Чувство собственной важности

Ольга села на переднем сидении в облегающих джинсах и тонкой белоснежной кофте – тунике. Я попросил её надеть кроссовки и это первый и единственный случай за весь год, когда мне представилась возможность увидеть её без каблуков на улице. Да и дома она ходит в тапочках на невысокой танкетке, поэтому мне всегда было сложно определить её реальный рост. Она очень низенькая. Если бы мы встали рядом, то её макушка головы еле достала до моей ключицы. Её рост полтора метра, с кепкой. Я оглядывал её с умиротворением и ехидной улыбкой, пока мы шли по набережной в сторону реки Волга. Ольга косилась на меня, но она настроена серьёзно и ни разу не улыбнулась в мою сторону за всё время передвижения.

– Я рада, что ты приехал сразу, как только смог. – Наконец она улыбнулась.

Я сжал губы, ведь мог приехать к ней ещё три дня назад, но не сделал этого.

– Я рад тебя увидеть. – Подобие улыбки.

Мы сели на берегу, встречая рассвет, и пили виски, Оля закусывала шоколадом, без единого слова на протяжении двадцати минут. Смотря вдаль, появляется столько мыслей, что невозможно оторваться от такого зрелища. Взгляд застывает, а ты погружаешься в свою голову настолько глубоко, что забываешь снова глотнуть напиток. Я забываю, что нахожусь не один, а взамен вспоминаю рыжие волосы и голубые глаза.

– У тебя такой взгляд… – И тут я очнулся. – Ты когда-нибудь ощущал сильную боль в душе?

– Конечно, это неизбежно. – Я глотнул ещё алкоголя и снова уставился вдаль.

– Ты сейчас выглядишь именно так. – Оля отвернулась к рассвету. – Когда я была подростком, моя мама умерла от змеиного укуса. – Я посмотрел на неё с интересом. – Они с папой уезжали в Австралию. Мама любила фотографировать животных. Однажды она ушла одна и ей никто не смог помочь. – Она опустила взгляд. – Тогда я была в таком же состоянии, что и ты сейчас. Не могла найти себе места и остановить этот поток мыслей из нескончаемых «если бы».

– Потерять близкого – самая сильная боль, которая только может быть на свете. – Только и смог я сказать. – Ты скучаешь по ней?

– Я была маленькой. Но иногда я представляю, что она рядом. Улыбается и машет мне рукой, когда я счастлива, а когда грущу, то представлю, что она гладит меня по волосам. Я не знаю, что бы она делала на самом деле, но мне такие мысли иногда помогают ощущать себя лучше и счастливее.

Почувствовал, как её рука коснулась моей. Безусловно она добра ко мне, хоть и с небольшой долей осуждения за моё молчание. Костя сказал мне быть мягче и сговорчивее?

– Я помню свою маму. – Вдруг сказал я и даже не смог вспомнить, когда последний раз говорил о ней. – Она всегда была несчастной, сколько я себя помню. И она совсем не тот человек, который погладит по головке и поцелует в щечку.

– Ты скучаешь по ней?

– Нет. – Я опустил взгляд, понимая, на сколько мои слова правдивы. – Наверно, нет.

– Любые разногласия преодолимы пока вы оба живы. Тебе стоит съездить к ней и поговорить.

– Это невозможно.

– Всё возможно.

Я поник ещё сильнее, но не снаружи, а внутри.

Тогда мне нечего было терять. Но теперь я понимаю, чего лишился. Даже той же возможности увидеть маму. Хотя, по большому счету, ей всё равно. Как и всегда было… Помню, как мы с моим братом ходили и искали её по заброшенным домикам с алкашами, а когда находили и приводили в себя, она снова уходила туда. Наш дом был похож на никому не нужный сарай до того времени пока мы не выросли и смогли делать хоть что-нибудь сами.

