Некомбатант. Неучтенный фактор

Внимательно наблюдаю в бинокль за беглецами. До пытающейся удрать фелюги уже менее полумили и дистанция продолжает быстро сокращаться. Комендоры навели орудия на цель, но команды на открытие огня еще нет. Далековато для картечи, будет сильное рассеивание. Рядом старпом и оба вахтенных начальника (систему с двумя вахтенными офицерами я не стал отменять, пусть молодежь учится) тоже разглядывают в оптику приближающуюся цель, обмениваясь репликами.

– Все паруса подняли, какие есть. Но все равно догоняем.

– Да куда этому корыту против двух машин.

– Юрий Александрович, а если они подумают людьми прикрыться? Картечью всех побьем.

– Надеюсь, что не успеют. А успеют, подойдем поближе и всех из винтовок положим. У нас есть меткие стрелки. Вряд ли их там сильно больше десятка.

– Так ведь если будет толпа на палубе, можем и своих зацепить. Винтовочная пуля человека вблизи насквозь пробивает.

– Если зацепим, значит, судьба у них такая. А если пойти у этих мерзавцев на поводу и позволить им сбежать, то они вообще страх потеряют от безнаказанности. Запомните, господа, на будущее. Никогда не соглашаться на требования разбойников, которые прикрываются заложниками. Уничтожать таких без разговоров, чтобы другим неповадно было.

– Но ведь могут люди пострадать!

– А они в любом случае пострадают. Думаете, их тати в живых оставят после того, как уйдут? Ведь они их видели и опознать смогут…

Зависли аборигены. Для них такой подход к делу выглядит диким и противоестественным. Ну ничего, господа. Такой отмороженный на всю голову циник, как я, быстро излечит вас от излишнего гуманизьма. Ибо этот самый гуманизьм очень вредит делу, когда твои противники пытаются сыграть на нем. Но со мной такие фокусы не проходят. От гуманизьма я окончательно излечился еще на своей родной планете Дельта-14 в возрасте пятнадцати лет. Вскоре после того, как мы с Женькой получили в подарок от Рыжего Ганса свои АДМ. Пришлось принять участие в ликвидации одной залетной банды, которая совершила глупость, попытавшись прикрыться заложниками. На аграрных планетах колонисты таких психологических этюдов не понимают и реагируют совсем не так, как показывают в тупых голливудских фильмах из Американских Штатов. В общем, пострадавшие среди заложников были. Но ни один бандит не ушел. А те, которые остались живы при захвате, вскоре позавидовали убитым. Ибо легкую смерть надо еще заслужить…

Что-то снова меня на воспоминания потянуло… На обратном пути в Одессу поностальгирую, а сейчас надо дело делать. До противника менее кабельтова. «Лебедь» быстро сокращает дистанцию. Турки внимательно наблюдают за нами. Понимают, что уйти не удастся. Но есть надежда, что «купец» под российским флагом не имеет агрессивных намерений, и ему нужно что-то другое. Поскольку до сих пор русские коммерческие суда не вмешивались в их «бизнес», стараясь держаться от работорговцев подальше. Вот и исправим это несоответствие.

Залп двух носовых орудий прокатывается над морем, и палуба бака окутывается дымом, но его сразу уносит в сторону. Крупная чугунная картечь рвет такелаж и паруса, которые тут же заполаскивают. Фелюга рыскает на ветер и начинает терять ход. Турки в панике. Никак не ожидали ничего подобного от «купца». Уменьшаем обороты машин и отворачиваем немного влево, чтобы пройти по корме обездвиженного противника. После поворота цель оказывается в секторе обстрела кормового орудия правого борта, заряженного мелкой свинцовой картечью. Расстояние порядка ста метров. Гремит выстрел, и картечь смертельным шквалом проходит по палубе фелюги, убивая и калеча турок. Каждому воздастся по делам его…

Снова гремит выстрел носового орудия правого борта, расчет которого действует с максимальной скорострельностью. Продольный выстрел картечью по палубе добивает тех, кто остался. Ганс, наблюдающий сверху, докладывает, что турки в количестве двенадцати персон все находятся на палубе. Уцелевших среди них нет. Даю команду комендорам прекратить огонь. «Лебедь» уменьшает ход и обходит фелюгу с кормы, приближаясь к ее левому борту. Стрелки наготове. Если кто-то из турок рискнет оказать сопротивление, его тут же нашпигуют пулями. Но пока тихо.

