Мы успеем влюбиться

Резкий звук заставил Киру обернуться и инстинктивно схватиться за костыли. В коридоре послышалось дребезжание, похожее на развоз обедов по палатам, только намного громче. Словно по больничной плитке ехала телега, нагруженная кастрюлями да стеклянными стаканами.

Все люди в приемном отделении с удивлением повернули голову в сторону рекреации, откуда раздавался оглушительный шум. Двери некоторых кабинетов приоткрылись, и оттуда тоже выглянули недоумевающие врачи и пациенты.

Наконец, грохочущее нечто выехало из коридора в холл приемного отделения. Это была не каталка для развоза еды, а и впрямь тележка, только огромная, на которой кастелянши возили белье в прачечную. Но вместо стопок простыней и наволочек в тележке стоял, едва сохраняя равновесие, какой-то парень. Транспорт толкали вперед двое подростков лет двенадцати, а замыкали «процессию» совсем мелкие мальчишки: при этом один умудрялся бить в крышку от кастрюли, а другой ― в непонятно откуда взявшийся треугольник. Парень вытащил из тележки и стал наигрывать мелодию, изгибаясь так, словно он на рок-концерте, исполняет свое лучшее в жизни гитарное соло.

– О, наконец настал тот час,

Когда я здесь и вижу вас,

Едва надеясь на взаимность!

В слепом неведеньи томлюсь…

И хоть балбес я – это минус,

Но благороден – это плюс…

Парень быстрым движением отложил укулеле, ловко выпрыгнул из тележки, а затем жестом фокусника выудил из нее букет розовых роз и какой-то альбомный лист.

Кира, задержав дыхание, смотрела на представление.

– Повелительница госпитализации и больничных листов, обладательница вечного титула «Мисс приемное отделение-все года», королева кастелянш, санитарок, медсестер и медбратьев, старшая постовая медсестра Ни-и-ина Сергеевна!

Пухленькая, розовощекая Нина Сергеевна, на несколько секунд потерявшая дар речи, всплеснула руками и, разгладив складки на костюме, вышла из-за стойки.

– Ветров, ты чего творишь, а?

– Каждый день в этом царстве уныния и болячек, пропитанном детскими слезами, нашатыркой и запахами тушеных овощей, вы озаряете своей улыбкой! Вы тот человек, о котором можно сказать: на ней все держится. Вы как огромная пуговица, которая скрепляет приемное отделение с остальными, вы главный координатор и серый кардинал этой богадельни, ой, то есть детской больницы. В общем, это все для вас!

Он сделал реверанс, встал на одно колено перед стойкой медсестры картинной выставил вперед подарки.

– С днем рождения, Нина Сергеевна! ― хором отрапортовали мальчишки, не забывая вновь забить ложками по кастрюлям.

– С пятидесятитрехлетием, ― бесхитростно добавил самый маленький веснушчатый мальчик.

– Господи, ты боже мой, ― перекрестилась Нина Сергеевна, ― Ветров, ты что, с ума сошел? Что за балаган тут устроил? Ты в больнице находишься или на рынке?

– Вы цветочки-то возьмите, ― подмигнул Ветров, все еще стоя на одном колене. ― И небольшой презент лично от меня.

– Встань немедленно, не позорь меня, – прошипела Нина Сергеевна и строго окрикнула ― И вы все быстро по палатам, тихий час скоро! Безобразники. А ты и правда балбес, Ветров, сил с тобой нет. Взрослый парень, а ведешь себя как детсадовец. Нет, чтобы малышне положительный пример подавать…

Возмущаясь, она развернула лист и внимательно всмотрелась. Со своего расстояния Кира плохо разглядела, что именно там было нарисовано ― но похоже было на портрет, сделанный грифельным карандашом.

– Ну, ты мне, конечно, польстил: я тут выгляжу лет на двадцать моложе ― зарделась старшая медсестра, кокетливо поправив прическу. ― Спасибо конечно, но зачем же так шуметь?

