Сердце мира

Михаил Шнейдер

Сердце мира

Мам, расскажи мне, что такое мир, —

Мне восемь лет, а я о нём не знаю.

Я столько лет с друзьями во дворе

Осколки от снарядов собираю.

Я слышу, мам, ты плачешь по ночам,

В сердцах каких-то нациков ругаешь.

Ответь мне, мама, – что такое мир?

Ты что-нибудь о мире, мама, знаешь?

Скажи мне – почему все восемь лет

Мы по подвалам, мам, должны ютиться?

И почему нет у меня отца,

Но слышу я, что должен им гордиться?

У Мишки с Сашкой тоже нет отцов,

Их нет у Сони, Веры и Наташи.

Мам, ты не плачь, ты правду расскажи:

Куда, зачем ушли все папки наши?

Я, мам, не знаю, что такое мир,

И я его себе не представляю.

Я в восемь лет снаряды, что летят

Над головой у нас, в уме считаю.

Вчера к нам прилетало сорок раз,

А Мишкин дом снарядом разбомбили,

Его собаку – помнишь Бима, мам? —

Осколочным безжалостно убили.

У Юльки, мама, плачет вся семья:

Им негде жить, их дом в огне пылает,

А деду ногу оторвало, мам,

И мама Юльки нациков ругает.

Мам, помнишь Сашку, что над нами жил?

Так Сашки больше нет, его убили.

Ему на днях исполнилось семь лет…

Мам, а вчера его похоронили…

Скажи мне, мама, разве можно так,

Чтоб дети от снарядов погибали?

Рождённые в Донбассе в дни войны,

Они о мире, как и я, мечтали.

Мам, расскажи мне, что такое мир:

Про тишину и небо голубое,

Когда снаряды, пули не свистят

И «грады» не летят над головою.

Настанет ли когда-то день такой,

Когда мы, мам, пойдём гулять по парку,

Когда меня ты, мама, поведёшь в кино,

В музей и даже к зоопарку?

Я только слышал от своих друзей,

Которые меня взрослей намного,

О зоопарке, парках и кино

Рассказывал мне старший друг Серёга.

Мам, я хочу, чтоб кончилась война,

Чтоб мы спокойно во дворах гуляли,

Чтоб мы в подвалах не сидели, мам,

И чтоб по нам из «градов» не стреляли.

Хочу, чтобы вернулся мой отец,

Такой родной, живой и невредимый.

Мам, разве я так многого хочу?

А ты всё говоришь: «Терпи, любимый».

Ты говоришь, что солнышко взойдёт,

Что будет мирным небо голубое,

Что я узнаю, что такое мир,

И что наступит время золотое.

Ты говоришь, деревья будут цвесть,

Отстроятся дома, театры, скверы.

Ты говоришь, осталось мало ждать

И что нельзя утратить нашей веры.

Ты говоришь, всё будет хорошо

И мы забудем, что такое «грады»,

Что мы повесим в зале на стене

Отца-героя Родины награды.

Ты говоришь: «Гордись своим отцом,

Он жизнь отдал за мир, за нас с тобою,

Он шёл Донбасс от нечисти спасать,

Которая пошла на нас войною.

Сынок, родной, всё будет хорошо.

Ты для меня дороже всех на свете.

Но ты, сынок, всё в памяти храни

И о войне расскажешь своим детям.

Какой ценой был завоёван мир,

Про Сашку расскажи, про Юльку, Бима,

Про то, как шли к победе столько лет,

Что армия была непобедима.

Всё помни, сын, рождённый в дни войны.

Пусть твои дети войн не испытают,

Но ты им, сын, об этом расскажи,

Пусть ценят мир и свято охраняют».

Марина Малютина

Братоубийца заражает семенем смерти весь свой род.

Оксана Марченко. Фильм «Паломница», 2021 г.

