Тёмные души. Морской демон

Но хуже всего были ночные кошмары. Они приходили перед важными событиями – перед первой сессией, перед защитой курсовой. И теперь, перед распределением на практику, снова:

Я стою на палубе. Вокруг – ни души. Вода черная, как нефть, поднимается все выше, заливает ноги, бедра, грудь… Просыпаюсь с криком, в поту, с бешено колотящимся сердцем.

Алиса, конечно, не понимала:

– Ты же океанолог! – крутила она у виска пальцем, когда я в очередной раз отказывалась идти с ней и Славкой на пляж. – Это как хирург бояться крови! Как летчик бояться высоты!

Я молчала, лишь сильнее сжимала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони, оставляя полумесяцы красных отметин. Что я могла ей ответить? Что каждый раз, когда я видела море, во рту появлялся привкус той самой соленой воды, обжигающей легкие? Что я до сих пор чувствую, как она заполняет меня, вытесняя воздух, жизнь, надежду?

Константин Николаевич стер с доски последние формулы и закрыл журнал.

– Лекция окончена.

Он закрыл журнал с сухим щелчком. В аудитории сразу поднялся шум – кто-то зевнул, кто-то принялся торопливо собирать вещи, кто-то зашептался с соседом. Я медленно перевернула последнюю страницу конспекта, где чернильное пятно так и застыло, превратив мои записи в абстрактную карту неизвестных вод.

Но он не ушел.

Он стоял у доски, поправляя очки, и вдруг —

– Распределение на практику. Сейчас. Те, кто попадут в «Аква», ждет скорый отъезд, завтра утром в 8.30.

Тишина.

Потом – взрыв шепота.

Архив. Или море. Архив. Или море.

Константин Николаевич развернул лист бумаги.

– Первая группа. Чёрное море. Лагерь «Аква». Три недели наблюдений за сезонной миграцией гребневиков Mnemiopsis.

Три метра под поверхностью.

Цифра, которая в учебнике казалась такой маленькой – всего три метра, что тут такого? – и такой огромной, когда представляешь себя там, внизу, где свет едва пробивается сквозь толщу воды. Где ты не можешь просто так вынырнуть, где нужно ждать, пока тебя поднимут, где вода давит на грудь, на уши, на глаза…

– Три метра, – почему-то прошептала я вслух.

Алиса фыркнула:

– Да это же вообще не глубина! Это как ванна!

Но для меня это была бездна.

Константин Николаевич продолжал:

– Вторая группа. Архивный отдел. Камеральная обработка данных.

Кто-то вздохнул с облегчением. Кто-то – с разочарованием.

Я сидела, не двигаясь, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.

Что хуже?

Признать свою слабость и выбрать архив – пыльные папки, скучные отчеты, вечный запах бумаги и чернил? Или попытаться побороть страх и отправиться к воде – к той самой воде, которая когда-то едва не забрала меня?

Константин Николаевич начал зачитывать фамилии.

– Абрамова, архив.

– Борисов, архив.

– Васнецова.

Алиса вздрогнула.

– О, это я!

Он кивнул, сделал пометку.

– Васнецова – «Аква».

Она чуть не подпрыгнула от восторга.

– Мира, слышишь? Я еду на море!

Я кивнула, пытаясь улыбнуться.

А он продолжал.

– Григорьева.

– Здесь.

– Григорьева – архив.

Девочка с первой парты вздохнула.

– Веснова.

Я замерла.

– Веснова…

Он поднял глаза, посмотрел прямо на меня.

– «Аква».

Тишина.

А потом —

– Что? – вырвалось у меня.

Но он уже перешел к следующей фамилии.

Алиса вскрикнула.

– Мы вместе! Это же потрясающе!

Я не ответила.

Потому что в голове был только один вопрос:

Как?

Как я, которая боится зайти в воду по пояс, должна провести три недели, изучая то, что плавает на глубине трех метров?

И самое главное —

Как я скажу об этом родителям?

Они будут так горды. Их дочь – в настоящей экспедиции.

Они даже не догадываются, что их дочь – трусиха.

Константин Николаевич закончил список и вышел, оставив нас в шумной аудитории.

Алиса болтала что-то про снаряжение, про то, как здорово будет жить у моря, про вечера у костра.

А я смотрела в окно, где за стеклом сияло солнце, и думала только об одном:

Три метра.

Это совсем не много.

Но для меня – это целая пропасть.

