Смерть тролля

«Дверь не взломана. Значит, погибший знал своего убийцу. И впустил домой, повернувшись спиной. Далее его вырубили шокером. Предстоит выяснить порядок нанесения порезов. Но это работа для патологоанатома», – подумал Петр.

– Вы же детектив Тимофеев? – спросил полицейский, встретивший их у квартиры.

– Верно.

– Отлично. Тогда доложу вам, – полицейский принял еще более серьезный вид, – Личность убитого установлена практически сразу, в доме был обнаружен паспорт и иные документы, подтверждающие личность… Иванов Сергей Геннадьевич, 32 года. IT-специалист. Не женат, детей нет. Есть сестра Анастасия, 21 год, студентка филологического факультета СПбГУ. Соседка, нашедшая тело, отметила, что убитый вел закрытый образ жизни, практически отшельника. Тем удивительнее для нее было, что сегодня утром дверь оказалась не заперта. Она вошла, нашла тело и вызвала нас. Молодец, что ничего не трогала.

– Что еще сообщила соседка?

– Ничего особенного. К Иванову часто наведывались курьеры из разных сервисов: маркетплейсы, почта, доставка еды. Последние, логично, приходили чаще всего. Тихий был, на шум в квартире не жаловались. Девушек не водил, компании не собирал, музыку громко не слушал. Даже ни разу не залил никого. В общем, человек-тень.

– Понятно, – ответил Тимофеев и почесал затылок головы.

За его спиной заработал кулер компьютера, а потом прозвучал щелчок, характерный для уведомления из соцсетей. Вероятно, кто-то случайно задел мышку. Петр обернулся.

Экран загорелся. Там была открыта соцсеть «Вконтакте», а в левом нижнем углу всплыло уведомление. Некая Валентина Федорова ответила на комментарий:

«Сергей, вы невоспитанный хам и чмо. Не умеете нормально разговаривать, так молчите. Иначе же вас заткнут», – написала женщина.

– Так его уже заткнули, – ответил Тимофеев и тут до него начало доходить.

– Что вы сказали? – спросил полицейский.

– Тихий сосед. Но тихий в реальной жизни. А в виртуальной… Надо изучить, – задумчиво произнес Петр, а потом вернулся в реальность, – Товарищ старший по званию, мне нужны две вещи: вся техника Иванова и номер его сестры.

– Зачем? – собеседник, видимо, не понял ход мыслей детектива.

– Если человек был тих в реальном мире, то жил в основном в виртуальном. Техника и соцсети могут пролить свет на личность убитого, открыть его секреты и много чего еще. А сестра… Она его знает и тоже может что-то разъяснить. Плюс надо ей сообщить о смерти брата.

– Сообщить это хорошо, – полицейский аж улыбнулся, – А то не люблю это дело. Вы же скажете ей?

Тимофеев молча кивнул.

– Все. Отправляем тело в морг, техника будет в отделе через час. Ищите Евстигнеева, он вас привел, а значит отвечает. Плюс будет вашим негласным куратором на какое-то время.

Детектив снова молча кивнул и вышел из квартиры.

****************************************************************

Евстигнеев сидел на лавочке во дворе. Выглядел он плохо: было видно, что лейтенанта несколько раз вырвало. Об этом свидетельствовали еще и кусты, которые оказались практически полностью покрыты содержимым желудка полицейского.

Детектив подсел рядом и задал простой вопрос:

– Плохо стало?

– Да, – ответил Иван и сделал пару жадных глотков из бутылки с водой.

– Впервые такое видишь?

– Ага.

– Это еще ничего, – отметил Тимофеев, глядя вдаль, – Я как-то видел, как у мертвой жертвы изнасилования выпала толстая кишка. Со стороны могло показаться, что девушка отрастила бобриный хвост.

– Да блять! – прорычал Евстигнеев и снова побежал к кустам, после чего его в очередной раз вырвало.

«Попытка подбодрить и успокоить провалилась. Чувства другого человека снова пострадали».

От увиденного Петр погрузился в воспоминания. В голове всплыл тот день, когда он сам впервые столкнулся со смертью.

***********************************************************

На тот момент Тимофеев работал в полиции всего две недели. Он сидел в кабинете, когда внутрь ворвался майор и сказал:

– У нас изнасилование и убийство 21-летней девушки. Вы двое, – он посмотрел на Тимофеева и его напарника Ивана Дмитрова, – будете стоять рядом и не пускать зевак. Готовы?

