Жена на Новый год

– Ладно, – кивает Саша, стыдливо отводя взгляд. – Только вы не забывайте, что вам моя помощь нужна.

– Тебе моя тоже.

– Отлично. Значит, у нас взаимовыгодная сделка.

Я распахиваю дверь кафе и пропускаю Сашу вперед. С чего она решила, что одета неподобающе? Она не ждет от меня джентльменского поступка и снимает пальто. А там… Мама дорогая. Я успел позабыть, какие у нее сиськи. Сейчас их облепляет тонкая ткань вязаного платья. Низкое декольте открывает взору ложбинку между грудями, заставляя меня нервно сглотнуть. Ну нельзя так ходить, ей-богу… Кажется, все мужики в радиусе десяти метров свернули шеи. Ну а что? Ее волосы – густые и темно-рыжие струятся до поясницы, а платье выгодно подчеркивает тонкую талию и крутые бедра. Интересно, что Росинкина имела в виду под подобающим нарядом?

– С вами все в порядке, Павел Александрович? – хмурится она, усаживаясь за столик.

– Да, более чем, – рычу в ответ.

– Давайте перейдем к делу, – предлагает Саша, сделав заказ. Суп-лапша и салат из овощей. Неплохо…

– Мне нужна няня.

– Вам?

– Моему новорожденному сыну нужна няня.

– А ваша супруга не справляется? – шипит она, явно не ожидая, что у меня есть ребенок.

– Никакой супруги у меня нет. А мать мальчика… я его еще не назвал даже… В общем, мама мальчика написала отказ от сына в роддоме. Он почти месяц жил в больнице, сейчас мне позвонили… В общем, я должен сына забрать домой. И я… – запускаю пальцы в волосы и с силой их тяну. Может, тогда я перестану выглядеть тряпкой.

– А почему я? Вы сами сказали, что я странная и чокнутая, и… И вообще, я вам сделку на полмиллиарда сорвала. А все почему – я узнала, что Боря вернулся. Плакала и не спала всю ночь. Конечно, это не оправдание, но я от усталости все перепутала. Не со зла… И, вообще, вы меня терпеть не можете!

– Ну… Я познакомился с твоей семьей. У тебя есть младшие братья и сестры, значит, с детьми ты умеешь ладить. И если честно… Я никого здесь не знаю.

– Новый город для вас, понимаю. А мне, значит, доверяете?

А черт его знает? Кто меня вообще за язык тянул предложить ей такое? Я для нее сноб и неприятный тип. А что мне остается делать, если бабушка побоялась помогать мне с малышом? Да и не хочу я отрывать ее от Таньки с Марком.

– Повторюсь, Росинкина. Мне понравилась твоя семья. Кажется, ты умеешь обращаться с детьми и справишься с предлагаемой работой.

– Так вы мне работу предлагаете? Жить, полагаю, я буду у вас?

– Да, какое время придется. Недолго… Может, я смогу устроить Ярика в ясли или…

– Ярика? Вы его только что назвали, Павел Александрович, – улыбается она.

Боже, какая же она красивая… Ведьма… Ундина с колдовским взглядом.

– Выходит, назвал. Ярослав Павлович, звучит?

– Да. Только вы мне будете должны ответную услугу.

– Ответной услугой будет достойная оплата. На этом все, – отрезаю я. – А со своей ложью сама разбирайся. Я не собираюсь брать тебя замуж только из уважения к твоему папе. По всему видно, что мужик он хороший. А вот ты…

– Да и я как-то не горю желанием выходить за вас, – фыркает она.

– Ну с тобой все понятно, ты влюблена в Борюсика. Ну так что? Похоже, с чувствами мы разобрались? Вернее, с их отсутствием.

Саша как-то странно на меня смотрит. Неужели, обиделась? А что она хотела? Чтобы я перед ней лужей растекся?

– Да, разобрались, – с достоинством отвечает она. Расправляет плечи и поднимает на меня длинные, загнутые ресницы. – Нужно обсудить мой график работы. У меня тоже есть личная жизнь и интересы вне стен вашего дома. Да и у вас, наверное… тоже.

