Республика: Офицер РОНА

Все они получили возможность поехать в особый лагерь в Бреслау. Поездка была организована министерством пропаганды Германии. Из Бреслау офицеры ездили на экскурсии по немецким селам и городам. Им показали жизнь германского тыла с его чистотой, ухоженностью и аккуратностью. И после увиденного многие должны уверовать в то, что СССР, в сравнении с Германией, отсталая и варварская страна.

Через месяц все вернулись обратно.

Режим в лагере был облегчен. Питание стало много лучше и даже построен большой барак со зрительным залом. Из состава пленных выделили артистов и музыкантов и создали ансамбль и театральную самодеятельность.

Подполковник Гиль-Родионов с группой работал над присягой Боевого союза русских националистов. Членами организации могли стать мужчины возраста от 18 лет всех национальностей, исключая евреев. Также в Союз не принимались бывшие работники НКВД, бывшие политработники РККА и бывшие работники советского партийного аппарата.

Гиль просмотрел текст, вручённый ему Блажевичем.

– Слишком многословно.

– Но это текст присяги.

– Потому его и стоит сократить до минимума. Чего болтать зря? «Я, Вступая в Боевой союз русских националистов, осознаю свой долг перед Родиной и народом России, понимаю необходимость очищения Родины от коммунистов и евреев…». Зачем эти строки о верности и заботе о благе народа России?

– Но ведь нужно показать, за что мы боремся.

– Нужно сказать просто «обязуюсь честно и беспрекословно выполнять поручения и обязанности, возлагаемые на меня Союзом». Каждый кто к нам присоединится, и так знает все про Россию.

– Это совсем коротко, командир.

– Достаточно. Но стоит добавить об ответственности за измену.

– Это можно, – согласился Блажевич.

– Только без пафоса, Блажевич. Без слов о святом долге перед Родиной и народом.

В итоге получилось вот что:

«Я. Вступая в Боевой союз русских националистов, обязуюсь честно и беспрекословно выполнять поручения и обязанности, возлагаемые на меня Союзом. В случае измены с моей стороны Союзу я подлежу уничтожению»

Гиль-Родинов текст одобрил. Был назначен день присяги.

Так 11 мая 1942-го года создан первый боевой отряд – военная группа Центра Боевого союза русских националистов. Пока в группе были только офицеры…

***

Майор фон Лорингер доложил оберштурмбаннфюреру Грейфе:

– Первая рота Дружины сформирована! Все бойцы приняли присягу и готовы к выполнению заданий!

– Отлично, Лорингер! Рейхсфюрер уже трижды спрашивал меня об этом в течение недели. Как вы думаете, соответствуют ли выводы комиссии из Берлина, которая работала в Сувалках, истине?

– Я не согласен с восторженным отчетом комиссии, герр оберштурмбаннфюрер. Успехи у нас, несомненно, есть, но я не стал бы говорить о стопроцентной преданности этих людей делу Великой Германии.

– А поездка в Бреслау? Разве они не видели преимущества жизни в Германии?

– Видели, но не думаю, что поездка имела тот эффект, о котором доложила комиссия. Да, многим поездка понравилась. Они оценили уровень нашей жизни. Но это не говорит о том, что они после поездки все как один готовы умереть за рейх.

– Вы сомневаетесь, что они станут воевать?

– Станут, но вот насколько хорошо? Это вопрос.

– Есть решение о переводе Дружины в гауптлагерь «Яблонь» под Люблином. Этот лагерь отдали нам, подразделению Цеппелин. В этом месте пройдет окончательная подготовка Дружины к боевым операциям.

– Я должен отправиться с ними, герр оберштурмбаннфюрер?

– Нет. Для вас есть новое задание, фон Лорингер. Вы лично знакомы с бароном фон Дитмаром?

– Я знаю фон Дитмара. Мы пересекались по работе несколько раз.

– Ныне фон Дитмар возглавляет службу СД в Брасовском районе17. Мне нужно чтобы вы посетили его.

– Фон Дитмар в звании штурмбаннфюрера18 СС как и я?

– Да. Он курирует Локотское самоуправление. Вы ведь о нем слышали?

– Слышал. Но только самые общие данные.

– Эксперимент в Локте важен для нас. Мы захватили огромные территории. Наших тыловых частей не хватает чтобы их контролировать. Потому благоразумно опираться на русских, что хотят сотрудничать с нами.

