По праву крови

– Это не игра, Кайден. Это сделка. Ты приглашаешь в свой разум нечто древнее и чуждое. Оно может дать тебе мощь. А может стереть тебя и надеть твоё тело, как перчатку. Кирон пошёл по этому пути. И посмотри, во что он превратился. Во что превращает других.

– Плевать! – голос мой сорвался. – Она умирает там. Он её уничтожает. Я не смогу приблизиться к ней, оставаясь таким, как сейчас.

Сиху тяжело вздохнул. Он посмотрел куда-то поверх моей головы, в прошлое, полное своих собственных теней.

– Хорошо, – тихо сказал он. – Но не сегодня. Завтра. После похорон.

25. День Отваги. Анна.

Разрушение узлов табу всколыхнуло город. Жители смутно припоминали, то, что могли ненароком услышать или увидеть. Кирон устроил разнос кому-то из цензоров за то, что те не досмотрели и в печать вышли статьи с вопросами о происхождении камней. В одном из банков стали перепроверять отчёты и обнаружили нестыковки в офицерских счетах.

Коридоры всех зданий Инквизиторского корпуса гудели, как растревоженный улей. Восстановление узлов требовало времени, и руководству Инквизиции пришлось вынудить правление ввести военное положение. Особенно после нападений на семьи высокопоставленных чиновников и инквизиторов. Для острастки они даже выпустили с десяток эфирных, чтобы запугать жителей.

Кирон вновь не отпускал меня от себя, будто боясь, что кто-то посягнёт на его мощь. Бесконечные советы, облавы, убийства или отправка носителей на экстракцию.

Даже Моррет потеряла свою привычную колкость, ходила хмурая и молчаливая, иногда кидая злые комментарии в мою сторону.

Парад на День Отваги отменили во избежание жертв в случае нападения мятежников.

В этот день для обеспечения сохранности семьи высших чинов собрали в назначенных точках безопасности. Дворец собраний, как самый защищённый объект в центре города, стал главным таким пунктом. Это была не столько забота о близких, сколько холодный расчет: под одной крышей было проще обеспечить охрану и, что главное, предотвратить возможное предательство или шантаж со стороны мятежников, которые могли попытаться воздействовать на офицеров через их семьи.

Мы дежурили в гулком, заполненном людьми зале. Кирон отдавал приказы, а я ощущала его возбуждение, острое и металлическое, как вкус крови на языке. Оно пульсировало по нашей связи, заставляя моё сердце биться в унисон с его нетерпением. Оливию, бледную и безмолвную, увели в начертанный на полу защитный круг, и на мгновение я поймала её взгляд, устремленный в никуда. В нём не было ни упрека, ни страха, лишь ледяная отрешённость.

Первый удар пришёлся не сверху, а изнутри.

Из самого сердца безопасной зоны. Раздался а низкий, сдавленный хрип. Я обернулась как раз к тому моменту, когда один из офицеров, отвечавших за поддержание щита, схватился за горло. Его пальцы впились в собственную шею, но не его воля двигала ими. Из его рта хлынула черная, густая субстанция, похожая на дым и смолу одновременно. Она не рассеивалась, а сгущалась в воздухе, формируя нечто вроде щупальца.

Люди замерли, не в силах осознать, что угроза пришла изнутри их крепости. Крики.

А потом сигил на полу погас. Не потух, а был поглощен. Черная субстанция жадно втянула в себя его сияние, и в тот же миг из толпы гражданских поднялось ещё несколько человек. Их глаза закатились, оставляя лишь белые белки, а рты неестественно растянулись в беззвучных гримасах. Они не были носителями. Чей-то могущественный разум превратил их в марионеток.

Кирон приказал вывести всех в соседнюю залу, пока гражданские спешно набивались внутрь, он отдавал приказы своим офицерам. Пойманных в ловушку чужого разума пока оставили запечатав внутри энергетической клетки. Оливия вошла в числе последних. Она терпеливо ждала, пока Кирон закончит. На меня не бросила ни единого взгляда, хотя стояла на расстоянии вытянутой руки. Этажом ниже что-то грохотнуло и зашипело. Инквизиторы отправились исполнять приказы капитана. Кирон наконец обратил своё внимание на жену, я не слышала, что он говорил ей, та кивнула в ответ и послушно пошла в безопасную зону, организованную ответственными за охрану офицерами. Они уже начертили защитный сигил на полу и напитывали его энергией.