А ни черта у меня нет. Ни девушки, ни интересов. Росинкина оказалась удивительно проницательной – мне трудно сходиться с людьми. Да что далеко ходить – я даже шлюху в дом приводить не хочу. Даже на десят минут, на минуту!

Оставляю ее без ответа, состроив кислую мину. Сноб и неприятный тип – так и есть. Мы едим молча. Саша стесняется что-то спросить или посмотреть на меня. Ковыряется в листьях салата, а потом откладывает приборы.

– Надеюсь, ты не куришь, Росинкина? И не употребляешь…

– А вы не пьете кровь девственниц на рассвете? – хмурится она.

– Вот и хорошо. С этим тоже разобрались. Завтра можешь приступить? Или…

Она распахивает глаза и внимательно на меня смотрит. Господи, как я буду терпеть ее у себя дома? Зачем я вообще во все это ввязался? – А ты, что же – девственница?

– Не ваше дело. Павел Александрович, вы сейчас за сыном поедете?

– Ну да…

– Почему вы боитесь попросить о помощи? Я же вижу, что она нужна. Мальчику надо купить одежду и автокресло. Подгузники, комбинезон, погремушки. Строгий начальник меня уволил, и по стечению обстоятельств прямо сейчас я свободна.

– Спасибо, – сухо произношу я.

Саша отлучается в дамскую комнату. А когда возвращается, на нее устремляются десятки мужских глаз. Лапают взглядами ее женственную фигуру, вызывая во мне приступ странной, неконтролируемой ревности. У нее есть интересы и личная жизнь… Почему тогда она вчера пришла ко мне в кабинет и предложила себя? Неужели, только из-за работы? Ее воспитание никак не вяжется с таким безрассудным поступком.

Глава 5.

Павел.

– Вот эта коляска, Павел Александрович, – Росинкина деловито поджимает губы и тычет пальцем на темно-синий внушительный транспорт, стоящий в центре зала.

– Ничего себе! А стоит, как крыло самолета, – возмущаюсь я. – Это точно стоимость коляски? Может, к ней прилагается скромный автомобиль?

– Точно, точно. Раскошеливайтесь, папаша. Кстати, а почему она…

– Пожалуйста, не нужно, – меняюсь в лице я.

– Мальчик болен или…

– Он совершенно здоров. Обыкновенный толстый младенец.

– Толстый? – расплывается в улыбке Росинкина. – Обожаю толстых малышей. Так что, берем? Коляска соответствует всем современным требованиям, я проверила. И колеса удобные – будем с Яриком гулять во дворе. В вашем микрорайоне есть парк или сквер?

– Саша, мне кажется, или ты больше радуешься работе няни? Кто ты по образованию, кстати?

– Специалист по промышленному маркетингу, экономист. Но ведь моя работа у вас временная… И я…

Что я делаю, черт… А ведь Ярик может привязаться к ней? Что тогда? Но он и к старой тетке из агентства тоже может привязаться, так и что теперь? Пацану выпала доля, расти без матери. Конечно, она может появиться со временем, если я найду подходящую женщину… Ту, которая полюбит моего сына всем сердцем. А сам-то я его люблю? И где такую женщину найти?

– Сроки мы пропишем в договоре, – отвечаю сухо. – И не вздумай меня подвести еще раз. Не терплю, когда мою жизнь переворачивают с ног на голову. Чтобы никакой личной жизни, пока работаешь у меня!

– А это еще почему? Я не рабыней нанимаюсь, а няней. И я не должна…

– Никакой свадьбы и прочей чепухи, я имел в виду. Отработаешь положенный срок и катись на все четыре стороны.

– И какой это срок?

– Хм… К лету я тебя освобожу.

– Лето – отличная пора для свадеб.