Мой брат, Дима, всё время пытался собрать в кучу нашу семью, но у него это никогда не получалось. Взять даже нашего отца, Дима ещё тогда оставил все попытки вразумить его. Мой брат не из тех, кто сдаётся, и я был удивлён его решению. Дима собирал нас в кучу, а получалось прямо как с ньютоновской жидкостью… даже смешно.

Дима самый лучший человек из всех, кого я знаю. Он заменил мне всех. И никто, даже Ваги́, никогда не сравнятся с ним. Дима тот, кто всегда поддержит и примет с любой проблемой. Старший брат, единственный, кто выполнял свою роль в семье так, как следует.

Но потом мама познакомилась с Ваги́ и всё перевернулось. Хоть она и не вернулась в наш дом, хотя бы смогла взять себя в руки. Дима не мешал ей и часто созванивался узнать о том, как у неё дела. В отличии от меня. Я никогда не интересовался ей и не спрашивал ни о чём. Настоящая связь была только у них.

Я посерьёзнел ещё сильнее, вспоминая, что Ваги́ тоже пришлось оставить мою маму. Тогда мне казалось, что он и правда любил её, но как оказалось – нет. Все его пустые обещания взять её с собой превратились лишь только в кражу её сына. И какого ей там?  Дима никогда не оставит её, я это знаю наверняка. Как и тщётные попытки найти меня.

В этот тёплый рассвет на набережной я впервые не мог собрать себя по крупицам, основательно запутавшись в своем «я». Я – это то, что осталось от прошлого, на которое наляпали громаду из пустых слов настоящего. Вся эта оболочка фальши не даёт пробраться внутреннему стержню, ломая на куски снова и снова.

Вся моя жизнь похожа на переломанные куски, которые никогда не собрать воедино. А если и собрать… получится ломанный, несвязный и бессмысленный клубок из острого стекла, который при любом прикосновении развалится. Дима всю свою жизнь пытается собрать этот клубок снова и снова, я смотрел на него и всегда знал, что у него ничего не получится, но он всегда начинал сначала. Пока собирал пазл семьи – рушилась карьера. А когда пытался наладить личную жизнь – рушилась семья. Но он старательно, по очереди восстанавливал каждую крупицу. До тех пор, пока я не уехал и не оставил за собой и хлебных крошек.

Представляю его лицо, когда он понял, что я не вернусь. Все во мне разочаровываются. И Вика, когда кричала и выкидывала мои вещи из сумки… И … Это всё уже не важно. Уже в прошлом. Я не собираюсь туда возвращаться.

Вдруг моё сознание охватила мысль, что у Кости тоже были родные. Точнее его старая бабушка, которая осталась одна и не известно жива ли она ещё.

Грусть охватывала меня всё больше. Это прошлое, как привидение, снова коснулось меня, нагоняя на душу волну вины и стыда, которые сковали грудную клетку, вгоняя в депрессию. Я ощущаю свою вину за всё, к чему привели мои решения. Одновременно понимая, что назад дороги уже нет.

Водитель приехал за Ольгой через 5 минут после того, как закончился коньяк. Андреич умудряется следить за Ольгой и такими способами. Мы оба сели в машину на заднее сидение, и она прилегла на моё плечо, сладко дремля. Это последний миг спокойствия в твоей жизни рядом со мной, мне жаль.

Глава 5. Сосновый бор.

Вика

Я осталась одна в ожидании врача, но до его появления не прошло и получаса. Меня осмотрели и взяли необходимые анализы. В этот раз врач был не один, а с женщиной, которая проводила все необходимые манипуляции. Я не присматривалась к действиям и не вникала в происходящее до тех пор, пока врач не сказал, что я могу двигаться в полной мере. Меня успокоили в том, что видимых повреждений нет, а это значит, что никаких деяний, по всей видимости, не произошло.

После их ухода меня никто не беспокоил, но по звукам за дверью в коридоре, я слышала тихие шарканья одежды и обуви. Меня успокаивало осознание, что кто-то охранял меня. Точнее, меня успокаивала мысль, что это Лóвис.