– Что мне делать в Локте?

– Работой барона в последнее время недовольны. Совсем недавно партизаны похитили его заместителя гауптштурмфюрера Нольке. И у Нольке в машине находились секретные документы по работе разведки СД. По нашей информации документы сгорели. Но кто знает, не игра ли это разведки большевиков?

– Я еду с инспекцией?

– Мы расположим в Локте небольшую разведшколу группы Цеппелин. Там много хорошего материала для разведшколы и упускать такую возможность нельзя. И мне нужно знать, насколько эффективен в своей должности барон фон Дитмар. Также меня интересует русское формирование, которое создал тамошний обер-бурогомистр Каминский. Как опыт для Дружины Гиля-Родионова.

– Я вас понял, герр оберштурмбаннфюрер.

– По результатам доложите лично, фон Лорингер. Доложите в штаб-квартире Цеппелина.

– Да, герр оберштурмбаннфюрер.

– И не пренебрегайте охраной, Лорингер! Мне не нужно чтобы партизаны похитили еще и вас.

Личное дело:

Барон Макс Ульрих Готтлоб фон Дитмар.

Штурмбаннфюрер СС.

Сотрудник РСХА.

Член НСДАП с 1933 года.

Барон принадлежит к старинному дворянскому роду из Пруссии, который был связан с Россией. Одна ветвь Дитмаров с 18-го века была на русской службе. Дальний родственник Макса барон Николай Николаевич фон Дитмар окончил Николаевскую военную академию в 1914 году и был командиром 11-го гусарского Изюмского полка19.

Макс Ульрих фон Дитмар отлично владеет русским языком.

С осени 1941 года возглавляет отделение службы СД при Локотском самоуправлении20.

***

Управление службы СД Брасовского округа

Майор фон Дитмар.

Май, 1942 год.

Штурмбаннфюрер фон Дитмар после разговора с Берлином был в подавленном настроении. Похоже, что его отстранят от должности. А он только добился значительных успехов и вышел на русского агента в Локте. И угораздило его заместителя Нольке попасть к партизанам! Сколько раз было говорено не ездить при малой охране! Но Нольке считал, что этого вполне достаточно для такого профессионала как он. И вот результат – два мотоцикла сопровождения нашли в кювете и четверо мертвых солдат из взвода охраны СС. Два новых пулемета МГ-42 с боезапасом достались партизанам.

Но главное – документы, которые вез Нольке. Дитмар лично выезжал на место происшествия. В изрешеченной пулями машине были сгоревшие бумаги. Похоже, что Нольке всё смог уничтожить. Дитмар так и доложил в Берлин. Но полной уверенности у него не было.

Список агентов, заброшенных в тыл к большевикам за последние два месяца. Лично фон Дитмар большой потерей это не считал. Большинство групп на связь так и не вышли. Или провалились, или сдались в НКВД, или просто отказались от выполнения порученного задания. Советских денег им дали достаточно, и агенты иногда просто отказывались от выполнения миссии и старались затеряться в необъятных просторах Советского Союза.

Пять групп, которые обозначились, также принесли мало пользы. Это был удар по репутации службы СД Брасовского района.

Стук в двери отвлёк Дитмара от невеселых мыслей.

– Войдите!

В кабинет вошёл начальник уголовной полиции Локтя господин Третьяк.

***

Личное дело:

Третьяк Иван Петрович.

Начальник уголовной полиции Локотского самоуправления.

Третьяк И.П. в прошлом (при большевиках) работал в прокуратуре СССР Брасовского района. Состоял в коммунистической партии.

С июня 1941 года перешёл в военную прокуратуру.

Попал в плен в августе 1941-го года.

В лагере для военнопленных его выделили из-за знания немецкого языка.

В сентябре 1941 года он прибыл в управление краевой службы СД Брасовского района переводчиком.

По рекомендации обер-бургомистра господина Воскобойника с октября назначен начальником уголовной полиции Локотского самоуправления. Способствовал ликвидации подполья в Локте в ноябре-декабре 1941 года.

***

Третьяк занимался красной агентурой и прибыл с отчетом.

– Я готов доложить, герр майор.

– Уже?

– Да. В этой папке вся сеть большевистской агентуры в Локте.

