Сезон дождей и монстров в Кванджингу

Сонхи Ким

Сезон дождей и монстров в Кванджингу

Иллюстрация на обложке XINSHI

Иллюстрация на форзаце Artistic Cherry

Карта на форзаце ragerat

В оформлении титула использована иллюстрация:

© marukopum / Shutterstock.com / FOTODOM

Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

© Ким С., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог

2 апреля 2024 года, Сеул

Сезон цветения вишни начался не так давно, но набережная реки Хан уже была усыпана бело-розовыми лепестками, похожими на крупные снежинки. Ветер доносил соблазнительные запахи еды из кафе неподалёку, и существо, только что выбравшееся из-под моста Чхонхо, жадно принюхивалось. Впрочем, его смелости хватило только на то, чтобы прокрасться к оставленному кем-то на песке куску курицы и вгрызться в него.

Существо не обладало особой храбростью или силой. Его разум был на уровне коровьего, а потому всё, что оно знало и умело, – прятаться, чтобы его не заметил кто-то покрупнее, искать себе еду там, где были люди, и никогда не подходить к реке. Потому что тот, кто там обитал, был безжалостен даже к своим сородичам.

Однако голод был сильнее страха, и существо, не имевшее даже имени, всё-таки оказалось слишком близко к опасному месту. Речная вода пахла тиной и чем-то ещё, совершенно неаппетитным. Но существо уже нашло себе еду и на какое-то время забыло обо всём другом.

И это оказалось роковой ошибкой.

Поверхность реки пошла мелкой рябью, словно стая рыбок метнулась вдруг прочь. Абсолютно бесшумно, медленно из воды поднялась чёрная фигура и стремительно бросилась к существу, пожиравшему курицу. Прежде чем жертва успела издать хоть писк, её обволокло тьмой и вечным покоем.

Город вокруг жил своей жизнью без пауз и не имел ни малейшего понятия, что есть и другая, теневая сторона.

Глава первая

Я буду местом, что ты ищешь

10 апреля 2024 года, Сеул, Кванджингу

Прогноз погоды на этот вечер оптимистично предсказывал лёгкую облачность и почти не ощутимый весенний ветерок. Мингю поверил улыбчивой дикторше и не стал брать зонт. За что и поплатился.

Дверца такси захлопнулась, и машина тронулась с места, оставив Мингю стоять и в буквальном смысле обтекать посреди унылого безлюдного перекрёстка. Хмурое небо безостановочно плевалось холодными крупными каплями, метко швыряя их за шиворот и совершен-но не обращая внимания на поднятый воротник куртки. Ветер, весело покачивая провода над головой, заворачивал клубочком мелкий мусор, бережно нёс к канализационной решётке и с чувством выполненного долга забивал сток.

Мингю огляделся, щурясь. Ничем не примечательная улица с невысокими – этажа два-три – домами; на одной из стен прикреплена табличка с названием: «Гуый-донг, 241–65». Печальным саундтреком шлёпались капли в лужу под ногами. Мингю поймал хмурый взгляд прятавшегося под ящиком рыжего кота и невольно улыбнулся.

«Когда ты устал и измождён, я буду местом, что ты ищешь», – вспомнил он строки прослушанной в такси песни, осматриваясь с любопытством.

Маленький кусочек Сеула, который он успел увидеть, ему уже нравился. Пятнадцатичасовой перелёт из Торонто, потом поездка в метро (только чудом удалось не запутаться в разноцветных ветках, спасибо доброй тётушке, вовремя вытолкнувшей его из вагона в направлении нужного выхода) и такси до точки назначения… в общем-то, на полноценную экскурсию не тянет при самом оптимистичном раскладе. Но Мингю не унывал и был намерен восполнить пробелы в культурном плане в самое ближайшее время.

Как только отыщет человека из маминого письма, так и займётся изучением Сеула. В конце концов, ему теперь жить здесь.

Кого именно и зачем он ищет, Мингю затруднялся сказать. Неделю назад он вообще понятия не имел о существовании некоего Шин Хёка, полицейского в отставке, живущего в однокомнатной квартирке в Кванджингу [1] и занимавшегося частным сыском. Но так получилось, что в тот период жизни, когда он стоял на перепутье и не мог решить, в какую сторону двигаться, судьба сама дала ему подсказку.

