чем же я помочь-то могу? – удивлённо воскликнула бабушка. – Я же не священник и не семейный психолог. И с деньгами у нас пока плохо. Одна я внучку тяну, зарплата мизерная, с воды на хлеб едва…

– Нет, это всё не то, – жарко перебила Ирина. – Мне ваши способности нужны. Не знаю точно, что вы там делаете – колдуете или шаманите – мне всё равно. Я же помню. Мне восемь лет было, когда вы меня от свинки излечили. Это же ведь какое-то существо тогда ко мне присосалось, верно? Вы его изгнали.

– Это фантазии твои детские, – попыталась отшутиться Клара. – У тебя температура была повышенная под сорок, ты бредила. Лучше к психологу с мужем сходи, он поможет решить разногласия. Всё у вас наладится.

Снова послышался шорох и звук отодвигаемого стула.

– Нет, тётя Клара, психолог мне не помог, – каким-то слишком спокойным и звенящим голосом произнесла гостья. – Я всё перепробовала, видит Бог. Никто мне помочь не может… и не хочет. И вы. Даже в память о дружбе с моей матерью. Пойду я, пожалуй, чтобы вас больше не напрягать. Сама решу свои беды. Все проблемы одним махом! Нет тела, нет и дела.

– Ирочка, ты что это задумала?! – встревожилась бабушка. – Сядь, я тебе говорю, дура! На кого ты ребёнка оставить собралась? На бабника этого? Кому от твоей смерти лучше-то будет? Я тебе пока в помощи не отказывала, только дело тут непростое. Думать надо серьёзно. Есть у меня соображения на твой счёт да только все, кому помогала, потом меня же и проклинали. Дурость людскую пока никто не отменял. Боюсь, что одна не справлюсь с твоими бесами. Милка могла бы помочь, но мы с ней сейчас в контрах. А кто ещё? Внучка у меня мала ещё…

– Это Леночки вашей дочка? – удивлённо спросила Ирина.

– А кого же ещё?! – разгневалась бабушка. – Не думала я, что дочь такой бессердечной воспитаю! Подбросила мне Дашку, как котёнка ненужного. Во всём мужу потакает. Тьфу. Променяла ребёнка на жизнь обеспеченную. А девочка-то умная и дар у неё сильный.

– Я не знаю, конечно, что вы задумали делать – может ритуалы какие-то колдовские проводить, но… Может не стоит ребёнка вовлекать в такое?

– Рано или поздно она всё равно в это ввяжется, так пусть уж лучше под присмотром бабушки будет, – вздохнула Клара. – Тем более, что половину нашего разговора она уже слышала. Иди к нам, Даша, можешь там не прятаться!

Пришлось выйти. Чувствовала я себя, конечно, очень неловко, но постаралась сохранить достоинство:

– Вы говорили слишком громко. И я же просила не называть меня Дашей. Моё имя Дария, значит, сокращённо будет – Дари´.

– Ага. А я тогда – Клеопатра Петровна, – озвучила свою глупую шутку бабуля. – Ты лучше вот сюда садись и тётю Иру послушай. Приглядись к ней, может что-то необычное заметишь. Тётя Ирина раньше с твоей мамой училась вместе.

5.

Я давно уже заметила и неприятный запах беды, исходящий от гостьи, и зеленоватый налёт, но решила сначала выслушать её рассказ. Женщина с сомнением посмотрела на меня покрасневшими от слёз глазами, потом обречённо махнула рукой и принялась вводить в курс дела.

Много лет назад Ирина действительно училась в одном классе с моей мамой. Они были подружками, жили в соседних домах и часто бегали друг другу в гости. Бабушка Клара тоже находилась в приятельских отношениях с Ирининой матерью. Но школьные годы закончились, девочки поступили в разные институты, а потом вышли замуж.