– Вся сеть? Вы не слишком самоуверенны, герр Третьяк?

– Я всегда отвечаю за свои слова, герр барон. У нас сейчас есть резидент и вся агентура. Основная агентура большевиков. Их связи с партизанами. И частично явки в Локте. Можем хоть завтра начать аресты.

–Пока сколько человек об этом знает?

– Обо всем? Я и вы.

– А вот это очень хорошо. Но не могли же вы сами провести всю работу, герр Третьяк?

– Мои сотрудники не ознакомлены со всей картиной, герр майор. Каждый знает только свой участок. Но соединить все это в одну цепь они не смогут.

Дитмар стал просматривать документы. А этот Третьяк работает основательно. Сразу видно опытного следователя.

– Я сомневаюсь в личности резидента. А если это не он?

– Резидент как раз сомнений не вызывает, герр барон. Я проанализировал нападение партизан на Локоть в январе этого года. И его действия говорят о том, что я прав. И я уверен, что, если мы его возьмем, он станет говорить.

– А если нет?

– Станет. Я знаю людей, герр барон.

– Я не хотел бы раскрывать его, герр Третьяк. Мне не нужно чтобы в администрации обер-бургомистра Каминского знали о нашей работе.

– Вы хотите его перевербовать, герр барон?

– Именно так, герр Третьяк. Если мы просто ликвидируем сеть – это нам мало что даст. Пока для красных ценность здешнего резидента (если вы правы в его личности) не столь велика. Но в будущем здесь будет развернула разведшкола СД. И что будет если мы уничтожим сеть? Большевики станут искать другие пути.

– Но пойдет ли резидент на работу с нами? Одно дело что он станет говорить. Перевербовка дело сложное. Слишком много подводных камней.

– Но зато какие перспективы это нам даст, герр Третьяк.

– Можно попробовать, герр майор. Вы доверите первый разговор с ним мне?

– Это будет лучше всего…

***

Локоть.

Управление полиции.

Май. 1942 год.

Третьяк вызвал работника канцелярии обер-бургомистра Демьяненко Владимира Алексеевича к себе в кабинет в уголовной полиции. Так он делал часто и потому никто не обратит на это особого внимания.

– Вызывали, господин начальник полиции?

– Зачем же столь официально, Владимир Алексеевич? Мы знаем друг друга не один день.

– Вы хотите получить отчет о работе за прошедшую неделю? Он еще не готов.

– Я вызвал вас совсем не для отчета, Владимир Алексеевич. На этот раз разговор нам предстоит серьезный.

– Серьезный? Но мы всегда занимались серьезными делами.

– Вот это вы верно сказали, Владимир Алексеевич. Я хочу начать с момента, когда вы появились в Локте. А было это в декабре 1941 года.

– Новая проверка? – удивился Демьяненко.

– Проверка? Нет. Все что было нужно, уже проверено, Владимир Алексеевич. И я знаю, что вы резидент советской разведки в Локте.

– Что? – Демьяненко вскочил со своего места.

– Да вы садитесь, Владимир Алексеевич. Нервничать не стоит. Только избавьте меня от отрицания очевидного, Владимир Алексеевич.

– Но это нелепо, господин Третьяк.

– Я работал следователем долгое время, Владимир Алексеевич. И я сделал то, чего не смогли сделать немцы из СД. Но им простительно. Хоть местный начальник фон Дитмар и говорит по-русски и читал Достоевского, но мало понимает самих русских. Достоевский творил в прошлом веке. А нынешние русские не просто русские, но советские русские.

– И на основании Достоевского вы сделали вывод, господин Третьяк? – усмехнулся Демьяненко.

Третьяк ответил:

– Я ведь не просто так именно сейчас начал этот разговор. Именно начальная часть вашей легенды подкачала, господин Демьяненко. Вы ведь пришли к нам из села Володино?

– Да.

– И там вы отсиживались в доме у тетки своей Пелагеи Литвиновой. Это ведь написано с ваших слов? Вы этого не отрицаете, Демьяненко?

– Нет. Не отрицаю. И что?

– У Пелагеи Литвиновой действительно была сестра, но вот проживала она не в Орле, как вы указали в сведениях о себе.

– И вы можете это доказать?