Сколько раз он переезжал с мамой за неполный двадцать один год своей жизни, Мингю затруднялся сказать. Пять, шесть? Больше? Жили ли они когда-то во вьетнамской деревушке или это игры воображения? А в пригороде Нью-Йорка? Одно он знал точно: мама от кого-то скрывалась, постоянно меняя место проживания.

В Торонто – последней точке длинного пути – они жили три года. Мингю привык, что не стоит ни к кому привязываться, ему казалось немного странным, что можно заводить друзей, гулять с ними, строить планы. Всё равно они с мамой переезжали чаще, чем он успевал в полной мере обжиться на новом месте.

Мама не рассказывала ему о причине такой кочевой жизни, отделываясь отговорками насчёт работы. Мингю сперва верил ей, потом начал подмечать нестыковки, а под конец был абсолютно уверен: мама кого-то боится, да так, что не рассчитывает ни на чью помощь и может только перемещаться с места на место, заметая следы. Это было странно, некомфортно, опасно, но Мингю, как ни старался, не мог убедить маму, что стоит обратиться в полицию, если её кто-то преследует. Она только устало улыбалась и жестом просила его подойти ближе, чтобы обнять.

А потом мамы не стало. Она ушла тихо, во сне, после непродолжительной болезни. Мингю тогда словно одеревенел, перестал что-либо чувствовать, думал только короткими мыслями о самых простых вещах. Соседка, ставшая подругой мамы, всхлипывала, что-то спрашивала, советовала – но Мингю было всё равно.

Этот кусок жизни странным образом существовал в его воспоминаниях в двух вариантах. В одном из них Мингю помнил каждую деталь, каждую мелочь, занявшую внимание в ужасно длинные дни и ночи после случившегося. Было больно: вытаскивать воспоминания, обволакивать их мягкой тканью, перебирать и бережно укладывать обратно. Словно раз за разом сдираешь кожу с только-только зажившей царапины, и она опять кровоточит, бередит душу, выцепляет из мутной воды памяти долгие минуты…

Второй вариант постепенно, медленно и неотвратимо заменял первый. Он покрывал душу мягкой оболочкой, заживляя раны, успокаивая. Мингю было совестно, что он предпочитает эту оболочку живой боли – словно бы память о маме так мало для него значила, – но он понимал: это естественный ход вещей, то самое «время лечит». И постепенно он приучился жить, не чувствуя стыда за то, что не вспоминает каждый миг о маме, не вытаскивает болезненное прошлое специально. Учился жить заново, в одиночку.

Восемь месяцев после того, как он остался один, Мингю просто существовал. Работал по полученной специальности технолога в сетевом магазине азиатских товаров, ел что-нибудь, частенько не обращая внимания на вкус, спал в арендуемой крохотной квартирке, где почти не было ни мебели, ни личных вещей. Жизнь текла мимо, не задевая его, и Мингю это устраивало. Ему было даже не плохо – скорее пусто. Одиноко. Бессмысленно.

Потом стало немного легче. Мингю по-прежнему не спешил открываться миру, но понимал, что не сможет всю жизнь провести в пустых сожалениях, и заставил себя записаться в спортзал. Начал повторять родной язык, используя приложения. Продал или раздал ненужные вещи, оставив себе минимум. Задумался, чем ему заняться.

Он никак не мог принять решение, что ему делать дальше: продолжить учёбу уже в университете, устроиться на нормальную работу, пойти работать полицейским – или бросить всё и лететь в Корею.

В середине марта, возвращаясь с вечерней смены в магазине, он заметил в почтовом ящике письмо, и так как ему никто не мог написать, подумал, что почтальон ошибся адресом. Однако стоило взять конверт, как в глаза бросился знакомый почерк, и у Мингю задрожали руки. Он зашёл в квартиру, включил свет и сел на пол прямо у двери, собираясь с духом, чтобы открыть письмо.

Мама написала письмо год назад – как раз когда только заболела – и отдала знакомому почтальону, попросив передать его Мингю в определённое время. На первых же строках у Мингю на глаза навернулись слёзы; пришлось подождать, пока они высохнут, и убедить себя успокоиться.

Письмо было коротким. Мама напоминала, как сильно любит его, и он мог бы поклясться, что даже сейчас чувствует это тепло. А потом она попросила его найти детектива Шин Хёка как можно скорее, сказать своё имя и слушаться его советов. Мингю был в недоумении, но привык слепо верить маме; и кто он такой, чтобы не сделать этого по причине её отсутствия?