После пары мы сидели в институтской столовой, за столом у окна, куда падали косые лучи послеобеденного солнца. Пластиковые стаканы с чаем, подносы с остатками еды, крошки хлеба на скатерти – обычная картина, но сегодня все казалось другим. Острее. Яснее.

– Нам повезло, – Алиса раскачивалась на стуле, улыбаясь во весь рот. – Чёрное море, три недели, лагерь «Аква»… Это же мечта!

Славка сидел рядом, его рука лежала на её плече, пальцы слегка сжимали ткань её блузки. Он кивнул, но взгляд его был рассеянным – он уже представлял себя там, на берегу, с оборудованием в руках, с солёным ветром в волосах.

– Да, – сказал он. – Повезло.

Я молча ковыряла вилкой остатки гречки. Три недели. Завтра. Мысли путались, как нитки в клубке:

– Мира, ты вообще с нами? – Алиса щёлкнула пальцами перед моим лицом.

Я вздрогнула.

– Да, просто… думаю.

– О чём?

– О списках вещей. Надо же собраться.

– Ага, конечно, – она фыркнула. – Ты думаешь о том, как будешь нырять.

Я нахмурилась.

– Я не…

– Эй, ребята!

Голос раздался за моей спиной, и прежде, чем я успела обернуться, кто-то тяжело опустился на стул рядом со мной.

– Илья, – Славка ухмыльнулся. – Ты чего такой довольный?

Я подняла глаза.

Илья Сизов. С третьего факультета. Высокий, со светлыми волосами, которые вечно падали на лоб, с улыбкой, которая казалась слишком широкой для его лица. И с глазами, которые всегда смотрели на меня. Лучший друг Славки.

– А чего мне не радоваться? – он откинулся на спинку стула, развалившись, как будто этот пластиковый стул был королевским троном. – Еду на море. С хорошей компанией.

Его взгляд скользнул по мне, быстрый, но намеренный.

– Ты же тоже в «Акву» попала, Веснова?

Я кивнула, стараясь не краснеть.

– Да.

– Отлично, – он ухмыльнулся. – Значит, будем работать вместе.

Алиса переглянулась со Славкой, и в её взгляде читалось что-то вроде «Ну вот, началось».

Илья лениво потянулся, перекинув руку через спинку моего стула так, что его пальцы почти касались моего плеча.

– Кстати, раз уезжаем только завтра, – начал он, играя с бумажной салфеткой, – у нас есть целый свободный вечер. Так что я предлагаю культурную программу.

Алиса тут же оживилась:

– Какую ещё программу?

Илья ухмыльнулся, явно довольный вниманием.

– Ночной клуб «Глубина». У меня есть четыре пригласительных.

Славка поднял бровь:

– «Глубина»? Это тот, что в порту?

– Тот самый, – Илья кивнул. – Мой знакомый на охране, подогнал мне билеты. Говорит, сегодня будет жарко.

Мысли путались, как морские водоросли в подводном течении. "Глубина" – это же не просто клуб. Это место, о котором ходили легенды среди студентов. Там, где подают коктейли по цене моей месячной стипендии, где дресс-код строже, чем на наших госэкзаменах, куда обычные студенты могут только мечтать попасть.

Что мы там забыли?

Я машинально провела пальцем по краю стакана, собирая капли конденсата. В голове всплывали обрывки разговоров, которые слышала в коридорах института:

"Там люстры из настоящих кораллов!"

"Видела, как в прошлые выходные туда завезли устриц прямо из Франции!"

"Говорят, на входе проверяют не только внешний вид, но и банковский счет…"

В голове вдруг щелкнуло – этот клуб принадлежал Льву Сергеевичу Ярову. Тому самому, про которого Алиса месяц назад взахлеб рассказывала, показывая статью в глянцевом журнале.

Я тогда лишь мельком глянула на фото – мужчина в дорогом костюме, взгляд холодный, будто сквозь тебя смотрят. "Самый завидный холостяк города", – вздохнула Алиса, тыкая в разворот накрашенным ногтем.

Странно, как память выдергивает такие мелочи.

"Глубина". Странное название для клуба. Как будто насмешка над моими страхами. Или… вызов?

– ТЫ СЛЫШАЛА ЭТО?! – Алиса верещала так, что несколько человек за соседними столиками обернулись. Она вскочила со стула и схватила меня за руки, тряся так, будто пыталась вытряхнуть из меня согласие. – «Глубина»! Это же просто космос!