– Конечно! – хором ответили оба.

По пути на место происшествия энтузиазм пропал.

«Настоящее убийство. 21 год. Девочка совсем, чуть-чуть младше меня. Так! Надо собраться!» – думал Тимофеев.

Курсантов полицейской академии периодически водили в морги и анатомички, называя это «психологической подготовкой». К моменту визита будущих стражей порядка патологоанатом наводил марафет: мыл труп, наносил макияж и скрывал тело так, что видны были только голова и плечи. Глядя на очередную жертву насильственного преступления, не казалось, что это реальный мертвец. Подсознание шептало, что перед тобой актер, умело играющий роль. Стоит только уйти, он тут же встанет, отряхнется и пойдет пить кофе в ближайшей кафешке.

Именно так себя Петр и настраивал. Он просто едет смотреть на манекен. Это игра: посмотри и найди признаки насильственной смерти. Практикум по криминалистике, не больше.

Самообман сработал. Прибыв на место преступления, Тимофеев следом за старшими по званию дошел до нужного лестничного пролета между вторым и третьим этажами.

Участок уже был оцеплен, от стены до стены тянулась лента. За киперкой лежала девушка. Короткая юбка, кофточка, небольшая курточка. Рядом валяется сумочка. Возле щиколоток виднеются кружевные трусики. Вероятнее всего, насильник их снял и оставил так.

На шее виднелся толстый темно синий след. Вот и первая наглядная проверка для выпускника: найди странгуляционную борозду. Испытание пройдено на отлично.

А потом Петр совершил фатальную ошибку: посмотрел жертве в глаза. Они оставались открытыми и глядели куда-то перед собой. Но именно это испугало начинающего полицейского.

Стеклянные глаза выглядели неестественно жутко. Они словно прожигали Тимофеева, дергая за самую душу. От переживаний полицейский выбежал наружу, где его накрыло.

Петра не тошнило. Его пробила страшная дрожь, ноги подкосились. Парень упал на колени, брызнули слезы. Закрывать глаза не хотелось. Стоило это сделать, как перед ним вставал взгляд. Этот взгляд. Мертвый и пугающий.

Петр невольно представил на месте жертвы свою девушку Машу. От одной мысли, что она так же лежит в холодном подъезде, измученная и убитая каким-то уродом, стало жутко. Тимофеев рыдал.

Какой ужас пережила бедная девочка перед смертью? Как она мучилась и брыкалась в надежде спасти свою жизнь? От этих вопросов становилось не по себе.

– Бывает, дружище, – услышал Петр знакомый голос.

Это был подполковник Прохоров, выезжавший на громкие дела. Увидев бьющегося в истерике сотрудника, он не смог пройти мимо. Подошел, по-отцовски обнял и попытался успокоить.

– Все мы с этого начинали. Что тебя больше всего шокировало? – спросил старший по званию.

– Глаза, – ответил Петр дрожащим голосом, – Этот взгляд… В самую душу.

– Ох, мальчик мой, – сочувственно произнес подполковник, прижав подчиненного к груди, – Это самое жуткое, что можно увидеть.

– Надеюсь… Мы найдем этого ублюдка… Того, кто это сделал…

– Найдем, конечно. И накажем по закону.

Тимофеева начало понемногу отпускать.

Спустя два дня ублюдка действительно нашли. Им оказался местный безработный алкоголик. На допросе оправдывался он достаточно просто:

– Выпил. Захотел женского тела. Увидел, схватил. Брыкалась. Ну я и утихомирил.

Тимофеев, наблюдавший за допросом сквозь специальное стекло, чуть руки себе не сломал от злости. Он хотел побить гада, раздробить ему кости. Даже оторвать причинное место и заставить съесть. Но сдержался. Да и коллеги не допустили бы такого произвола.

Судьба в итоге сама расставила все по местам. Сокамерники, узнав подробности биографии нового соседа, стали использовать его как петуха. Спустя неделю насильник покончил с собой. Бился головой об унитаз до победного конца.

Возможно, ему помогли в этом нелегком деле. Но это никого не интересовало. Официально злодей ушел из жизни осознанно и добровольно.