Разобраться с вещами, освободить квартиру и купить билет оказалось делом нескольких дней. С подачей заявки на упрощённую натурализацию для получения гражданства Республики Корея, как и с краткосрочной визой, тоже не возникло никаких проблем. Мингю не ощущал никакой привязанности к Канаде и в самолёт садился без намёка на печаль. Шестое чувство подсказывало, что там, куда он направляется, ему будет гораздо комфортнее и не возникнет и мысли о возвращении в Торонто.

– Привет. – Мингю наконец вынырнул из грустных воспоминаний, помахал коту (тот смотрел так мрачно, будто Мингю украл его еду) и наконец зашёл в дом, номер которого был указан в письме.

Подняться на второй этаж в полумраке оказалось довольно проблематичным. Откуда-то сверху весело журчал ручеёк, на полу уже образовалась большая лужа, в которую Мингю не угодил только чудом; успел заметить в последний миг и гигантским прыжком перескочил на первую ступеньку. Шёпотом выругался, понимая: всё равно запачкал джинсы. Посмотрел наверх, покачал головой и начал подниматься, обходя лужицы.

– Крыша, что ли, протекает? – пробормотал он, задрав голову и осматривая вполне целый на вид потолок. Старые металлические перила и обшарпанные деревянные двери совсем не соответствовали представлениям Мингю о сияющем Сеуле, хотя через мгновение он усмехнулся собственной наивности. Было бы странно, если бы в огромном городе все здания были одинаково шикарными. И, в конце концов, это не Каннамгу [2], не Итэвон и не… какой там ещё район считается элитным?

– Шин Хёк, – пробормотал Мингю, вспоминая строки маминого письма, которое он хранил в нагрудном кармане куртки. – Кто же вы такой, господин детектив?

Лестница привела его на второй этаж. Узкий тёмный коридор уходил вдаль, заканчиваясь тупиком. Мингю включил фонарик на смартфоне, посветил в полумрак, в который выходило четыре двери. Судя по нумерации, ему нужна была самая дальняя квартира. Мингю без колебаний пошёл вперёд и остановился у неплотно прикрытой двери. Поднял руку и постучал.

– Господин Шин Хёк, вы дома? Простите за вторжение.

Никакого отклика. Мингю повторил вопрос, потом пожал плечами и задумался, имеет ли право входить в чужую квартиру, если дверь открыта, а хозяин не отзывается. После секундного колебания решил, что да (а вдруг хозяину плохо и требуется помощь?), и аккуратно толкнул дверь. Коридорчик встретил его полумраком.

– Господин Шин Хёк, прошу прощения за беспокойство. – Он чуть повысил голос (вдруг детектив глуховат), сделал шаг вперёд и прислушался. Показалось, в комнате раздался едва слышный шорох. Интуиция шепнула, что дело нечисто, и Мингю замер на месте.

Из темноты на него вдруг прыгнуло нечто. Мингю ударился спиной и затылком о стену. Совсем рядом блеснули жёлтым глаза с вытянутым звериным зрачком, в нос ударил запах сирени, а потом Мингю отключился.

Проваливаясь во тьму, он услышал смешок и слова:

– Опять перебор…

_____

Будильник трезвонил, кажется, целую вечность, прежде чем Мингю со стоном высвободился из плена одеяла, нашёл смартфон и, не открывая глаз, привычно отключил. Каждое утро он ругал себя за выбранный на звук будильника тяжёлый рок и всякий раз забывал поменять.

Он вздохнул, неохотно открыл глаза, упёрся взглядом в светлый потолок… и внезапно осознал, что не имеет понятия, где он и как сюда попал.

Мингю буквально слетел с кровати, запутавшись в простыне, и, едва не грохнувшись на пол, принялся лихорадочно озираться, подмечая детали. Симпатичная комната, без особых изысков в интерьере – кровать, шкаф, стол и стул, вот и вся мебель, – светлые обои на стенах, лёгкие занавески на окне, из которого открывался вид на стену соседнего дома. Дверь слева – в ванную, справа – в узкий коридор. Тихо, мирно, но совсем не спокойно.

Потому что, чёрт возьми, он впервые видел эту квартиру!