По мере приближения открывается жуткая картина. Корпус фелюги почти не пострадал при обстреле. Но вот все, что находится на палубе, представляет малоприятное зрелище. Обломки дерева, обрывки снастей и драные лохмотья парусов перемешаны с разорванными человеческими телами. Вся палуба залита кровью. Картечь с малой дистанции – это страшно. Некоторые из матросов не выдерживают и блюют за борт. Я их не виню, к этому надо привыкнуть. Но «спецназовцы»-абордажники, практически все воевавшие на Кавказе, к такой ситуации были готовы. Поэтому с моего разрешения заранее приготовили «лекарство» – фляги с водкой. Спорный с точки зрения медицины метод. Но как показывает практика, весьма действенный. Вот и сейчас, глотнув живительного эликсира, болезные худо-бедно приходят в норму. Что и требовалось. Пора делом заняться.

Летят абордажные кошки, и фелюгу подтаскивают к борту. На палубу тут же спускаются абордажники, первым делом проводя контроль. Но раненых в этой мясорубке нет. То, что осталось от команды фелюги, отправляется за борт кормить рыб. Не хочу, чтобы выбравшиеся на палубу пацаны и девчонки видели такое.

Трюм надежно задраен, поэтому приходится повозиться, чтобы его открыть. Когда это наконец удается сделать, вахмистр Ерофеев сначала на русском, а потом на черкесском кричит в трюм, чтобы не боялись и выходили наверх. Вскоре на палубе появляется перепуганный подросток. За ним девчонка лет четырнадцати с ошалевшими глазами. А потом еще и еще. Когда все оказались на палубе, шестеро абордажников спускаются в трюм, держа оружие наготове. Вскоре поступает доклад – трюм пуст. Странно. На палубе одна детвора, а где трое русских? Русского языка никто из освобожденных не знает, поэтому Ерофеев выступает в роли толмача. За долгое время службы на Кавказе он поднаторел в местных языках и объясниться может. Хоть и не совсем гладко, но может. Успокоил детвору и сказал, что они свободны и будут доставлены в Одессу, где их передадут городским властям. Конечно, это не родной дом, но всяко лучше, чем участь раба в Турции. Тем более что девчонок в основном из родного дома как раз и продали. Увы, был такой преступный «бизнес» у черкесов. Выращивать собственных детей на продажу.

Вскоре все пацаны и девчонки перебрались на палубу «Лебедя», где ими тут же занялся доктор. Борьба с работорговлей дело, конечно, хорошее. Да только санитарно-карантинные мероприятия тоже игнорировать нельзя. Абордажники продолжают осмотр фелюги, но Ерофеева что-то смущает, и он спешит доложить:

– Ваше благородие, с этими все в порядке. Восемнадцать мальчишек и тридцать пять девчонок. Все целы, убитых и раненых нет. Явно больных тоже нет. Но они говорят, что вместе с ними на берегу еще трое русских пленных было. И куда их дели, не знают. В трюме их нет.

– А в каком состоянии были пленные? Может, раненые или больные. Продавцы могли их добить, если покупатели брать отказались.

Ерофеев переводит. Пацаны и девчонки дружно мотают головой и, перебивая друг друга, говорят, что нет. Их речь я хорошо понимаю, но остальным об этом знать не надо. Вахмистр пытается выяснить еще ряд моментов, но детвора больше ничего не знает.

– Нет, говорят, что все здоровые были. Их даже в цепи заковали, чтобы не бузили.

– Значит, где-то здесь. Ищите. Для этих мерзавцев живой и здоровый раб, доставленный в Турцию, это хорошие деньги. А мертвый – одни убытки.

Фелюга не такая уж и большая, чтобы надежно спрятать трех человек. Поэтому нашли довольно быстро. Пленных русских держали в форпике отдельно от детворы. И судя по их виду, турки всерьез опасались такого «товара». Трое крепких мужчин в драной кавказской одежде, но с типично славянскими физиономиями. Мало того что их заковали в кандалы, так еще и сковали друг с другом. Оказавшись на палубе и разобравшись в ситуации, они рухнули в ноги своим освободителям, истово крестясь. Пока с них снимали цепи, абордажники обследовали фелюгу. Но кроме небольшой суммы денег в капитанской каюте, сильно пострадавшей при обстреле, и кое-каких бумаг на турецком языке, больше ничего интересного не нашли. О чем Ерофеев и доложил.

