Республика: Офицер РОНА

– Хорошо, гауптштурмфюрер. Но сейчас мне нужен Гиль.

– Сразу?

– Именно. Вызовите его сюда.

– Как прикажете, господин майор.

***

Гиль прибыл в кабинет Лорингера чрез восемь минут. Шоппе сработал оперативно.

– Здравствуйте, господин Гиль, – Лорингер приветствовал Гиля по-русски. – Рад нашей новой встрече. Прошу вас садиться.

– Герр майор?

– Вы меня не забыли, как вижу.

Гиль сел за стол рядом с Лорингером.

– Ваш внешний вид говорит, что вы вполне здоровы, господин Гиль.

– Жаловаться на условия содержания не могу. И все это благодаря вам, господин майор.

– Вы создали полезную организацию, господин Гиль. Национальная партия русского народа. Звучит громко.

– Вам не нравится название? – понял Гиль.

– Я бы сменил его. Слишком помпезно. А помпезность в нашем деле лишняя.

– И что предлагаете вы, господин майор?

– Боевой союз русских националистов.

Гиль на мгновение задумался и согласился с Лорингером.

– Пожалуй, вы правы, господин майор. Но вы ведь прибыли сюда не только из-за смены названия парти в которой всего 25 человек на нынешний день.

– Нет, господин Гиль. Я прибыл сюда потому, что ваша идея, организовать боевой отряд для борьбы с большевиками, в Берлине кое-кому понравилась.

– Вот как?

– Такие предложения выдвигались и до вас, господин Гиль. Но я помню нашу с вами первую встречу и поставил бы именно на вас.

– Я предложил создать боевое формирование из русских и обещал, что наберу хоть тысячу солдат среди военнопленных. Если мне позволят это сделать.

– Тысячу? И это возможно? Это не русское хвастовство?

– Нет. Я сам знаю, что такое условия содержания в ваших лагерях, герр майор. Многие наши военнопленные захотят жить.

– Но это не сделает из них сторонников нашей идеи. Станут ли они воевать за интересы Великой Германии?

– Они станут воевать за новую Россию, герр майор.

– Что вы вкладываете в это, господин Гиль? Что это за новая Россия?

– Россия без большевиков.

– Это понятно. А конкретнее?

– Новая Россия присоединится к новой Европе, которую создал Адольф Гитлер. Под протекторатом Великой Германии.

– Пока наш фюрер не рассматривает варианта такой России. И я не могу давать такие обещания. Не имею полномочий.

– Но вы же с чем-то приехали?

– Я представляю организацию Цеппелин. И у этой организации конкретные задачи.

– И какого уровня эта организация?

– Предприятие Цепеллин создано Главным управлением имперской безопасности. И наша задача заброска агентуры в тыловые районы СССР, которые имеют важное значение для обороны.

– А основные задачи агентуры?

– Сбор разведывательной информации и диверсии. Широкомасштабные диверсии, господин Гиль. Вплоть до создания повстанческого движения против власти большевиков.

– Серьезные задачи.

– Потому я и прибыл сюда, господин Гиль. И нам с вами необходимо тщательно просмотреть все дела тех, кто ныне состоит в вашей дружине.

– Как вы сказали, герр фон Лорингер?

– Дружина? Это не совсем верное русское слово, господин Гиль?

– Наоборот. Это весьма верное слово. Дружина. Так и следует назвать наше формирование, если оно будут создано.

Глава 2

Личные дела офицеров Дружины.

Сувалки.

Офицерский лагерь.

Май, 1942 год.

Майор фон Лорингер был разведчиком опытным. Потому сразу стал внимательно и скрупулёзно изучать дела тех, кому предстояло стать командирами нового боевого формирования из русских.

Гиль создал организацию из 25 бывших офицеров Красной Армии, которые добровольно присоединились к движению. Но это совсем не означало, что все они разделяли взгляды Гиля.

Оберштурмбаннфюрер СС Грейфе, руководитель организации «Цеппелин», задумал создать территориальные формирования из русских для борьбы с партизанами под эгидой реферата Z. Лорингер случайно, но предложил название для формирования – «Дружина». Гилю это название понравилось.

Командиром «Дружины» стал сам Владимир Гиль. Правда его фамилия была изменена на Родинов.