Все, кроме Петра, тогда испытали облегчение. Сам же полицейский подумал:

«Карма его настигла. Но жертва от этого не воскресла… Справедливое возмездие оказалось бессмысленным».

****************************************************************

– Спокойнее, Иван. Мы поймаем того, кто это сделал, и накажем, – вспомнил Тимофеев фразу из прошлого.

– Хотелось бы, – Евстигнееву стало легче. Он, проблевавшись и отдышавшись, снова сделал пару глотков воды.

– Думаю, нам надо в отдел. Туда технику привезут, плюс сестре убитого надо сообщить.

– А может…? – начал Иван.

– Я сообщу, – перебил его Петр.

– Спасибо, золотой ты человек. А то это мое второе нелюбимое дело в работе.

– Так и становятся звездами соцсетей, товарищ лейтенант. Выполняя, в том числе, неприятную работу. Пойдемте в машину. И вызывайте водителя, дела не терпят отлагательств.

Полицейский лишь кивнул.

Глава 5

Две недели назад

Тимофеев сидел в кресле, держа двумя руками чашку с ромашковым чаем. Это был постоянный ритуал при визите к психиатру. Дипломированный специалист объяснял, что таким образом пациент успокаивает нервную систему и настраивается на доверительный лад.

Петр был уверен, что он психически спокоен и в подобных мерах не нуждается. Но и спорить с врачом не считал целесообразным, а потому послушно исполнял требование.

В этот раз было точно как всегда: детектив допил чай, психиатр выждал минуту и начал:

– Добрый день, Петр. Рад нашей плановой встрече.

– Добрый, – коротко ответил пациент.

– Как ваши успехи? Есть что-то новое? Я уверен, что да.

– Вы правы, – согласился Тимофеев, – В последнее время замечаю за собой нетипичное поведение.

– Расскажете? – поинтересовался психиатр.

– Конечно, – Петр кивнул, – Недавно расследовал одно дело. Если опустить детали, то отец там убил свою единственную дочь. Случайно, его целью была совершенно другая девушка.

– Ого, – воскликнул врач, не спуская глаз с пациента, – И вы его допрашивали?

– Да. Нетипичность проявилась в момент, когда уже все было ясно. Отец по ошибке убил единственную дочь, не сразу это осознал, а потом сильно переживал. И в диалоге с ним я отметил, что ситуация ироничная.

– Как вы это сказали? – спросил врач с упором на первое слово.

– Спокойно сказал одно слово: «Иронично». Причем к такому выводу я пришел путем анализа данных и ситуации в целом.

– То есть смешно вам не было?

– Не было.

Психиатр задумался, или мастерски сделал вид.

– Это уже что-то, – отметил он, – Похоже, к вам постепенно начинают возвращаться эмоции. Стадия пока самая начальная, но это уже прогресс.

– Определенно.

– Предлагаю дальше поработать в этом направлении. Важно постепенно вернуть вам возможность чувствовать. Или хотя бы убеждать в этом окружающих. И, не поверите, я подготовился.

С этими словами психиатр взял со стола брошюру, похожую на отрывной календарь.

– Это памятка по мимике. Тут подробно и с иллюстрациями описаны проявления эмоций: улыбка, смущение, заинтересованность и так далее. Также указаны ситуации, в которых то или иное проявление уместно, – презентовал врач, – Листы легко отрываются. Их можно, например, повесить на стену или носить с собой в кармане.

– Нестандартная вещь, – отметил Тимофеев, – Воспользуюсь.

– А еще, Петр, надо поработать с вашей разговорчивостью. Судите сами: вы орудуете фразами из одного-двух слов. Это осложняет коммуникацию с людьми.

– Вы правы. Тем более, что меня пригласили в Петербург читать лекцию для будущих следователей и криминалистов.

– Вот. Вот. Вот, – произнес психиатр, меняя интонацию от слова к слову, – Сейчас вы произнесли длинную, грамотно построенную фразу. О чем вы думали в этот момент?

– О необходимости объяснить актуальность вашего предложения.

– Ведь без вас я бы не догадался?

– Именно.

– Вот видите! А во время допросов вы используете похожую логику мышления?

– Примерно так.

– Используйте эту тактику и во время лекции. А еще не смотрите людям в глаза.

– Для меня это не проблема, если имеешь дело с живыми людьми, – успокоил Петр.