Глава 1. Как прекрасен мир

Декабрь 2013

Тюмень

Семья из трех человек мирно сидела в ресторане «Арбат» на пешеходной улице Дзержинского. За витражным окном неспешно прогуливались тепло и уютно одетые люди, со всех сторон мелькали новогодние гирлянды. До рождественских праздников оставалось две недели, но в воздухе уже витало праздничное настроение, а сказочные узоры мороза на краях окна создавали ощущение приближающегося чуда.

– Какая изумительно вкусная пицца! – с чувством произнес Дмитрий.

– Никогда бы не подумала, что сочетание груши и горгонзолой может быть настолько вкусной, – засмеялась Елена.

– Тебе нравится? – нагнувшись над столом перед сыном, спросил Дмитрий.

– Да, – закивал головой Сережа, еле заставляя себя оторваться от пиццы.

Новая жизнь, какое-то обновление, почти физически ощущаемое, зависло на улице, в воздухе.

– Какая прекрасная погода, – заметила Елена, заглядывая в окно.

– Через неделю у Бориса день рождения, нужно подумать о подарке.

– Ему тридцать пять?

– Да, маленький юбилей.

– Где он планирует отмечать?

– В том заведении, где в прошлом году праздновали корпоратив.

Елена многозначительно усмехнулась.

– Отпразднуем день рождения, Новый год – и я улетаю в Москву.

– Я безумно хочу в Донецк…

Дмитрий рассмеялся.

– Чем тебе не нравится Тюмень? Посмотри, какой красивый город, – он кивнул в сторону улицы.

Тихая прогулочная улица с трех-четырехэтажными аккуратно отреставрированными домиками архитектуры начала двадцатого века мерцали вечерними огнями, снег мелодично похрустывал под ногами прохожих на новой, искусно выложенной плитке.

– Ты знаешь, что мне нравится Тюмень, – повернулась от окна к мужу Елена, – несмотря на то что здесь холодно… Но ничего не могу с собой поделать, тянет домой. Мне снятся улицы Донецка. Я очень скучаю за родителями.

– Осталось совсем немного, пара командировок в Москву – и я свободен. Проведем весну вместе, у меня будет пара свободных месяцев. Елена с недоверием посмотрела на мужа.

– Ты знала, что выходишь замуж за трудоголика, – не отрываясь от тарелки, проговорил Дмитрий, ощущая на себе взгляд жены.

– Папа, а мы пойдем на футбол, когда приедем в Донецк?

Елена и Дмитрий переглянулись и засмеялись.

– У тебя один футбол в голове, – Дмитрий потрепал сына по волосам. – Конечно, пойдем. И не только пойдем, я даже в Киев съезжу, постараемся совместить поездку с матчем. Но это все, если… – После паузы отец добавил: – Если у тебя не будет троек за первое полугодие.

– Будут, – опустив голову, сказал Сергей.

– Не мучай ребенка, – заступилась Елена.

– Мы с Борисом работаем над одним проектом, мне надо будет кому-то передавать бизнес.

– Я бы ничего не сказала, если бы не знала количества твоих пропусков в институте.

– У меня тогда в голове была только ты, но… – Дмитрий сделал паузу. – На тот момент я уже успел заслужить репутацию своей зачетки, а он ленится…

Елена подмигнула Сергею.

– Заговорщики! – закричал Дмитрий, поймав взгляд Елены и Сергея – Раз так – опережая всех вонзил вилку в пиццу – я съем последний кусок пиццы! —

Елена и Сергей, смеясь, тут же присоединились к «битве» за лакомый кусочек, растаскивая его в разные стороны.

