Полная версия
Странствующие сердца
Йози Висмар
Странствующие сердца
Посвящается сообществу BookTok и всему книжному комьюнити.
Спасибо за пространство, где я могу быть собой.
Josi Wismar
Wandering Hearts
© 2024 by Heyne Verlag, a division of Penguin Random House Verlagsgruppe GmbH, München, Germany
Cover Design by bürosüd (buerosued.de), Munich
Перевод с немецкого Маргариты Ключак и Юлии Колпенко
Иллюстрации на клапанах Марии Кузьмич
Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:
© Omeris, Minoti Rani / Shutterstock.com / FOTODOM
Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM
© Ключак М., Колпенко Ю., перевод на русский язык, 2025
© Издание на русском языке, оформление. «ООО Издательство «Эксмо», 2025
Дорогие читатели,
некоторые эпизоды в книге могут сработать как триггеры, а именно: онкологические заболевания, потеря члена семьи, невротическое царапание кожи, жестокое обращение с животными и семейные конфликты.
Желаем вам приятного чтения.
Йози Висмар и издательство
Глава 1
ТараМне всегда нравилось собирать вещи в поездку.
Но сейчас я стояла перед чемоданом почти с меня ростом и таращилась на пустые компрессионные мешки. Понятия не имела, что меня ждет и сколько дней я пробуду вдали от дома.
– Ты серьезно? – донесся голос Милы из телефона, который я отложила на письменный стол, прямо рядом с календарем, где нежно-голубым маркером было выделено слово «КАНАДА».
– Вроде да, – пробубнила я, в очередной раз пересчитав девять компрессионных мешков, которые обещали помочь сэкономить место в чемодане.
Сомневаюсь, что горы шмоток, возвышающиеся аккуратными стопочками, действительно туда влезут. Я помнила, что их девять, потому что сама распределила одежду по категориям, а потом достала из подвала темно-зеленые мешочки.
– Так и слышу: «Завтра я сажусь в самолет и улетаю в Канаду неизвестно насколько, и мне ни капли не страшно».
По язвительному тону я живо представила, как лучшая подруга качает головой, хотя мы всего лишь болтали по телефону.
– Я уезжаю на вполне определенный срок, – попыталась я убедить саму себя. – И пробуду там максимум до летнего семестра.
Что, кстати, ровно семь месяцев, но вслух я этого не сказала. На первом этаже открылась входная дверь, и сердце заколотилось.
– Ты уже забронировала обратный билет? На конкретную дату и все такое?
– Нет, – покачала я головой и смиренно улеглась на светлый ковер посреди комнаты.
Мила промолчала, не став в очередной раз напоминать, что она была права. Какое-то время срок пребывания в Канаде будет неопределенным.
В дверь постучали, а я все смотрела на пустой чемодан. В любую другую поездку я бы закончила укладывать вещи еще вчера.
– Входи.
– Ты еще не собралась? – выпучил глаза брат.
– Это Мэтти? – спросила Мила как бы невзначай.
– Нет, потрясный друг-красавчик, о котором она тебе не успела рассказать, – ответил брат, ухмыльнувшись.
– Что за чушь. Я знаю о Таре все. Даже то, о чем она сама не догадывается. Например, что трусов ей хватит на две недели, а потом придется искать стиральную машинку среди вершин и медведей.
– Почему у меня такое ощущение, будто я влез в разговор, в котором вообще не хочу участвовать? – засмеялся Мэтти, а я лишь раздраженно закатила глаза.
– Нанаймо – это не такая уж и глушь, как может показаться, – скрестила я руки на груди.
Нанаймо – второй по величине город на острове Ванкувер. И стиральных машин там предостаточно. Разве не так?
– А что за название такое «Центр помощи диким животным»? Там, где есть дикие животные, наверняка творится дичь? – захихикала Мила над своей шуткой, а мне вот смеяться совсем не хотелось.
– Ты чего так хвост поджала? – Брат уселся рядом на ковер. – Ты же буквально выросла в горах, похожих на канадские.
Я улыбнулась и стала вспоминать множество совместных моментов в Альпах. Мы постоянно ездили из Мюнхена в горы на все лето.
– С животными ты уж точно справишься.
Я подняла голову и посмотрела в глаза брату-близнецу, у которого были такие же темно-русые волосы, как и у меня.