– Я могу остаться помочь с защитой, – предложила я.

– Нет, ты идешь со мной, – резко ответил Кирон.

Я ощущала его возбуждение перед боем. У дверей залы дежурили четыре офицера, а Кирон повёл оставшихся пятерых вперёд по коридору к лестнице. Он остановил группу у подножья лестницы, жестами указал, чтобы все использовали круг маскировки. Офицеры наполнили силой свои знаки и стали почти незаметными на фоне стены. У меня знаков Инквизиторов не было, я оставалась видимой. Вместо маскировки Кирон накинул на меня защитный барьер.

– Ты идёшь первой. Вперёд!

Я стала подниматься по лестнице, отряд инквизиторов шёл следом. Этажом выше никого не было. Мы тихо ступали по ковровой дорожке, двигаясь к лестнице с противоположной стороны и попутно осматривая помещения за закрытыми дверями. Проверенные комнаты Кирон запечатывал, чтобы никто не мог проникнуть внутрь. Когда наша группа добралась до лестничного пролёта, наверху появился один ополченец, он выскочил так внезапно, что я не успела ещё понять, что происходит, а Кирон уже поймал его в ловушку. Под ногами мужчины загорелся запирающий сигил. Кирон выбросил вперёд руку, сжал пальцы и пленник скорчился, как смятый лист бумаги. При этом, он не издал ни звука и упал на застланный ковром пол мертвым посеревшим комком. Я чувствовала, как сознание заполняется жаждой крови, восторгом и предвкушением, в то время, как мои собственные чувства сжимались, уступая место жажде Кирона. Я вновь ощущала, как теряю контроль над своим телом, будто наблюдаю за ним со стороны.

Группа продолжила движение наверх. За поворотом у лестничного пролёта слышались тихие голоса. Кирон снова отдал безмолвные приказы своим офицерам. Те практически бесшумно преодолели оставшееся расстояние до таившихся за углом заговорщиков и обезвредили их. Кирон и я последовали за ними. В открывшемся коридоре нас встретил отряд готовых к бою ополченцев. Высокий мужчина уже приготовил пылающий в воздухе сигил и стоило нашей группе оказаться в зоне действия круга, как он активировал его. Огненная буря обрушилась на нас. Кирон коснулся силы, направил её течение в щит, окружавший меня, щит вспыхнул и расширился, обволакивая всех, кто был рядом. Пламя лизнуло купол щита, в затем угасло, поглощенное силой. Я скорее увидела, чем услышала приказ Кирона атаковать поджигателя. Моё сознание всё ещё старалось противиться, но часть сущности Кирона хладнокровно выполняла команды: я подняла руки перед собой, начертала круг в воздухе, зачерпнула силу, пока был доступ, и направила её в круг – поджигатель закричал, схватился за голову и в следующий миг упал замертво. В это время Кирон отражал атаки других ополченцев. Вскоре он поймал их в такую же ловушку, как того на лестнице, и трое мужчин остались бездыханными на полу.

Кирон велел проверить помещения на этаже. Я шла следом за инквизиторами. Мы проверили весь этаж и не встретили больше никого. Этажом выше располагалось большое хранилище. Вход туда был только один. Кирон проверил дверь: заперта.

– Сколько их там? – он обратился ко мне.

– Я не знаю.

– Используй кровь.

Я проколола кожу на пальце, пока капля крови набухала, я сконцентрировалась на своей жизненной энергии, очищая разум от мыслей. Когда я смогла полностью сосредоточиться, направила эту жгучую энергию на поиски себе подобных. Закрыв глаза, я могла слышать сердцебиения тех, кто присутствовал рядом. Сначала офицеров за спиной, Кирона, а затем тех, кто находился внутри хранилища.

– Я чувствую там тринадцать человек.

– Маркус и Флинт, готовьте поглощающие круги. Абернати, на тебе слепота. Все остальные держите строй и убираете оставшихся. Демаре, – он максимально приблизился ко мне и едва слышно сказал: – просто наслаждайся.

Он глубже вгрызся в мои сознание и силу. Казалось, он черпает её из самых недр мироздания. Его глаза потемнели, на кончиках пальцев заискрилась энергия. По его сигналу, инквизиторы вышибли дверь и ворвались внутрь хранилища. За стеллажами уставленными коробками никого не было видно. Группа тихо двигалась вдоль рядов. Вскоре мы вышли к центру помещения, где ополченцы творили ритуал: стеллажи были раскиданы, чтобы освободить место для огромного сигила. Четыре человека напитывали его силой. Когда мы появились в поле зрения, на нас обрушился град электрических разрядов. Щит частично поглотил их, но оставшиеся на пару секунд оглушили меня.