– А то. Тебе это не грозит, Росинкина. Думаю, у Борюсика были веские причины кинуть тебя на пороге загса. Представляю эту картину: ты в пышном свадебном платье, похожем на самовар. Мечешься по заснеженному крыльцу и обрываешь ему телефон.

Господи, зачем я так, а? Не мое это дело… Сашка меняется в лице. С него словно краска сползает. Даже черты заостряются, а живой блеск улетучивается из глаз. Она раскрывает губы, чтобы ответить, но не может. Качает головой и смотрит на меня с нескрываемым омерзением.

– Я… – наконец, выдавливает она, привалившись к прилавку с детской одеждой. Бледная, подавленная, она мотает головой, словно желает прогнать дурные воспоминания. Судорожно тянется к горлу, срывает шарфик, расстёгивает пуговицы пальто.

Что же я наделал, гребаный идиот?

– Прости меня, пожалуйста. Слышишь? Саш… тебе плохо? Я дурак. Кто меня за язык тянул? Сашенька, что с тобой? Господи…

Она всхлипывает. Словно отпирает наполненный слезами чулан. Хочет выпустить боль, а не может… Потому что рядом я, а не кто-то близкий и понимающий.

– Саш, извини. Я не имел права так говорить. Я… Прости меня.

– Идемте, Павел Александрович, – хрипло выдавливает она, так и не позволив пролиться слезам. – Нам еще смесь надо купить. И детский шампунь.

Так и не сказала ничего… Я-то думал, она откроет завесу тайны своих отношений с Борисом. Но нет… Не такому мудаку, как я.

Саша спрашивает меня о здоровье сына и выбирает смесь на свой вкус. Подгузники, одежду, комбинезон, автокресло… Я только тупо хожу за ней хвостиком, управляя груженой тележкой.

В больницу мы едем молча. И садится она на заднее сидение, подчеркивая, существующую между нами пропасть. Странно, что она не послала меня в магазине и не сбежала куда подальше. А ведь могла же! Никаких обязательств у нее передо мной нет. За сорванный контракт я ее уволил, а остальное… Она ничего мне не должна. Ничего. Однако, продолжает сидеть в моем джипе и грустно смотреть в окно.

– А вот и наш малыш! – растягивает губы в улыбке пожилая медсестра. – Одежду принесли на выписку?

– Выписку? – повторяю я.

– Папаша, у маленького торжественная выписка, а вы не знали? И мамочка тоже не догадалась?

– Очень даже догадалась! Возьмите наряд, – Сашка протягивает пакет с торчащими из него кружевами.

– А ты… Саш, а как ты…

– Молчите, Павел Александрович. Я думаю, со мной вам лучше молчать. Ну не получается у нас… говорить. А насчет выписки… Так всех малышей выписывают из роддома или больницы торжественно. Я купила Ярославу подходящий костюмчик. Потом его в нем покрестить можно. Вы же собираетесь его крестить?

– Наверное, да.

– Деньги приготовьте. Поблагодарим медсестер и врачей.

Поздравления смолкают. Шаги медицинского персонала стихают, возвращая тишину. Сашка пеленает моего богатыря, не обращая на меня никакого внимания.

– Кто у нас такой красивый, а? Ярослав? Голубоглазый, щекастый, здоровенький мальчик? Наверное, комбинезончик тебе через месяц станет малым. Тетя Саша не рассчитала чуток. Так бывает.

Она берет пацана на руки и поднимает взгляд. А меня к земле придавливает от уместности картинки. Прямо Мадонна с младенцем. К своему стыду, я даже в Эрмитаж не сходил – времени не было. Но, отчего-то почти уверен, что Мадонна выглядит так же, как Саша. Или хуже… Точно хуже! А Саша…

Рыжеволосая, нежная и до смерти мной обиженная… Прижимает к груди моего ребёнка и тянет носом аромат его макушки.

– Я вспомнила, что мы забыли купить, – произносит, отводя глаза. – Ванночку.

– Точно. Я вас сейчас довезу домой, а сам сгоняю в магазин.