– Ты же понимаешь, что подстригать когти кроликам или делать УЗИ домашним кошкам – это не то же самое, что выхаживать раненых рысят и детенышей пумы, оставшихся без мамы?
Мэтти пожал плечами.
– С каких пор тебя пугают новые сложности?
– Тара, твой брат иногда говорит довольно мудрые вещи.
Пусть Милы здесь не было, мне помогало осознание того, что она в курсе происходящего, и ее комментарии меня успокаивали.
– Маттиас? Тара?
С лестничной клетки донесся резкий голос матери.
– Идете ужинать?
Я хмыкнула с неохотой и просто захлопнула пустой чемодан.
– Лучше не заставлять их ждать, – ласково погладил меня по спине Мэтти.
– Да, Маттиас. Не испытывайте терпение родителей, Маттиас.
– Я кладу трубку, Мила, – ответил он раздраженно, но Мила, разразившись громким смехом, кажется, даже не услышала его.
Я поднялась к телефону. Бросив короткое «До завтра, Мила», я попрощалась с лучшей подругой и осталась один на один с братом в неприятной тишине.
– Уверен, все пройдет не так уж плохо.
Вот она, фишка близнецов. Они умеют читать мысли друг друга, даже если крепко уверены в том, что прокачали навыки держать покерфейс.
– Да уж. Сто процентов будем обсуждать прекрасную летнюю погоду, а не мою стажировку за границей. Поговорим о делах в клинике или же о том, как я всех разочаровала из-за отъезда?
– Меня не разочаровала.
От слов брата было больно.
– Извини.
Мне не хотелось его втягивать. Он был на моей стороне, и без него я бы не пережила последние недели, но в битве с родителями я была обречена на поражение еще до ее начала.
– Просто ума не приложу, Мэтти…
Я уже сбилась со счета, сколько раз эта фраза звучала из моих уст на протяжении последних нескольких недель. Почему поездка в Канаду вызывала такие проблемы, хотя все члены семьи провели за границей как минимум семестр во время учебы ветеринарному делу.
– Вы же знаете, я вернусь. Мы оба возьмем на себя клинику, в этом плане ничего не изменилось.
Я всплеснула руками и раздраженно цокнула языком:
– Даже не знаю, что сказать.
Мэтти понимал, как тяжело дались мне последние несколько дней. Он положил руку на мое плечо и посмотрел с сочувствием. Каждодневные ссоры с родителями вселяли неуверенность, но я твердо знала, что хочу в Канаду.
Сочувственный взгляд Мэтти сменила лукавая ухмылка.
– На твоем месте я бы не стал сообщать им, что ты не получила место для стажировки и пока не знаешь, чем заниматься после поездки к Бет в центр помощи.
– Спасибо, Мэтти. Ценный совет.
Я закатила глаза, и так хотелось толкнуть его в плечо, но он был прав. Я огорчилась, получив отказ от известной клиники в Калгари, но мне просто не удалось подобрать подходящий момент между «Ты нас разочаровала» и «Ты лишаешь себя будущего».
– Если так сделать, меня вычеркнут из завещания прямо за столом.
Мы засмеялись, хоть и знали, что это не шутка. В последние недели ожидать можно было чего угодно.
– Сначала ты погостишь у Бет, а потом посмотрим.
Я переложила компрессионный мешок с одной стороны чемодана на другую. Вот бы мне такой же оптимизм, как у Мэтти.
– Надеюсь. Не представляю, какая она теперь.
Я вращала головой, чтобы снять напряжение в шее.
– Все-таки прошло больше десяти лет.
На мгновение мы оба замолчали, но я почувствовала, что Мэтти хочет что-то добавить.
– Знаешь… – начал он, и я перевела взгляд на брата. – Иногда люди творят глупости. Думая, что поступают правильно.
– Под «людьми» ты случайно не наших родителей имеешь в виду?
Я скептически хмыкнула и переложила еще несколько вещей с места на место. Брат посмотрел на меня, и от его сочувствующего взгляда у меня защемило в груди.
– Ты не обязана это терпеть, Тара.
– Ага, – только и сказала я.
Это непосильная задача. Не обязана терпеть? Как он себе это представляет?
– Я с тобой, Тара. Вот что я хочу этим сказать.
Я тяжело вздохнула и обняла брата.