Инквизиторы рассредоточились и заняли удобные для огня позиции. Флинт и Маркус начали вытягивать энергию из круга. Остальные вступили в бой с защищавшими круг повстанцами. Абернати попытался погрузить их во тьму, чтобы лишить видимости, но противники оказались опытными и быстро перехватили его инициативу. Я успела заметить, как он упал и его молниеносно дернуло в сторону, после чего он скрылся в собственном облаке тьмы. Кирон наблюдал из тыла. Я чувствовала, как он до предела напитывается энергией, пока его офицеры отвлекают противника на себя.

– Ты сказала, их тут тринадцать, – обратился он ко мне. – Я ощущаю ещё троих. Они замаскированы.

Я попыталась их найти. В центре круга, действительно, находились ещё трое. Они были тщательно сокрыты. Я не смогла увидеть, чем они заняты, но полагала, что это связано с огромным кругом, в котором они стояли.

– Что они делают?

– Сейчас узнаем.

Кирон был готов действовать. Он стремительно двинулся вперёд, отбросил двоих ополченцев, нападавших на Флинта и Гаррета, заключил их в убийственные круги. У меня начала кружиться голова. Кирон напал на женщину, оборонявшуюся от Маркуса, та с легкостью отбросила его и опалила струей огня. Кирон быстро поднялся на ноги. Обгоревшая кожа заживала моментально. А я едва стояла на ногах. Силу для такого быстрого исцеления он тянул из меня.

Он вновь атаковал женщину. Ещё яростнее. Но она снова отбилась. К ней присоединился мужчина, который успешно отбился от атак Флинта. Вместе они пытались связать Кирона, чтобы не дать ему использовать силу. Но так как он питался от меня, прервать поток, не получалось. Однако под их натиском, Кирон вскоре стал отступать. Когда к противостоянию присоединилась ещё одна носительница, он бросил перед собой маскирующую тьму и отступил ко мне.

– Похоже, пришло время потанцевать, золотце, – он полоснул моё предплечье лезвием кинжала.

Я вскрикнула от неожиданности. Кирон быстро зачерпнул пальцем кровь с моей руки, начертил неизвестные знаки на своих и моих ладонях. Мне показалось, что мои вены заполнил огонь. Кирон тоже наполнился этим жаром.

– Что это такое?

– Займемся жатвой.

Кирон был в нетерпении. Его сознание почти полностью заполнило меня. Далее я желала только убивать.

Ополченцы одерживали верх над инквизиторам до этого момента. Кирон и я выступили из скрывающей нас тьмы. По моей руке стекала кровь – подношение тьме. В меня просачивалась суть неутолимой жажды. Я направила руку на женщину, почти сразившую Кирона ранее, и почувствовала, как её жизненная сила течёт через пространство наполняет меня, наполняет голодную сущность внутри меня, а женщина угасает в мгновение ока. Я слышу в своей голове ликование Кирона, а за ним, далеко и глубоко, тихий неразборчивый шепот тьмы. Тьма довольна. Кирон направляет меня на следующую жертву. Это убийство даётся мне легче. Шёпот неведомого становится громче. Я обращаюсь к следующему обречённому. Повстанцы пытаются атаковать меня всеми доступными им способами, но эта тьма внутри меня поглощает всё.

Я с трудом могла понимать и различать, что происходит вокруг. Мой разум был одурманен, я видела лишь жизненную силу, циркулирующую по телам всех, кто был в комнате. Вдруг, всё вокруг будто взорвалось и я увидела не десяток человек, а около сотни. Тьма уже кричала во мне, голодная и жаждущая. Я стала поглощать ненасытно и без разбора.

Кирон в это время видел, как повстанцы закончили ритуал и привели в круг подкрепление. Новоприбывшие оказались заперты в ловушке жатвы. Я была неумолима. Моё тело источало тьму, глаза горели огнем темного божества.

Тем временем снизу начали раздаваться звуки битвы. Похоже, агенты ополчения заняли позиции в разных точках здания. Кирон скомандовал, чтобы его офицеры отступали и вернулись к залу, где находились гости под охраной.