– Павел Александрович, я сегодня, наверное, переночую дома. Надо придумать, что сказать родителям? Я ведь с ними живу. Соврать что-то…

– Скажи, что едешь в командировку. Заключать договор с заказчиками. А там… Придумаем, не волнуйся. К тому же если ты расскажешь им, что солгала начет меня, они поймут. И врать не придется.

Ярик засыпает в дороге. Кряхтит в автокресле, а потом чмокает, посасывая заботливо поданную няней соску. Добираемся быстро. Саша восхищенно поднимает глаза на элитную новостройку Московского района, а я деловито забираю из багажника пакеты с покупками.

– Входи. У меня совсем недавно ремонт закончился, еще как следует не успел квартиру благоустроить.

– Очень красиво у вас, Павел Александрович. Уютно, а эти окна…

Она подходит к панорамным, во всю стену окнам и любуется видом на сквер.

– У тебя дома окна не хуже.

– Если только они… Папа купил эту квартиру через двадцать лет службы на морфлоте. Он обожает наш район, всегда мечтал там жить. Но… Детей становилось больше, а возможности расшириться не было. Так и живем.

– Давай я подержу Ярика, а ты разденься и заплети волосы. А то он тебе и волосинки не оставит.

Она улыбается и сбрасывает пальто. Берет сына на руки, а он, как настоящий мужик зарывается носом в ее груди. Словно ищет сосок.

– Бедный малыш, – вздыхает Саша. – Ему грудь нужна, а не… Но уже, как есть. И на смеси вырастет.

Я осоловело за ними наблюдаю. Сашка невысокая, больше, чем на голову меня ниже. И ступни у нее крошечные, как у Золушки. Я все заметил… Все, все… Принюхался к ней, как пес, когда забирал Ярика из ее рук – она пахнет хвоей и мандаринами, а волосы – мятой.

– У меня нет с собой резинки для волос, – объясняет она. – Но завтра я все принесу. И домашнюю одежду тоже. И духами пользоваться не буду. Не волнуйтесь… Может, я, вообще, не устрою вас, как няня.

– Ты странная, Саша, – выдавливаю хрипло, не отрывая взгляда. Хочу ее… Как вспомню о вчерашнем, у меня в глазах темнеет. Надо было эту чертову маску не снимать, тогда бы я… А так…

– Вы уже говорили, – так же хрипло отвечает она. – Ну что ж… Какая есть. И вы сами наняли меня, я не напрашивалась.

– Сам, да… До завтра. Приезжай в восемь.

Глава 6.

Павел.

Ночь я провел ужасную. Сначала Ярик орал от голода, а потом наелся и мучился коликами. Уснули мы под утро. Вернее, он… Я же отгонял от себя соблазн расширить обязанности Росинкиной. Меня к ней тянет, что уж скрывать? Она меня возбуждает, а ее присутствие в квартире не раздражает. Так что мешает мне предложить ей большее? За дополнительную плату, разумеется? Мы взрослые люди, а я так вообще… сноб и мудак. От меня такое предложение вполне резонно получить.

Она приезжает рано. Еще и восьми нет. Тихонько стучится в двери и проскальзывает в прихожую.

– Вам идет, Павел Александрович, – улыбается она, взглянув на мою кислую физиономию. Ярик блаженно посасывает соску, распластавшись на моей груди.

Сашка сбрасывает длинную объемную куртку и выуживает из рюкзака домашние тапочки. – Я сейчас переоденусь и заберу этого маленького толстуна. А вы на работу собирайтесь.

Я лишь рассеяно киваю. Показываю ей взмахом руки свободную комнату, именуемую детской, и возвращаюсь в кухню. Она подходит незаметно. Касается моего плеча и забирает малыша.

– Надо купить специальную люльку, – важно произносит Сашка. – Я вчера ночью изучала предложения.