– А я по-другому и не могу, ― пожал плечами парень, шмыгнув носом. ― Везде где появляюсь, навожу много шума. Иначе бы эта больница напоминала морг.

– Да сплюнь ты. Ладно, спасибо за портрет. Повешу у себя дома и буду любоваться.

– Рад, что вам понравилось.

– Только тележку на место верни.

– Всенепременно, – поклонился парень, тряхнув кудрявыми волосами, а затем навалился на металлическую каталку. Его младшие приятели уже разбежались, так что, судя по всему, возвращать транспорт придется в одиночку.

Нина Сергеевна, смущенная, но явно довольная, еще раз полюбовалась рисунком и поправила лепестки на розочках. Тут она медленно изменилась в лице: глаза округлились, а накрашенный бордовой помадой рот скривился.

– Ветров!!!

– А!

– Ты откуда эти розы взял?! ― она уперла руки в бока.

– Ну-у-у, ― парень почесал затылок и, уже предчувствуя разборку, попятился назад, не забывая при этом катить бельевую тележку.

– Ты что, вырвал их из клумбы перед главным входом, да?

– Скажем так, я спас их от преждевременной гибели. Понимаете, на выходные обещают ливни, из-за дождевой воды цветы быстро завянут, сгниют и облетят, а так хоть постоят в красивой вазочке и порадуют глаз. В конце концов, оставшиеся петунии в этой клумбе тоже смотрятся неплохо.

– Ах ты безобразник, только попадись мне на глаза! Я все твоим родителям расскажу!

Она ринулась за ним, трясся несчастным букетом, но Ветров, послав ей воздушный поцелуй, ускорил бег, ловко заскочил в открывшиеся двери лифта и быстро нажал кнопку. Металлические створки лязгнули и сомкнулись, кабина устремилась вверх.

– Эквадорские розы, по приказу главврача высадили, ну не балбес ли, ― приговаривала Нина Сергеевна, пока возвращалась за свою стойку.

Став свидетельницей бесплатного шоу, Кира улыбалась, не переставая― пожалуй, впервые за последние пару дней.

3.

― Миланка откаталась ровно, но без огонька, я вчера слышала, как тренер в раздевалке ей выговаривала. А вот Аня Конышева выступила хорошо, хоть и сорвала тройной в начале номера. Ну, Дергачева, это вообще позор, не думаю, что на нее сделают ставку в новом сезоне. Милана попадет на Гран-при, это без сомнения. Еще Настя Галицкая… У нее, кстати, это первый год после юниоров. Ох, ей всего четырнадцать, чувствую, задаст всем жару, прыгает, как кузнечик…

Мама говорила без остановки, перечисляя события последних дней. Вчера она сходила в тренерский штаб, побеседовала с педагогами, собрала новости после контрольных прокатов и теперь выплескивала информацию на Киру, словно ледяную воду из ведра.

– Я обсудила ситуацию с Авдеевым, он отнесся с понимаем. Тебя все любят и ждут, Кир. Поэтому сейчас важно никого не подводить, направить все силы на восстановление. Пускай пропустишь Гран-при, то попробуешь заявиться на чемпионат. Достаточно только начать тренировки через месяц.

– Чемпионат будет ближе к новому году. Сейчас уже начало осени, мам. Даже хирург сказал, что только через два месяца можно будет возобновить тренировки, это при лучшем раскладе.

– Ой, ты больше их слушай! Конечно, врачи перестраховываются, это часть их работы. Ты думаешь, если бы спортсмены во всем слушались врачей, они бы хоть чего-то в карьере достигли? Я читала в интернете о травмах, похожих на твою, и знаешь, нашла случай, который произошел совсем недавно. Одиночник, Петя Кондрашев, три года назад повредил мениск: ему его сначала сшили, потом все-таки удалили, в общем, одна операция за другой, полный мрак. Тренироваться начал через две недели после выписки. Две, Кир! А еще через полтора месяца стал серебряным призером в первенстве России.