Муж Ирине достался хороший: любящий, работящий и заботливый. И пусть трудился Павел всего лишь в автомастерской, но умельцем был отличным и от отсутствия клиентов никогда не страдал. Скоро у молодожёнов родилась дочка Юленька. Единственное, что омрачало семейное счастье – это отсутствие жилплощади. Накопить на собственную у супругов не получалось, брать кредит в банке или ввязываться в ипотеку было боязно. Приходилось платить за съёмное жильё.

Первая квартира, которую семья Рабенко взяла внаём, прослужила им верой и правдой почти пятнадцать лет. Платить, правда, приходилось недёшево, но район был хороший: и школа для дочки рядом, и от Ирининой работы недалеко. К сожалению, ничто не вечно. Владелец жилья скончался, а наследники решили продать квадратные метры. Рабенко приуныли – уж слишком привыкли они к насиженному месту, поиск нового «семейного гнёздышка» и переезд казались катастрофой. Пришлось обратиться в агентство, и – о чудо! – им сразу предложили прекрасный вариант. Трёхкомнатная квартира в том же районе по цене однокомнатной! Хозяйкой жилища оказалась милая старушка, которая, похоже, плохо разбиралась в расценках.

Сначала Ирина не могла нарадоваться – на новом месте ей всё нравилось: и комнаты просторные, и подъезд чистый, и соседи тихие. Что ещё для счастья нужно? Но постепенно женщина стала чувствовать себя здесь неуютно.

Во-первых, ей всё время казалось, что в квартире то слишком душно и жарко, то слишком холодно и влажно. Ночью Ирина долго не могла уснуть, тело начинало зудеть и чесаться, в голову лезли какие-то бессвязные мрачные мысли, кожа покрывалась потом. Но, когда под утро наконец-то приходил сон, то он не приносил облегчения, а наоборот – только тревожность и усталость. Во-вторых, женщина стала часто болеть. Насморк, кашель, отиты, головная боль, нервные срывы посещали несчастную и по отдельности, и скопом. В-третьих, она вдруг превратилась в плохую хозяйку. Как начнёт готовить, так обязательно еда либо подгорит, либо недоготовится, либо получится пересолёной. Пыль появлялась снова почти сразу после уборки, а отстиранные вручную воротники на рубашках мужа после высыхания приобретали прежнюю загрязнённость.

Похоже, что у остальных членов семьи Рабенко были похожие проблемы. Постоянные неудачи, усталость и раздражение находили выход в частых скандалах. Ирина срывалась на мужа и дочь, и те, разумеется, отвечали ей тем же. Хозяйка стала чаще задерживаться на работе, лишь бы поменьше бывать дома. Юленька забросила учёбу и допоздна проводила время в какой-то сомнительной компании. Павел начал скрывать заработки, от него иногда пахло чужими женскими духами и алкоголем.

Ирина понимала, что её семья рушится, но не могла найти в себе силы остановить это, а порой и не хотела. Ей начинало казаться, что муж и дочь нарочно доводят её, провоцируют на скандалы, корчат противные рожи. Между ними словно появилась некая линза, которая выпячивала всё самое неприглядное и отталкивающее.

После очередной крупной ссоры, когда Павел в ответ на брань накинулся на жену с кулаками, она убежала к матери, где и провела три дня. Вдали от злополучной квартиры Ирина чувствовала себя намного лучше. Даже в голове прояснилось.

«Что же случилось с нами? – думала она. – Ведь хорошая же семья была, все друг друга любили и уважали, а теперь словно с ума сошли. Каждая мелочь приводит нас в ярость! Чтобы не сказала Юля, я воспринимаю как дерзость, а голос Паши кажется грубым и пренебрежительным. И ведь они тоже страдают, я же вижу!»

– Это вас нечисть одолевает! – словно подслушав мысли дочери, заявила Зинаида Игнатьевна. – Вы же в церковь не ходите. Я вот тоже раньше глупой была, не понимала, как это важно, а батюшка Михаил мне объяснил. Мы теперь с соседкой на все церковные праздники в храм ходим. У меня душа очистилась, теперь меньше переживаю, даже когда пенсию задерживают. Давай, попрошу, чтобы батюшка вашу квартиру освятил?