Грейфе требовал постоянных докладов от Лорингера. Проект его сильно интересовал:

– У вас есть новости, майор? – спросил он по телефону.

– Я лично говорил с бывшим подполковником Владимиром Родионовым. Именно он будет назначен командиром русского отряда «Дружина».

– Родионов? Кто это?

– Это Владимир Гиль, оберштурмбаннфюрер. Фамилия изменена согласно…

– Я вас понял, майор. Что еще?

– Родионов может хоть завтра приступить к отбору людей для Дружины.

– Но есть ли у Родионова-Гиля боевое ядро будущего отряда?

– Гиль утверждает, что есть. Но я только занялся проверкой.

– Сколько офицеров в его команде?

– 25 человек. Все имеют солидный опыт службы. Они кадровые офицеры Красной Армии.

– К формированию следует приступить как можно скорее. Не затягивайте, майор. Мне нужны результаты.

– Да, герр оберштурмбаннфюрер.

– Для отобранных Гилем людей уже готовят лагерь под Бреслау. Там они пройдут подготовку. Вы можете обещать хорошее обращение всем, кто добровольно пожелает сражаться на нашей стороне с большевиками. И первые сорок человек отправятся в самом ближайшем времени.

– Сорок?

– Нам нужно показать им все преимущества жизни в Германии. Я подготовил для этих людей целую программу. Экскурсии по городам и селам Германии. А затем они, вернувшись, станут лучше любого пропагандиста агитировать за Дружину. Не подведите меня, майор.

– Но личные дела офицеров Дружины мною еще не обработаны.

– Не затягивайте, майор. Нам нужно сделать все быстро.

***

Офлаг.

Подполковник Егоров Геннадий Кузьмич.

Лорингер стал листать дела офицеров Боевого союза русских националистов. Помимо самого Гиля-Родионова среди них был еще один бывший подполковник Красной армии Егоров Геннадий Кузьмич.

В организацию Гиля вступил сам, без принуждения. Заявил о своей ненависти к большевизму и готовности бороться против советской власти.

Лорингер решил поговорить с Егоровым лично.

– Здравствуйте, Геннадий Кузьмич. Прошу вас, – Лорингер показал Егорову на стул.

Это был мужчина среднего роста лет сорока пяти. Лицо волевое, взгляд жёсткий, сразу видно, что кадровый офицер.

Егоров сел.

– Я майор фон Лорингер. Представляю организацию «Цеппелин».

– Я уже имел честь слышать о Цеппелине, господин майор. Нас информировали об этом.

– Вы по своему званию подполковника являетесь вторым после подполковника Гиля.

– Но я и Гиль бывшие подполковники, господин майор.

– В новой армии вы не будете понижены в звании, господин подполковник. Скорее наоборот. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Готов ответить.

– Вы член ВКП(б)?

– Был. Иначе в Красной Армии я не продвинулся бы дальше старшего лейтенанта.

– Но в вашем деле вы указали, что ненавидите большевизм. Однако служили ему и довольно хорошо служили, господин подполковник.

– А разве в СССР у меня был выбор? Я поначалу верил в социализм. Сомневаться я стал после 1937 года. Тогда арестовали моего друга.

– Друга? В деле этого нет.

– Я говорил только о себе, не о своих друзьях.

– И что случилось с вашим другом? – спросил Лорингер.

– Он был арестован летом 1937 года. Служил под началом армейского комиссара 1-го ранга12 Гамарника13.

– Фамилия вашего друга?

– Аронштам Лазарь Наумович. Армейский комиссар второго ранга.

– Еврей?

– Да, – признался Егоров. – Он был старше меня и знал моего отца. Еще по Гражданской войне. Я уважал этого человека. Его арестовали после того, как Гамарник покончил жизнь самоубийством. Расстреляли в 1938 году.

– И это заставило вас ненавидеть большевизм?

– Это было началом переосмысления того, что происходит со страной. Затем уже в плену я узнал о приказе Сталина «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставления оружия врагу»14. За нас стали карать наших жен и детей. Но разве мы были виноваты в катастрофе лета 1941 года?

– И вы приняли ответственное решение сражаться на стороне Германии?

– Да. Я готов сражаться с большевиками.

– Хорошо, Геннадий Кузьмич. На сегодня вы свободны.

– Это все, господин майор?