– Тихо, – я попыталась высвободиться, но её хватка была железной. – Алиса, ну что мы там будем делать?

– Что?! – она округлила глаза, будто я спросила, зачем дышать кислородом. – Танцевать! Веселиться! Может, даже кого-то крутого увидим!

Славка фыркнул:

– Например, самого Ярова!

– О БОЖЕ, ДА! – Алиса зажмурилась, как будто её ослепило солнце. – Представляешь?

Я не представляла. Вместо этого я сжала губы и потянулась за сумкой:

– Слушайте, я, наверное, пас. Мне надо собраться, подготовиться к отъезду…

– Ах вот как? – Илья внезапно наклонился ко мне, перекрывая путь к отступлению. Его тёмные глаза прищурились с вызовом. – Мира Веснова боится?

– Я не боюсь, – я тут же нахмурилась.

– Тогда в чём проблема? – он развёл руками. – Один вечер. Пару часов. Ты же не в море идёшь, а в клуб.

– Но…

– Но ничего, – Илья перебил меня, и его голос внезапно стал мягче, почти шепотом, так что слышала только я. – Послушай. Ты едешь в экспедицию, где тебе придётся столкнуться с тем, чего ты боишься. Разве не лучше перед этим немного… развеяться?

Я замерла. Он знал. Не мог знать, но… видел. Чувствовал.

– И потом, – он откинулся на спинку стула, снова став тем самым беззаботным Ильёй, – если тебе не понравится – уйдёшь. Обещаю.

Алиса тут же подхватила:

– Да ладно тебе, Мира! Это же последняя ночь перед отъездом! Мы должны как следует зарядиться!

Славка, который обычно молчал в таких спорах, неожиданно добавил:

– К тому же, если не сейчас – то когда? После трёх недель в лагере?

Я посмотрела на их оживлённые лица. На Илью, который наблюдал за мной с лёгкой усмешкой. На Алису, горевшую от восторга.

И сдалась.

– Ладно. Но только на пару часов.

Алиса завизжала и бросилась меня обнимать, Славка закатил глаза, а Илья…

Илья просто улыбнулся. Так, словно только что выиграл спор, о котором я даже не подозревала.

– В десять, мы заедем за вами.

Я кивнула, чувствуя, как в животе завязываются узлы.

Словно мои страхи решили подразнить меня перед настоящим испытанием.

Вечер.

Мы ворвались в нашу съемную квартиру, сбросили рюкзаки в прихожей и сразу же начали хаотично метаться между комнатами, собирая вещи. Алиса, как ураган, носилась между шкафом и кроватью, выдергивая из полок все подряд и тут же бросая в раскрытую на полу сумку.

– Купальник! – верещала она, размахивая перед моим лицом ярко-розовым бикини. – Самое необходимое! Солнцезащитный крем! Шлепки! Шляпа!

Я стояла посреди комнаты, сжимая в руках сложенную футболку, и чувствовала, как тревога медленно поднимается по спине, как прилив.

Уже завтра. Море. Три недели.

– Мира, ты чего застыла? – Алиса бросила в мою сторону пару носков, которые я машинально поймала. – Собирайся!

Я кивнула и наконец заставила себя двигаться. Открыла шкаф, начала вытаскивать вещи, складывать их аккуратными стопками на кровати. Но мысли не отпускали.

– О боже, время у нас не так много, давай быстрей…– Алиса вдруг замерла с парой джинсов в руках. – Что я надену?!

Она бросила джинсы и рванула к своему шкафу, распахивая его с такой силой, что дверцы жалобно скрипнули. Я вздохнула и продолжила собираться, стараясь сосредоточиться на простых, понятных вещах:

 Футболки. Пять штук. Хватит?

Шорты. Три пары.

Термобелье. Вдруг ночью будет холодно.

Но чем больше я складывала вещей, тем сильнее сжималось горло.

– Алиса, – я вдруг сказала, не отрываясь от своих стопок. – А если я не справлюсь?

Она обернулась, держа в руках черное платье, которое явно предназначалось для сегодняшнего вечера.

– С чем?

– С… всем. С экспедицией. С морем.

Алиса на секунду задумалась, затем бросила платье на кровать и подошла ко мне.

– Слушай, – она взяла меня за руки. – Ты справишься. Ты же не одна поедешь. Мы все будем там. И если что – я лично вытащу тебя из воды, даже если мне придется за шкирку хватать.

Я хмыкнула, несмотря на ком в горле.