– Спасибо, – прижалась я к его плечу, надеясь, что это хоть как-то скрасит сложившуюся ситуацию.
Неловкую тишину прерывал лишь звон столовых приборов, царапающих белоснежные фарфоровые тарелки. Мы с Мэтти спустились в столовую и ужинали с родителями молча. Было неловко, и внезапно все привычное воспринималось так, будто любой твой поступок оценивают с особым пристрастием. Что Тара будет делать дальше? Кого еще она разочарует своими сумасбродными идеями?
– Еще бобов?
Мама протянула небольшую миску, и я кивнула, хотя на тарелке все еще лежали овощи. Не сказала бы, что у меня плохие отношения с родителями. Вообще-то, они всегда были прекрасными. Просто в данный момент все было… сложно.
– Кстати, я забронировал для нас столик на завтра.
Низкий голос отца прорезал тишину. Я устремила растерянный взгляд на Мэтти, который, очевидно, и сам не знал, что сказать. В горле образовался ком, а родители невозмутимо наматывали спагетти на вилки.
– Тогда сразу из аэропорта поедем в ресторан? – попытался помочь Мэтти.
Отец замер, и я тоже.
– Зачем мне с утра в аэропорт?
Вытеснение. В этом отцу не было равных.
Если зажмуриться, то как будто и проблемы нет.
– Со мной попрощаться?..
Я так сильно сжала рукоятку ножа, что костяшки побелели. Спокойный тон полностью противоречил тому, что творилось внутри. Пульс участился, потому что было очевидно, куда неизбежно катился этот разговор. В очередной раз.
– Тара, ты же не…
– Александр!
Мама с лязгом швырнула приборы на тарелку и пристально посмотрела на отца. Прищурившись, она дала всем понять, что не желает вести эту беседу.
– А я бы его послушала.
Я откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.
– Тара!
Мама уставилась на меня в шоке. Я никогда не общалась с ними так резко. Особенно с отцом. Впрочем, выражение ее лица тут же снова стало невозмутимым. Видимо, вспомнила о хороших манерах за столом, которые и нам прививала с детства. Я лишь пожала плечами, чувствуя адреналин в ногах.
– Я… – запнулась я и сделала глубокий вдох.
Отвечая, надо сохранять спокойствие. Вести себя по-взрослому, в отличие от двух взрослых, что сидели напротив.
– …еду на стажировку за границей и не понимаю, почему вы меня не поддерживаете.
Спокойствие в голосе удивило даже меня. Ковыряя заусенцы, я пристально смотрела на маму, ожидая ответа. Уже несколько недель.
– Тара, милая…
Мама протянула мне руку через стол, но я уперлась ладонями в колени. Мне не хотелось держаться с ней за руки и позволять сюсюкаться со мной, как с маленьким ребенком. Точно не сейчас, когда уже по интонации понятно, что она попытается отвлечь меня. Или будет взывать к разуму.
– …будь благоразумной.
Я закатила глаза. Началось.
– Хоть кто-то в этом доме может мне ответить?
На последней фразе голос дрогнул. Один простой вопрос сделал последние недели невыносимыми. Глаза горели недоверием, а сердце колотилось в грудной клетке. Я взглянула на родителей, они казались такими спокойными в отличие от меня. За что они наказывали меня молчанием, если мой единственный проступок – принятие собственных решений? Мэтти нащупал под столом мою ладонь и взял за руку. Ничего страшного, что он не бросался ради меня на амбразуру, хоть мне этого и хотелось. Спустя вечность молчаливых переглядов отец снова принялся елозить приборами по бежевой фарфоровой тарелке, расправляясь с едой. Он отрезал кусок жаркого, положил его в рот и начал жевать.
– Ты что, шутишь?
Грудь вздымалась, и я растерянно уставилась на него. Зато теперь не придется выбирать – грустить или злиться.
– Тара, – поднял он глаза, раздраженно вздохнув. – Я подумал…
– Никаких «я подумал»!
Я с силой стукнула круглым кончиком ножа по столу и краем глаза заметила, как вздрогнула мама.
– Никаких «я подумал», никаких «мы этого не хотим», никаких «ты нас разочаровала». С меня хватит!