– На сегодня все.

Егоров покинул кабинет и Лорингер еще раз прочитал дело. Сведения, которые дал Егоров, нуждались в проверке. Но сам бывший подполковник произвел на майора хорошее впечатление.

Лорингер вызвал адъютанта:

– Генрих, пусть ко мне приведут Блажевича.

– Да, герр майор!

***

Офлаг.

Майор Андрей Эдуардович Блажевич.

Бывший майор Красной армии Андрей Эдуардович Блажевич рассматривался как будущий начальник штаба Дружины. И в его деле все было настолько идеально, что это насторожило фон Лорингера.

Родился в 1906 году в Санкт-Петербурге. По гражданской профессии инженер-механик. В 1941 году был начальником артиллерии 98-й стрелковой дивизии РККА. Попал в плен летом 1941 года. Содержался в Офлаге №68. Один из организаторов БСРН. Направлен на обучение в разведшколу СД в Заксенхаузене. В мае 1942 года прикомандирован к Цепеллину и прибыл в Сувалки.

Высокого роста, хорошо сложенный офицер лихо щёлкнул каблуками.

– Блоковый офицер Блажевич, господин майор!

– Прошу вас садиться.

Блажевич сел на стул.

– Вы ведь уже знаете, зачем я вас вызвал, господин Блажевич?

– Так точно, господин майор. Слухи о вашем прибытии уже разнеслись по лагерю. Мы давно ждали этого.

– Чего?

– Формирования воинской части из военнопленных. Да и особой тайны здесь нет. Мы давно готовим персонал для этого. А офицерский состав хоть завтра может приступить к формированию. Нас отправят в лагеря для военнопленных бойцов Красной Армии.

– И вы уверены, что справитесь с работой?

– Я могу вам обещать, герр майор, что мы способны навербовать даже дивизию.

– Вот как? Но пока речь о дивизии не идет. Я хотел бы говорить с вами, господин Блажевич, о причинах вашей ненависти к большевикам.

– Ненависти, господин майор? Но я бы не стал использовать это слово.

– А какое стали бы использовать?

– Обстоятельства.

– Иными словами если бы вы не попали в плен, то не стали бы думать о переходе на нашу сторону?

– Именно так, господин майор.

– Это честное признание, господин Блажевич. Но вы не боитесь мне такое говорить? Я ведь прибыл из Берлина.

– Я хочу быть с вами откровенным, герр майор. Разве это плохо?

– Хорошо. Но тогда скажите мне, господин Блажевич, что гарантирует вашу верность нам, когда вы получите оружие?

– Желание жить, господин майор. Это самое сильное желание у всех, кто согласился на сотрудничество.

– Не ненависть к большевикам, но только желание выжить?

– Это можно сказать практически обо всех. Исключение составят не больше пяти человек. А гарантии – это отношение к нам советской власти. Приказ №270 сделает из нас ваших верных союзников.

– Но, если Сталин передумает?

– Вы о том, что Сталин может нас простить? Такого с ним еще не бывало. Нет, господин майор. Для нас прощения на той стороне уже не будет.

– А если просто предположить, что Сталин вас простит?

– Тогда я могу сказать, что многие перейдут на сторону Красной Армии.

– Вы о здешних офицерах?

– Да, из отобранных в офлаге. Хотя я не думаю, что кто-то из них будет с вами также откровенен как я.

– А ваше мнение о господине Гиле?

– Этого человека понять трудно. Он довольно замкнут и к себе никого не подпускает. Дружеских отношений у него ни с кем нет. Здесь он живет только службой.

– И как это его характеризует по-вашему?

– Не думаю, что Гиль искренне предан вашему делу. Он тяжело переживает свое предательство.

– Но некоторые его поступки говорят об обратном.

– Вы имеет в виду мнение о Гиле со стороны немецкого коменданта офлага? Я не стал бы на него полагаться.

– Даже так, господин Блажевич?

– Гиль совершил поступок и хорошо делает свою работу. Но в будущем он может стать крайне ненадежным.

– Иными словами он может предать?

– Возможно. Хотя в настоящий момент он на вашей стороне на все 100 процентов.

– Спасибо за ваше мнение, господин Блажевич. И о нашем разговоре никто знать не должен.

– Я это понимаю, герр майор. Могу быть свободен?