Январь 2014

Москва

Поезд Тюмень – Москва неспешно плыл сквозь лабиринты московских кварталов, приближаясь к Казанскому вокзалу. Сергей прильнул к окну, сердце замерло в предвкушении будущих путешествий и грядущих перемен. Он обожал дорогу, мерный стук колес, новые города мелькающие за окном. Но больше всего, унаследовав материнскую любовь, он тосковал по Донецку, до встречи с которым оставались считанные недели. Впереди манила Москва, затем – второе полугодие в новой донецкой школе, старые друзья, азарт футбольных матчей, тишина шахматных партий, и, наконец, долгожданное лето, когда дни растворятся в беззаботном веселье во дворе. В памяти всплывала родная квартира, утопающая в книгах – отцовская страсть, которую он щедро передал Сергею, – и памятный поход на футбол с отцом на блистательную «Донбасс Арену» в прошлом году. Зимнее солнце щедро заливало Москву янтарным светом, высвечивая проплывающие мимо дома.

На платформе, словно в ожидании чуда, застыл Дмитрий. Восьмой… девятый… десятый… Сердце учащенно забилось. Поезд продолжал свой бег, и Дмитрий, встрепенувшись, поспешил за ним, отыскивая взглядом заветный шестой вагон.

– Привет! – Елена обвила шею мужа руками и крепко поцеловала.

Дмитрий обнял их обоих, осыпая лицо сына радостными поцелуями.

– Ну что, идем? – проговорил Дмитрий, подхватывая чемоданы.

Сергей ждал этой минуты две недели. Он рванулся по перрону за отцом, стараясь не отстать от отца и крепко держа маму за руку, ловко лавируя между спешащими мужчинами, женщинами и детьми. Толпы народа мчались в разных направлениях по вокзалу. Сергей широко распахнув глаза жадно впитывал окружающую суету. Они с мамой едва поспевали за отцом, не отрывая взгляда от его спины, боясь потеряться в этой людском водовороте.

– Как ты здесь ориентируешься? – выдохнула Елена, пытаясь отдышаться, когда они остановились.

Дмитрий, улыбнулся, спокойно опустив чемоданы на пол.

– Сейчас – рывок в метро, одна пересадка – и мы в отеле.

Сергей завороженный, рассматривал все вокруг, стараясь запомнить запахи, звуки метро, холодное дыхание ветра из туннеля. Он впервые был в таком большом городе.

– Ты с нами, или останешься покорять Москву? – с лукавой улыбкой спросила Елена, глядя на Дмитрия.

– Останусь, – немного смущено ответил Дмитрий, – нужно завершить дела. Я должен уйти красиво, передать все как положено, а не сваливать на коллег. Ты же знаешь, как много для нас сделал банк и Борис.

– Конечно, – Елена нежно обняла мужа за руку. – Я знала, что выхожу замуж за трудоголика, – засмеялась она.

– Я вам взял билеты на понедельник, выходные проведем вместе. Вы в Донецк, а я через неделю-полторы присоединюсь к вам.

Они вышли. Невероятных размеров здание гостиницы «Космос» нависло над Сергеем.

– Вау! – невольно вырвалось у него. – Мы будем жить в этой гостинице?

– Да, – улыбнулся Дмитрий. Он крепко прижал Сергея к себе и потрепал по голове. – Как же я по вам соскучился…

Гостиница встретила семью Шломовых огромным, гулким холлом, длинной стойкой ресепшена, протянувшейся вдоль всей стены, и высокими потолками, под которыми по периметру холла, словно парящий в воздухе, тянулся балкон.

– Пойдемте к лифту, – сказал Дмитрий. – Оставим вещи в номере, и на ужин.

Сергей, с детским восторгом, не мог оторвать взгляд от панорамы, открывшейся из окна восьмого этажа, где расстилалась зимняя, еще одетая в новогоднее убранство Москва. Взгляд скользил по ВДНХ, завернутым в одеяла снежных сугробов аллеям, по монорельсовому трамвайчику, бесшумно скользящему над городом, по огромному колесу обозрения, по площади перед метро, где постоянно суетилось огромное количество людей…

Все казалось масштабным, ярким и завораживающим… Старый Арбат, Манежная площадь, Красная площадь… Снег, гирлянды, разноцветные огни. Клубы пара вырывающиеся изо рта… Здесь праздник чувствовался особенно ярко. Приближались крещенские праздники.