–Да. На улице и в доме, вами указанном, действительно проживали люди по фамилии Литвиновы. Муж и жена. Но не Пелагея, а Александра. Мне недавно прислали эти документы из полиции города Орел. Большевики уничтожили не все архивы, господин Демьяненко.

– Это ошибка, господин Третьяк.

– Да бог с ними с Литвиновыми. Но вы также сообщили о себе, что работали конторщиком в артели «Заготзерно». Вот в вашем деле бумага, написанная вами собственноручно. Не отрицаете?

– Это писал я.

– И допрос вел следователь Лисовин?

– Именно так.

Третьяк выложил перед Демьяненко фото мужчины одним с ним лет.

– Кто это? – не понял Демьяненко.

– Это фото из личного дела конторщика артели «Заготзерно» товарища Демьяненко. И этот человек совсем не похож на вас. Как вы можете это объяснить?

– Ошибка!

– Нет, господин Демьяненко. Это не ошибка. Ваша легенда, состряпанная в Москве, не выдержала детальной проверки. Но ваши шефы ведь и не рассчитывали на детальную проверку, не так ли?

– Чего вы хотите, Третьяк?

– А вот это первый правильный вопрос, Владимир Алексеевич. Вы сидите в моем кабинете, а не в гестапо. И это для вас хороший знак.

– Чего вы хотите? – снова задал вопрос Демьяненко. – Давайте перейдём к делу.

– Вам будет сделано одно предложение.

– Работать на вас?

– На немецкую разведку. А точнее на разведку СД. Я делаю вам это предложение от имени барона фон Дитмара, который эту разведку в Локте возглавляет.

– И я должен буду назвать свои связи?

– Я уже знаю ваши связи, Владимир Алексеевич. Я знаю о группе Красильникова в селе Вареневка. В составе этой группы сам Красильников бывший начальник полиции в Вареневке, а ныне командир отряда самообороны. Демьян Фофанов, Павел Рюхин и его сестра Рюхина Светлана.

– Вы это знаете? Я удивлен.

– Давно за вами наблюдаю.

– И вы не приняли никаких мер?

– Пока не принял. И не приму, если вы примете мое предложение.

– А если не приму?

– Дитмар второй раз предлагать не станет. Тогда вас ждет арест и допросы в управлении гестапо в Брасове. А ваших людей – смерть. Но если вы дадите согласие на сотрудничество, то все будет, как и прежде, с небольшой разницей.

– Я стану предателем.

– Это слова, Владимир Алексеевич. С какой стороны посмотреть. Я ведь тоже стал предателем для большевиков.

– Вы убеждённый враг?

– Нет. Я враг по обстоятельствам. Так случилось. Я попал в плен. А вас раскрыли. И если завтра вас поведут на казнь, то в Локте мало кто будет вас жалеть. Не кажется ли вам странным, что жители в оккупации живут лучше, чем при большевиках? Большая часть населения Локтя не желает, чтобы советы их освобождали.

– Это ваше субъективное мнение, господин Третьяк.

– Вы же сами читали программу Народной социалистической партии России (НСПР). Уничтожение колхозного строя. Бесплатная передача крестьянству в вечное наследственное пользование всей пахотной земли с правом аренды и обмена участков. Свободное развертывание частной инициативы21. Вы считаете, что крестьянство Локтя этим недовольно? Считаете, что они снова хотят «колхозной свободы»?

– Это уловка немецкой пропаганды!

– Но это работает в Локте. И местные партизаны пока только мешают налаживать жизнь и возрождать производства. И отряды самообороны сражаются не с немцами, но с партизанами. Это вы могли спросить у своего друга Красильникова в Вареневке.

– Чего вы хотите, Третьяк?

– Я уже сказал вам, Владимир Алексеевич. Я желаю, чтобы вы согласились на сотрудничество с разведкой СД. Если да, то вы сохраните жизнь.

– Но мои товарищи?

– Они и далее станут работать под вашим началом. Никто не собирается посвящать их в дело. Но и их жизни вы сохраните, Владимир Алексеевич. Разве этого мало? Жизнь ведь дорогого стоит.

– Что от меня потребуется?

– Согласие на сотрудничество. Письменное. И после этого полная откровенность.

– У меня будет время подумать?

– Минута!

– Минута?

– Больше дать не могу.

– Почему?

– Вы или готовы жить и служить нам. Или готовы умереть. Выбор за вами, Владимир Алексеевич.