– Вот все, что нашли, ваше благородие. Похоже, эти нехристи живой товар за российские рубли покупают. Вместе с турецкими деньгами и наши есть.

– Скорее всего. А что там с пленниками? Кто такие?

– Пехоцкие. Трое рядовых. В июле в плен попали. Выкуп за них все равно никто платить не будет, вот абреки и решили их продать туркам, чтобы с глаз долой. А то, не ровен час, придут наши в аул и увидят. Тогда точно весь аул перебьют.

– Как они вам показались, Петр Фомич? Нам пригодятся?

– Поглядеть надобно, ваше благородие. Попервой вроде бы все в порядке. Все дюже злые на турок и на абреков. Но поглядеть все равно надобно. В таком деле лучше не спешить.

– Согласен. Давайте сюда эту инфантерию…

Разговор с недавними пленниками вышел вполне ожидаемый. Рядовые Коваль, Сомов и Филимонов прибыли на Кавказ недавно, служат здесь меньше года. Выехали на повозке по служебным делам и угодили в засаду. Причем, как им удалось выяснить, не случайно. Охотились на полкового интенданта, который должен был ехать вместе с ними. Но обстоятельства в последний момент не позволили ему ехать, и в сеть угодила только мелкая «рыбешка». То, что в полку «течет» со страшной силой, это другой вопрос. Иначе абреки не устроили бы засаду в нужный момент в нужном месте. А когда поняли, что искомого объекта нет, быстро сбежали, прихватив с собой пленников, поскольку сделать все тихо не получилось. Рассчитывать на выкуп за такую добычу не стоило, поэтому решили продать солдат туркам. Тем более партия живого товара была уже подготовлена к отправке, и пленных добавили в общую кучу в надежде получить за них хоть что-то. Зря, что ли, старались. Правда, пленников такая перспектива не устроила, и они попытались бежать. Но куда убежишь в горах, где ты чужой, а абреки здесь каждый камень знают? Беглецов довольно быстро поймали и посадили на цепь, предупредив, что за следующую попытку побега они останутся здесь навсегда. Поскольку раба, имеющего не товарный вид, турки не купят. А вид у них после следующей поимки будет совсем не товарный. Посовещавшись, пленники решили попробовать бежать по прибытии в Турцию. Может быть, там подвернется шанс. Здесь же его вообще нет. А тут такой неожиданный поворот в судьбе. Не иначе Господь услышал их молитвы.

По поводу эффективности молитв в адрес Всевышнего у меня были определенные сомнения (иначе он не допускал бы такого непотребства, как работорговля), но вот схема авиаразведки при помощи АДМ с постоянной связью и воспроизведением обстановки в режиме реального времени оказалась очень успешной. «Лебедь» мог оперативно реагировать на ситуацию в нужном ключе. И мог как перехватывать противника в нужный момент в нужном месте, так и вовремя убегать от него, не тратя время на доставку разведданных. Значит, займемся наведением порядка в Черном море. Но пока что очень аккуратно, дабы не насторожить господ европейцев раньше времени. Пусть они снова придут сюда, обстреляют Одессу, высадятся в Крыму, запрут наш Черноморский флот в Севастополе и увязнут вокруг него. А вот после этого будет наш выход. В смысле – всей «хулиганской флотилии». Поскольку, пока «просвещенные» европейцы не сядут в лужу, понеся колоссальные потери в результате своей черноморской авантюры, до них не дойдет, что «бремя белого человека» гораздо выгоднее и безопаснее нести в Африке среди негритосов. А русские варвары – они такие варвары, что могут в своем варварстве зайти очень далеко. И даже не захотеть с радостью воспринимать европейские ценности. А наоборот будут забивать эти ценности в глотку прикладом. И не только прикладом. И не только в глотку. Так что пусть турки дальше сами с русскими воюют. Такие же варвары, и они стоят друг друга. А цивилизованные европейцы лучше будут наблюдать за этим неизвестно каким по счету русско-турецким междусобойчиком со стороны.

Но это так, планы на ближайшее будущее. А пока что выяснил максимум возможного у бывших пленников, заодно поинтересовавшись, как они собирались бежать по прибытии в Турцию. И вот тут меня удивили. Коваль и Сомов оказались очень наблюдательными малыми с прекрасной памятью. Еще в полку заучили наиболее ходовые фразы на турецком и черкесском, не показывая свои знания абрекам. Весьма перспективные кадры для разведки. А Филимонов, кроме этого, продемонстрировал извлеченную из надетого на него тряпья небольшую железную заточку, хитро улыбнувшись.