У Бориса был дом под Москвой, Дмитрий с Еленой и Сергеем воскресенье провели в коттеджном поселке, наслаждаясь теплом сауны и ароматом сочного шашлыка..

А вечером, под восхищенные взгляды, в морозном воздухе запустили красивый фейерверк. Сергей в эти дни не отходил от отца ни на шаг.

***

Дмитрий, как и его супруга, были родом из Донецка. Ему было 35 лет. В 2001 он окончил учетно-финансовый факультет Донецкого национального университета. После года практики в ПУМБе (Первом украинском международном банке) он устроился в Сбербанк России. Карьера стремительно пошла в гору. Он стал заместителем начальника филиала Сбербанка в Донецкой области, лучшим корпоративным банкиром Сбербанка России в Украине. В 2012 году его направили возглавить филиал Сбербанка в Тюменской области, где в тот момент ощущался острый кадровый голод. И вот, перед самым Новым годом, Дмитрию предложили должность начальника корпоративного управления ОТП Банка в Украине. Сердце неудержимо тянуло Дмитрия в Донецк. Несмотря на всеобщее уважение коллег и устроенность в Сбербанке, это было явным повышением, которое из-за внутрикорпоративных перипетий в Сбербанке (смены руководства) постоянно откладывалось. Кроме того, зарплата в ОТП Банке была в полтора раза выше. Плюс – статус члена правления банка. Ему было тяжело решиться на этот шаг, ведь за спиной оставались дружба, десять лет добросовестной службы в Сбербанке, сплоченный коллектив, дорогие воспоминания, веселые корпоративы…

«Но надо что-то менять, – сказал себе Дмитрий, – и двигаться вперед».

«Может, ты передумаешь? – как-то сказал Борис, начальник и лучший друг Дмитрия. – Посмотри, что у вас в стране происходит… пересидел бы здесь спокойно».

– Может, Борис прав и нам не нужно сейчас туда ехать? – сказала Елена на одной из прогулок по Москве. – Посмотри, что происходит. Поезд идет на три часа, его пустили в объезд Славянска. В Одессе что-то неладное…

– Ты же сама рвалась в Донецк, – Дмитрий внимательно посмотрел на Елену. – Ну послушай… – более мягко продолжил он. – Не будет никакой войны, побряцают оружием в полях, поиграют мышцами… и договорятся. Ну не может быть никакой войны в Европе в двадцать первом веке… Посмотри, сколько денег вложено в Донецк – отели, стадион… Никто не позволит это разрушить, это я тебе как банкир говорю.

– Дима, ты недооцениваешь тех людей, которые сейчас пришли к власти… Кучма, Янукович, даже Ющенко подумали бы о своём народе, о людях и нашли бы способ остановиться. А эти люди ни перед чем не остановятся…

Июнь 2014

Донецк

Сергей открыл глаза и приятно потянулся на кровати. Они уже были в Донецке, из кухни слышался кухонный перезвон и вкусно пахло.

«Мама что-то готовит», – подумал Сергей.

На дворе было пятнадцатое июня, шла вторая неделя каникул. Солнце, уже в зените, настойчиво заглядывало в окно, и Сергею пришлось прикрыть лицо ладонью, когда он, сонно улыбаясь, вошел на кухню. Мама, весело порхала у стола.

– Наконец-то ты проснулся, соня! Я уже успела сходить на рынок, – не отрываясь от разделочной доски, проговорила мама. – Салат почти готов, садись завтракать.

Сергей, одним махом заскочил на стул, потер заспанные глаза и сладко зевнул. Аромат жареной картошки, смешанный с запахом свежих овощей и кефира, щекотал ноздри, пробуждая аппетит.