Вся злость последних недель нашла выход, и у меня просто не осталось сил ее сдерживать. Я посмотрела отцу в глаза и стойко выдержала его суровый взгляд. Гнетущая тишина расползалась все дальше. Что теперь делать? В фильмах после драматичного эмоционального взрыва люди обычно встают и в гневе уходят, чтобы придать словам важности. Похоже, я упустила момент.
– Тара, дорогая…
Спокойный голос мамы звучал так, будто она уже договорила. Однако за последние недели я прекрасно поняла, что это еще не все.
– Мы хотим как лучше.
– Знаю, вы разочарованы, хоть я этого и не понимаю. Как и того, что со мной никто не разговаривает.
Я себя одернула, удивившись, как четко прозвучали мои слова.
– Также я знаю, что вы не в восторге и не поддерживаете мое решение. Не переживайте, я уже несколько недель это замечаю.
Я в последний раз глубоко вздохнула, набирая вместе с воздухом порцию смелости.
– Завтра я улетаю.
Глава 2
Джейми– Доброе утро, Расти!
Я открыл небольшой вольер и направился к маленькой скопе. Птица заметила меня, дважды пронзительно свистнула и взволнованно подскочила.
– Ну что, как ты сегодня?
Я протянул левую руку в плотной темно-коричневой перчатке, чтобы Расти не расцарапал меня до крови, но при этом все равно чувствовал его когти. Расправив несколько перьев, я осмотрел крыло, которое после столкновения с машиной криво свисало вбок. Я доставил его к Бет в Центр помощи диким животным, и хоть спасти его удалось, к сожалению, снова летать и вернуться в дикую природу этой крохе было не суждено. Он будет жить в вольере с газоном и охапкой веток, по которым можно лазить. Птица не стояла на месте, а вместо этого пощипывала меня за бедро и расхаживала по руке.
– Похоже, ты заигрываешь со мной не просто так?
Я с упреком взглянул на бело-коричневую птицу, будто она действительно была в состоянии ответить на вопрос.
– Признайся, ты просто почуял завтрак?!
Расти лишь проскрипел в ответ, и я покорно покачал головой.
– Ну, ладно-ладно, – смирился я и достал из поясной сумки первый маленький кусочек рыбы, кропотливо разделанной мной утром.
Между тем я прослушал половину еженедельного подкаста Зоуи о событиях недели. У Бет были и другие коллеги, но лишь Зоуи я не сторонился. По крайней мере, она больше не задавала неловких вопросов о том, что я, собственно, здесь делаю. Неловких, потому что у меня не было ответа. Во всяком случае, я в этом себя убедил. Я положил последний кусок рыбы на приподнятый насест Расти и усадил его рядом. Выбравшись из вольера, я навалился всем телом на металлическую решетку, которая выполняла функцию двери, и вздохнул с облегчением, услышав щелчок ржавого замка. Еще пару секунд я наблюдал за Расти, вспоминая тот день, когда подобрал его на дороге возле Нанаймо. Официальных организаций, обеспечивающих долгосрочный уход за ранеными животными, было слишком мало. Просто не хватало ресурсов. Я прислонился к прохладному металлу и боролся с гневом, который нахлынул на меня при мысли о безрассудном водителе, гонявшем по закрытой территории заповедника. Злиться не было смысла. Чаще всего люди обращались в ветеринарную клинику или в центр помощи, а потом Бет, которая и так каждый день зашивалась на работе, обычно звонила мне. Так вышло, что всего за несколько лет я привез сюда почти треть постояльцев.
Достав мобильный телефон, я пролистал галерею до того самого дня, когда подобрал Расти. По лицу пробежала легкая улыбка: на всех снимках изображены животные или природа. Или все вместе. За исключением селфи, которое сделала Зоуи, когда я отвлекся от телефона на две минуты.
– Ты занят?
Я вздрогнул и повернулся в сторону, откуда доносился голос Бет.
– Нет, – ответил я коротко.
– Отлично. Тогда мы это исправим.
Она кивнула и пошла в сторону вольера с медведями. Про себя я посмеялся над неизменной манерой Бет и отправился следом, не задавая лишних вопросов. Мы приблизились к вольеру, и Бет поприветствовала Доусона незатейливым «Доброе утро, здоровяк». Кроме него на улице никого не было: Доусон рыл яму в углу. Мы прошли мимо двух других загонов, которые еще недавно пустовали, а теперь там поселились лисы и рыси. Дойдя до развилки, Бет остановилась и посмотрела налево, потом направо. Она достала мобильный телефон из черных походных штанов и несколько раз коснулась пальцами экрана.