– Обещаешь?

– Клянусь, – она торжественно подняла руку, как скаут. – Но сначала – «Глубина». Потому что если уж тонуть, то с блеском.

Я закатила глаза, но почувствовала, как тревога немного отступает. Алиса всегда умела разрядить обстановку.

– Ладно, – я потянулась за своим рюкзаком, стараясь не думать о том, как дрожат мои пальцы.

Алиса вдруг замерла, уставившись на меня с хитрой улыбкой.

– Слушай, а Илья… Он ведь явно не просто так пригласил в «Глубину».

Я закатила глаза, чувствуя, как тепло разливается по щекам.

– Оставь, он просто…

– Просто что? – Алиса скрестила руки на груди. – Просто случайно получил четыре пригласительных? Он явно на что-то рассчитывает!

– Вот! – она торжествующе вытащила что-то, завернутое в тонкую ткань. – Твой час настал.

Она развернула упаковку, и по комнате словно разлился свет – белое платье, воздушное, как морская пена, с волнистой юбкой, которая колыхалась при каждом движении.

– Одевай его, – Алиса протянула мне платье, и её голос вдруг стал серьёзным. – Сегодня.

Я осторожно взяла ткань. Она была невесомой, почти невещественной под пальцами.

– Я… не могу.

– Почему?

– Потому что посмотри на него! – я развернула платье перед собой. Открытые плечи. Глубокий, но элегантный вырез. Юбка, которая, казалось, была соткана из самого воздуха. – Это слишком…

– Прекрасно? – Алиса улыбнулась. – Именно.

– Я купила его прошлым летом, – прошептала я, проводя пальцами по тонкому шитью. – Заказала в слепую, а когда получила… Не решилась надеть. Оно казалось слишком открытым. Слишком не моим.

Алиса покачала головой:

– Оно твоё. Просто ждало своего часа.

Я посмотрела на платье, потом на Алису.

– Ты уверена?

– Абсолютно. – Она подмигнула. – Представляешь лицо Ильи, когда он тебя увидит?

Я засмеялась, но сердце снова застучало где-то в горле.

– Ладно, – я глубоко вдохнула. – Но только если ты сделаешь мне макияж.

Алиса засияла:

– Боже, конечно! Ты будешь сногсшибательна!

Я осторожно повесила платье на дверцу шкафа, и оно заколыхалось, будто уже готовое к погружению.

21.55

Сумки были собраны, а мы – готовы к походу в клуб.

Я стояла перед зеркалом в прихожей, в последний раз проверяя себя. Длинные черные волосы, которые Алиса уложила крупными волнами, белая кожа, на которую она же щедро нанесла немного бронзера («Чтобы не выглядела, как привидение!»), и яркие голубые глаза, подчеркнутые темными стрелками.

«Синеглазка», – как всегда называл меня папа.

Платье… Оно сидело идеально, подчеркивая фигуру, которую я обычно прятала в мешковатых свитерах. Даже маленькая грудь, которая так явственно выделялась из-за глубокого выреза, смотрелась… хорошо. Неожиданно хорошо.

– Ну что, готова покорять сердца? – Алиса крутилась передо мной на высоких каблуках, которые я ни за что не рискнула бы надеть. Вместо этого – старые, потрепанные кеды. Зато удобные.

И вдруг вспомнилось:

«Мира, это слишком», – строгий голос бабушки, когда я однажды надела короткую юбку.

Слишком.

Слишком красиво. Слишком открыто. Слишком… не я.

– Ну все, идем! – Алиса схватила меня за руку. – Слава и Илья уже внизу, подъехали!

Я глубоко вдохнула, в последний раз поправила платье и шагнула за порог.

Вечерний воздух был теплым и густым, пропитанным ароматом цветущих лип. Мы вышли из подъезда, и я невольно задержала дыхание – на парковке, освещенные желтым светом фонарей, стояли они. Двое. Как два варианта одного замысла.

Славка и Илья. Черные джинсы. Облегающие поло. У Славки – морской волны, у Ильи – алого, как предупреждающий буй в открытом море. Они переговаривались, смеялись, и в этом смехе было что-то такое… мальчишечье.

Славка заметил нас первым. Его глаза – всегда такие спокойные – вдруг вспыхнули, когда он увидел Алису. Два шага – и он уже обнимал ее, прижимая к себе так, что ее каблуки оторвались от асфальта.