– Идите, господин Блажевич.

***

Офлаг.

Капитан Клименко Георгий Владиславович.

Дело капитана РККА Клименко особенно заинтересовало фон Лорингера. Клименко родился в марте 1922 года в Ровно в семье генерал-майора императорской армии Владислава Клименко. Семья в 1923 году выехала в Турцию, а затем в Польшу. С 1926 года перебрались в Литву.

Георгий Клименко в 30-е годы посещал гимназию в Вильнюсе. В 1938 году поступил в политехнический институт в Варшаве. После присоединения Литвы к СССР пытался бежать в Германию. Но побег не удался, и он остался в советской Литве. В марте 1941 года призван в ряды РККА. В плен попал в августе 1941-го года.

В офлаге согласился на сотрудничество одним из первых. Рекомендован к направлению на курсы пропагандистов в Варшаву. Владеет немецким, литовским и польским языками.

Клименко не был похож на офицера. Это скорее гимназический учитель. Роста невысокого, худощавого сложения с тонкими чертами лица. Сразу угадывалась порода – молодой человек явно не из пролетарской среды.

– Блоковый офицер Клименко, господин майор.

– Прошу вас, Георгий Владиславович.

Клименко сел.

– Я майор фон Лорингер. И мой отец, также как и ваш, был на русской императорской службе. И ныне мы с вами на одной стороне продолжаем дело наших отцов по борьбе с большевиками.

– Господин майор хорошо говорит по-русски.

– А вы, насколько я знаю, владеете немецким?

– Да. Образование я получил в мужской гимназии Вильнюсе. Затем учился в Варшаве, но курса не завершил. В Литву пришли советы.

– Вы пытались бежать в Германию?

– Пытался, но у меня это не получилось. Пришлось жить с советами в Красной Литве. Воевать с немецкими войсками я не желал и сам сдался в плен.

– Вас рекомендуют на курсы пропагандистов, господин Клименко.

– Да в течение трех месяцев я буду заниматься в Варшаве. Но я готов вернуться и служить в Дружине, которая создается здесь.

– Вы искренне ненавидите большевиков?

– Да, – горячо признался Клименко. – Я никогда не соглашусь с той Россией, которую строят большевики. И я готов бороться с ними до конца.

– Вместе с вермахтом?

– С любой силой, которая сможет их сокрушить и спасти мою родину.

– Это похвально, господин Клименко. И я подумаю о вашем будущем месте в составе Дружины. Но сейчас я хочу говорить о ваших товарищах.

– Об офицерах Боевого союза русских националистов?

–Да. Это будущее руководящее ядро Дружины и меня весьма интересует его состав.

– Вас интересует надежность этих людей, господин майор?

– Их верность делу Великой Германии. Вы знаете их лично.

– Люди это разные, господин майор.

– Вы не всем из них верите, господин Клименко?

– Нет. Для доверия нужны основания. Но разве они есть?

– Однако ваш комендант лагеря считает всех этих офицеров вполне надежными.

– Я не думаю, что все они честны с комендантом и немецкими властями. Все что они сказали о себе может быть ложью или даже легендой.

– Легендой? – спросил Лорингер.

– Легендой, состряпанной в НКВД.

– И у вас есть те, кого вы подозреваете больше других?

– Я не имею полномочий на то, чтобы подозревать, господин майор.

– Но все же?

– Подполковник Егоров водил дружбу, по его собственным рассказам, с людьми из окружения Гамарника. А Гамарник этот один из тех, кто установил власть большевиков. Да, люди Сталина его потом убрали. Но разве это делает его меньше врагом свободных людей? И Егоров одного поля ягода с ними. Сейчас он активно сотрудничает с немецкой администрацией. Но что у него внутри?

– Значит Егоров?

– У меня нет ничего на Егорова, но он вполне может быть неискренним. И Блажевич ничуть не лучше Егорова. Я не стал бы доверять ему настолько, чтобы сделать его начальником штаба Дружины.

– А кому вы бы стали доверять, господин Клименко?

– Владимиру Гилю.

– Почему же?

– Этот ненавидит большевизм. И видел на что он способен при допросах. Черту он уже давно перешёл. А вот капитаны Малиновский, Тимофеев, Нисов – все еще не сделали решительного шага.

