Чувство собственной важности

Ольга села на переднем сидении в облегающих джинсах и тонкой белоснежной кофте – тунике. Я попросил её надеть кроссовки и это первый и единственный случай за весь год, когда мне представилась возможность увидеть её без каблуков на улице. Да и дома она ходит в тапочках на невысокой танкетке, поэтому мне всегда было сложно определить её реальный рост. Она очень низенькая. Если бы мы встали рядом, то её макушка головы еле достала до моей ключицы. Её рост полтора метра, с кепкой. Я оглядывал её с умиротворением и ехидной улыбкой, пока мы шли по набережной в сторону реки Волга. Ольга косилась на меня, но она настроена серьёзно и ни разу не улыбнулась в мою сторону за всё время передвижения.

– Я рада, что ты приехал сразу, как только смог. – Наконец она улыбнулась.

Я сжал губы, ведь мог приехать к ней ещё три дня назад, но не сделал этого.

– Я рад тебя увидеть. – Подобие улыбки.

Мы сели на берегу, встречая рассвет, и пили виски, Оля закусывала шоколадом, без единого слова на протяжении двадцати минут. Смотря вдаль, появляется столько мыслей, что невозможно оторваться от такого зрелища. Взгляд застывает, а ты погружаешься в свою голову настолько глубоко, что забываешь снова глотнуть напиток. Я забываю, что нахожусь не один, а взамен вспоминаю рыжие волосы и голубые глаза.

– У тебя такой взгляд… – И тут я очнулся. – Ты когда-нибудь ощущал сильную боль в душе?

– Конечно, это неизбежно. – Я глотнул ещё алкоголя и снова уставился вдаль.

– Ты сейчас выглядишь именно так. – Оля отвернулась к рассвету. – Когда я была подростком, моя мама умерла от змеиного укуса. – Я посмотрел на неё с интересом. – Они с папой уезжали в Австралию. Мама любила фотографировать животных. Однажды она ушла одна и ей никто не смог помочь. – Она опустила взгляд. – Тогда я была в таком же состоянии, что и ты сейчас. Не могла найти себе места и остановить этот поток мыслей из нескончаемых «если бы».

– Потерять близкого – самая сильная боль, которая только может быть на свете. – Только и смог я сказать. – Ты скучаешь по ней?

– Я была маленькой. Но иногда я представляю, что она рядом. Улыбается и машет мне рукой, когда я счастлива, а когда грущу, то представлю, что она гладит меня по волосам. Я не знаю, что бы она делала на самом деле, но мне такие мысли иногда помогают ощущать себя лучше и счастливее.

Почувствовал, как её рука коснулась моей. Безусловно она добра ко мне, хоть и с небольшой долей осуждения за моё молчание. Костя сказал мне быть мягче и сговорчивее?

– Я помню свою маму. – Вдруг сказал я и даже не смог вспомнить, когда последний раз говорил о ней. – Она всегда была несчастной, сколько я себя помню. И она совсем не тот человек, который погладит по головке и поцелует в щечку.

– Ты скучаешь по ней?

– Нет. – Я опустил взгляд, понимая, на сколько мои слова правдивы. – Наверно, нет.

– Любые разногласия преодолимы пока вы оба живы. Тебе стоит съездить к ней и поговорить.

– Это невозможно.

– Всё возможно.

Я поник ещё сильнее, но не снаружи, а внутри.

Тогда мне нечего было терять. Но теперь я понимаю, чего лишился. Даже той же возможности увидеть маму. Хотя, по большому счету, ей всё равно. Как и всегда было… Помню, как мы с моим братом ходили и искали её по заброшенным домикам с алкашами, а когда находили и приводили в себя, она снова уходила туда. Наш дом был похож на никому не нужный сарай до того времени пока мы не выросли и смогли делать хоть что-нибудь сами.

Мой брат, Дима, всё время пытался собрать в кучу нашу семью, но у него это никогда не получалось. Взять даже нашего отца, Дима ещё тогда оставил все попытки вразумить его. Мой брат не из тех, кто сдаётся, и я был удивлён его решению. Дима собирал нас в кучу, а получалось прямо как с ньютоновской жидкостью… даже смешно.

Дима самый лучший человек из всех, кого я знаю. Он заменил мне всех. И никто, даже Ваги́, никогда не сравнятся с ним. Дима тот, кто всегда поддержит и примет с любой проблемой. Старший брат, единственный, кто выполнял свою роль в семье так, как следует.

Но потом мама познакомилась с Ваги́ и всё перевернулось. Хоть она и не вернулась в наш дом, хотя бы смогла взять себя в руки. Дима не мешал ей и часто созванивался узнать о том, как у неё дела. В отличии от меня. Я никогда не интересовался ей и не спрашивал ни о чём. Настоящая связь была только у них.

Я посерьёзнел ещё сильнее, вспоминая, что Ваги́ тоже пришлось оставить мою маму. Тогда мне казалось, что он и правда любил её, но как оказалось – нет. Все его пустые обещания взять её с собой превратились лишь только в кражу её сына. И какого ей там?  Дима никогда не оставит её, я это знаю наверняка. Как и тщётные попытки найти меня.

В этот тёплый рассвет на набережной я впервые не мог собрать себя по крупицам, основательно запутавшись в своем «я». Я – это то, что осталось от прошлого, на которое наляпали громаду из пустых слов настоящего. Вся эта оболочка фальши не даёт пробраться внутреннему стержню, ломая на куски снова и снова.

Вся моя жизнь похожа на переломанные куски, которые никогда не собрать воедино. А если и собрать… получится ломанный, несвязный и бессмысленный клубок из острого стекла, который при любом прикосновении развалится. Дима всю свою жизнь пытается собрать этот клубок снова и снова, я смотрел на него и всегда знал, что у него ничего не получится, но он всегда начинал сначала. Пока собирал пазл семьи – рушилась карьера. А когда пытался наладить личную жизнь – рушилась семья. Но он старательно, по очереди восстанавливал каждую крупицу. До тех пор, пока я не уехал и не оставил за собой и хлебных крошек.

Представляю его лицо, когда он понял, что я не вернусь. Все во мне разочаровываются. И Вика, когда кричала и выкидывала мои вещи из сумки… И … Это всё уже не важно. Уже в прошлом. Я не собираюсь туда возвращаться.

Вдруг моё сознание охватила мысль, что у Кости тоже были родные. Точнее его старая бабушка, которая осталась одна и не известно жива ли она ещё.

Грусть охватывала меня всё больше. Это прошлое, как привидение, снова коснулось меня, нагоняя на душу волну вины и стыда, которые сковали грудную клетку, вгоняя в депрессию. Я ощущаю свою вину за всё, к чему привели мои решения. Одновременно понимая, что назад дороги уже нет.

Водитель приехал за Ольгой через 5 минут после того, как закончился коньяк. Андреич умудряется следить за Ольгой и такими способами. Мы оба сели в машину на заднее сидение, и она прилегла на моё плечо, сладко дремля. Это последний миг спокойствия в твоей жизни рядом со мной, мне жаль.