– А что мы вообще делаем?
Я подошел и взглянул на женщину, которая управляла здесь всем.
– Ищем кое-кого, – ответила она поспешно, не отрываясь от смартфона.
По привычке набирая текст двумя пальцами, она нажимала на отдельные буквы с интервалом в несколько секунд. Такими темпами дотемна стоять можно.
– И что мы ищем?
Из нее по слову клещами нужно вытягивать?
– Луи и Честера.
Тихо фыркнув, она убрала мобильный телефон в карман, где поместились бы еще три таких кирпича. Бет решительно повернула направо, и я последовал за ней с довольной улыбкой. Луи и Честер часто попадали в неприятности и другие ситуации, которые никак не давали нам расправиться с бесконечным списком дел. Эти двое – не самые важные сотрудники. Луи и Честер – еноты.
– Мы же отремонтировали замок на прошлой неделе.
Я пробежал несколько метров, чтобы догнать Бет, озиравшуюся на каждом шагу по сторонам.
– Все так, но они увлеклись раскопками.
Фыркнув, Бет наклонилась к раскидистым кустам у светлой дорожки из щебенки. К сожалению, еноты – слишком умные животные, они учились всему на свете, а потом передавали полученные знания друг другу. Я стоял рядом с Бет и осматривал кусты в паре метров слева, хотя беглецы уже давно бы скрылись, окажись мы в пределах их слышимости.
– Ты сегодня надолго?
Бет встала, потянулась и несколько секунд разминала шею.
– После обеда у меня встреча с научным руководителем по выпускному проекту.
Я сознательно старался дышать спокойно, скрывая тяжесть в груди от этой темы. Исследовательская работа занимала меня уже больше года. От нее зависело все.
– Мы встречаемся в кампусе, – добавил я, чтобы Бет поняла, что сегодня я еду в Ванкуверский университет.
Бет лишь кивнула, и я обрадовался, что она не стала спрашивать о других планах. Моя жизнь состояла из учебы, волонтерства и попыток держаться как можно дальше от людей. Мы шли и осматривали дорожку. Вот показалась семейная ферма с крошечной живностью, которую разрешали гладить даже самым юным посетителям, и я очень надеялся, что беглецы не отыскали себе укромное место в контактном зоопарке. Не хотелось гоняться за ними среди коз и овец. В очередной раз.
Глава 3
ТараСлегка дрогнув, самолет коснулся земли, и я уставилась в иллюминатор на аэропорт. Все получилось. Всего девять часов дискомфорта – и я на месте. Глаза предательски увлажнились, но не хотелось, чтобы эмоции взяли верх. Я чертовски гордилась собой, но лысому мужчине лет сорока, развлекавшему меня весь полет, не обязательно об этом знать. Хотелось оставить чувства при себе, пусть даже они предательски бурлили внутри.
Я взволнованно плелась за пассажирами по трапу и примкнула к толпе в поисках указателей паспортного контроля и выдачи багажа. От остальной части здания меня отделяли большие матовые стекла, и можно было лишь догадываться, что там за ними. Хотелось запомнить все, хотя я сразу поняла, что этот аэропорт ничем не отличался от остальных. Благодаря кондиционеру я не вспотела в темных дорожных легинсах, а от серо-голубого напольного покрытия рябило в глазах, и все же здесь было спокойно и уютно. Я боялась заблудиться, хотя свернуть не туда было практически невозможно. Наконец показалась лестница, откуда открывался вид на гигантский зал.
Я спустилась по ступеням в большое помещение, где многочисленные ленты разделяли очереди из пассажиров. Взгляд остановился на двух больших тотемных столбах по обе стороны лестницы. Размеры поражали воображение, они пестрили мелкими деталями, и я потеряла голову от этого зрелища. Только когда незнакомец чуть не сбил меня, задев плечом, я опомнилась и решила полюбоваться достопримечательностями Ванкувера позднее. Я сползла на две ступеньки, ухватилась за перила и почувствовала, как тяжелый рюкзак тянет меня за собой. Нащупав мобильный телефон, болтавшийся на шее, я быстро сделала пару фото, а затем подключилась к бесплатному интернету.