– Завтра настраивайся проснуться пораньше, поедем по делам.

– Папа через две недели приедет?

– Сегодня позвонит и скажет точно. Ты же знаешь своего папу, до этого он пропадал в Москве, теперь пропадает в Киеве.

– А в августе мы поедем на море?

– Непременно поедем, даже не сомневайся.

Мама ловко расставляла тарелки на столе, а за окном, словно зазывала на пир, раздался зычный голос продавщицы: «Молоко, творог, сметана!».

– Мам, можно я после завтрака пойду погуляю?

– Конечно, пойдешь, куда ж я тебя дену… Ешь давай, – Лена ласково потрепала Сергея по макушке.

Дмитрий так и не успел приехать. Через две недели Елена испуганная забежала в квартиру.

– Все очень плохо, одевайся, поедем на дачу.

– Мама, что случилось? – Сергей испуганно вскинул глаза

– Еще не знаю… – Елена осеклась. – Собирайся. Собирайся.

Елена с Сергеем быстро заскочили в автобус. За окном кто-то суетился и куда-то бежал, некоторые невозмутимо, но как-то скованно двигались по улице. В небе застыло напряжение. Сердце Сергея сжалось, он все это воспринимал как приключение.

***

Было жарко, ярко светило июльское солнце. Елена с Сергеем уже две недели как приехали на дачу, но ситуация ни в городе, ни в селе не улучшалась.

Сергей играл во дворе дома. Елена готовила обед.

«Пути выезда из села отрезаны, – думала Елена. – Дима не сможет добраться сюда».

ЕЕ мысли прервал грохот. Вся земля задрожала и заходила ходуном. Что-то взорвалось вдалеке, потом совсем близко, Елена инстинктивно присела. Еще взрыв, стены дома задрожали, кусочки оконного стекла влетели в дом, Елена упала. Осколки впились в кожу, обжигая болью..

«Сергей!» – первая мысль обожгла сознание.

В глазах потемнело. Она, спотыкаясь, выбежала во двор. Пыль и земля медленно оседали, открывая картину разрушений. От сарая и части забора остались лишь обломки, по двору лежали развороченные куски метала. Посреди двора, в неестественное позе лежало Безжизненное тело маленького Серёжи.

– Нет!!! – вопль, полный отчаяния и невыносимой боли, разорвал тишину.

Ноги подкосились, она безуспешно попыталась добежать до него.

– Дима!!! – закричала она имя мужа – Нет.

И зарыдала, распластавшись на земле…

Ее рыдание было глухим, почти беззвучным, словно вырвавшиеся из самой глубины души. В воздухе повисла зловещая тишина. Село Ласточкино под Авдеевкой после грохота взрывов погрузилось в мертвую тишину.

Глава 2. Наблюдатель

Сергей беспокойно ворочался во сне…

Ему снилось купе поезда, где женщина лет пятидесяти, со светлыми, тронутыми сединой волосами, сидела с чашкой чая в руках и что-то рассказывала молодой, ухоженной женщине в спортивном костюме.

– …Так получилось, что младшая дочь стала старше старшей, – сказала она собеседнице. – Так бывает иногда, особенно у тех, кто со Львова. Ты просыпаешься утром, тебе хорошо, тебе классно, ты видишь своих детей. Дети уходят на улицу. Ты подходишь к окну – а у тебя там сорок взрывов и дети в парке гуляют… Когда твоя девочка дарит тебе внучку… Когда они рождаются почти в один день и погибают в один день.

«Кто это? – мучался Сергей, пытаясь вспомнить – Откуда я ее знаю?»

– Когда у нас все это отобрали… Когда я поняла, что у меня нет будущего, что я не могу купить подарки, обнять, поцеловать, что меня никто не ждет… Что я никогда не загляну в эти голубые глаза… Посмотри в ее голубые глаза, увидь там будущее… Я там видела только счастливое будущее. Только сейчас понимаю, что лишь в то время была по-настоящему счастлива, видя глаза Алисы. Со своими проблемами… У нас тогда пытались забрать бизнес… Я только сейчас понимаю, какое счастье – иметь трудности… Когда есть, кому дарить подарки…

– Я, наверное, не смогу никогда понять ту боль, которую вы пережили.