Вот значит как… Она думала об удобстве моего сына, а я о ее сиськах… Сейчас они кажутся особенно аппетитными – в удобном лифе и свободной майке поверх него. Я молчу. Спускаюсь взглядом к ее ногам в облегающих лосинах и задерживаюсь на аккуратных стопах. Представляю, как красиво они будут смотреться на моих плечах.

– Я составил договор, – произношу бесстрастно. – В него будут входить не только услуги няни. Мне нужна любовница.

– Так обратитесь в специальные службы, как их… Вы меня обманули, мы так не договаривались, – шепчет Росинкина, отступая на шаг.

– Саша, я занятой мужчина. Мне не подходят… службы. И встречаться мне тоже некогда. Я тебе хорошо заплачу. Поможешь родителям осуществить мечту купить новую квартиру. Будешь моей днем и ночью. Выполнишь мои условия, а я помогу решить твою смешную проблему. Прикинусь женихом. Ты же хотела этого? Хотела, чтобы Борюсик ревновал? Локти кусал, завидовал.

– А потом как?

– А потом я изменю тебе с секретаршей, а ты меня бросишь. Делов-то… К тому времени Боря уедет, а легенда останется.

– А мои родители… Не слишком ли это жестоко? Так с ними поступать.

– Саша, ты получишь много денег. Тем более, как ты верно заметила, чувств друг к другу мы не испытываем. Ну… Кроме желания, разумеется. Ну так что?

– То есть мне надо… Спать с вами по первому требованию, – тихо повторяет она, заливаясь краской. – Дневать, ночевать и… Я так понимаю, отложить устройство своей личной жизни до лучших времен?

– Да. Прости, но измен я не терплю. Со своей стороны обещаю, что на время нашего контракта ты будешь одна. От тебя жду ответной любезности. Аванс я перечислю тебе уже сегодня – чтобы ты не считала меня треплом.

– Ничего такого я не думаю. И… я согласна.

Аллилуйя! Я облегченно вздыхаю, едва сдерживая возглас восторга. Она согласна, господи. Но… почему? Из-за желания помочь родителям? Конечно, из-за него… Забыл, когда я – успешный бизнесмен и привлекательный мужчина уламывал девушку лечь со мной.

Но то простые девушки, а это – Росинкина… Ведьма, ундина, сирена, мать ее…

– Я приеду в обед, – произношу многозначительно. – Надеюсь, Ярик к тому времени угомонится и заснет. Ссылку на люльку пришли мне в сообщении, ее доставят в течение часа. И, Саша… Я не обедать приеду.

– Я уже поняла, – она стыдливо пускает взгляд.

Глава 7.

Саша.

Павел моется в душе и торопливо напяливает одежду. Чистит обувь, брызгает в ямку на шее знакомые мне духи и, сухо попрощавшись, уходит. А я приваливаюсь к холодной стене прихожей и часто дышу. Хватаю воздух ртом, борясь с истерикой. Я точно все правильно поняла? Он меня хочет? Видимо, не на шутку я его завела в тот вечер? Возбудила и оставила ни с чем… Мужчины такое редко прощают.

И что теперь делать? Не сейчас, а потом, когда я надоем ему или срок контракта пойдет к концу? У меня сейчас возле него сбивается дыхание, а от желания прикоснуться зудят пальцы… А что потом будет? Я ведь ничего подобного давно не испытывала.

Разглядывала незнакомых людей на экономическом форуме и случайно наткнулась взглядом на мужчину… И больше не смогла его отвести. Высокий, крепкий, широкоплечий, умный – в нем удивительным образом сочеталось все, что нравится женщинам. А он им нравился… Они облизывали губы и смотрели на Павла с вожделением. Меня он тогда даже не заметил. Буркнул приветствие, когда я передавала ему документы. Отошел в сторону, оставляя после себя аромат духов… Я и в автосалон устроилась, чтобы быть ближе… Узнать его получше, остыть навсегда или…

А «или» не случилось… Мне он нравится до чертиков. Несмотря на вредный характер и налет высокомерия. Вопреки его ко мне отношению, как к вещи…

– Ярик, солнышко, что же он за человек такой? Папка твой… И почему мамуля от тебя отказалась? Что я теперь делать буду? Как оторву вас от себя? Разве что вместе с позвоночником…

Я кладу малыша на разложенный диван и валюсь рядом. Плачу от жалости к себе и осознания глупой ситуации, в какую попала… Я и вчера с трудом слезы сдержала. Не посмела показывать слабость при Павле. Бедная я, бедная… Телефон пиликает. Вынимаю его и прищуриваюсь, завидев эсэмэску от абонента 900. Нет, я уже не бедная, а очень даже богатая!