Ирина сначала отмахивалась, но Зинаида знала, как повлиять на дочь, и к концу третьего дня убедила. Освятили квартиру утром, пока Юлечка была в школе, а Павел на работе. Отец Михаил постоянно вздыхал и говорил, что квартира нехорошая, что ему тут душно.

Вечером Павел вернулся домой с цветами, а дочка похвасталась, что получила четвёрку за сложную контрольную работу. Ирина вздохнула с облегчением. Её уже не мучили ни головные боли, ни приступы злости. Похоже, батюшкины молитвы, действительно, помогли.

Но идиллия продолжалась недолго. Через полгода всё начало возвращаться в наезженную колею. Стало ещё хуже, чем раньше.

– Юля курит! И это в четырнадцать лет! – Ирина нервно заламывала руки и уже не обращала внимания на слёзы, стекающие по щекам. – Красится, как… неприличная женщина! И спиртным от неё иногда пахнет! Я её ругаю, а эта мерзавка открывает окно и грозится выпрыгнуть с девятого этажа, если не отстану! Не знаю, как с этой малолетней мразью разговаривать. Всё время злит меня нарочно, обманывает, стала деньги воровать. А Паша за неё заступается, говорит, что я шизофреничка. Кобель! Знаю, что любовницу завёл и даже не отрицает. Надоело мне всё это, жить не хочу! Ещё и мать считает меня теперь ненормальной, одержимой демонами. Вчера сказала, что если от церкви меня воротит, то нужно сходить к тёте Кларе. А я уже не знаю, кого о помощи просить, если вы откажете. Сил у меня больше нет бороться.

Ирина замолчала и уставилась на нас потухшим взглядом.

– Дашенька, – ласково обратилась ко мне бабушка, – ты заметила что-то странное у нашей гостьи?

Я понимала, что она имеет ввиду. Хоть Клара и запрещала при чужих людях упоминать про существ из призрачного мира, но сама охотно рассказывала мне о них. В детстве вместо сказок бабуля потчевала меня историями о том, как в Древней Руси христианство вытесняло язычество, а вместе с ним и домовых, русалок, призраков и леших. Чтобы нечисть не проникала в наш мир, порталы опечатывали. Но до сих пор эти создания иногда находят где-то лазейки, чтобы пробраться к людям. Вот хоть та же болезнь под названием «свинка», которую упоминала Ирина – это не что иное, как маленький призрачный паразит. Многие думают, такое смешное название паротит получил от того, что у человека опухают слюнные железы и лицо становится одутловатым. Вовсе нет. Те, кто видит это существо, подтвердит – он чем-то напоминает слизня с мордочкой поросёнка.

– Бабушка, а ты сама не заметила зелёную слизь на тёте Ире? – спросила я. – На одежде следы и на волосах. На коже тоже зелёные пятна проступают.

– У меня уже зрение не то, – прищурилась Клара. – Думала, может, ошибаюсь. Но если уж даже и на коже проявляться стало… значит, давно они этими токсичными выделениями дышат.

– О чём вы говорите? – запаниковала Ирина.

Она трогала себя за волосы, разглядывала руки, но, разумеется, ничего не могла увидеть.

– Ты ж всё равно не поверишь, – отмахнулась Клара.

– Я уже даже в инопланетян готова поверить, лишь бы семью спасти, – затряслась гостья. – Скажите, что происходит! Можно от этого избавиться?

– Да ты и сама догадываешься в чём проблема, – не стала томить бабушка. – Ты уже не раз повторяла, что всё дело в съёмной квартире. Самый простой выход – это найти новое жильё и переехать.

Ирина вытаращила глаза и вжалась в спинку стула.

– Это проклятье, да? Кто-то позавидовал нашему семейному счастью? Я так и знала! Отец Михаил освятил квартиру, вот порча и ослабела, но до конца он её, видать, не одолел. А можно избавиться от неё как-то? Паша ни за что не захочет переезжать. Я несколько раз пыталась поговорить с ним об этом, но он беситься начинает.

– Похоже, что злыдни его к квартире привязали и не отпускают, – вздохнула бабушка.

– Злыдни? – гостья с недоумением посмотрела на неё. – Я про злыдней только в детских сказках слышала. Это же такие злобные человечки, живущие за печкой и творящие всякие мелкие гадости?

– Вроде того, – уклончиво ответила Клара. – Только твои злыдни подкинули тебе гадости покрупнее.

– Если они такие сильные, значит уже давно там живут, – влезла я в разговор. – Наверное, расплодились. Их там много должно быть. И квартиру своей слизью, скорее всего, пропитали всю. Надо гнездо злыдней найти.

Бабушка встала, сложила руки на груди и покачала головой.

– Ну, найдём мы гнездо, разорим, так они, мерзавцы, по всему дому разбегутся, в соседних квартирах поселятся. Представляешь, что тогда начнётся?

– Боже, да что же это за твари-то такие?! – ужаснулась Ирина. – Откуда они только берутся? Почему я их не видела никогда?

– А ты их и не увидишь, – ответила Клара. – Для этого нужно особым зрением обладать. Раньше в каждой деревне ведунья была, а то и не одна. Их и называли так потому, что ведали они про потусторонний мир. А злыдни… Ты же про домовых слышала? Они добрые обычно, по дому помогают, очень к главе семейства привыкают, стараются подстроиться под него. А если хозяин злой и буйный, то и домовой постепенно становится злыднем. Судя по всему, прежний хозяин твоей квартиры был тем ещё самодуром. Нужно к тебе идти, жильё посмотреть, а на месте уже определимся, что делать.

6.

Дом, в котором жила семья Рабенко находился в пятнадцати минутах ходьбы. Бабушка основательно подготовилась к нашей миссии: взяла банку со святой водой, икону Божией Матери и пачку крупной соли. Я не знаю точно, какой вред соль или освящённая в церкви вода может нанести существам из потустороннего мира. Да и вряд ли кто-то знает. Никто ведь не изучал домовых и леших.

Бабуля предполагает, что нечисть – это энергетические сущности. А раз они представляют собой энергию, то, значит, на неё можно воздействовать другой энергией. Ну и вроде как, иконы и святая вода заряжены в церкви. Чем они там заряжены, Клара толком объяснить не могла. Возможно, верой в высшие силы, которая является тоже подобием энергии. И если ещё это с большой натяжкой можно принять за объяснение, то при чём тут соль? Наверное, она способна гасить инородные силовые поля или что там испускают «иномирцы».

Всю дорогу до места назначения бабушка меня поучала, чтобы я была осторожна и не лезла вперёд. Она явно нервничала из-за того, что мне пришлось идти с ней, ведь злыдни существа коварные, могут нанести вред человеку. Только я вот почему-то не очень боялась, скорее испытывала любопытство, хоть, конечно, и понимала, что увиденное может мне не понравиться.

Дом и в самом деле располагался в хорошем месте: в достаточном отдалении от шоссе, чтобы не слушать шум машин и не дышать выхлопными газами; и в непосредственной близости от парка, в который мы сегодня собирались пойти.

«Эх, может успеем ещё на книжную ярмарку. Хорошо бы побыстрее управиться со злыднями».

Когда мы уже подходили к подъезду, Ирину окликнула высокая, полная женщина в льняном сарафане, ярко-жёлтых бусах и соломенной шляпке. Незнакомка вышла из-за кустов, огораживающих детскую площадку. Она двигалась уверенно и чинно, словно королева, а следом за ней семенил невзрачный худой мужичок в вылинявшей рубашке и растянутых на коленях синих брючках.

– Ирина, как вовремя я вас поймала! – зычным голосом оповестила незнакомка, надвигаясь на нас. – Мы собираем денежные средства на ремонт детского устройства для развлечений, именуемое качелями.

– По двести рублей с каждой квартиры! – подтвердил мужичок, вынырнувший из-за спины своей покровительницы. Он указал на лист бумаги, который держал в руке, и снова спрятался за надёжное укрытие.

– Знаете что, Тамара Егоровна, – раздражённо отозвалась Ирина, – я, конечно, очень болею душой за детскую площадку, и тем более за устройство для развлечений, но мы не пользуемся ни тем ни другим. Юленьке уже четырнадцать лет, и она…

– Вот именно она, возможно, и причастна к поломке детского развлекательного инвентаря! – легко перебила её Тамара. – Позавчера ваша Юленька в компании трёх подростков, предположительно мужского пола, и одного подростка, предположительно женского рода, до глубокой ночи находилась на площадке, отведённой для выгула детей. Здесь они громко слушали музыку непристойного содержания, сквернословили нецензурной бранью и распивали напитки из жестяной тары, имеющей вид слабоалкогольной продукции. После них, с утра устройство для сидения и качания оказалось поломанным.

– Вы и жестяные банки разглядели, и слова в песнях расслышали? – удивлённо вскинула бровь Ирина. – Неужели вы до глубокой ночи в песочнице прятались и следили за подростками?

Тамара Егоровна придвинулась к собеседнице ещё ближе, и взирая на неё свысока, покровительственно произнесла:

– Понимаю, что вы так грубо иронизируете потому, что хотите защитить дочь, но порча детского развлекательного инвентаря – свершившийся факт. И факты эти выявляют свидетельство причастности Юлии к данному инциденту. Я в качестве избранного на правлении управдома имею ширину полномочий и рычаги воздействия для того, чтобы инициировать расследование по факту вандализма на отдельно взятой детской площадке, что может причинить вашей семье некомфортные последствия. Но зачем же доводить дело до конфликтования, многочисленных объяснений с правоохранительными органами, постановкой вашего ребёнка на учёт в полиции и выплатой вами через суд полной стоимости спортивно-оздоровительного детского тренажёра, именуемого «качели»? Я предлагаю ограничиться небольшим денежным вкладом в двести рублей на ремонт и вашим воспитательным наставлением дочке. Это сохранит наши добрые отношения и сэкономит время. Я искренне не люблю создавать конфликтные ситуации.

Ирина растерянно заморгала, пытаясь переварить замысловатую речь управдома, затем молча достала из дамской сумочки кошелёк и, отсчитав нужную сумму, протянула деньги Тамаре. Тут же появился субтильный мужичок и подсунул Ирине лист бумаги и ручку, чтобы она расписалась в каком-то списке.

Наконец, Тамара Егоровна, плотоядно улыбаясь, вальяжно отчалила снова на детскую площадку, а бабушка с тётей Ирой пошли к подъезду. Я вынуждена была задержаться на несколько секунд, чтобы запихать развязавшийся шнурок в кроссовку, и услышала из-за кустов голоса:

– Тамарочка, вы слишком добрая. Нужно было заставить эту Рабенко оплатить ремонт качелей полностью.

– Согласна, Евгений Иннокентьевич, стоило бы заставить, но мне её по-человечески жаль. Вы же знаете, в какой несчастливой квартире она живёт. Баба Таня никак не могла сдать жилплощадь в последние годы. Как только люди приходили жильё смотреть, так Рита Матюхина, что у подъезда вечно дежурила, им начинала ужасы рассказывать про прежних квартирантов: и про висельника Володьку, и про Никольского, который с ума сошёл. Конечно, люди убегали, никто в проклятом месте жить не хотел. Хорошо, что Матюхина потом к сыну жить уехала, некому стало сплетни распускать, и баба Таня сразу квартирку-то этим Рабенко сдала. И вот теперь у них там…

– Даша! Иди скорее! Мы же тебя ждём! – послышался крик бабушки от подъезда.

Пришлось идти. Ирина придержала дверь, и мы вошли в подъезд. Здесь оказалось очень чисто и светло, гораздо лучше, чем в нашем доме. Втроём мы поднялись на лифте на девятый этаж. Ирина достала из сумочки ключ от квартиры.

– Ох, что-то на сердце у меня неспокойно, – остановила её Клара. – Давайте, я вас святой водой сбрызну. Ты, Ириш, носишь на себе крестик нательный?

– Давно не ношу, – призналась хозяйка. – У меня цепочка порвалась, теперь он в шкатулке лежит.

Клара открыла банку со святой водой, окропила нас, перекрестила и, вздохнув, сказала:

– Всё, давайте уже войдём в это логово, посмотрим, что там. Дашка, ты за мной держись, вперёд не лезь.

Ирина отперла дверь и первой перешагнула порог. Её туфелька ступила на пёстрый коврик, лежащий у двери. Коврик заскользил по полу, нога поехала вслед за ним. Женщина вскрикнула, покачнулась и стала падать лицом вперёд. Мне показалось, что из глубины квартиры раздался издевательский смех…

7.

– Держись! – бабушка успела подхватить Ирину под локоть. – Вот же пакостники какие! Ну ничего, пусть порезвятся напоследок.

Они вошли в коридор, и Клара подала руку, чтобы мне было удобнее переступить через злополучный коврик.

Я огляделась. Прихожая оказалась довольно просторной и вмещала шкаф-купе, небольшой диванчик и трюмо. Всё в светлых тонах, даже обои с выпуклым абстрактным рисунком. Жаль, что это оказалось заляпано полупрозрачной зеленоватой слизью. Такая же киселеобразная субстанция виднелась и на полу. Понятно теперь, почему коврик на резиновой основе вдруг начал скользить.

– Бабуль, ты видишь? – я указала в один из углов, где в виде бурой кляксы разросся призрачный мох.

Он слабо шевелился, пытаясь ползти по плинтусу.

– Это – тлен, – покачала головой Клара. – Помнишь, я тебе о нём рассказывала? Дело – плохо.

Если в квартире появился тлен, то, значит, зло тут поселилось давно, и вывести его будет не так просто. Молитвами не отделаешься.

Мы стали осторожно продвигаться к комнате. Я чувствовала, что дышать становится тяжелее. Странное ощущение: вроде вдыхаешь полной грудью, воздух поступает через дыхательные пути, но насыщает лёгкие не чистым кислородом, а некой токсичной смесью без запаха, похожей своим воздействием на угарный газ. У меня слегка закружилась голова, на лбу выступили капельки пота. Всё это действие призрачного мха, который вырабатывает некий вид токсинов.

Бабушка первой вошла в комнату, охнула и перекрестилась.

– Что там? – Ирина остановилась у порога и виновато развела руками: – Я сегодня и пылесосила, и влажную уборку делала везде, но, мне кажется, что ещё грязнее в комнате стало.

Я выглянула из-за её спины и оглядела просторную гостиную, погружённую в мутное зеленоватое марево. Солнечный свет с улицы словно не желал проникать в это помещение. И дело тут было не в грязных стёклах широкого окна и не в плотности полупрозрачных штор. Сам воздух казался густым и мутным, похожим на воду в застоявшемся болоте.

Ну и, конечно, слизь. Её тут было много: на мебели, на полу и даже на потолке.

Затем я разглядела и самих злыдней. Бабушка говорила, что даже те, кто обладает «призрачным зрением», не в силах постичь настоящий облик нежити – слишком инородные это существа. Мы можем разглядеть только их энергетическую сущность, а наш мозг пытается придать ей привычную для понимания форму. Наверное поэтому, я и увидела злыдней именно такими, как описывала их Клара.

Первым на глаза мне попался вожак этой стаи. Папа-злыдень походил чем-то на злую обезьяну, и размером был со среднюю собаку. Он имел всклокоченную зеленоватую шерсть, маленькие красные глазки и пасть, усеянную острыми игольчатыми зубами. Передние лапы у него оказались длинные, тонкие и заканчивались пальцами с внушительными когтями. Выражение морды у главы призрачного семейства было враждебным и подозрительным.

Он неспешно спустился с кресла и занял оборонительную позицию в центре комнаты. Тут же возле папы-злыдня, прямо из воздуха появилась крупная самка. Мама-злыдень вела себя чрезвычайно суетливо: размахивала лапами, тряслась и что-то бормотала, брызгая слюной. Она то и дело исчезала, внезапно появляясь в другой части помещения, чтобы вытащить из-за кресла или из-под стола расшалившегося малыша, слегка душила его за шею, прижимала к себе, а затем бросала на пол и возвращалась к лохматому мужу.

Не знаю, зачем она душила своих деток. Может выражала так материнскую любовь или пыталась столь странным образом угомонить сорванцов. Маленькие злыдни после таких «обнимашек» какое-то время тихо лежали на полу, конвульсивно дёргая лапками, потом, пошатываясь, поднимались и ползли прятаться за мебелью. Но потом, видимо, очухавшись, снова принимались носиться по полу, стенам и по занавескам.

Хорошо ещё, что «призрачный слух» у меня не так сильно развит. Я различала только тихое потрескивание и скрежет. Вот бабушка нежить хорошо слышит. Для неё тут, скорее всего, настоящий звуковой ад.

– Ну что же, давайте начнём проведение обряда экзорцизма! – закричала Клара и поставила на стол свою бездонную дамскую сумку. – Пока попробуем святую воду, соль и молитвы, а дальше видно будет! Дашка, ты сюда не ходи!

– Бабушка, не кричи! Я тебя и так прекрасно слышу! – отозвалась я.

– Прости, милая, – бросила через плечо Клара, выкладывая на стол необходимые принадлежности, – эти негодяи так верещат – оглохнуть можно! Ты следи за ними. Злыдни должны гнездо своё охранять! Если найдём их подпитку и нейтрализуем, то справиться будет легче.

Легко сказать, «Следи». Они же всё время перемещаются в пространстве, а некоторые ещё и прячутся. Я их никак не могла сосчитать. Детки-злыдни размером с котёнка, невероятно прыткие, да ещё и полупрозрачные. Разве уследишь?

– А что это за гнездо такое? – тронула меня за плечо Ирина.

– Ну это только название такое – «гнездо» или «рассадник зла». А на самом деле это может оказаться какой-то вещью или местом в квартире, где чаще всего были страдания. Злыдни же питаются негативной энергией людей и специально подстраивают всякие гадости, провоцируют скандалы. Но раньше-то эти призрачные существа были добрыми домовыми. Хозяева сами сделали их такими, питали злом. Кто-то раньше жил в этой квартире и совершал нечто нехорошее. Может ребёнка тут часто наказывали, в угол ставили, и он рыдал всё время. Вот такой угол и будет этим «гнездом страданий». Злыдни из него энергию черпают.

– А-а-а, понятно, – Ирина смотрела на меня как-то странно, словно я рассказывала ей, что среди нас живут инопланетяне.

– Куда?! Стой! – вдруг закричала бабушка.

Я увидела, как скатерть, на которую Клара выложила принадлежности для ритуала экзорцизма, стремительно сползает со стола. Но вместо того, чтобы быстрее схватить банку со святой водой или молитвенник, бабуля зачем-то вцепилась в свою сумку. Вещи стали падать на пол. Я рванулась вперёд, но Ирина схватила меня за плечи и прижала к себе.