– А не надо понимать, – голос Натальи стал тяжелым.

Юля пробежала перед глазами Натальи маленькой шестилетней девочкой и крепко ее обняла. Наталья сглотнула.

– Выйдешь из поезда – забудь все, что я тебе говорила.

Поезд размеренно шел мимо деревьев и тихих зеленых лугов. Оксана, держа стакан чая в металлическом подстаканнике, машинально забрасывала туда сахар.

«Мне не дают покоя слова Натальи, – думала Оксана. – Сколько боли и страданий выпало пережить этой женщине, потеряв дочь и внучку. Сколько еще таких же страдающих душ мужчин и женщин, чьи жизни искорёжила война… Братоубийство несет смерть для двоих – в борьбе за первенство убийца забирает чужую жизнь, которую даровал Бог, и тем самым посягает на его волю. БРАТОУБИЙЦА ЗАРАЖАЕТ СЕМЕНЕМ СМЕРТИ ВЕСЬ СВОЙ РОД», – думала журналистка.

– Алиса в десять месяцев научилась ходить, – продолжала Наталья. – В парке, где мы гуляли, дети намного старше были, и не умели ходить, все дети в колясках наблюдали, как Алиса мячик пыталась буцнуть… Мы собирались уехать от войны…

– Вы – это твоя доченька и внученька?

– Да.

– А почему не уехали?

– Да потому что паника уже была. За два дня до этого поезда перестали ходить в нашу сторону. Вначале они просто не останавливались. Затем их пустили в объезд. Наш город заблокировали.

Сергей не мог ничего понять, все кружилось в голове.

– От нас не выезжали машины, – продолжила Наталья. – Это было сделать невозможно. Войска Украины стояли подо Львовом, и все дороги простреливались. Сама бы я смогла выехать из города, с маленькой Алисой мы не могли этого сделать. Куда бы мы не звонили – когда узнавали, что у нас грудной ребенок, нам сразу отказывали. Единственный человек, которому дозвонился отец Алисы, сказал: «Я вас заберу завтра от самого подъезда». Он дозвонился дочке, сказал, что мы завтра уезжаем. Юля сказала: «Алиса, ура!!! Папа сказал, мы завтра все вместе с бабушкой уезжаем». Оксана, я стою возле подъезда, смотрю в окно, дочь с внучкой уже ушли на улицу… И раздаются взрывы. Я долго бежала к этому аду. Сорок снарядов, потом перезаряжают, в это время можно пробежать, потом прятаться. Понимать, что там где-то лежат разорванные тела твоих родных… даже сейчас, через много лет, я не могу это принять. Потом мне люди сказали: «Вам повезло, что у ваших девочек сохранились лица…» Сорок снарядов в одно место… Других разрывало в клочья.

Сергей вздрогнул, провалился в пустоту и открыл глаза. Голова раскалывалась.

«Искусство жизни не столько в том, чтобы сесть на нужный поезд, а в том, чтобы сойти на нужной станции», – эхом отдавалась в голове отголоски сна. Он попытался ухватиться за ускользающую суть, но не смог.

В камине за его спиной потрескивали дрова. Сергей сбросил одеяло и приподнялся с дивана. Он попытался осмотреться. Тело ныло.

Перед ним во всю стену до потолка простирались огромные витражные окна, часть потолка также была стеклянной. За ними клубилась густая стена соснового леса, а по стеклянной крыше монотонно барабанил осенний дождь.

«Где я?» – пронзила голову мысль.

Он протёр заспанные глаза.

– Мама! – позвал он.