Сам он погрузился в моё сознание, чтобы сдержать меня. Внутри бушевала буря. От моего сознания остались разрозненные клочки. Когда тьма высосала всех носителей она стала жадно рваться дальше, протягивая свои щупальца к любой жизни на пути. Кирон снова попытался отыскать меня в хаосе бури. Когда это не удалось, он попробовал блокировать мне доступ к силе, но, похоже, кровь была сильнее. Он с трудом преодолел отталкивающие барьеры и смог дотянуться меня. Ему пришлось приложить невероятные усилия, чтобы стереть с моих рук кровавые знаки, от них остались сильные ожоги. Тьма стала ослабевать и отступать. Её щупальца съеживались.

Я вернулась из забытья вместе с душераздирающим криком. Кирон наложил успокаивающий и облегчающий боль сигил. Постепенно затихла, вернулась осознанность, а следом – ужас.

– Что это было?! – прошептала я.

– Это было нечто великолепное, – восхитился Кирон. – Я надеюсь, тебе это понравилось так же, как и мне.

Я не могла вымолвить ни слова

– Вставай! Здесь уже нечего делать. Надо узнать, что происходит снаружи.

Он поднял меня на ноги и потащил за собой. Когда мы уже были на лестнице, навстречу выбежал Чан.

– Капитан Кирон, – отсалютовал от. – Вам нужно срочно вернуться в главную залу.

– Доложите обстановку.

– Ситуацию взяли под контроль. Все мятежники, оставшиеся в живых, были арестованы. Остальные погибли пока необъяснимым образом. Есть жертвы среди гражданских. И, – он помедлил. – ваша жена, капитан…

– Что с ней?

– Нет, она жива, но с ней что-то не так. Мы ждем ценителей, они скоро прибудут.

Кирон бросился вниз по ступеням. Я следовала за ним. В голове нарастала боль. Мысли путались. Вокруг были заметны следы столкновения. Люди в главной зале суетились. Инквизиторы помогали пострадавшим и относили в сторону погибших. Другие занимались арестованными и убитыми мятежниками.

Кирон приблизился к Оливии. Она полулежала на кушетке, необычайно бледная, даже слегка сероватая. Дышала тяжело, на лбу выступила испарина. Я осталась стоять поодаль, не решаясь приблизиться. Меня словно парализовало. Я наблюдала, как прибывшие целители суетились с пострадавшими, Оливию переложили на носилки и унесли. Я боялась. Я знала и боялась, что всё это сотворила именно я.

Кирон внезапно возник передо мной.

– Быстро в экипаж, – прошипел он.

Нас довезли до больницы. Там Кирон приказал мне оставаться в палате ожидания вместе с двумя офицерами. Волны ужаса накатывали на меня одна за другой. Я пребывала в оцепенение. Один из охранников предложил мне чай. Я приняла кружку, но так и не попробовала. Оба офицера с опаской поглядывали на меня.

Атмосфера в больничном крыле была густой, как смола, и состояла из равных частей адреналиновой взвинченности и усталости. Офицеры, привыкшие к смерти и хаосу, теперь вели себя иначе. Их взгляды, скользившие по мне, были лишены прежнего снисходительного любопытства или презрения. Теперь в них читался суеверный страх. Они старались не смотреть, а если наши взгляды всё же пересекались, они тут же отводили глаза, словно от удара. Они чудовище высосавшее жизнь из десятков человек, оставившее после себя лишь серые, сморщенные оболочки. Шёпотом они передавали друг другу, что у запертых в хранилище не было ни единой раны, только выражение крайнего ужаса на лицах и неестественно иссушенные тела. Когда я брала предложенную кружку, офицер, подававший её, отшатнулся так, будто боялся случайного прикосновения.

Пока я сидела в комнате ожидания, зажав в руках остывшую кружку, до меня долетали обрывки тревожных разговоров офицеров и санитаров. Картина происходящего складывалась, как мозаика из ужаса. Нападение на дворец было лишь одним, и не самым успешным, ударом. Оказалось, мятежники действовали по всему городу синхронно и с пугающей слаженностью. Это не мог быть один анклав. Их главной целью были не люди, а узлы инфраструктуры: пока мы сражались в хранилище, другие группы, используя те самые мощные сигилы переноса, которые они пытались активировать в зале собраний, привели подкрепление и практически сравняли с землёй два ключевых архива и вывели из строя главный распределительный узел связи и склад камней. Шептались о том, что генерала Акера, истекающего кровью, едва успели эвакуировать с поля боя. Стало ясно, что сегодня Инквизиция понесла не просто потери, а унизительное, сокрушительное поражение.