Мамина речь ― торопливая, с звенящими до скрежета нотками, и придыханием в начале каждой фразы ― слилась в один белый шум. Кира перевела усталый взгляд в окно и заметила, что листья в этом году очень быстро пожелтели. Первые дни сентября ― такое же лето, но нарисованное художником, у которого закончились зеленые краски. Вот бы выйти сейчас на улицу, погреть лицо теплыми солнечными лучами, пошаркать новыми кроссовками по сухому асфальту, наступить на высохшую листву. Однако даже мысль о прогулке с травмированной ногой отзывалась колющей болью в колене.

Попав в больницу, Кира вообще стала чаще обращать внимание на погоду за окном. Когда ей удавалось притормозить и вдохнуть в легкие воздух, погладить подушечками пальцев бархатные листочки, прикоснуться к нежным лепесткам цветов? Лето, несмотря на отсутствие соревнований, превращалось в бесконечную череду тренировок перед стартом очередного сезона. Короткой передышкой можно было назвать только конец весны, но мама всегда находила для Киры занятия поважнее пустых прогулок или валяний на лоджии с книгой или в наушниках.

Закончился один сезон ― не ленись, начинай готовиться к следующему. Тренерский штаб отправился в отпуск ― так тренируйся в одиночку или захвати кого-нибудь из девочек-юниорок, чтобы не было скучно.

Даже если все остальные ученицы с чистой совестью отправлялись на каникулы, в дело вступала сама мама: свой собственный отпуск она использовала для поездок на дополнительные сборы и тренировки с Кирой.

Иногда папа грустно шутил: для того, чтобы как следует отдохнуть от работы, ему нужно попасть в больницу. Кажется, теперь Кира понимала его как никто другой.

Тем не менее, она сделала вид, что жаждет вернуться к тренировкам как можно скорее, изобразила настоящего бойца, для которого травма, это «тьфу» ― растереть и пойти дальше. Заряженная уверенным настроем дочери, мама записала в Телеграме «кружок» с Кирой и отправила его в общий чат спортивной школы. Нужно было, чтобы все убедились: с ней все хорошо и восстановление идет полным ходом. В чате тут же посыпались сообщения с поддержкой, смайлики с обнимашками и стикеры с сердечками.

На губах мамы заиграла довольная улыбка. Чмокнув Киру в щеку и размазав терракотовую помаду, женщина убежала на работу, на которую и так «жутко опаздывала».

Первая половина дня в больнице пролетела быстро: лекарства, перевязка, магнитная терапия. В послеобеденное время Кира не знала, чем себя занять ― уж больно непривычно жить не по расписанию. Лежать в палате с мелкими девчонками еще невыносимее: бесконечные мультики и песенки, шуршания обертками шоколада, разговоры по видеосвязи с одноклассниками создавали такой непрерывный гул, что о сне можно было только мечтать.

Взяв нехитрый больничный десерт ― компот и слоеную булочку― Кира вызвала лифт и спустилась на первый этаж в уже знакомую зону отдыха, где устроилась на диванчике возле открытого окна. Дул приятный теплый ветерок, солнце еще немного пригревало. Почти как летом. Коридор почти пустой, а значит, никто не прогонит, не начнет пугать сквозняками и расспрашивать, из какой она палаты.

– Я бы на твоем месте не стал это пить.

Кира едва поднесла кружку с компотом к губам и вздрогнула.

– Что, прости?

Тот самый парень, который устроил вчера представление перед медсестрой, стоял, прислонившись к стене и сунув руки в карманы.

– Гадость несусветная. Думаю, над нами ставят подпольные эксперименты. Я почти уверен, что на самом деле это не компот, а какая-то секретная государственная разработка, которую испытывают на нас, прежде чем отправить во вражеские страны в качестве биологического оружия.

Кира закатила глаз и сделала глоток, но тут же плюнула в сторону.

– Ты прав, вкус действительно мерзкий. Что это такое? Похоже за старые половые тряпки, несколько раз вымоченные в ведре.