Никто не ответил. Спал он хорошо, сон был глубоким и полным. Он с трудом мог вспомнить, что произошло. В голове шумело, а при попытке вспомнить что-нибудь Сергей ощутил головокружение.

Он встал и покачиваясь прошёлся по комнате, внимательно осматривая каждый угол. Из комнаты вела лишь одна дверь и деревянная лестница на второй этаж. Сергей поднялся по ступенькам. Второй этаж представлял собой балкон, откуда открывался вид на гостиную с камином. в центре балкона стояло пианино. Стены, так же как и на первом этаже, были обшиты деревом в тёплых, медовых тонах. Из помещения с пианино вели несколько дверей. За одной обнаружилась просторная ванная комната с душевой кабиной, раковиной и туалетом, за другой – спальня с огромной двуспальной кроватью, утопающей в мягких подушках.

«Где я? Где мама? Где папа?» – снова задал себе вопрос Сергей, чувствуя как нарастает паника

Спустившись на первый этаж, он направился к единственной двери. За ней оказался длинный коридор, больше похожий на внутренности космического корабля, чем на продолжение дома. Стены коридора мерцали призрачным светом, а в воздухе чувствовался легкий, едва уловимый запах озона.

«Что это?» – прошептал он зачаровано и испугано.

В конце коридора пространство расширялось, превращаясь в круглую комнату, в центре которой в воздухе висел огромный голографический экран. На экране мерцали непонятные символы и графики.

Не обнаружив ни души, он вернулся в дом. Сергей почувствовал, что хочет есть. Он распахнул дверцу холодильника. На тарелке лежали аппетитные куски жареного стейка, рядом стояла не начатая бутылка колы, на столе лежал свежий хлеб. Сергей, обуреваемый звериным голодом, набросился на еду, жадно глотая ее прямо у холодильника, не в силах оторваться. Сделав несколько шагов, Сергей почувствовал слабость и головокружение, начало знобить и подкатила тошнить. Он шатаясь, облокотился на спинку дивана, держась за нее, обошел его и обессиленный рухнул в постель.

Спал Сергей, как ему казалось, сутки, но проснулся абсолютно здоровым, в теле не осталось и следа от слабости, голова была ясная и свежая.

Он услышал тихие шаги и приглушенный шорох за диваном. Вскочил. По дому в направлении дивана двигался мужчина, напевая что-то себе под нос. В руках он держал швабру и методично и увлечено вычищал ею пол, казалось, что он совершено не замечает Сергея.

– Кто вы? Где я? – только и смог выдавить из себя Сергей, не понимая, что происходит.

– Добрый день, – учтиво сказал мужчина. – Я, как видите, дворник. Вы еще не встречали Хорса?

– Нет, – растеряно ответил Сергей. – Где я?

– Приходите сегодня вечером в комнату Хорса, – дворник указал на дверь, за которой вчера Сергей обнаружил коридор. – С вашего позволения, – учтиво поклонился уборщик и продолжил убирать комнату.

– Как вас зовут? – спросил Сергей, пытаясь хоть что-то понять.

– Можете называть меня Анатолий, – мужчина и еще раз слегка поклонился.

Через час он закончил свою работу, учтиво попрощался и бесшумно ушел.

Сергей вышел во двор, как ему показалось, в дверь которой вчера не было. Прогулялся между высокими соснами, наткнулся на высокий бетонный забор, но так и не нашел калитки.

Время шло медленно, Сергей украдкой бросал взгляд на часы, висящие на стене, до последней крошки расправился с пирожным «Картошка», обнаруженные в холодильнике, но вечер так и не наступал.

Наконец в 17:00, он сорвался с места, распахнул дверь и шагнул в тот же самый коридор. Робко вошёл в комнату. Пустота. Он замер, вглядываясь в безжизненный экран, как вдруг тишину разорвал едва слышный шорох за спиной. Сергей вздрогнул и отшатнулся.