Я не могла сказать, сколько прошло времени. Чай уже совсем остыл. Я продолжала держать его в руках. Кирон ворвался в палату, как шторм. Он с ходу набросился на меня и сбил с ног ударом кулака в скулу. В голове звенело, лицо в месте удара горело. Кирон нанёс мне ещё несколько ударов в живот и плечо. Когда Чан, ворвавшийся следом, бросился к нам, чтобы остановить, Кирона скомандовал:

– Назад!

Он склонился надо мной и произнёс так тихо, что только я могла слышать:

– Ты забрала то, что принадлежало мне.

Он выпрямился и отдал приказ:

– Под стражу её и в камеру.

– В её комнату? – уточнил Чан.

– В камеру! – рявкнул Кирон.

– Да, капитан.

Кирон направился к двери.

– И никакого исцеления, – добавил он, покидая палату.

Чан помог мне подняться на ноги, прикасаясь максимально деликатно. Меня перевезли в крепость и разместили в одиночной камере, немного более комфортной, чем та, в которой я начала близкое знакомство с инквизицией. Дверь за мной закрылась, заскрежетал замок. На двери засиял запирающий круг. Никто не сказал ни слова. Я была настолько измотана, что она просто рухнула на жесткую койку и почти мгновенно отключилась, желая сбежать от безумия Кирона.

Проснулась через несколько часов. Всё тело горело. Голова гудела. Левая сторона лица пульсировала. Я попыталась применить исцеляющий сигил. Виски словно пронзила стрела, а следом я ощутила присутствие Кирона. Прошло ещё какое-то время и он появился в камере во плоти. В ярости.

– Я же сказал: никакого исцеления!

– Как Оливия? Как ребенок? – тихо спросила я. Я боялась услышать ответ.

– Нет больше Оливии.

Казалось из меня вышибло весь воздух. Я не могла вдохнуть. В животе будто появилась глыба льда. Я осторожно коснулась сознания Кирона. Там не было боли или сожаления, только злость. И безумие его расщеплённого я.

– Мне жаль, – одними губами произнесла я.

– Я знаю, – Кирон ласково провёл рукой по моей щеке, его ладонь остановилась на затылке. – Я знаю, милая, как сильно тебе жаль. Только твои сожаления не изменят тот факт, что ты отняла жизни моего дитя и жены.

Я вскрикнула, когда лезвие мягко вошло в живот. Кирон не сводил с меня полного ненависти взгляда. Он вынул кинжал, а затем вонзил его ещё раз и ещё. Я крепко сжимала воротник его куртки, пока в ладонях были силы. Он отступил назад, я рухнула на колени. Кровь растекалась лужей на полу. Кирон пододвинул стул и расположился на нем, наблюдая мою агонию. Он ждал. Вдыхал металлический запах, заполнивший комнату. Когда я была близка к тому, чтобы провалиться в бездну забытья, он протянул ко мне и исцелил. Стоило мне прийти в себя, как он повторил всё сначала. А после ещё раз. И снова. И снова. Он бил кинжалом, позволял истекать кровью и корчиться от боли, а когда я уже оказывалась на пороге смерти, исцелял. Вскоре весь пол, постель, стены были забрызганы кровью. Наконец ему надоело, он в последний раз залечил мои раны и ушёл, бросив напоследок:

– Продолжим завтра.

И он вернулся на следующий день и продолжил. И на следующий после этого. И так день за днем, пока его жажда крови не утихла.

26. Сделка. Анна.

В те краткие моменты, что мой разум был относительно ясен, остатки моей души умирали от всепоглощающего чувства вины. Сны были наполнены образами Оливии, реальность состояла из бесконечного сожаления. Что если… Я снова и снова убегала в ту реальность где я не исцеляла Кирона после взрыва, где я вообще не пошла на тот ужин, где я не открывала тайник отца, где я спокойно сидела на крыльце своей хижины на краю леса. А ещё я слышала тихий шепот тьмы, которую пробудил Кирон. Он смог связаться с потусторонней сущностью, теперь она пыталась снова заговорить со мной, пока не зная моего языка. Вцепившись в волосы и свернувшись в ком боли в углу, я ждала следующего визита.

Через несколько дней ко мне прислали целительницу. Она залечила все раны, исправила грубую работу Кирона и убрала рубцы, покрыла кожу успокаивающей мазью. Мне стали приносить хорошую еду.