– Насколько я знаю – сделали, господин Клименко.

– При определённых обстоятельствах они могут повернуть оружие против вас, господин майор.

– А из чего это следует?

– Я много слушал их разговоры.

– Они говорят что-то враждебное Германии?

– Нет, ничего такого. Не станут же они выдавать себя, но я все равно им бы не верил.

– Спасибо вам за честные ответы, господин Клименко. Вы можете быть свободны.

***

Офлаг.

Заместитель коменданта гауптштурмфюрер Шоппе.

Май, 1942 год.

Майор фон Лорингер тщательно записал показания офицеров. Заем вызвал гауптштурмфюрера СС15 Шоппе и спросил его:

– Вы лично разговаривали со всеми, герр Шоппе?

– С блоковыми офицерами?

– С теми, кто вступил в союз господина Гиля?

– Конечно беседовал. А как без этого.

– И вас ничего не насторожило? – строго спросил фон Лорингер.

Заместитель коменданта офлага гауптштурмфюрер СС Шоппе поспешил успокоить Лорингера.

– Вы слушали господина Клименко, герр майор? И он напустил тумана, как он делает всегда. У него все ненадежны. Ему дай волю, он и меня и коменданта запишет в шпионы.

– Вы говорили с ним об этом, гауптштурмфюрер?

– И не один раз. Угодить Клименко трудно. Хотя я скорее его чрезмерную подозрительность поставил бы под сомнение.

– Вы не верите Клименко?

– Он или полный дурак, или притворяется дураком.

– Мне он глупым не показался.

– Я не говорю о его специальных умениях. Я о его житейском опыте. Этот человек долго жил в обстановке подозрительности и привык никому не верить. В Красной Армии он тщательно скрывал свои мысли от всех.

– Вы проводили проверку сведений, которые дал о себе Клименко?

– Как у других.

– И какой глубины была эта проверка?

– Как посмотреть, господин майор. В своих показаниях Клименко никогда не путался. Если говорил о Вильнюсе и тамошней мужской гимназии, то знает расположение аудиторий и имена преподавателей. Если говорит о Варшавском университете, то тоже знает о нем все.

– Этого мало, гауптштурмфюрер.

– Но разве Клименко у вас на подозрении, герр майор?

– Я должен подозревать всех. Я считаю, что разведка у красных поставлена хорошо. И потому не исключаю возможности засылки агента.

– Я не думаю, что Клименко может быть агентом. Да и вообще сомневаюсь, что такой агент есть сейчас в офлаге.

– Нам нужно знать, гауптштурмфюрер. Знать наверняка.

– Тогда стоит устроить ловушку для советского агента, если такой есть.

– Ловушку? Какого рода?

– Подставим подозреваемым «важную» информацию.

Лорингер сразу отбросил это.

– Нет. В такую примитивную ловушку агент, если он есть, не попадется.

–Иногда, герр майор, чем примитивнее ловушка, тем она эффективнее.

– Но не в этот раз, гауптштурмфюрер. Хотя подловить агента на мелочи можно. Сколько разведчиков провалилось именно на мелочах. Вот совсем недавно молодой офицер (прекрасно владеющий немецким) спутал вымпел Рабочей молодежи Гитлерюгенда с вымпелом Ассоциации немецких девушек. А он сам по его биографии был в организации рабочей молодёжи с 1933 года.

– И что?

– Оказался агентом большевиком. Его заслали в Германию еще в 1940 году. Вы не представляете сколько мелочей нужно знать разведчику.

– И что вы хотите, герр майор?

– У вас есть люди, хорошо знающие Вильнюс?

– В Сувалках нет.

– А Варшаву?

– Такой человек есть.

– Кто он?

– Нам известен как капитан Нисов. Это сведения, которые он дал о себе. Но его товарищи по бараку упоминали что Нисов во сне говорит по-польски.

– Вот как? Это интересно. И вы провели проверку?

– Да, – ответил Шоппе.

– И что скажете?

– Капитан Нисов не русский. Он поляк.

– Это ваша догадка?

– Из Варшавы неделю назад пришли документы из захваченного нами архива польской секретной службы. Нисов оказался агентом Дефензивы.

– Его настоящее имя?

– Ян Душинский. Агент Дефензивы «Франтишек».

– Как попал в русским?