– Сногсшибательна, – прошептал он, и в его обычно таком уверенном голосе дрогнули нотки чего-то нежного, почти беззащитного.

Я отвела взгляд, внезапно ощутив себя лишней.

Илья.

Он стоял чуть поодаль, опершись на машину, и смотрел на меня. Не так, как Славка на Алису – без этого обожания, без этой открытости. Скорее… оценивающе. Как будто разгадывал сложную задачу.

– Ну что, поехали? – бросил он, даже не сдвинувшись с места.

Его голос был таким же, как всегда – немного насмешливым, немного равнодушным.

– Да, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал так же нейтрально, как его.

Он кивнул и, наконец, оттолкнулся от машины.

– Тогда пошли.

Никакой протянутой руки. Никакого особого взгляда.

И почему-то… это даже обрадовало.

Я не хотела, чтобы он смотрел на меня так, как Славка на Алису. Потому что Илья Сизов – не такой. Он всегда был другим. Слишком уверенным в себе. Слишком… неискренним.

Он смотрел на меня. Опять.

Этот взгляд – настойчивый, изучающий – я чувствовала его даже спиной, когда делала вид, что не замечаю. Илья Сизов. Высокий, с вечной ухмылкой, которая, кажется, приросла к его лицу.

"Ты ему нравишься", – твердила Алиса.

Но если это так, то почему его внимание так раздражает?

– Садись уже, – бросил он, открывая дверцу машины.

Его пальцы – шершавые от скалодрома – на секунду задержались на моей руке. Дольше, чем нужно. Я резко одернула ладонь.

Нет.

Даже если Алиса права, и я ему действительно нравлюсь – какая разница? Его навязчивые взгляды, эти вечные подколки, манера стоять слишком близко… Все это не вызывало ничего, кроме раздражения.

– Едем, – сказала я, садясь в машину и намеренно отодвигаясь к противоположному окну.

Он задержал взгляд на моем платье – на открытых плечах, на волнистой юбке – и я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Не от приятного волнения. От досады.

– Красивое платье, – произнес он.

– Спасибо, – ответила я, глядя в окно.

Коротко. Сухо. Чтобы не давать повода продолжать разговор.

Но он, конечно, не понял намека.

– Тебе идет белый, – добавил он, заводя двигатель.

Я сжала губы.

Почему он считает, что имеет право комментировать мой внешний вид?

– Веснова, ты хотя бы слышишь меня?

– Слышу, – ответила я, не поворачивая головы.

– Ладно. Как знаешь.

Машина тронулась.

Алиса и Славка перешептывались на заднем сиденье, погруженные в свой мир. А я смотрела в окно, на мелькающие огни города, и думала только об одном:

Как бы поскорее добраться до этого клуба и потерять его в толпе.

Потому что, если он и правда испытывает ко мне что-то – пусть оставит это при себе.

Мне не нужно его внимание.

Глава 3. На самое дно

Мы остановились перед массивными дверьми клуба «Глубина», которые изгибались, словно створки гигантской раковины. Сине-зелёная подсветка пульсировала по их контуру в такт глухим ударам басов, прорывавшимся сквозь толщу стен. Каждый всплеск света отражался в лужах под ногами, превращая асфальт в зыбкую поверхность моря.

– Ну что, ныряем? – крикнула Алиса, перекрикивая грохот музыки. Её платье вспыхивало в такт бликам, как предупреждающая окраска ядовитой медузы.

Наши паспорта проверили и двери распахнулись.

И я захлебнулась.

Волна тепла, музыки и странного морского запаха – соли, водорослей, металла – накрыла с головой. Я замерла на пороге, чувствуя, как пол уходит из-под ног.

Я тонула.

В этом месте. В этом безумии.

Интерьер клуба не просто напоминал подводный мир – он был им.

Стены, будто живые коралловые рифы, дышали перламутровыми переливами. Их неровная поверхность колыхалась в такт музыке, то сжимаясь, то расширяясь, как жабры гигантского существа. Центральный бар, выточенный из чего-то, напоминающего китовую кость, изгибался волнообразно, будто его годами шлифовали океанские течения.

И ужас, бассейн.

Огромный, с водой цвета ночного моря, где медузы с фиолетовыми щупальцами танцевали в толще, выписывая завораживающие узоры. Их светящиеся тела пульсировали в такт музыке, и с каждым всплеском в моей груди сжималось что-то холодное.

Я подняла голову.

Потолок.