– Я готов.

– К смерти? – с усмешкой спросил Третьяк.

– Нет, – зло ответил Демьяненко. – Я готов сотрудничать!

– Значит, вы резидент советской разведки в Локте?

– Да. Я резидент «Витязь».

– Вы сотрудник НКГБ?

– Второго управления НКГБ СССР.

– Ваше начальство?

– Комиссар государственной безопасности Максимов Владимир Иванович, а непосредственно мной руководит Общий Друг – старший майор госбезопасности Нольман Иван Артурович.

– У вас есть рация?

– В Локте нет. Была до того, как ваши люди взяли её.

– Радист?

– В Локте радистом был я.

– Вы? Так это вас тогда едва не захватили мои люди?

– Да. Но мне удалось уйти.

– И вы убили двоих полицейских.

– Так получилось. Или я или они.

– Понимаю. Назовите других агентов в Локте.

Демьяненко ответил:

– «Старков». Но он не в Локте. Это Тихон Карасёв командир партизанского отряда. Того самого которым некогда командовал ваш агент Ткачук.

– Кто еще?

– Агент Нольмана «Мертвец». Но кто он я не знаю.

– Не знаете?

– Нет. Это агент Нольмана про запас. Старший майор всегда имеет страховку. Мне не дали контактов Мертвеца. Нольман мог мне обеспечить его только в самом экстренном случае. Но такого не было.

– Ваше имя и звание?

– Капитан НКГБ Свиридов Павел Петрович.

– Вы давно служите в НКГБ?

– С 1935 года был сотрудником 5-го отдела Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР до моего ареста в 1938 году.

– Вы были арестованы?

– Да был осужден по статье 58-1г22 и получил приговор – высшая мера социальной защиты – расстрел с конфискацией имущества. Затем приговор мне заменили на 15 лет лагерей. С 1939 года отбывал срок в Безымянлаге. Освобожден в декабре 1941 года. Освобожден с возвращением звания и наград.

– По какому делу были осуждены?

– По делу генерального комиссара госбезопасности Ежова23.

– Вот как? – удивился Третьяк. – Я много читал про это дело. Вы были близки к Генеральному комиссару госбезопасности?

– Нет. Тогда арестовали многих сподвижников Ежова, и в их числе был дивизионный комиссар Владимир Константинов. Он показал на следствии, что и я был также близок к Ежову24, как и он сам.

– Вот как? Но вы не были…

– Нет. С Ежовым даже не встречался ни разу. Видел только издали. Но тогда оправдаться не удалось. Военной коллегией Верховного суда СССР я был осужден за принадлежность к антисоветской военно-троцкистской организации.

– Но в итоге вас оправдали?

– Сняли судимость. Я понадобился комиссару госбезопасности 2-го ранга Максимову. Для задания в Локте.

– И вас сразу отправили сюда. Вот почему легенда не столь тщательно проработана. Почему ваших руководителей так заинтересовал Локоть?

– По идеологическим причинам. Это в первую очередь. И стратегическое значение этого района большое.

Третьяк аккуратно записал все показания Демьяненко-Свиридова.

– Значит ваш позывной «Витязь»?

– Именно так.

– И вы стоите за ликвидацией обер-бургомистра господина Воскобойника25?

– Да. Я принимал в ликвидации участие. Это было моим основным заданием в Локте. После выполнения я должен был уйти, но было принято решение оставить меня на месте.

– И кто принял это решение?

– Я сам. А Москва его одобрила.

– Вы были настолько уверены, что не попадетесь?

– Нет. Но я сумел выкрутиться. Так мне казалось в январе этого года.

– Вам напрасно так показалось, Владимир Алексеевич. Мы со следователем Лисовиным подозревали вас еще до убийства Воскобойника. И я доложил тогда о подозрениях фон Дитмару. Но Дитмар был удовлетворен результатами вашей проверки.

– И что же вы сделали, господин Третьяк?

– Вызвал вас на действия.

– Иными словами – устроили мне новую проверку?

– Расставил ловушку, в которую вы сразу попались. Впрочем, вашей вины здесь нет. По вашему лицу я вижу, что вы хотите знать, что это была за ловушка?

– Признаюсь вам что это так.