Впрочем, углубиться в теории заговора он не успел: на столе белел лист, взяв который Мингю обнаружил, что это договор аренды жилья на неделю, заключённый по всем правилам и подписанный арендодателем – неким Хваном – и им самим. Подпись была точно его, с резким коротким росчерком.

Чертыхаясь под нос, Мингю зашёл в ванную, включил свет и беспокойно вгляделся в отражение в зеркале, потому что как бы не выяснилось, что он – это и не он вовсе. Раз уж его двойник снял жильё, неужели совесть помешала бы ему арендовать и чужое тело?

К счастью, паранойя оказалась лишней. Пытливый взгляд карих глаз, взлохмаченные тёмные волосы, тонкие черты лица, привычный шрам на плече, царапина у локтя – всё было таким же, как вчера. Шишка на затылке намекала, что вчерашние события не были мутным сном. Никуда не делся и подарок мамы – подвеска из яшмы крапчатого тёмно-зелёного цвета, на чёрном шнурке, которую Мингю никогда не снимал.

Вопрос загадочного перемещения в незнакомую квартиру определённо стоило решить как можно скорее. Чего Мингю терпеть не мог, так это всякого рода мистические явления и необъяснённые факты.

Он умылся холодной водой, мрачно оглядел себя ещё раз. Белая футболка, синие джинсы, на которых виднеются брызги грязи – ещё одно доказательство реальности вчерашних событий. Мингю внезапно осознал: горловина футболки ещё пахнет сиренью, и нахмурился. Пообещал себе разобраться с этой загадкой позже, а сейчас – отправиться в полицейский участок и сообщить, что в квартиру господина Шин Хёка кто-то пробрался. Заодно, может, получится и найти этого самого детектива.

Несмотря на то что на календаре была середина весны, погода радовала холодным ветром и моросящим иногда дождём. Мингю хмыкнул, снимая куртку со спинки стула, подумал: стоит завести кота, чтобы отгонял домашних духов и прочих нарушителей покоя, зашнуровал кроссовки и вышел, закрыв за собой дверь.

На часах было десять. Мингю с удивлением осознал, что проснулся куда позже, чем привык; видимо, перелёт не прошёл незамеченным. Открыв карту в телефоне, он понял, что находится не так далеко от места вчерашних событий, а до полицейского участка идти неспешным шагом минут десять.

Мингю несколько секунд разглядывал витрину кофейни и заказал стакан горячего американо. Потом подумал ещё немного и добавил в заказ простой сэндвич. Расследовать таинственные вещи на голодный желудок не хотелось.

После завтрака жизнь всегда казалась ярче, а думалось лучше и эффективнее. Мингю как раз дошёл до облицованного красной плиткой трёхэтажного здания с широким козырьком у входа и стеклянными дверями, на стене которого красовалась надпись «Полицейский участок Кванджингу», когда смутная идея наконец обрёла чёткие очертания. Поэтому к дежурному офицеру он подошёл уверенным шагом и после приветствия заявил:

– Я хочу пройти стажировку в полиции, господин офицер.

Дежурный оглядел его с плохо скрываемым любопытством и пожал плечами:

– Такие вопросы решает начальство. Но суперинтендант Им сейчас в отъезде, да я, честно говоря, и не думаю, что он тебя выслушал бы, парень. Кого попало сюда не берут, – добавил он с ноткой самодовольства.

Мингю не был согласен с тем, что он кто попало, но спорить не стал. Покивал понятливо и спросил:

– А к кому посоветуете обратиться?

Офицер призадумался, почесал макушку, потом заявил с таким видом, словно отправляет Мингю в потенциально опасное место:

– Можешь пройти вон туда, – он указал в сторону широкого коридора со множеством дверей, – и спросить в пятом офисе Дасом. Она подскажет, чего там дальше делать.

– Спасибо. – Мингю улыбнулся и почтительно склонил голову. Вслед донеслось:

– Удачи, парень. Ну надо же, американец, а такой вежливый…

В пятом офисе, кажется, задумали перестановку мебели и свалили все коробки в кучу у дверей так, что эта конструкция грозила рухнуть и похоронить под собой несчастного гостя. Мингю осторожно перешагнул порог, осмотрелся. В большой комнате было человек семь: кто-то перетаскивал столы, кто-то протирал полки от пыли, а в углу стояла в обнимку с кактусом в горшке миниатюрная девушка. Вид у неё был такой ошарашенный, словно её тут заперли и не выпускают.