Он был как поверхность океана – подвижный, переливающийся, с бликами, бегущими по нему, словно солнечные зайчики сквозь толщу воды.

Я стояла на дне.

Настоящем дне.

И вокруг не было воздуха.

Только музыка, густая, как морская вода, заполняла лёгкие. Только свет, пробивающийся сквозь воображаемую поверхность, мерцал над головой.

– Мира?

Чья-то рука коснулась моего плеча. Я вздрогнула, резко обернувшись.

Илья.

– Ты в порядке? – спросил он.

Я открыла рот, чтобы ответить, но звук потерялся где-то в горле.

Потому что это было неправдой.

Я не была в порядке.

Илья крепко держал меня за локоть, буквально таща к барной стойке. Мои ноги подкашивались, будто пол подо мной внезапно превратился в зыбкие морские волны.

– Тебе нужно выпить, – провозгласил Илья, с размаху опускаясь на барный стул. – Бармен! Самого крепкого для дамы!

Я едва не сползла со стула, когда повернулась к меню. Оно было стилизовано под старинную морскую карту с выцветшими буквами и позолоченными волнами по краям. Названия коктейлей будто сошли со страниц легенд:

"Глаз Сциллы" – с дымящимся сухим льдом

"Песнь сирен" – с колышущейся съедобной фольгой

"Бездна" – черный как смоль с биолюминесцентными всполохами

Мой взгляд неожиданно зацепился за скромную строчку внизу:

– "Тихий океан", – выпалила я, даже не понимая, почему выбрала именно его.

Бармен – высокий мужчина с татуировками в виде морских узлов на предплечьях – замер на секунду, будто услышал что-то личное. Затем молча кивнул и принялся смешивать ингредиенты с неестественной грацией.

Илья тем временем преувеличенно изучал меню:

– Мне нужно что-то… с характером! – он театрально провел пальцем по пергаменту. – Ага! "Якорь в глотку"! Нет, погодите… "Вкус моря"!

Бармен едва заметно напрягся:

– Вы уверены?

– А что, нельзя? – Илья выпрямился, явно довольный возможностью поспорить.

– Можно, – бармен пожал плечами. – Но это… особенный коктейль.

– Тем лучше!

Мой "Тихий океан" прибыл первым – кристально-прозрачный, с едва уловимым голубым отливом. Первый глоток обжег горло странной смесью соли и чего-то металлического, почти как кровь.

– Ну как? – Илья наблюдал за мной с глуповатой ухмылкой.

– Странно… – прошептала я. – Как будто я действительно…

Фраза застряла в горле. По спине пробежали мурашки – острое, физическое ощущение, будто чьи-то пальцы медленно провели по моим позвонкам. Не прикосновение, а скорее тень прикосновения, оставленная мокрой рукой на горячей коже.

Я резко обернулась.

Лир

Я вышел в бар, когда музыка уже слилась с человеческим смехом в один сплошной, раздражающий гул. Шрамы, ныли сегодня особенно сильно, будто кто-то водил по ним раскаленным лезвием. Каждый шаг отдавался болью в висках, каждый вдох – напоминал, что это тело лишь временная оболочка, и она начинает давать сбой.

Охота? Мысль о ней сегодня вызывала только отвращение. Даже вид этих разгоряченных тел, этих полупьяных улыбок не пробуждал во мне привычного голода. Только усталость.

Но я вышел. Потому что даже демону нужен допинг.

– Виски. Чистый. Без льда, – бросил я бармену, опускаясь в кресло в "Гроте". За тяжелыми шторами из черного шелка клуб казался аквариумом – танцующие тела мелькали, как стайки рыб, слепые и глупые. Я закрыл глаза, впитывая алкогольный жар, пытаясь заглушить им ноющую боль.

И тогда…

Аромат.

Не духами. Не потом. Не этой человеческой вонью, к которой я давно привык.

Морем.

Настоящим. Тем, каким оно было до того, как люди загадили его своими кораблями и нефтью. Чистым, первозданным, с оттенком водорослей и той едва уловимой сладостью, что остается на губах после шторма.

Шрамы… перестали болеть.

Я аж подскочил в кресле, не веря собственному телу. Восемь лет…

Восемь, эта боль была моей постоянной спутницей, а теперь…

Я втянул воздух носом, жадно, как наркоман. Ноздри вздувались, пытаясь вобрать больше этого аромата. Он проникал в легкие, растекался по венам, вымывая боль, как волна вымывает песок с раны.