С этим психиатром Тимофеев работал уже три года. Методом проб, ошибок, разговоров и провокаций специалист выудил из пациента все: психотравмирующие ситуации, потаенные страхи и многое другое. После чего назначил лечение.

Вернее, разгребал Авгиевы конюшни за предыдущим специалистом. Тот ошибся с назначением препаратов, из-за чего ситуация сложилась противоречивая.

С одной стороны, лечение достигло нужного эффекта. Приступы агрессии и неконтролируемой ярости прошли, ровно как и желание мстить за погибшего напарника.

С другой стороны, вместе с яростью были подавлены и остальные эмоции. Плюс эмпатия, сострадание и уважение к чужим чувствам. Вишенкой на торте стала эректильная дисфункция, однако из-за эмоциональной холодности сей факт Тимофеева не печалил.

Еще Петр был уверен, что не нуждается более в психотерапии:

– Я добился идеального состояния. Эмоции мешают мне мыслить рационально, их отсутствие идет на пользу. А отключенная эмпатия не позволяет вестись на провокации и тратить силы на малозначительные вещи.

В целом психиатр проделал огромную работу. Вернуть былое (адекватное) состояние было непросто, поэтому специалист решил отшлифовать личность Тимофеева и временно заморозить текущее состояние на более-менее безопасном уровне.

История про первый выезд на убийство молодой блондинки дал нужное направление. Путем нехитрых манипуляций, помноженных на эффект от сидативных препаратов, в голову Петра вбили мысль: все убийства, которые он расследует, не настоящие. Вместо трупов на месте преступлений лежат манекены или профессиональные актрисы, мастерски отыгрывающие роль невинно убиенных. В свою очередь, само расследование в голове Тимофеева превратилось в «реалистичный детективный квест», проще говоря, игру.

Еще одним важным моментом стало предотвращение ситуаций, которые могут стать триггером для старых недугов. Психиатр вспомнил, как Тимофеев рассказывал о гибели своего напарника, одногруппника и друга в одном лице. Предаваясь воспоминаниям, состояние Петра резко менялось: от дрожи до истерических припадков и наоборот:

– Они убили его! Застрелили! А я ничего… ничего не смог сделать. Не спас.. Я ИХ НАЙДУ! УНИЧТОЖУ! СУКИ! ОНИ ЗА ВСЕ ОТВЕТЯТ!!!

Остановить поток агрессии мог только транквилизатор, введенный внутривенно.

«Потеря близкого человека – самый страшный триггер. Родители Тимофеева умерли, братьев и сестер нет. Значит, надо поставить блок на привязанность к другим людям», – подумал психолог.

Естественно, все это воспринималось как временная мера. Лишать человека права на семейное счастье никто не собирался.

«Но судите сами. Какую девушку может привлечь холодный психопат без эмпатии? Он же не способен даже на банальную заботу и сострадание, не говоря уже о Любви. В лучшем случае пациент будет терпеть постороннего человека рядом с собой и оберегать его «по мере необходимости». Никому хорошо от этого не будет», – писал психиатр в черновике научной статьи. Из этических соображений врач не упоминал имя пациента, назвав его кейс «Клиническим случаем номер четыре». Номер был по порядку, но не по важности.

Когда Петр ушел, психиатр начал обдумывать услышанное. Да, его пациент откровенно издевался над потерявшим единственную дочь отцом. Что это: проявление эмоций или следствие отсутствия эмпатии? Однозначно сказать было нельзя.

Подумав еще немного, психиатр решил сделать паузу. Летом он поедет на конференцию в Нью-Йорк, там будут лучшие специалисты со всего мира. Вот с более опытными коллегами можно обсудить вопрос реинтеграции тяжелого пациента в социум и возвращение эмоций.

Но это дело не быстрое.

«Лишь бы он чего не учудил», – подумал про себя психиатр, – «А еще буду надеяться, что до этого момента не обнаружатся новые триггеры. Их проработка потребует дополнительное время и силы».

Глава 6

– Вот ваше место, – указали Тимофееву на стол.

Там уже был установлен компьютер, а на поверхности лежали канцтовары. Для полной гармонии не хватало только хозяина и кипы исписанных бумаг.

– Компьютер к интернету подключен? – первым делом спросил Тимофеев, имея в виду предоставленный отделом девайс.