Приземлилась. Надеюсь, получу багаж без приключений. Напишу позже.
Я вытерла вспотевшие ладони о лосины и стала ждать ответа Милы, хотя у нее было уже за полночь.
Надеюсь, у тебя в ручной клади не обнаружат контрабанду и наличку.
Разумеется, лучшая подруга просто шутила, тем не менее я выпучила глаза от необъяснимого страха, надеясь, что никто из людей в форме не заметил сообщения.
Да, Тара. Именно это сообщение. У тебя в телефоне. На немецком. Я прошла к автоматическому терминалу, отсканировала паспорт и сделала фото как перед арестом, а затем встала в следующую и, хотелось верить, последнюю очередь. Потолок над головой уходил в высоту метров на сорок. Это всего лишь аэропорт, но я убеждала себя, что здесь все особенное. Ощущение в животе, тотемные столбы на каждом углу и люди в очереди рядом – все это как по волшебству вызывало улыбку. Очередь двигалась быстро, и лишь когда оставался один человек, до меня дошло, что предстояло дальше. Паспортный контроль. Совсем не как в Мюнхенском аэропорту, где безразличный сотрудник в стеклянной будке бросил ленивый взгляд на паспорт. Нет. Здесь женщина в темно-зеленой форме задавала вопросы. Сердце неприятно колотилось, и я крепко сжимала в руках документы. Подбадривала себя. Канадцы дружелюбные. Все канадцы невероятно дружелюбные. Ты же сама в интернете читала, Тара. Боже. Я протянула паспорт и прокрутила в голове все, о чем меня могли спросить. Учебная виза, время прибытия, прививки, девичья фамилия матери – я помнила все.
– Цель поездки?
Я сглотнула, потому что внезапно все навыки английского, полученные за тринадцать лет в школе и благодаря регулярному просмотру сериала «Друзья», куда-то улетучились.
– Эмм… – вырвалось сперва. – Learning, – промямлила я, потому что перевести «повышение квалификации по разным специальностям и стажировка для выяснения собственных целей в жизни» мне не удалось.
– Работа. В Центре помощи диким животным, – собирала я ответ из словарного запаса пятиклашки. – В Нанаймо, остров Ванкувер, – добавила я поспешно, запинаясь на словах, которые звучали непривычно.
Блондинка кивнула, невозможно было не заметить легкую ухмылку. Она бегло изучила разрешение на пребывание и протянула документы, а затем пожелала мне хорошо провести время в Канаде. Хотелось ответить, но я решила скромно кивнуть. К чему лишний раз открывать рот и говорить на ломаном английском, мне и так хотелось провалиться сквозь землю.
Пережив минуту позора, я подошла к ленте выдачи багажа моего рейса и стала ждать чемодан.
Наверное, если бы я говорила по-английски еще хуже, меня бы арестовали.
Я надеялась, что Мила уже спит, и была уверена, что завтра она поднимет меня на смех. Абсолютно заслуженно. Я была готова к любым трудностям, даже собрала ручную кладь так, чтобы можно было прожить ровно три дня без остального багажа, но вопрос о цели визита совершенно выбил меня из колеи. Может, потому что ответа не было. Я гоняла одни и те же мысли по кругу, вспоминая слова родителей, когда меня спрашивали, что я здесь делаю. После отказа в стажировке я почти каждую ночь перед сном пыталась найти ответы на все эти вопросы, но тщетно.
И все же мне хотелось быть здесь. Подальше от бесконечных упреков родителей, от будущего, похожего на кошмар. Главное – я далеко, впереди новая жизнь и неопределенность. Неприятное чувство, и все же именно ради этого я целых девять часов терпела тесное сиденье в экономе, где даже ноги нельзя вытянуть. Разве можно одновременно хотеть и не хотеть чего-то? Я забрала багаж, села в такси, и не прошло и часа, как я с радостью завалилась в кровать в отеле.
18:37
Дома, в Мюнхене, будильник поднял бы меня почти через три часа в университет, и день можно было бы пережить только благодаря литрам кофе. Здесь настало время ужина. Я разулась и вздохнула с облегчением. Еда. А это вариант. Хотя после долгого перелета и напряжения куда более привлекательной альтернативой было бы лечь спать. Прямо здесь и сейчас. Я натянула одеяло до плеч и закрыла глаза. О разнице во времени можно было подумать потом.