– Работал в Западной Украине. Но началась война и наши договорились с русскими о разделе Польши16.

– Я хочу с ним говорить.

– Как прикажете, господин майор…

***

Офлаг.

Капитан Нисов Иван Андреевич.

Май, 1942 год.

Лорингер решил действовать лично и не заниматься долгими запросами по инстанциям. Он хорошо знал сколько времени этой займет и качество такой информации не всегда соответствовало запросам.

– Вы капитан Нисов Иван Андреевич?

– Так точно!

– Прошу вас садиться. Курите?

– Да.

– Угощайтесь.

Лорингер подвинул Нисову коробку с сигарами. Капитан взял одну. Он понюхал сигару и похвалил качество табака.

– Вы хорошо знаете капитана Клименко?

– Достаточно хорошо.

– Вы познакомились в лагере? Здесь в Сувалках?

– Да.

– Что можете сказать о нем?

– Человек средних возможностей, но искренне ненавидит большевиков. Большого дела я бы ему не доверил. Может командовать ротой. На большее его мозгов не хватит. Он исполнитель. Не стратег.

– А с чего вы сделали заключение, что Клименко ненавидит большевиков?

– Многие из наших пленных много говорят о своей ненависти к Сталину. Но это не более чем попытка себя оправдать. Переложить вину за свою измену. Клименко ненавидит искренне.

– А вы? – спросил Лорингер.

– Я?

– Вы ненавидите большевиков?

– Я готов с ними сражаться, господин майор.

– А Владимир Гиль?

– Этот активно старается выслужиться перед немцами, господин майор. Делает все, чтобы его заметили.

– А Клименко говорил с вами о Варшаве, господин Нисов?

– Много раз. Клименко учился в Варшаве. И любит эту тему. Как я понял, город ему понравился.

***

Лорингер решил пока не открывать своих карт перед Нисовым. Пусть этот агент Дефензивы пока думает, что ему удалось всех обмануть.

Майор еще раз прочитал показания офицеров-военнопленных в лагере в Сувалках, которые вступили в Боевой союз русских националистов. Показания эти собирал гауптштурмфюрер Штоппе и ныне отдал их фон Лорингеру.

Капитан Г.В. Клименко

«У находившихся в лагере военнопленных появилась мысль организовать русскую боевую группу для борьбы с большевиками. Так была создана политическая организация Русский национальный союз. Во главе движения стал бывший подполковник Красной Армии Владимир Гиль. Ныне организация переименована в Боевой союз русских националистов.

По моему мнению многие военнопленные офицеры вступили в организацию с одной целью – спасти свою жизнь. Я не стал бы доверять подполковнику Егорову и майору Блажевичу».

Лорингер подумал – все сходится с тем, что он сам слышал от Клименко. Да и показания еще двоих офицеров также указывали на Блажевича как на элемент ненадежный.

Телефонный звонок вывел Лорингера из раздумий.

– Штурмбаннфюрер Лорингер.

– Оберштурмбаннфюрер Грейфе. Вы разобрались с делами?

– Занимаюсь этим, герр оберштурмбаннфюрер.

– Есть приказ рейхсфюрера форсировать создание Дружины. Все вопросы наверху утрясены. Вам стоит поработать с Гилем по поводу присяги Боевого союза русских националистов. Оформить все как следует. Штаб Дружины и структура. И можно приступить к вербовке личного состава. На это также уйдет время.

– Но я не завершил проверку.

– Лагерное начальство дало вам личные дела тех, кто вступил в организацию Гиля?

– Да.

– Пока придется вашу проверку отложить, Лорингер. Займитесь вопросом формирования.

– Но с чего вдруг такая срочность?

– Я уже сказал вам, что это приказ рейхсфюрера. Гиммлер смог убедить фюрера в перспективности данного проекта. И ему хочется показать, как это будет работать на деле.

– Как прикажете, герр оберштурмбаннфюрер…

Глава 3

Агент «Витязь».

Лагерь в Сувалках.

Май, 1942 год.

Офицерам лагеря для военнопленных в Сувалках, кто согласился на сотрудничество с немцами, выдали вместо лагерных роб светло-зеленого сукна мундиры, брюки, пилотки и ботинки военного образца. Это офицерская форма чешской армии, которой было много на немецких складах.