– Если бы твой папка знал, что я не из-за денег. Он… волнуется, да? Как он меня уговаривал, ты слышал, малыш? Боялся, что я откажу. Значит, у него сердечко екает. Хотя нет, не сердечко вовсе.

– Гу… Агу… – отзывается будущий покоритель женских сердец.

– Идем бульон ставить. Знаю я его… Приедет голодный. Где ему еще есть?

Я принимаю душ и пользуюсь мужским кремом. Простите, Пал Саныч, вы не изволили предупредить об изменениях в договоре. Даже красоту навести толком не дали. Размазываю крем по голеням и бедрам, расчесываю волосы. На мне простая одежда и обычное белье, на лице нет косметики, разве что гигиеническая помада. Но я не думаю, что он будет меня целовать… Почти уверена, что не станет.

К обеду я успела прибраться и сварить борщ. Продукты заказала сама – у Павла было пусто в холодильнике. Мы с Яриком даже часок погуляли – изучили местные окрестности и познакомились с мамочками и нянями на площадке.

В квартире чисто и пусто. Пахнет домашней едой и уютом. Еловыми ветками, неуклюже висящими на крючке – похоже, Павел пытался украсить квартиру. Трогаю гладкую поверхность стола, касаюсь невесомых, свисающих с потолка занавесок, словно впитывая информацию о его доме… Замираю и перевожу дыхание. Внутри безбожно печет. Словно в меня горящий уголь засунули, а плоть накрепко зашили… И ничем его теперь оттуда не вытащить. Разве что ребра поломать или вынуть сердце… Он придет с минуты на минуту… Отворит двери и сбросит ботинки. Принесет в квартиру новые ароматы – улицы и своего одеколона.

– Привет, – дверь осторожно распахивается. – Спит?

– Да.

– Вкусно пахнет. Я же сказал, что не буду обедать, – тихо шепчет Павел, сбрасывая обувь.

– И не обедай, а я не собираюсь голодной сидеть.

– Ну ладно. Я быстро. Руки сполосну и вернусь.

Господи, мне страшно… Застываю возле кухонного стола. Мне ведь не велено идти в спальню. Да и Павел выглядит до ужаса взволнованным. Не думаю, что у него есть время на долгие прелюдии. Мамочки… Шум воды в ванной прекращается, а потом он появляется в кухне. Взъерошенный, с расстегнутым воротом на рубашке и влажными волосами. Подходит ближе и взмахивает ладонью.

Я почти не дышу, когда его пальцы касаются моего лица. Ласкают пылающую щеку, гладят волосы. Павел дергает резинку и распускает мои волосы. Перебирает их пальцами, нюхает. Молчит. Ни одного даже самого крохотного комплимента. Хотя нет, комплимент прячется в его штанах.

– Я не трахался чертову уйму времени, рыжик, – стонет Павел, подхватывая меня под бедра. Сажает на край стола и рывком раздвигает мои колени.

Торопливо расстегивает ремень и спускает брюки вместе с трусами. Ну точно дубинка… Я ошеломленно опускаю взгляд и возвращаюсь к тому, на чем мы остановились в его кабинете… Трогаю, глажу горячую плоть, очерчивая ноготками бархатную головку. Он очень большой… Сравнивать мне особо не с чем – у Борюсика был гораздо меньше, а других мужчин в моей жизни не было.