– Да.

– Понял.

Петр сел на стул, после чего быстро нырнул под стол. Оценив ситуацию, детектив пришел к выводу, что подключить второй компьютер тут можно.

Вынырнув из-под стола, он попросил:

– Когда привезут технику убитого, поставьте сюда его компьютер.

– Зачем?

– Хочу лично изучить его диалоги и прочую социальную активность.

– Вы думаете, что переписки в соцсетях помогут раскрыть убийство?

– Помогут. Иванов, по словам соседки, был хикикомори. Следовательно, все взаимодействие с внешним миром велось через интернет. Это значит, что компьютер и смартфон окажут нам услугу.

– Кем он был? Хики-что? – спросил Евстигнеев.

– Хикикомори. Японский термин. Так называют явление социальной изоляции, при котором человек сознательно отказывается от общения с окружающими, старается избегать общества. Другими словами, отшельник.

– Вот так бы сразу!

– Аналогия не совсем корректная.

В комнату вошел офицер полиции со словами:

– Отставить!

Когда все затихли и уставились на неожиданного визитера, он продолжил:

– Всем, кроме нашего иногороднего помощника, явиться на заседание к начальнику управления. Немедленно!

И вышел.

– Ладно, – на выдохе произнес Иван, – Сидите тут, Петр. Мы постараемся скоро.

Тимофеев лишь кивнул. Он ждал, когда ему принесут компьютер погибшего.

Это произошло спустя полчаса.

****************************************************************

«Компьютер не запаролен. Странно для IT-специалиста игнорировать базовые меры кибербезопасности. Это все равно, что работать на стройке без каски и перчаток», – подумал Тимофеев, – «Хотя, устройство же стационарное, а гостей дома практически не бывает. Видимо, все дело в этом».

Редкий случай, когда детектив не знал, с чего начать. Десятки папок-матрешек на рабочем столе, сотни вкладок в браузере и несколько профильных приложений. Целое многообразие открылось перед взором любителя распутывать самые сложные клубки.

Еще перед отъездом Тимофеев для подстраховки установил удаленный доступ к используемой им нейросети. Это оказалось кстати: Петр отправил искусственному помощнику ссылку на профили Сергея Иванова в социальных сетях с просьбой структурировать всю социальную активность: лайки, комментарии (и ветки комментариев при наличии) и прочее. После запроса появилось уведомление: «Запрос принят. Примерное время ожидания – от 3 до 6 часов».

Личные сообщения «Вконтакте» Петр решил посмотреть сам. Дело заняло 20 секунд: кроме чата с сестрой ничего не было. Но и там все было скучно: взаимные поздравления с днями рождения, Новым Годом, Рождеством, Днем Победы и иными праздниками. В том числе абсурдными, типа Дня соленых огурчиков или Дня вьетнамских тапочек. Мессенджеры на компьютере установлены не были.

«Надо попросить у криминалистов его смартфон. Там наверняка больше всего полезного».

Истории запросов оказались пусты, что подтвердила галочка в графе «Автоматически очищать историю каждые 24 часа». Снова провал.

Тимофеев решил пойти от противного и изучить папки на рабочем столе. Особое внимание привлекли две, названные «ХХХ» и «Копро».

«Что бы эти символы не значили, там явно что-то важное», – подумал Петр. Логического объяснения этому не было, просто чутье.

Однако открыть обе папки не вышло: система потребовала ввести пароль.

«Пароль. Иванов не простой юзер. Следовательно, йцукен и qwerty ждать точно не стоит. Равно как и даты рождения, комбинации имени и фамилии, а также прочие варианты, вытекающие из этой логики».

Петр решил отложить эти две папки на потом, здраво рассудив, что тут потребуется помощь специалистов. Изучение остальных не принесло результата. Картинки с аниме-девушками, скачанные фильмы и прочие вещи (даже отдельный раздел для показаний счетчиков) едва ли можно было назвать чем-то важным.

Также Петр обнаружил несколько текстовых документов. Открыв их, он заметил какой-то странный текст, похожий на рукописи из «Знамения». Или на изощренный язык программирования (то есть, не «Паскаль»).

Пока никто не видит, Тимофеев отправил документы знакомому программисту с просьбой разобрать, что это вообще такое. После чего задремал в ожидании возвращения полицейских.