– Дитмар считал, что я перегибаю с осторожностью. Я придумал новость для вас – зондеркоманду из Брасова. Дитмар отказался вызывать в Локоть подмогу, но я подбросил вам информацию, что в Локоть идет хорошо вооруженный и подготовленный отряд немцев. Вы, как резидент, естественно, захотели это срочно передать своим товарищам, а рацию потеряли. И что вам оставалось? Связаться с вашим агентом в Вареневке! Главная трудность состояла в том, как вам подбросить эту информацию. И я направил к вам Лисовина. Лисовин предложил вам, как руководителю отдела агитации и пропаганды, создать театральную постановку агитационного характера. Тем более что сам Лисовин действительно в молодости «грешил» театром. И, как бы между делом, он сказал вам, что главные его артисты среди полицейских ныне находятся на задании по координации действий зондеркоманды СС из айнзацгруппы Б.

– Я вас понял, Третьяк. Я действительно купился на эту информацию.

Демьяненко тогда испугался, что задание центра по ликвидации Воскобойника будет провалено. Айнзацгруппа Б насчитывала 3000 человек. А это означало, что в составе зондеркоманды не менее 500 человек. И из них обученное подразделение СС в 350 бойцов. Такой расклад был совсем не в пользу партизанского штурмового отряда. Пришлось действовать быстро.

– Верно. И вы сами бросились в Вареневку! Чем подтвердили наши с Лисовиным подозрения.

– Умно, – согласился Демьяненко. – Но почему вы так долго ждали. Это было в январе. А сейчас уже май.

– А вы не были для нас опасны в этот период, господин Демьяненко…

Глава 4

СС штурмбаннфюрер фон Лорингер.

Локоть.

Локотское самоуправление.

Служба СД.

Май, 1942 год.

СС штурмбаннфюрер барон фон Дитмар получил приказ принять представителя специального реферата VI C/Z при 4-ом управлении РСХА штурмбаннфюрера фон Лорингера. Ему позвонил его начальник глава СД Брасовского района оберфюрер Грефрат.

– Мне сообщили из Берлина, что к нам вылетел штурмбаннфюрер фон Лорингер с полномочиями от самого Шелленберга.

– И зачем он летит, герр оберфюрер?

– Если бы я мог это знать, Дитмар. Но уверен, что хвалить он вас не станет. Да и меня также. Хотя его цель именно ваш Локоть.

– Инспекция?

– Фон Лорингер, как и вы Дитмар, большой специалист по России. Возможно, он будет инспектировать ваше ведомство.

– Понятно. Они в Берлине недовольны моей работой.

– У вас много провалов, штурмбаннфюрер. Я старался вас прикрыть как мог.

– Мне нужно время, герр оберфюрер.

– Я понимаю вас, Дитмар. И я отстаивал вас до конца. Но сейчас я не знаю, что за решение они приняли в Берлине.

– Спасибо, герр оберфюрер!

– Держитесь, Дитмар. Я всегда на вашей стороне.

Дитмар повесил трубку. Он не знал, чем для него закончится эта инспекция. В последнее время им были недовольны. Его начальник получал многочисленные «окрики» из Берлина.

Эксперимент Дитмара по созданию ложного партизанского отряда провалился. Внедрённый им агент, лагерный провокатор по фамилии Ткачук, был раскрыт партизанами и повешен. И получилось, что вместо фальшивого отряда он помог создать настоящий. Да еще и вооружённый за счет немецкого командования. Дитмару высказали неудовольствие Берлина.

Затем партизаны похитили его заместителя гауптштурмфюрера Нольке. И произошло это в самый неподходящий момент. Хотя для такого момент всегда будет неподходящим. Инцидент вызвал бурю в штабе тыла, и информация быстро дошла до Берлина.

Они с Третьяком перевербовали советского агента в Локте и это могло стать началом его реабилитации, но что будет если ему не оставят времени? Все зависело от фон Лорингера, который будет инспектировать службу СД в Локте…

***

Известный специалист по России майор СД фон Лорингер прибыл в Локоть в сопровождении большой охраны. Опыт Нольке был учтен. Наверное, именно Лорингеру поручат руководство службой СД в Локте. А Дитмара хорошо если не лишат должности, но хоть оставят здесь в качестве заместителя.

Но барон ошибся. Фон Лорингер сразу сказал ему, что на место здешнего начальника СД не претендует.