– Не сумлевайтесь, ваше благородие. Быстро бы сбежали. Одного-двух бы приколол, а там и оружием и одежкой нужной разжились.

– Ну ты даешь! А как же абреки железку не нашли?

– Так они искали там, где привыкли. Где обычно прячут. Мой батя в балагане на ярмарках выступал и фокусы разные показывал. Так вот он говорил, что нужно внимание публики отвлечь. Чтобы все смотрели туда, куда тебе надобно. Вот и меня кое-чему научил…

Вот это ценный «улов»! Такие кадры грех упускать. Если захотят остаться у меня, то по прибытии в Одессу найду способ не возвращать их в полк. Ничего, российская армия не обеднеет из-за потери трех нижних чинов. Зато у меня от них будет гораздо больше пользы.

Вскоре «Лебедь» вспенил воду винтами и лег на курс, ведущий в Одессу. Позади разгорался костер на воде. Пламя быстро охватило деревянный корпус фелюги, и столб черного дыма вытянулся по ветру. Вести на буксире почти через все Черное море турецкую посудину, к тому же сильно пострадавшую при обстреле, я счел излишним. У меня на борту гораздо более ценные трофеи – освобожденные из турецкого рабства российские подданные в количестве пятидесяти шести душ. Эта новость быстро разлетится по Одессе и всей Бессарабии. А вскоре достигнет Севастополя, Москвы и Санкт-Петербурга. И пусть потом хоть одна гнида что-нибудь вякнет в адрес наглого выскочки Юрия Давыдова. Который только и делает, что путается под ногами и мешает нашим адмиралам воевать, «как положено».

Глава 2. Нарушение графика

Обратный путь до Одессы прошел без приключений. Ни наши, ни турецкие военные корабли не встретились, поэтому можно было надеяться, что в Севастополе о наших художествах еще не знают. Правда, в этом была заслуга Ганса, который вовремя обнаруживал находящиеся вокруг цели, и это позволяло избежать ненужных встреч. А то не хотелось бы начинать Крымскую войну с грызни с флотским начальством. Которое может загореться желанием прибрать к рукам такую цацку, как «Лебедь». Обломается, конечно. Но портить с ним отношения на пустом месте все же не стоит. Поэтому, так никого и не встретив по дороге, ранним августовским утром мы пришли на рейд Одессы…

С первого взгляда казалось, что здесь ничего не изменилось. Все так же мимо шастали многочисленные рыбачьи шаланды, все так же суетились портовые грузчики на причалах, разгружая и выгружая «дубки» – местные грузовые парусники. Но кое-что вносило диссонанс в привычную картину одесского порта. На рейде находился пароходофрегат Черноморского флота «Громоносец», которого здесь «по графику» быть не должно. А у причала стоял коммерческий пароход «Скадовск», который удалось хорошо рассмотреть сразу же, как прошли Карантинный мол. Пароход имел свежие повреждения. И вот это наводило на нехорошие мысли. Не укрылось это и от остальных членов экипажа. Старший помощник Обручев, внимательно рассмотревший «Скадовск», изрек:

– Похоже, началось. Такие повреждения характерны при обстреле картечью с дальней дистанции. А в кожух колеса, похоже, ядром прилетело. Как он еще до Одессы добрался.

– Думаете, турки напали, Федор Федорович?

– Так больше некому, Юрий Александрович. Не наши же сами свой пароход обстреляли. Мне вот другое непонятно. Что здесь «Громоносец» делает? Столько времени севастопольское начальство Одессой не интересовалось, а тут вдруг вспомнило о нас?

– Так, может, решили местные закрома тряхнуть? В Одессе большие запасы собраны.

– Один пароходофрегат много не возьмет. Смысла его посылать для такого дела нет. Разве только здесь большой конвой «купцов» соберут, а «Громоносец» их на переходе охранять будет… Ладно, что гадать. Все равно скоро узнаем…

Новости узнали от прибывших на борт портовых чиновников. Которые немало удивились резко увеличившемуся числу пассажиров «Лебедя». Такого здесь еще не было, чтобы коммерческий пароход захватил корабль турецких работорговцев и освободил невольников. Но когда первые восторги улеглись и послали за представителями городской управы, чтобы те занялись спасенными, рассказали о последних событиях.