– К сожалению, ты только что раскрыла рецепт этого замечательного пойла. Когда я вчера возвращал тележку в прачечную, видел, как из тазов использованную воду по кастрюлям разливают, а сверху накидывают немного изюма и кураги, типа для вкуса. Шучу, не видел. Сам помогал переливать.

Перехватив ошалевший взгляд Киры, он выставил руку вперед, словно защитный щит.

– Ладно-ладно, снова шучу. Я Артем, кстати. Приятного аппетита.

– Спасибо, что-то пропал аппетит благодаря тебе, ― скривилась Кира, поставила стакан с сомнительной оранжевой жидкостью на подоконник. ― А я видела тебя вчера в коридоре. Ну, когда ты поздравлял медсестру. Ветров, кажется?

– Ага, но лучше просто Артем. Мы же не в школе.

– Сильно тебе вчера досталось, Артем, за твою…Эээ… самодеятельность?

– Нет, Нина Сергеевна на самом деле душка, разве она на меня пожалуется? Я ее любимый пациент. Это она напоказ возмущалась, надо же держать образ строго старшей медсестры, которая всех строит. Правда, я ей со вчерашнего дня стараюсь не попадаться на глаза, а то мало ли… У нее сегодня была первая смена, поэтому я сюда спустился только сейчас.

– Понятно, ― усмехнулась Кира, и отвернулась к окну. Интересно он долго будет здесь стоять? Ей с трудом давались новые знакомства, тем более с мальчишками. В спортивной школе парни, конечно, тоже есть, но там разговоры сами собой завязывались: обсудишь программу, экипировку, элементы, расписание, ― вот и узнал почти все о человеке.

– Что случилось? ― не вынимая руки из карманов, Артем подошел ближе и присел на краешек дивана рядом с Кирой.

– В смысле?

Артем кивнул на ногу, тряхнув темно-каштановыми вьющимися волосами и лезущей на лоб непослушной челкой.

– Что с ногой приключилось, спрашиваю. Хотя, знаешь, попробую угадать: ты переводила бабушку через дорогу, причем не просто через дорогу, а шестиполосное шоссе. Успела увернуться от машин и довести старушку до противоположной стороны, но сама в последний момент споткнулась и упала. Или мчалась на мотике посреди ночи, чтобы успеть на байкерскую сходу. Или каталась зацепершей на электричке, чтобы не платить за билет.

– Три раза «ха-ха», – скривилась Кира. ― Все намного проще: спортивная травма.

– Ты спортсменка, значит? Женский футбол? Дзюдо? Баскетбол?

– Фигурное катание.

– Ого, фигуристка? Здорово. Лед, коньки, всякие там пируэты в воздухе. Кстати, я тоже умею кататься на коньках: когда-то занимался в хоккейной секции. Так что мы с тобой в некоторой степени близкие по духу.

– Ничего там близкого, кроме льда, нет. У нас даже коньки различаются: у хоккеистов лезвие короткое и закругленное, полностью гладкое, а в фигурке ― длинное и ровное, с зубцами в передней части, чтобы можно было выполнять прыжки и вращения. Да и форма ботинка другая, плюс сама система экипировки…

– Понял, понял! Я просто хочу сказать, что со спортом на «ты».

– Только ты упомянул, что им раньше занимался. В прошедшем времени, ― склонила голову Кира. ― Почему бросил?

– Да так, были причины.

– Получил травму? Или родители настояли на чем-то другом?

– Нет. Просто мы вместе с братом занимались, и он гораздо больше преуспевал в этом деле. Мне оставалось лишь сидеть на скамье запасных и смотреть на то, как его чествуют на очередном турнире. Решил, что лучше буду полезным обществу в чем-то другом и в пятнадцать лет бросил секцию.

– Значит, все дело в комплексах? Не выдержал того, что брат оказался успешнее тебя?

– Слушай, а ты не очень дерзкая? ― ухмыльнулся Артем. ― Нет у меня никаких комплексов и не было. Но ведь лучше быть крутым художником, чем посредственным хоккеистом, верно?