***************************************************************

Сон – это еще одна вещь, с которой у Петра наблюдались трудности. Конечно, он давал организму отдых, но первое время заснуть было сложно. Долгожданному отключению сознания предшествовало множество лишних действий: от ворочаний в кровати до отжиманий и стойки в планке. Все, лишь бы утомить тело.

Потом первый психолог сделал единственное по-настоящему хорошее дело: выписал Тимофееву мощное снотворное, четко рассчитав дозировку. Необходимый эффект достигался за несколько минут.

Потом, правда, детектив перестроился на новый лад. Он начал засыпать тогда, когда есть возможность, и вставать, когда надо. Другими словами, сдал тест на пожарника. Или сделал сон управляемым.

Это оказалось как раз кстати.

***************************************************************

– Подъем, детектив, – прошептал Евстигнеев, для верности похлопав Тимофеева ладонью по щекам.

Тот резко открыл глаза и смерил полицейского своим стандартным холодным взглядом. Улыбка с лица лейтенанта исчезла моментально.

– Надо съездить на работу к Иванову. Офис на Невском проспекте, адрес записан.

– Невский. Самый центр, – подумал вслух Тимофеев.

– Да. Но поедем на метро, дабы в пробках не стоять.

Детектив лишь кивнул. На метро, так на метро.

– Пойдем на «Выборгскую», – сказал Евстигнеев уже на улице.

Петр снова кивнул. Ему было все равно, на метро в Петербурге он так и не ездил, отдавая предпочтение такси, проезд на котором ему оплатила приглашающая сторона.

Наземный вход на станцию оказался масштабным. Если бы не стойка с синей изогнутой буквой «М» рядом, можно было бы подумать, что это магазин или небольшой крытый рынок.

Огромные стеклянные окна, крыша с длинным козырьком, множество дверей, справа от которых стоял газетный киоск. Перед входом достаточно чистая площадка, не считая столба и стенда с объявлениями.

Сам того не заметив, Петр обогнал Ивана, толкнул дверь и прошел через рамку металлоискателя. Раздался писк.

– Молодой человек! – остановил его грозный мужской голос, – Пройдите на дополнительный досмотр, пожалуйста.

Петр подошел к сотруднику службы безопасности метро и спросил:

– Что случилось?

– У вас обнаружен подозрительный предмет.

– Вы про это? – спросил Петр, отодвинув половину пальто, демонстрируя лежащий во внутреннем кармане травматический пистолет.

Собеседник переменился в лице. Сначала на нем промелькнули удивление и испуг, однако быстро они сменились яростью:

– Так! Стоять на месте! Я вызываю полицию!

– Полиция уже здесь, – прозвучал сзади голос Евстигнеева.

Лейтенант быстро подошел, демонстрируя развернутое удостоверение:

– Этот человек со мной!

– Но у него оружие, – попытался возразить секьюрити.

– Травматический пистолет, – спокойно ответил Тимофеев, достав из внутреннего кармана сложенную бумагу, – Вот разрешение. Можете ознакомиться.

Сотрудник метро развернул листок, прочитал и вернул обратно со словами:

– Ладно. Но на будущее: не носите с собой оружие. А то я уж испугался.

Последняя фраза прозвучала в пустоту: Тимофеев пошел оплачивать проезд, едва ему вернули разрешение. Приложил банковскую карту к терминалу, дождался открытия турникета и направился на эскалатор. Евстигнеев едва за ним поспел.

– Откуда у тебя, черт возьми, травмат? – спросил он, поравнявшись.

– Получил законным образом, – спокойно ответил Петр.

– Но ты же психопат!

– Да. А еще я вменяемый. Отдаю отчет своим действиям и могу руководить ими, – проговорил Тимофеев и, не давая собеседнику вставить слово, добавил, – Не вижу в этом противоречия.

Евстигнеев замолчал. Но ненадолго:

– Забыл тебе кое-что сказать.

– Слушаю, – Петр был спокоен, как удав.

– Секунду.

Оба сели в поезд, после чего Евстигнеев продолжил:

– В общем, расклад такой. Тебе дают определенный карт-бланш, скажи спасибо медийности своей и былым заслугам. Я же остаюсь в статусе твоего «негласного куратора». То есть, без меня никаких оперативных действий и прочей самодеятельности.