Я медленно направилась к ванной комнате и уже на подходе, меня пронзила дикая боль в ноге. Я упала и вскрикнула. Совсем забыв о своей ране, наступила на ногу несколько раз, прежде чем кровь прилила и нервные окончания проснулись в этой болезненной области тела. В комнату забежал Зубр и уставил на меня свой прекрасный не к месту взгляд. Я отмахнулась от него и развернула в обратную сторону, приказав закрыть за собой дверь. Всё-таки это был не Лóвис, чёрт.

Зубр послушался меня сразу и вылетел из комнаты, а мои попытки встать, так и не увенчались успехом. Тело всё ещё было покрыто подкожным мурашками, притупляющими реальные ощущения тела. Я громко выругалась и встала на колени, осознав, что так двигаться на много безболезненнее. В итоге я добралась до ванной ползком. Смешно. Лóвис вошёл в комнату спокойно, без лишней суеты и шума. Он оглядел комнату и обнаружил этот хаос после того, как я вывалилась из кровати, прихватив с собой дурацкий плед, он так и остался лежать у кровати. Дверь в ванную комнату была открыта. А там я, пытающаяся снять с себя порванную одежду.

Он прикрыл глаза рукой и спросил, нужна ли мне помощь. Ничего мне не нужно. Услышав шарканье пакета, я было решила, что он ушёл и оставил для меня вещи, но он зашёл ко мне.

– Я знаю, что ты самостоятельная, но хочу помочь тебе.

– Чем? – Я стояла на коленях, оголённая по пояс спиной к нему. – Хочешь раздеть меня и помыть? Хочешь добить меня? – Хотела кольнуть его этими словами, но он никак не отреагировал.

– Я всего лишь хочу, чтобы ты расслабилась и побыстрее восстановилась. Только и всего.

– Зачем тебе это? – Я искренне не понимала какое ему до меня дело.

– Чтобы меньше получить потом от Руслана. – Лóвис по-детски улыбнулся. – На самом деле мне сильно прилетит за тебя. Так что давай я тебе помогу. И.… это приказ Ваги́.

– Нет.

– А если ты вдруг утопиться захочешь? Я теперь отвечаю за твою жизнь.

– Можешь сидеть там и оставить эту дверь открытой. – Я стараюсь быть непреклонной и мысль о том, что меня будет лицезреть и, не дай богиня, трогать малознакомый мужчина прибавляло решительности в отказе.

Тогда он подхватил меня на руки, совсем не рассматривая моё тело. Совсем не спрашивая и не интересуясь моим мнением, просто сделал то, что должен был. Я вдруг поняла, что совсем не властна теперь над собой от слова «совсем». Если ему прикажут переспать со мной или, например убить, он сделает это? Он усадил меня на край ванны и помог избавиться от остальной одежды. Включил слегка горячую воду и погрузил внутрь этого тёплого пространства. Я закрыла глаза, чтобы не думать о том, в каком виде предстала перед ним, но, когда решила посмотреть на него, он сидел на краю ванны и смотрел в пол.

– У тебя есть имя? Или ты и в паспорте также записан?

Лóвис молчал, делая вид, что не слышал вопроса. Поймала себя на мысли, что человек, который втиснулся ко мне в доверие на столько, что может сидеть со мной в ванной комнате и наблюдать моё голое тела, должен рассказать хоть что-то о себе.

– У тебя есть девушка? – Лóвис всё так же молчал. – Жена? Дети? – С каждым моим вопросом на его лице всё больше разрасталась улыбка. – Внуки?

– Нет. – Он вздохнул, подавляя в себе желание засмеяться. – Внуки? Никого нет. – Он посмотрел на меня с уже сильно растянутой улыбкой.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать пять. Зачем тебе эта информация?

– Ну знаешь ли… Я ждала, когда ты поделишься со мной запретной информацией, а теперь могу тебя шантажировать. – Я тоже улыбнулась.