– Так ты, получается, художник?

– Да, причем глобальных масштабов. Возможно, ты даже видела мои работы в городе.

Кира подняла брови и хотела допытываться, насколько же глобальных, но тут Артем поднес палец ко рту, как бы предлагая замолчать, резко вскочил и выглянул в коридор за угол.

– Так, лучше мне уйти отсюда. Там в холле зам главврача ходит, та еще грымза; Нина ей сто пудов по поводу вчерашних роз доложила. Откуда я знал, что они какие-то там редкого сорта привезенные из Куала-Лумпур или еще из какого-нибудь Зимбабве!

– И я пойду. Точнее, поковыляю во двор, ― окинув тяжелым взглядом костыли, вздохнула Кира. ― Как же хочется пройтись и воздухом подышать! Этот больничный запах лекарств, кажется, мне под кожу въелся. Ладно, приятно было познакомиться, Артем.

– Подышать воздухом, говоришь? ― задумчиво пробормотал Ветров. ― Слушай, а у меня есть идея. Территория здесь очень маленькая, гулять особо негде. В больничном дворе есть пара скамеек, на которых вечно мамочки с детьми пасутся, ничего интересного. Но сегодня тебе крупно повезло встретить меня: я знаю одно местечко, где можно спокойно отдохнуть, там не шастают толпы детишек, а воздуха столько, что легкие от такого количества кислорода лопнут.

– Заманчиво, но… ― Кра неуверенно оглядела Артема. ― Только я не уверена, что можно…

– Тссс, ― шепотом перебил ее Артем, ― Тетка-зам только что зашла в кабинет к завхозу, так что предлагаю воспользоваться моментом и бежать к лестнице.

– Бежать?! А ничего, что я…? ― Кира выставила ногу вперед.

– Блин, точно, ― хихикнул Артем, небрежно взъерошив волосы. ― Тогда пойдем к лифтам. Но имей в виду ― по одной лестнице тебе все же придется подняться.

В загадочном молчании они доехали до последнего, восьмого этажа. Уверенной походкой Артем зашагал в сторону лестниц, Кира едва поспевала за ним, держа костыли на весу. Слава богу, они ей уже почти не требовались, да и сам врач настаивал на постепенном отказе от «подпорок». Но все же выдерживать быстрый темп шага Артема ей удавалось с большим трудом.

На лестнице никого не было. Они миновали общий коридор и вышли к еще одной, но какой-то служебной лестнице, дорогу к которой преградила высокая решетка.

– Это вход на технический этаж, ― пояснил Артем, копаясь в карманах спортивных брюк. ― Так, где они были…

Порывшись в бездонных карманах, он выудил связку ключей, деловито перебрав несколько, вставил один из них в замок на решетке.

Дверь с лязгом отворилась, представляя вход на следующую лестницу, но гораздо уже обычных больничных.

– Ты что задумал? ― с тревогой в голосе спросила Кира. – Я туда не пойду.

– Потом локти кусать будешь, ― ответил Артем. ― Давай, проходи вперед, пока никто из персонала сюда не явился.

На техническом этаже витал запах бетона, канализации и ржавого железа. Здесь проходили трубы, извитые сети коммуникаций, глухо шумела вода, но Артем, не обращая ни на что внимание, быстро повел Киру к следующие железной лестнице. Они поднялись по крутой металлической конструкции, ведущей к третьей двери. Перила были холодными на ощупь, узкие ступени скрипели под ногами. Костыли подхватил Артем, помогая Кире самой подниматься по лестнице.

«Если я сейчас навернусь и упаду на бетонный пол, мама меня прикончит», пронеслось в ее голове.

Следующая дверь в этом лабиринте препятствий оказалась тяжелой, массивной и немного пыльной. А еще на нее кто-то криво прибил табличку «Посторонним вход воспрещен».

Снова повозившись со связкой, Артем выудил из нее следующий заветный ключ и с усилием вставил его в навесной замок.