– Капитан Кирон велел подготовить вас к отъезду, – не поднимая на меня глаз, сообщила охранница на смене.

– К отъезду куда?

– Мне неизвестно. Переоденетесь, пожалуйста. Вас ожидает экипаж.

Я кивнула. Девушка аккуратно закрыла за собой дверь камеры. Двигаясь осторожно, я переоделась в предложенную чистую одежду. Через пару минут за мной пришёл охранник. Он сопроводил меня к выходу, где ждали другие тюремщики. Мне сковали руки запирающим сигилом и усадили в закрытый инквизиторский экипаж для перевозки преступников. Дорога заняла немного времени, так что я поняла, что всё ещё нахожусь на территории крепости инквизиции. Меня высадили перед зданием казарм для высших рангов. Внутри убранство выглядело более дорогим, но столь же строгим и простым. Офицер Чан встретил меня у входа и сопроводил на последний этаж, где было всего три двери. Он постучал в центральную дверь, дождался ответа и указал мне входить.

– Свободен, – Кирон отослал Чана.

Я застыла в оцепенение.

– Выглядишь особенно волшебно, – издеваясь начал он, заправил прядь волос мне за ухо. Я вздрогнула от его прикосновения. – Расслабься. Сегодня я не обижу.

Он взял меня за руку и провёл вглубь. Офицерские комнаты обустраивались гораздо более комфортно, чем комнаты в казармах рядовых, здесь была большая кровать, круглый обеденный стол, кушетка, тумбы и шкафы для хранения вещей.

Кирон расстегнул пуговицы и стал снимать с меня одежду. Его прикосновения были непривычно деликатными, но я всё равно вздрагивала, как от удара при каждом из них.

– Что происходит? Что ты делаешь? – в смятении, я ожидала беды в любую секунду.

– Я обещаю, никаких наказаний сегодня, – повторил он, прижал к себе и глубоко вдохнул мой запах.

Я не могла пошевелиться, тело было парализовано страхом, сердце при этом бешено колотилось в груди, а руки и ноги похолодели. Кирон избавился от нашей одежды. Он целовал мои шею, плечи, спину, его руки прикасались ко мне требовательно, но аккуратно. Я также чувствовала осторожные прикосновения к своему разуму: он пытался успокоить меня. Постепенно я поддалась этому внушению. Его рука скользнула к низу живота. Он прижался к моей спине, обхватив одной рукой. Тело отвечало на его касания, а разум метался в панике.

Александр снова погрузился в мой разум, закрыл ладонью мои глаза, я оказалась в темноте, в голове стало тихо. Меня постепенно заполняло его желание, а разум пытался ускользнуть бесконечно далеко, наблюдая всё со стороны.

– Теперь не отводи взгляд. Я хочу видеть тебя.

И он видел меня, всю мою боль, страх, агонию, а я видела его страсть, жажду, ликование от обладания. И в этот раз он позаботился от том, чтобы мне было комфортно. Я плотно сжала губы, сдерживая звуки, рвущиеся наружу. Его дыхание обжигало. Я окончательно сдалась, из меня вырвался громкий стон. Кирон вытянул мои руки вверх над головой и прижал запястья к кровати.

– Ещё, – выдохнул он.

Он упивался властью, двигаясь быстрее и сильнее, пока не получил то, что хотел. Тяжело дыша, опустился на кровать. Моё сердце бешено колотилось, я не спускала глаз с него, всё ещё ожидая удара. Однако он расслабленно откинулся на подушки. В мигающем свете огня из камина я разглядывала его профиль, гадая, что он задумал, но не решаясь заглянуть в его мысли.

– Размышляешь, как лучше меня прикончить? – спросил он.

– Был бы шанс… Пытаюсь понять, что я здесь делаю.

– Получаешь удовольствие.

– Правда?

– А разве тебе не понравилось? – его рука снова скользнула по моему животу. Он водил пальцами по тем местам, где несколько дней назад зияли раны. – Хорошо тебя подлатали. Не осталось ни следа.

– Кстати, об этом, – я откинула его руку и отодвинулась.

– О, ты, наверное, ждёшь от меня извинений, – на его губах заиграла эта мерзкая злобная улыбка. – Но ты натворила бед, так что твоё наказание было совершенно заслуженно.

– Но ведь это была не я, это ты! Ты сделал это, – я предусмотрительно отползла на самый край кровати. – Ты впустил в меня эту голодную тварь!