– Тем, что у меня нет девушки?

– Тем, что ты делишься такой информацией. – Лóвис вдруг нахмурился и встал со своего места, а я уже пожалела, что начала этот разговор. Дверь осталась открытой, и я услышала его голос.

– Не смей закрывать дверь.

Я улыбнулась тому, что осталась одна, хоть и под присмотром. Хотя, в этом уже не видела смысла, ведь всё, что хотела скрыть, оголила таким простым способом. Голова моя бедовая…

Я погрузилась в воду с головой и ощутила приятное тепло, обволакивающее всё тело в полной мере. Открыла глаза и поняла, что в этом глухом коконе мне спокойнее. В душе почувствовала умиротворение и захотелось спать. Полная темнота, спокойствие, расслабление. Все мысли откинула из головы и полностью расслабилась. Этого хотело моё тело, хотело умиротворения. Я начала засыпать как вдруг кто-то поднял меня из воды и вытащил из ванной комнаты. Тогда поняла, что не могу дышать. Я открыла глаза и не могла вдохнуть, кажется, в моих лёгких осталось слишком много воды. Не помню, чтобы глотала её или чувствовала, как она проникает во все ненужные органы. Лóвис не на шутку перепугался и начал делать мне искусственное дыхание. И тогда мы оба поняли, что в моих лёгких нет воды, а есть лишь психологическая установка на самоубийство. Он вдыхал в меня воздух несколько раз, в то время как я отчаянно билась в молчаливой истерике пока не потеряла сознание.

Не знаю, когда пришла в себя, ведь после этого сразу погрузилась в глубокий беспробудный сон, в котором металась в попытках проснуться. Это чувство поглотило меня, чувство, будто я снова под водой невидимая и немая. Я открывала рот, но из него только выходили пузырьки воздуха. Пыталась стучать, но под водой мои движения потеряли силу и резкость. Пыталась выплыть, но оказалась в бездонной тьме. Когда всё-таки проснулась то встала как после пробуждения из мёртвых. Совсем как в фильмах с громким и долгим вздохом. Вокруг снова ночь. Страх охватил моё тело, когда я увидела, что в тёмном углу снова притаилась фигура. Она поднялась с кресла быстро и направилась в мою сторону, теперь я могу отбиваться. Лóвис быстро сковал мои руки в своих ладонях и заставил смотреть ему в лицо.

– Вика, спокойно! Это я! Видишь? – Я присмотрелась в его очертания и начала успокаиваться. – Это я. Всё хорошо.

Он лёг ко мне в кровать под одеяло и прижал к себе как самое сокровенное из того, что было в его жизни. Я долго не могла собраться с мыслями, но всё же задала этот вопрос:

– Что потом стало с твоей мамой?

Долгое молчание Ло́виса означало, что он никогда не ответит на мой вопрос и я уже перестала ждать от него ответа, но спустя несколько минут он всё же сказал тихим голосом.

– Она повесилась.

Напряжённое молчание, казалось, длилось вечность до тех пор, пока не прошло достаточно времени чтобы мы оба поняли, что этот диалог не продлится. Затем он прижался щекой к моей макушке и задремал, удостоверившись в том, что я спокойна.

Всю ночь мне снились кошмары. Снился густой лес, в котором я блуждала как в лабиринте в ночи и не могла найти выхода. Высокие сосны, плотно стоящие друг к другу мелкими рядами, заполняют всё пространство. Я бежала, пытаясь выбраться, но всё больше погружалась туманную глубину. Паутины прилипают к лицу, сухие ветки под ногами царапают кожу. Я бегу и спотыкаюсь через каждый шаг. Туман становится плотнее с каждой секундой, затем становится совсем осязаемым, а потом он начал превращаться в холодную вязкую смолу. Каждое движение даётся сложно, я будто бегу в воде. Где-то вдалеке светит уличный фонарь, его тусклый свет притягивает и даёт надежду на безопасность. Я пробиралась сквозь белый липкий туман до тех пор, пока не застряла в одном положении как в затвердевшей эпоксидной смоле.