Дверь оказалась порталом в пространство, наполненное ветром и солнечным светом, ― его было так много, что Кира непроизвольно зажмурилась. Здесь было так просторно, безлюдно и пусто, что можно бы подумать, будто ты паришь в воздухе, стоя на ковре-самолете. Отсюда весь город был как на ладони: стройные ряды многоэтажек, глянцевые крыши торговых центров, старенькие сталинки с фирменными шпилями напоминали кукольные домики. Солнце понемногу опускалось, окрашивая небо в оранжево-розовый цвет. Где-то внизу шумели улицы и дворы, крошечные машины двигались по извитым дорогам-полоскам, мигали огоньки светофоров, туда-сюда сновали люди величиной с пылинку. Даже знакомые места в городе с крыши смотрелись совершенно иначе.

Замерев от восторга, Кира во все глаза рассматривала открывшийся вид. Никогда до сих пор она не бывала на крыше и не могла себе представить, как здесь тихо и пусто ―не считая труб, воздуховодов и кондиционеров, издающих монотонный гул.

– Впечатляет? ― подмигнул Артем подошел ближе к бортику. Он раскинул руки в стороны, зажмурил глаза и прокричал ― Эге-ге-гей! Я король мира-а-а!

Кира не рискнула подходить так близко к краю. Поежившись, она присела поодаль, все еще ощущая легкую боль в колене. Костыли положила рядом: на крыше от них точно не было никакого проку.

Вдоволь накричавшись, Артем подошел к Кире, снял толстовку и постелил на ее бетонный пол.

– Лучше сядь на это, а то простудишься.

Кира немного смутилась, но подвинулась ― так и правда удобнее.

– Как ты получил доступ на крышу? Обычно сюда никого не пускают!

– Долгая история, ― обтекаемо ответил Ветров, обхватив руками колени.

– Признавайся, украл?

– Вот еще! Ты слишком плохого обо мне мнения. Просто мне повезло. Здесь в прошлом году работал охранник дядя Сема, мировой мужик. Мы с ним как-то разговорились, я рассказал, что люблю рисовать и мечтаю изобразить вид на город с большой высоты. Он мне тихонько связку ключей и отдал, чтобы я поднялся разок и сделал набросок, с натуры, так сказать. Когда в первый раз здесь очутился, то забыл, как дышать. Стоял, размышлял, любовался панорамой, да так ничего и не нарисовал. Сам не заметил, как время пролетело. В общем, попросил придержать связку, тянул время… А сам в обед сгонял в город к мастеру и сделал копии нужных ключей. Они теперь всегда со мной, а вот дядя Сема больше здесь не работает ― вроде как на пенсию ушел. Наверняка спивается, пропадает без дела…

– Погоди, ― настороженно произнесла Кира, ― Если ключ тебе дали в прошлом году, то сколько же времени ты здесь находишься? Или так часто попадаешь в больницу?

– Скорее, второе, ― кивнул Артем. ― Я тут постоянный клиент, это точно.

– Почему? Чем ты болен?

– Ай, да фигня, ― отмахнулся Артем. ― Не стоит внимания, я называю это «Хр-хр».

– Что? ― переспросила Кира. ― Хрю-хрю? Свинка, что ли?

– Эй, попрошу! Вот этого мне точно не хватало ― мерзкой болезни, после которой мужчины остаются бесплодными. Нет, я, конечно, слышал байку о том, что детей с отчеством Артемович не бывает, но ко мне это никакого отношения не имеет. Свинка тут не причем. «Хр-Хр» ― «хроническая хрень». Так, ерунда, одна аутоиммунная штука, из-за которой нужно иногда обследоваться, вот и все. А ты здесь надолго, кстати?

– Врач сказал, что послезавтра выпишут. Дальше буду восстанавливаться дома. Возможно, ежедневно приезжать сюда на физиотерапию и ЛФК, ― вздохнула Кира. ― Вообще я не привыкла лежать в больнице, поэтому чувствую себя очень странно.