Мингю решил, что это и есть Дасом, и шагнул вперёд, но тут его окликнули хрипловатым низким голосом:

– Эй! Новичок, где тебя носило?

Он обернулся и встретился взглядом с девушкой; одета она была в рабочий комбинезон, на голове платок такого вида, будто им сметали паутину, никакого макияжа.

Мингю кашлянул, но не успел ничего сказать. Девушка одарила его широкой хитрой улыбкой и уверенно нагрузила громадной стопкой пыльных документов, напоследок ещё и пришлёпнув сверху зашнурованную папку.

– Отнеси это в архив, – в приказном тоне сказала она, потом заметила, что Мингю стоит в ступоре, и со вздохом развернула его к двери: – Шагом марш, ну!

Мингю на автомате прошёл пару шагов – и у порога столкнулся с кем-то, выбравшим именно этот момент, чтобы зайти. Стопка угрожающе зашаталась, Мингю едва успел подпереть её, привалив к стене, и чихнул, уткнувшись носом в плечо.

– Где шатался? – недовольно спросила девушка-командир, уткнув руки в бока. Пришедший кратко отозвался:

– Дела.

– А где шефа носит? – поинтересовалась девушка хмуро. – У меня к нему накопилось много интересных вопросов.

Мингю понял, что не удержит свою ношу, и осторожно опустился на корточки, стараясь, чтобы стопка медленно сползала по стене. Папка всё же угодила ему по голове углом, и Мингю шёпотом выругался. Он склонялся к мысли, что пора валить из этого странного кабинета и искать кого-нибудь другого, кто сможет ему помочь.

Он уже сгрузил документы на пол и собирался встать, когда услышал слова девушки, сказанные так тихо, что явно были предназначены только для пришедшего:

– Есть инфа про последнюю жертву. Нужно встретиться со связным.

– Кому? – спокойно поинтересовался молодой человек в чёрном, лица которого Мингю не видел. Мелодичный баритон принадлежал, судя по всему, юноше лет двадцати.

Девушка раздражённо ткнула пальцем в собеседника:

– Кому же ещё? Я не пойду в его логово.

– Мне он тоже рад не будет, – отозвался парень рассеянно и наконец обратил внимание на Мингю, занятого попытками собрать расползающиеся бумаги. Выходило так себе, и Мингю медленно начинал закипать. – А ты ещё кто?

– Новичок, – с равнодушным видом пожала плечами девушка, без особого интереса рассматривая Мингю.

– Я ищу Дасом, – заявил Мингю, выпрямившись. Новоприбывший издал смешок:

– А, то есть кандидат в новички?

– У нас что, все стажёры с той недели сбежали? – поинтересовалась девушка, склонив голову к плечу и скептически разглядывая Мингю. – Рекомендации?

– Самообращение, – в тон ей отозвался Мингю. – Мне сказали, она поможет.

Девушка закатила глаза и легонько постучала пальцем по его плечу:

– Можешь идти обратно и поискать другую работу. У нас нет вакантных мест.

– Это вы Дасом? – догадался Мингю, чуть отстранившись. – Я могу всё-таки…

– Не-а, – вмешался парень, – не можешь. Мест нет.

Мингю выдавил улыбку, сдерживая раздражение:

– Могу я встретиться с начальством, а не сотрудниками клининговой службы?

Дасом приоткрыла рот, похлопала глазами. Её коллега хохотнул:

– Настойчивый… хороший следователь вышел бы. Может, спихнём его им, а, Дасом?

– А на фига он им? – проворчала Дасом, отлавливая за рукав пробегавшего мимо сотрудника и указывая на покосившуюся стопку документов: – Это отнести в архив, и быстро!

Парень в чёрном внимательно разглядывал его, и Мингю уделил несколько секунд на ответный взгляд. Роста оба были одинакового, сложения тоже. Тёмно-карие глаза смотрели с прищуром и насторожённо, словно оценивая, чёрные волосы небрежно падали на лоб. Из-под ворота лонгслива виднелась тонкая серебряная цепочка. Правильные черты лица, тонкий длинный нос с небольшой горбинкой – ну прямо айдол, случайно забредший в полицейский участок.