Утром, когда я проснулась, почувствовала прилив сил. Солнце светило в окно полуденным жаром приближающегося лета. Обнаружила что в одеяле я совсем голая от чего поёжилась и огляделась. У входа в ванную комнату стоял чёрный пакет, в котором нашла ещё один спортивный костюм. Лóвис очень хорошо запасается одеждой, по всей видимости.

Я оделась и вышла из комнаты и напряглась от того, что в доме слишком тихо. На первом этаже никого нет, дом опустел. Тогда, я поднялась на второй этаж снова и побродила по всем спальням. Пусто. Хромая на одну ногу, тихо и медленно бродила по дому, но никого не обнаружила. И так, стоя в оцепенении посреди гостиной я заорала во всё горло. Никто не ответил. Проверила входную дверь, закрыта. Все окна на первом этаже хоть и пластиковые, но в них вместо ручек зияли дырки. Большинство окон с решётками, я всё же нашла одно окно рядом со входной дверью, в котором её нет. Я пошарила по всем шкафам первого этажа и не нашла ни одной ручки. В полном расстройстве села на диван и включила телевизор. Настроение улетучилось вместе с программой о животных, вместо которой, вдруг, зашипел белый шум. За окном быстро стало пасмурно и начал капать мелкий дождь. Время от времени я выглядывала в окно, но кроме леса там ничего не находилось.

Тогда я пошла снова бродить по спальням. Некоторые личные вещи оставались в комнатах, определяя своего хозяина. Я решительно направилась искать комнату Лóвиса. Их комнаты находятся на другой стороне коридора, а те комнаты, что со стороны моей, все с сигнализациями и решётками, полностью пустые. Их комнаты однотипные, схожи с моей, но с небольшими отличиями. Например, в каждой из них есть сейф и стол. Они больше по величине, но ванные комнатушки такие же маленькие, что и моя. И эта дурацкая ванна, которую как таковой и не назвать, потому что она меньше и её дно похоже на лестницу из двух ступенек.

Первые две комнаты не могли принадлежать ему из-за своеобразности ведения быта в них. Хотя, что утаивать, в этих комнатах царил хаос. По вещам невозможно было определить кому именно принадлежит комната, но, по всей видимости, в них живут по двое. В каждой комнате по две кровати и они значительно больше.

Ни одна комната в этом доме не заперта, и я не могу найти этому логическое объяснение. Только комнаты с сигнализациями, действительно запирались. Может быть эта странность снова из-за этого дурацкого «устава»?

Третья скорее принадлежала Зубру. Я заглянула в неё и обнаружила турник над дверью ванной комнаты. Здесь больше вещей, по всей видимости, он бывает здесь чаще остальных. На стене над кроватью висит его портрет, нарисованный карандашом на листе А4, с автографом «Любимому», а рядом с надписью красуется отпечаток губ красной помадой.

И тогда, я открыла дверь, что вела в комнату напротив моей. В комнате Лóвиса нет ничего примечательного, я определила, что это его комната, потому что на его столе лежала серебряная цепочка, которую он носил всё это время, файлы с его именем, страховка машины, пара уведомлений о заказных письмах и кошелёк. В страховке прочитала имя и улыбнулась «Елагин Алексей Михайлович». Конечно, я залезла в его продолговатый чёрный кожаный кошелёк, который раскладывается в три раза больше. В нём нет денег, но есть пара дисконтных карт, юбилейных монет и мини-записки с номерами телефонов. Меня привлекла небольшая икона, которая была вставлена в отдел с прозрачным карманом, куда можно вставить фотографии. Георгий Победоносец. Я достала иконку, думая помолиться за своих друзей, но вдруг на стол вывалилась фотография 3х4, какие делают в паспорт. На меня смотрела юная девушка. Она не широко улыбалась. Очень красивая с большими зелёными глазами и белоснежными волосами. А сказал, что девушки у него нет. Я улыбнулась и немного погрустнела. Они совсем не похожи, это точно не его сестра. Я сложила всё обратно и положила на место, как было. В ящиках кроме вещей больше ничего интересного не нашлось. Но я вспомнила фильмы, в которых зачастую главный герой находил двойное дно. Достаточно только… постучать? Я начала простукивать каждое дно выдвижных ящиков и наконец наткнулась в самом нижнем. Приподняв ногтями картонку, обнаружила телефон. Тот, что был со мной в тюремном домике. Я сжала телефон в руках и решила его забрать с собой.

Снова спустилась вниз и выглянула в окно, пусто.

И тогда меня осенила одна мысль. Я обернулась вокруг своей оси и не поняла почему не смогла обнаружить ещё комнат, снаружи я дом не разглядывала, но должна же быть комната Ваги́.

Выглянула в тамбур, ведущий на задний двор, который находился прямо за лестницей. Там оказалось три двери. Дверь прямо, ведёт скорее на улицу, чем куда-либо ещё. Я открыла дверь справа. Узкий коридор с лестницей вниз тянулся в пустоту. Не найдя ничего похожего на выключатель, вернулась на кухню и начала искать любой источник света. Нашла маленький игрушечный фонарик-лазер и решила спуститься вниз, подавляя страх. Спускаюсь я медленно из-за чего страх нарастает быстрее. Наконец, оказавшись в подвале, я огляделась и не нашла ничего примечательного. С опаской заглянула в морозильники и кроме мяса в подписанных пакетах ничего не обнаружила. Свинина, курица, говядина, полуфабрикаты разные и даже пельмени. Один пакет пельменей я взяла с собой. В подвале так же есть огромная железная дверь, закрытая на замок.

Решив, что вряд ли меня похвалят за то, что я роюсь в чужих комнатах, решила приготовить еды и забыть об этом. Сварила пельменей и даже успела поесть. Время тянулось так долго, что я начала снова поглядывать на дверь тамбура. Вскоре любопытство одолело меня, и я всё же направилась к той непроверенной двери. Она вела наверх. Отдельная лестница наверх. Очень узкая, крутая и длинная. Она ведёт сразу на чердак, вместо которого оказался мансардный этаж. Значительно меньше, чем первый или второй, но здесь есть три комнаты и даже общий туалет.

Первая комната оказалось пустой. Там, конечно, присутствует мебель, но вещей никаких в ней я не обнаружила. Вторая дверь оказалась запертой. А третья…

Я открыла ее. Две кровати, стоящие по двум сторонам комнаты, между которыми ютится комод, а над ним зеркало. Комната очень чистая, будто только вчера кто-то сидел здесь за столом или лежал в кровати. Кровати застелены наспех, окно приоткрыто, а некоторые ящики комода закрыты не до конца. Я открыла верхний ящик, там лежало нижнее бельё, аккуратно сложенное. В ящике пониже футболки. Проверив комод, полезла в ящики стола в догадках о том, кому же может принадлежать комната. В нижнем выдвижном ящике обнаружила фотографию в рамке и упала на колени.

На фото два парня, два молодых и счастливых человека, обнимающих друг друга за плечи с широкими улыбками. Это они – Костя и Руслан. Фото сделано не так давно, в нижнем углу красуется дата двухнедельной давности, они выглядят старше, чем остались в моей памяти. Это их комната. Я снова оглядела пространство со слезами на глазах и представила как они ютились здесь вдвоём. На фото они где-то на улице не знакомого города. Я вглядывалась в фотографию, цепляясь за все детали, но не находила ничего, что дало бы мне подсказку хоть о чём-нибудь. Две недели назад… они правда живы и теперь у меня есть прямое доказательство этому. Я достала фото из рамки в надежде на любые надписи на оборотной стороне. «от Оли» с сердечком. Я долго всматривалась в корявые буквы и не могла вспомнить ни одной Оли из нашего общего круга общения в прошлом. Пригладила фото и сунула его под майку, нельзя никому знать, что я была здесь.

Слышимость в этом доме и правда очень хорошая. Даже через пластиковые окна можно услышать звуки подъезжающей машины. Я быстро встрепенулась и выглянула в окно. В пасмурном предвечернем освещении видно фары двух машин, приближающихся к дому. Я быстро выбежала из комнаты и закрыла за собой дверь. Успела добежать до гостиной прежде, чем открылась входная дверь. Мысленно перекрестилась и постаралась успокоиться под звуки телевизора с программой о диких животных. Парни заходили и устраивались на всём первом этаже. В самом конце зашёл Зубр, Ло́вис и Ваги́.

Но затем, прямо за ними, зашёл тот, кто навсегда останется в моей памяти. Мои руки и ноги непроизвольно снова начали трястись, а тело снова оцепенело. Ло́вис моментально подошёл ко мне и заговорил, отвлекая мой пристальный взгляд от этого отвратительного человека. Кажется, они называли его зверьком?

Ло́вис зашёл следом за мной в комнату с огромным пакетом, который поставил на кресло, а затем сам плюхнулся в кровать и прикрыл глаза. По всей видимости, выходить из комнаты мне не следует. В ней витал аромат духов моего нового соседа вперемешку с сигаретами и свежестью леса. Я поникла, но ложится рядом не решалась, поэтому решила просто разобрать пакет.

Свёрток с одеждой лежит сверху, а под ним куча «женских» принадлежностей вплоть до носков и даже лифчика. Я осмотрела вещи и удивилась тому с какой серьёзностью Лёша подошёл к выбору покупок для меня. Мне стало приятно даже от того, что сегодня на мне появится нижнее бельё.

Я сразу направилась в ванную чтобы переодеться. В этом пакете нашлась ночнушка и два женских спортивных костюма. Пакет с принадлежностями я разбирала дольше. Начиная с расчёски и заканчивая гигиеничкой. На дне пакета лежит дорожная сумка. Это значит… значит, что всё-таки они рассчитывают на то, что я покину этот дом.

Рада любила дорожные сумки и собирать их. Воспоминания о подруге нахлынули комом грусти в моё сознание. Моя соседка по комнате любит наводить порядок даже в ящиках, чего не скажешь обо мне. Но иногда она всё же убалтывала меня на уборку, и мы проводили с ней вместе кучу времени на приборку в шкафах. Она аккуратно складывала принадлежности так, чтобы всё выглядело идеально. Баночка к баночке, коробочка к коробочке, сложенные для отдельных видов применения. У нас был отдельный шкафчик для принадлежностей укладки волос. А мне нравилось смотреть как она это делает и улыбалась, наблюдая за тем, как Рада протирала каждую баночку от пыли. Я уже скучаю по своей подруге. Единственной подруге, что была в моей жизни. Интересно, Рада уже нашла мои вещи на лавочке? А если нет, она уже заявила о моей пропаже?

Дима наверно уже рыщет в моих поисках, ведь с ним мы должны были встретиться ещё вчера. Он каждую неделю находит новые зацепки, но они всегда вели его в пустоту. Меня поражает то, с каким рвением он пытается вернуть брата и ещё ни разу не отступил. А теперь… ему придётся искать и меня. Как тогда, уже через месяц начнут развешивать мои портреты по всему городу и начнут просматривать городские камеры. У нас над подъездом такой не было. Я не знаю рада этому или нет, сколько мне понадобится времени чтобы вернуться домой? И дом ли мне он теперь? Кроме Рады и Димы там больше никого нет. Всё самое дорогое находится здесь. Если бы они оба смогли уехать, то обязательно бы вернулись, а если они этого не хотят, то что делать мне? Они и не думали даже позвонить домой всё это время.