Павел стягивает с меня футболку и спускает бретельки топа, выпуская груди на свободу. У него даже выражение лица меняется, когда они их видит… Фетиш у него, что ли такой – женская грудь?

– У меня просто слов нет, Санек, – стонет он, растирая мои соски подушечками пальцев. – Они просто… Они…

– Обо мне можете не беспокоиться, – успеваю пискнуть я.

– Ты о чем? – хмурится Павел, продолжая мять мои груди.

– О моем удовольствии. Это совсем неважно, вы платите, поэтому – главное – вы…

Вот же дура. Идиотка несчастная… Зачем я вообще подняла эту тему? Из его глаз вмиг улетучивается тепло. Я намеренно подчеркнула – все, что здесь происходит – за деньги. И никаких чувств между нами нет…

– Я и не собирался. О нем. Беспокоиться, – рычит он, сдирая с меня лосины.

Павел вынимает из кармана брюк презерватив и вкладывает его в мои дрожащие руки.

– Тогда отрабатывай, – шепчет он. – С этим, надеюсь, справишься.

Справлюсь, пусть не волнуется… Сам виноват, между прочим. Так на что теперь обижаться? Раскатываю латекс по его вздыбленному стволу и развожу ноги шире. Опираюсь пятками о край стола, позволяя Павлу рассмотреть меня со всех ракурсов. Он коротко касается моей промежности и сглатывает. На мгновение мне кажется, что он хочет продлить прикосновение. Но он просто смотрит. Словно вылизывает меня взглядом – груди, губы, живот…

– Блять… – сипит он хрипло, рывком погружаясь в меня.

– Ай! – скулю я и пячусь.

– Больно?

– Да. Простите… Я просто…

Сухая… Взволнованная, зажатая, обиженная его дурацкой реакцией. Сам же предложил деньги… Даже не подумал, что можно по-другому… У него и мысли такой не возникло.

– Потерпи, рыжик. Я быстро…

Я часто дышу, пока Павел в меня погружается. Ощущения, словно в меня забивают кол. Он со стоном выходит, а потом въезжает на всю длину. Толкается, стискивая зубы. И бедра мои сжимает в тисках напряженных пальцев. Трахает меня, как резиновую куклу. Скорость – на полную. Рычит, забирая свое. То, за что заплатил. Я себя безвольной тряпкой чувствую… Между грудей набухают капли пота, в глазах темнеет. Уже не больно, но обидно до чертиков… Все-таки, глупые мы, женщины. Наверное, надо было поцеловать его, а не деньги вспоминать?

– Ммм…

Он толкается последний раз и выпускает меня из рук. Помогает слезть со стола, возвращает на место белье и одежду. Выбрасывает презерватив в ведро под мойкой и уходит в ванную.

– Я поеду. До вечера, – сухо произносит, вернувшись через минуту.

– До свидания, – отвечаю чуть слышно, поднимая бретельки топа.

– Пока, – повторяет он, не поднимая глаз.

– Пока.

– Ты же у меня ночуешь?

– Как пожелаете. Если помощь нужна ночью, то…

– У меня. Ну… Я пошел.

Глава 8.

Павел.

Давно я себя таким мудаком не чувствовал. Ложусь на руль и часто дышу. Успокаиваю пляшущий пульс и сбившееся дыхание. Вроде бы, как говорит моя бабуля, «за все уплочено», тогда почему же так отвратительно внутри? Крепко зажмуриваюсь, пытаясь изгнать из памяти видение – ее глаза – какие-то совсем уж безжизненные, тусклые… И про деньги мне зачем-то напомнила. У меня забрало упало от ее слов.

Хотелось разнести все к чертовой матери, а потом пришло понимание – я же сам предложил? Даже не попытался другого варианта отыскать. Ты даешь, я плачу. Все по-честному. И, плевать, что ты там чувствуешь… Ты вещь. Бесправная и безвольная. Я сам поставил Сашу в такое положение. Опустил до уровня шлюхи.

– Че-ерт… – откидываюсь на спинку, заслышав, как в кармане гудит телефон.