Мингю едва заметно кивнул и вышел, пока его ещё чем-нибудь не загрузили. Настроение испортилось: он не любил тратить время зря. Однако в идее стать стажёром он только укрепился, и, наверно, не последнюю роль в этом играло желание доказать Дасом и её коллеге, что он может стать полицейским вне зависимости от их мнения. Он знал об этом своём недостатке – как легко его можно было взять на слабо`, но поделать с этим ничего не мог.

Мингю остановился у стойки регистрации, решая, что делать дальше. Дождь зарядил с новой силой; через стеклянную дверь было видно, как бегут редкие прохожие под зонтами, уворачиваясь от брызг из-под колёс автомобилей. Выходить на улицу не хотелось.

Мимо проходили люди в полицейской форме, кое-кто посматривал на Мингю с любопытством, но не интересовался, что он здесь делает. От этого внезапно усилилось ощущение одиночества, и Мингю стало некомфортно. Захотелось заняться хоть чем-то, а не стоять без дела. Поразмыслив, он решил вернуться в пятый офис, надеясь на более радушный приём… хотя какая-то его часть протестовала, считая, что это будет равнозначно тому, что он сдался. Мингю тряхнул головой и зашагал по коридору.

Он дошёл до двери, поднял руку, чтобы постучать, но в этот момент услышал своё имя, сказанное очень негромким голосом, и замер. Говорила Дасом, торопливо и приглушённо:

– …Ким Мингю мог прибыть с заданием его убрать, не думаешь? Слишком уж странно для совпадения: он прилетает в Сеул – и мы узнаём, что детектив Хёк пропал. Может, он уже бывал в квартире, а потом решил проверить, не забыл ли чего?

– Мог, конечно, – согласился собеседник задумчиво. – Ну и что с ним делать?

– Позвонить в визовый центр, чтобы они его выслали, например.

– На каком основании? – Парень помолчал, потом насмешливо заметил: – Знаешь что? Можно за ним присмотреть…

– Только не я, – поспешно открестилась Дасом. – Сам за ним и присматривай… а вообще, это уже как решит шеф. Где его носит, кстати?

– В Чонногу [3] решил смотаться по-быстрому. Надеется узнать что-то новое.

– Ох, не нравится мне всё это, Дохён, – мрачно заметила Дасом. Судя по голосу, она привалилась к стене спиной, прямо у двери. Второй участник беседы стоял чуть дальше.

Мингю терзался сомнениями, стоит ли ему подслушивать дальше – учитывая, что речь шла и о нём, – или же пора что-то делать. Колебаниям положил конец вышедший из соседнего кабинета сотрудник, нагружённый очередной стопкой документов. Увидев застывшего на месте Мингю, он остановился и спросил:

– Чем вам помочь?

Мингю выдавил вежливую улыбку.

– Э-э… – только и успел он проговорить, как Дасом и Дохён выглянули в коридор одновременно. Дасом что-то пробормотала с досадой, а парень саркастически заметил:

– Уже соскучился?

– Что случилось с детективом Хёком? – неожиданно даже для себя спросил Мингю и уставился на Дохёна. Дасом открыла рот, но не успела ничего сказать.

– Пропал, – безмятежно отозвался Дохён, не отводя взгляда. – Ты ему кто?

– Почему вы решили, что я связан с его исчезновением?

Дохён пожал плечами, сохраняя отвратительное спокойствие, и в свою очередь спросил:

– Так что у тебя за дело к детективу?

– Слушайте, – прошипела Дасом, оглядывая обоих, – а нельзя ли в другом месте поговорить?

– Раз уж такое дело, – Дохён осмотрел Мингю, – то пошли.

– А я всё равно за визовый центр, – проворчала Дасом, когда они уже направлялись в сторону выхода.

Открыв дверь в кабинет, Дохён осмотрелся и жестом показал: заходите. Дасом скорчила гримасу и подтолкнула Мингю локтем в поясницу, словно брезгуя прикасаться к нему. Мингю ответил мрачным взглядом и прошёл первым.

Дохён присел на край стола, скрестив руки на груди, и посмотрел на Мингю оценивающим взглядом.

– Итак, зачем ты искал Шин Хёка? – перешёл он к делу. Мингю изобразил кривую улыбку:

– Личное дело, скажем так. Должен рассказать детально?

– Если хочешь, чтобы тебе помогли, неплохо бы быть повежливее, – заметил собеседник скучающим тоном, обрывая засохшие листики с поникшего растения. Мингю не сдержался: