Алиса на корабле

Алиса переступила порог. Каюта казалась безопасным коконом после открытого неба и битвы.

«Сергей, – она обернулась, когда он уже собирался закрыть дверь. Он остановился, вопросительно поднял бровь. – А ты? Ты тоже отдохнешь?»

Его усталое лицо смягчилось едва заметной улыбкой. «Я отдохну позже. Сейчас мне нужно слиться с кораблем. Проверить повреждения. Проложить новый курс. – Он помолчал. – И подумать. О многом».

Его взгляд скользнул по ее лицу, задержался на глазах – долгим, пронзительным взглядом, в котором смешались благодарность, тревога и что-то еще, глубокое и невысказанное. «Спокойной ночи, Алиса. Или доброго утра». Он легко коснулся двери, и она бесшумно закрылась.

Алиса осталась одна. Тишина каюты оглушала после рева битвы и гула двигателей. Она подошла к иллюминатору. Внизу, под слоем облаков, раскинулся бескрайний океан, уже тронутый золотом восходящего солнца. Они летели над миром, неведомым и полным опасностей. Рядом был загадочный корабль, ставший ее убежищем и ее тюрьмой. И человек, который управлял им – хранитель, воин, чья жизнь была теперь неразрывно связана с ее собственной.

Она прикоснулась к прохладному стеклу иллюминатора. Где-то там, впереди, были Охотники. И тайны Сергея. И ее собственное, новое, пугающее и сладкое чувство, которое росло с каждым его взглядом, с каждым прикосновением, с каждой совместно пережитой опасностью.

Она была влюблена в капитана летающего корабля. И мир ее кругосветного путешествия стал бесконечно больше, сложнее и опаснее, чем она могла себе представить. Но отступать было некуда. Только вперед. В рассвет. В неизвестность. С ним.

Алиса прилегла на койку, укрывшись грубым, но теплым покрывалом. Запах моря, дерева и слабый отголосок пряного аромата Сергея витал в воздухе. Сквозь закрытые веки она видела не звезды, а его глаза – усталые, серьезные, полные невысказанных слов и обещаний новых бурь. Сердце забилось чаще. Не от страха. От предвкушения пути.

Сон не шел. Алиса лежала на жестковатой койке, укрытая шерстяным покрывалом, и смотрела в потолок, где причудливые тени от проплывающих за иллюминатором облаков танцевали немой танец. Каждое закрытие век возвращало ее в тот ад: рев ветра, леденящий холод призрачных огней, черную полосу на священном дереве борта и… прикосновение его руки на плече. Электрическое, живое, запечатлевшееся на коже.

Она ворочалась. Запахи каюты – старое дерево, морская соль, слабый отголосок озона и пряностей – не успокаивали, а лишь будоражили. За дверью царила тишина, прерываемая лишь едва слышным, утробным гулом «Скитальца», его вечным сердцебиением. Алиса приложила ладонь к теплой деревянной стене. Гул отозвался в кости легкой вибрацией.

*Почувствуй его*, – вспомнились слова Сергея. *Он говорит ощущениями.*

Она закрыла глаза, сосредоточилась. Не на страхе, не на Сергее (хотя его образ упорно всплывал перед мысленным взором), а на самом корабле. На вибрации под рукой. На едва уловимом тепле, исходившем от дерева. Вдруг она уловила нечто большее. Словно легкую… *тоску*. Тихую печаль, идущую из района кормы, от места ожога. Это было не ее чувство. Это был голос «Скитальца» – древнего, мудрого, и теперь раненого.

«Мне жаль», – прошептала Алиса, невольно поглаживая стену, как успокаивают больное животное. Вибрация под ее ладонью чуть изменилась, словно корабль вздохнул. В ответ на ее прикосновение и слова в дереве пробежала волна чуть более ощутимого тепла, короткая, как спасибо. Связь. Мимолетная, но настоящая. Ее сердце сжалось от странного умиротворения и новой ответственности.

Она не услышала шагов. Но дверь каюты бесшумно отъехала. В проеме, озаренный мягким светом коридорных «звезд», стоял Сергей. Он снял верхнюю куртку из странной кожи, остался в темной, облегающей рубашке, закатанной по локти. На лице – глубокая усталость, но глаза, острые и внимательные, горели в полумраке.

«Ты не спишь», – констатировал он тихо. Это не было вопросом.

Алиса приподнялась на локте. «Не могу. Все… крутится в голове». Она не стала говорить о тоске корабля. Еще не время.

Он вошел, оставив дверь приоткрытой. В руках он держал небольшой, похожий на черный камень прибор с мерцающим зеленым экраном и странную, изогнутую кисть с щетиной, похожей на серебряные нити. Запах озона и паленого дерева от него был сильнее.

«Я тоже не смогу еще долго», – он поставил прибор на ее столик, кисть положил рядом. – «Проверил повреждение. Глубже, чем казалось». Его голос был ровным, но Алиса уловила напряжение.

«Опасно?» – спросила она, садясь на койке.

«Для целостности корпуса – нет, щит принял основной удар. Но… – он провел рукой по лицу. – Это был не просто Шквальный Огонь. Или не только он».

Он включил прибор. На зеленом экране возникло схематичное изображение кормы «Скитальца». Черная полоса горела на нем тревожным алым. Но что было страшнее – от ожога тянулись тонкие, почти невидимые нити другого цвета – ядовито-фиолетового, как гниющее мясо. Они уходили вглубь структуры корабля, как корни ядовитого растения.

«Видишь эти прожилки? – Сергей указал пальцем. – Это след. Чужеродный. Не энергия стихии. Магия. Темная и цепкая. Как спора. Она пытается прорасти».

У Алисы похолодело внутри. «Что это значит?»

«Значит, Охотники не просто атаковали. Они *заразили*. Оставили маячок. Или… яд медленного действия. – Он выключил прибор, и свет погас, оставив в каюте только тусклое сияние иллюминатора. – Теперь они всегда будут знать, где мы. И смогут наносить удары точнее. Или ждать, пока эта зараза ослабит «Скитальца» изнутри».

Он взял серебряную кисть. «Я попытаюсь выжечь это. Но нужен… катализатор. Чистая энергия. Не моя. Моя слишком сродни кораблю, она может не различить врага и друга. – Он посмотрел на Алису. Прямо, без колебаний. – Поможешь?»

«Я? – Алиса вскочила. – Но я не знаю магии! Я просто…»

«Ты чувствуешь его, – перебил Сергей. Его голос звучал как приказ, но в глазах была мольба. – Ты успокоила его тоску. Твоя энергия… свежая, не отягощенная старыми битвами. Она может стать скальпелем. Если доверишься. Если позволишь мне… направить».

Он протянул ей кисть. Серебряные нити щетины мерцали в полумраке.

Страх сжал горло Алисы. Темная магия, прорастающая в живое дерево корабля… Направление ее энергии… Доверие этому почти незнакомому, загадочному человеку. Но она вспомнила его боль, когда борт был поврежден. Вспомнила тоску «Скитальца». Вспомнила его слова: *Ты сражалась. Вместе с нами.*

Она взяла кисть. Металл щетины был неожиданно теплым, почти живым.

«Что делать?»

Сергей выдохнул, и в его глазах мелькнуло облегчение. «Идем. На корму».

Путь по узким коридорам казался бесконечным. Сергей шел впереди, его спина была напряжена, плечи – словно каменные. Алиса сжимала теплую рукоять кисти, чувствуя, как ее ладони потеют. Гул корабля здесь, у кормы, звучал иначе – глуше, с хрипотцой, словно от боли. Запах паленого дерева и чего-то кислого, болезненного (фиолетового?) витал в воздухе.

Остановились перед местом ожога. В тусклом свете аварийных огоньков черная, обугленная полоса казалась зияющей раной. А по ее краям… да, теперь она видела невооруженным глазом – тонкие, пульсирующие фиолетовые прожилки, как ядовитые вены. Они медленно, но неотвратимо расползались по здоровому дереву.

Сергей достал небольшой флакон с густой, мерцающей золотом жидкостью. Он открыл его, и воздух наполнился терпким, горьковатым ароматом смолы и солнца.

«Жидкое солнце древних кедров», – пояснил он, аккуратно нанося несколько капель на серебряную щетину кисти. Золото впиталось в металл, заставив его светиться изнутри мягким, целебным светом. – «Оно выжигает нечисть. Но без направленной силы – лишь прижжет поверхность. Глубину не возьмет».

Он встал позади Алисы. Близко. Очень близко. Она почувствовала тепло его тела, запах озона и пряностей, смешанный теперь с горечью древних кедров.

«Расслабься, – его голос прозвучал прямо у ее уха, тихо, гипнотически. – Дай руке вести кисть. Не думай. Чувствуй корабль. Чувствуй его боль. И… представь свет. Чистый, белый, как тот луч, что ты выпустила против Огней. Но не взрывной. Целебный. Горячий, но не обжигающий. Жизнь, а не разрушение».

Его руки легли поверх ее рук, держащих кисть. Прикосновение было твердым, уверенным, направляющим. Волна тепла от его ладоней прокатилась по ее рукам, плечам, всему телу. Алиса вскрикнула от неожиданности – это было не электричество страха, а поток… силы? Связи? Она закрыла глаза, пытаясь сделать, как он сказал. Чувствовать корабль. Его глухой, больной стон. Его сопротивление фиолетовой заразе.

*Свет*, – подумала она отчаянно. *Чистый свет. Как рассвет над океаном. Как надежда.*

Серебряная кисть в их совместных руках коснулась края черной полосы, там, где пульсировала самая крупная фиолетовая жила. Раздалось шипение. Золотой свет, текущий по щетине, вспыхнул ярче. Фиолетовая жила дернулась, как раненая змея, и… начала чернеть, сморщиваться.

«Да! – прошептал Сергей, его дыхание обожгло ее шею. – Держи свет! Веди вдоль заразы!»

Они двигались медленно, кисть в их сплетенных руках скользила по краю ожога, выжигая фиолетовые нити. Каждое прикосновение встречало сопротивление – не физическое, а какое-то вязкое, злое. Алиса чувствовала холодные толчки отчаяния, злобы, пытавшиеся пробиться сквозь создаваемый ею мысленный образ света. Она стискивала зубы, концентрируясь на тепле рассвета, на чистоте, на жизни «Скитальца». На тепле рук Сергея, которые вели ее, вливая в нее свою силу и волю.

Это был странный танец. Битва, где оружием были свет и воля. Алиса чувствовала, как ее собственная энергия утекает, как батарейка, но ручейком вливалась новая – от Сергея, от корабля, от самого золотого вещества на кисти. Она видела, как фиолетовое зло отступает, чернеет и рассыпается в пыль под целебным светом.

Наконец, последняя видимая жила была выжжена. Кисть потухла. Сергей убрал свои руки. Алиса едва устояла на ногах, чувствуя себя опустошенной, но странно… просветленной. Черная полоса осталась, но фиолетовых прожилок не было. Дерево вокруг нее выглядело хоть и поврежденным, но чистым. Гул корабля изменился – хрипота исчезла, звук стал ровнее, глубже, словно вздох облегчения.

«Получилось…» – выдохнула Алиса, глядя на Сергея. Она была мокрая от пота, дрожала.

Он смотрел на очищенную рану, потом на нее. В его глазах горел невероятный, ликующий огонь. Усталость будто отступила.

«Получилось, – подтвердил он, голос хриплый от напряжения. – Ты… Алиса… ты…» Он не нашел слов. Вместо этого он сделал шаг вперед и… обнял ее. Крепко. Стремительно. Не как союзника, а как человека, с которым только что прошел через огонь и вышел победителем.

Алиса замерла. Его объятия были сильными, защищающими. Его сердце билось часто, в такт ее собственному. Запах его, смесь озона, пряностей, пота и горечи кедра, заполнил все ее существо. Она не сопротивлялась. Прижалась лбом к его груди, чувствуя дрожь, бегущую по его телу – не от страха, а от сброшенного напряжения, от победы. От волны чего-то еще.

Он отстранился так же резко, как и обнял, смущенно проведя рукой по волосам. «Прости. Это… это было…»

«Не надо извинений, – перебила Алиса. Голос ее звучал тихо, но твердо. Она все еще чувствовала тепло его тела, отпечатавшееся на ее коже. – Мы сделали это. Вместе».

Он встретил ее взгляд. В темноте кормы его глаза были бездонными. В них читалось все: благодарность, восхищение, усталость, и та самая буря, которую она угадывала раньше. Теперь буря утихла, но на ее месте было что-то новое, теплое и тревожное.

«Вместе, – повторил он. Потом кивнул на очищенный ожог. – Рана останется. Но яд выжжен. Благодаря тебе. Теперь… теперь нам нужно лететь еще быстрее. И учиться. Обоим. Потому что они не простят этого поражения».

Он поднял с пола прибор и погасшую кисть. «Иди. Попробуй уснуть теперь. Рассвет уже наступил. А у нас впереди долгий путь».

Алиса кивнула. Она шла обратно по коридору одна, но чувствовала его взгляд на своей спине. Дрожь прошла. На смену опустошению пришла странная уверенность и жар в груди, не имевший ничего общего с магией или страхом. Это был жар от его объятия. От слова «вместе».

В каюте она снова подошла к иллюминатору. Внизу расстилался бескрайний океан, залитый золотом утреннего солнца. Но Алиса почти не видела его. Она видела отражение в стекле – свое лицо, усталое, но с новым огоньком в глазах, и за спиной – призрачный отблеск его улыбки, его рук на ее руках, его объятия в темноте кормы.

Кругосветка? Нет. Это было путешествие в самое сердце чуда и опасности. И она шла по нему не одна. Теперь она была частью экипажа. Частью тайны. Частью жизни капитана летающего корабля. И чувство, пустившее корни в ее сердце, уже не было просто влюбленностью. Это была связь, выкованная в бою и в совместной победе над тьмой. И она знала – впереди будут новые бури. Но она была готова. С ним.

Рассветное золото сменилось ослепительной синевой неба. «Скиталец» плыл меж кучевых облаков, словно гигантский ковер-самолет над бескрайним океаном. Но внутри каюты Алисы царила тихая сосредоточенность. Она сидела на койке, ладони прижаты к теплому дереву борта, глаза закрыты. После очищения раны связь с кораблем окрепла, стала почти осязаемой нитью. Она чувствовала не только его ровное «дыхание» – гул двигателей, но и легкую вибрацию обшивки, ласкаемой ветром, едва уловимые изменения температуры в разных частях корпуса. И самое главное – его *настроение*. Сейчас это было спокойное, почти благодарное удовлетворение, разлитое теплой волной от вылеченной раны.

Дверь отъехала бесшумно. Сергей стоял на пороге, держа две простые глиняные миски, от которых валил пар и исходил дразнящий аромат чего-то сытного, похожего на похлебку с диковинными пряностями.

«Топливо, – сказал он просто, протягивая ей миску. Его лицо было все еще бледным от усталости, но в глазах появилась новая глубина – спокойная, оценивающая. – Ты не спала».

Алиса взяла миску, чувствуя, как аромат разогревает ее изнутри. «Пыталась слушать. Чувствовать. Как ты учил». Она не стала говорить о тепле, которое ответило ей из дерева на ее мысленное прикосновение.

Он кивнул, присел на край столика. «И что услышала?»

«Он… доволен. Чистотой. И… – она на секунду замялась, – благодарен? За свет?»

Тень улыбки тронула его губы. «Древние духи в древесине помнят добро. И боль. – Он помешал свою похлебку. – Сейчас он спокоен. Но это затишье. Охотники не сдадутся. Фиолетовая зараза была лишь пробой копья. Следующий удар будет точнее».

Алиса проглотила комок. Страх, знакомый и холодный, снова шевельнулся. «Куда мы летим?»

«К Убежищу, – ответил Сергей. Название звучало как заклинание. – Острову Трех Лучей. Место силы древних мореходов-небопроходцев. Там стихии сплетены в гармонии, там Охотники теряют след. Там… можно перевести дух. И научиться большему. Но путь туда лежит через Ревущие Проливы. Место, где ветры сходят с ума, а небо бьется о землю водопадами». В его голосе не было страха, только уважение к опасности.

Они ели молча. Теплая похлебка разливалась по телу, придавая сил. Алиса украдкой наблюдала за Сергеем. Он казался другим. Не замкнутым воином, а… усталым путником, разделяющим скромную трапезу. В его движениях была какая-то новая открытость, возникшая после битвы и того объятия в полумраке кормы.

«Ты боишься?» – спросила она вдруг, неожиданно даже для себя. Не об Охотниках, не о Ревущих Проливах. О том, что их ждет.

Он поднял на нее глаза. Глубокие, как омуты. «За «Скитальца»? Всегда. За тех, кто на его борту? – Он задержал взгляд на ней. – Теперь – да. Сильнее, чем раньше. Страх – плохой советчик, но он заставляет быть бдительным». Он отставил пустую миску. «А ты? Что гонит тебя вперед, Алиса? Уже не просто любопытство к кругосветке».

Она отложила свою миску. Вопрос застал врасплох. Что гнало? Страх за свою жизнь? Да. Жажда чуда? Безусловно. Но было что-то еще, большее. То, что заставляло сердце биться чаще при его взгляде, то, что зажглось внутри во время совместной битвы и того короткого, жаркого объятия.

«Я… хочу понять, – начала она медленно, подбирая слова. – Мир оказался не таким, как в путеводителях. Он огромнее. Страшнее. Прекраснее. И я уже не могу… не хочу просто наблюдать. Я хочу быть частью этого. Научиться. Помогать. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – И… я хочу знать твою историю, Сергей. Весь груз, что ты везешь. Не потому что любопытно. Потому что теперь это и мой груз тоже».

Он долго смотрел на нее, не отводя взгляда. В его глазах бушевал внутренний шторм – борьба между привычной осторожностью и чем-то новым, прорвавшимся наружу после их совместной победы.

«Моя история началась не на этом корабле, – начал он тихо, словно пробуя слова на вкус. – А в пыльных архивах университета, где я искал следы древних карт, нарисованных не на бумаге, а на… снах ветра. Легенд о кораблях, пожирающих мили небесные. Я нашел упоминание о «Скитальце». И о Проклятии Трех Лучей. – Он провел рукой по лицу. – Я искал его как артефакт. Нашел… как умирающего зверя в ловушке на забытом рифе. Его последний хранитель погиб, защищая его от тех, кто охотится за его силой. Я… подобрал его. Вытащил. И он… выбрал меня. Научил слушать ветер, читать карты звездных течений. И показал, какую цену требует эта сила. Одиночество. Вечную беготню. И тень Охотников, которые чуют его силу, как акулы кровь».

Он замолчал, глядя куда-то в прошлое. «Я не искал такой доли. Но теперь это моя жизнь. И я не могу ее бросить. Пока жив «Скиталец», пока его знание не попадет в руки тех, кто превратит его в оружие…» Он не договорил, но смысл был ясен.

«А Проклятие Трех Лучей?» – спросила Алиса, завороженная его рассказом.

«Легенда гласит, что «Скиталец» был создан на острове Трех Лучей тремя великими кормчими. Но их союз распался из-за зависти. Один из них наложил проклятие на корабль – вечное скитание, вечную уязвимость к темным чарам. И вечное притяжение для тех, кто жаждет его силы. Остров Убежища – единственное место, где проклятие слабеет. Где можно восстановить силы. Но попасть туда можно лишь раз в цикл лун, когда лучи трех светил сходятся в небесных вратах над Проливами». Он поднялся. «И этот цикл – сейчас. Мы идем навстречу рассвету в Ревущих Проливах».

Он взял ее пустую миску. «Отдыхай. Через несколько часов нам понадобятся все силы. И все твое умение слушать «Скитальца». В Ревущих Проливах его голос будет единственным компасом сквозь хаос».

Он вышел, оставив дверь приоткрытой. Алиса осталась одна, но его слова витали в каюте, как дым от костра. Его история была тяжелее, чем она думала. Не приключение, а долг. Жертва. И она, Алиса, своей жаждой чуда и неосторожным шагом на борт, вписала себя в эту историю кровью и страхом. Но вместо желания бежать, ее охватила новая решимость. Он нес свой груз один. Теперь – нет.

Она снова приложила ладони к стене. «Слышишь? – прошептала она. – Мы идем домой. Ненадолго. Но идем. Держись». В ответ по древесине пробежала волна тепла, сильнее прежней. Словно корабль вздохнул полной грудью. В ней была надежда.

***

Гул изменился первым. Из ровного, убаюкивающего баса он превратился в низкое, угрожающее ворчание. Затем «Скиталец» слегка качнуло, будто он ступил на неровную дорогу. Алиса, стоявшая рядом с Сергеем у штурвала в просторной, теперь уже напоминающей капитанский мостик каюте, вцепилась в поручень.

«Приближаемся, – сказал Сергей. Его голос был напряженным, но руки на штурвале лежали уверенно. На экранах перед ним, где раньше мерцали звездные карты, теперь бушевало безумие спиралей и алых зон. – Готовься. Скоро будет громко».

Он не соврал. Сначала это был лишь нарастающий рев, как тысяча водопадов, слившихся в один. Затем «Скиталец» бросило вниз, потом резко вверх. Алиса едва удержалась на ногах. За иллюминатором мир превратился в хаос. Не просто шторм. Это был ад.

Небо и океан смешались в серо-белую, ревущую массу. Вода не текла – она вздымалась вертикальными стенами, обрушиваясь в бездонные пропасти. Ветер не дул – он выл, рвал облака в клочья, крутил водяные смерчи, вздымающиеся на сотни метров. Молнии, не фиолетовые, а ослепительно-белые, рвали небо, ударяя иногда в водные столбы, превращая их в парящие облака пара. Воздух гудел, вибрировал, давил на барабанные перепонки.