В истории моего прежнего мира положение «ни мира, ни войны» длилось довольно долго – все лето и начало осени. Ни Российская, ни Османская империи предварительных планов предстоящей кампании не имели. Россия по большому счету всерьез воевать не собиралась. В Петербурге предполагали, что все обойдется демонстрацией военной силы, поэтому после ввода войск в Молдавию и Валахию никаких активных действий не предпринимали. Турция же была не готова к войне и в спешном порядке проводила стратегическое развертывание своей армии, которое было закончено только к концу сентября 1853 года. Основные силы турецких войск под командованием Омер-паши, порядка ста сорока трех тысяч человек, находились на Дунайском направлении. На Кавказе же находился меньший военный контингент, порядка ста тысяч, под командованием Абди-паши.

Но до поры до времени все было тихо. До тех пор, пока в конце сентября турецкий султан Абдул-Меджид, надеющийся руками западных союзников если не разгромить, то как следует потрепать Россию, в ультимативной форме потребовал вывода российских войск из Придунайских княжеств в течение пятнадцати дней. Что, естественно, Николай Павлович делать не собирался. Видя это, даже не подождав срока окончания ультиматума, султан объявил войну России. Однако Россия ответила аналогичным заявлением лишь спустя две недели. Почему Николай тянул так долго, оставалось загадкой. Возможно, до последнего надеялся решить вопрос дипломатическими методами, подкрепленными демонстрацией силы. И лишь после обстрела турками в начале октября наших передовых пикетов и пароходов «Прут» и «Ординарец» на Дунае, проходящих мимо крепости Исакчи, понял, что избежать «горячей фазы» не удастся. С этого момента фактически и началась Крымская война, которую господа «просвещенные» европейцы позже назовут Восточной.

Когда мы выходили в свой первый пробный рейд в Черное море в конце августа, я думал, что как минимум месяц, а то и полтора у нас есть до тех пор, пока война будет объявлена официально. Однако что-то явно пошло не так. И события в этом мире «выбились из графика». Что и подтвердили портовые власти.

Началось с того, что пароход «Скадовск» был зафрахтован Военным ведомством для доставки партии продовольствия и боеприпасов в Сухум-Кале для нужд тамошнего гарнизона. Поначалу ничто не предвещало беды. «Скадовск» вышел из Одессы, полностью загруженный, и отправился к берегам Кавказа. Но возле устья реки Шахе старший механик попросил разрешения остановить машину на несколько часов для проведения каких-то ремонтных работ. Ничего необычного в такой просьбе не было, и «Скадовск» продолжил путь под парусами. Если бы не это, то, возможно, им бы и не заинтересовался турецкий корвет, появившийся вскоре по закону подлости. Убедившись, что перед ними не военный пароходофрегат, а коммерческий пароход, не имеющий вооружения, да к тому же идущий под парусами (то есть машина не готова), турки сочли данный факт подарком Аллаха, который просто грех упускать. И попытались наложить лапу на трофей. Но капитан «Скадовска» не сомневался в намерениях турок, поэтому, дав волшебный пендель старшему механику, убедил его как можно скорее ввести машину в действие. Поскольку понимал, что под парусами пузатому коммерческому пароходу с гребными колесами, сильно тормозившими движение, от быстроходного военного корвета не уйти. В итоге, когда между противниками оставалось около полумили, «Скадовск» все же смог дать полный ход машиной, развернувшись и выдерживая курс строго против ветра, максимально используя свое единственное преимущество. Чем тут же поставил своего преследователя в крайне неудобное положение. Идти строго против ветра парусный корвет не мог, а попытка взять круто к ветру в бейдевинд успеха не имела. Дистанция стала увеличиваться. Понимая, что добыча, которую уже считали своей, ускользает, турки открыли беглый огонь ядрами и картечью. Впрочем, результаты оказались весьма скромные. Попадания картечи на такой дистанции не наносили существенных повреждений, а ядра вообще не попадали в цель. За исключением одного, угодившего все-таки в кожух правого гребного колеса. Но само колесо не пострадало, что позволило «Скадовску» сохранить ход и выйти из-под обстрела, разорвав дистанцию. А когда на горизонте появились привлеченные канонадой русские фрегаты «Кагул» и «Флора», турки сочли за благо развернуться и удрать, пока не поймали.

«Скадовск» сообщил о нападении, после чего вернулся в Одессу, поскольку идти в одиночку в Сухум-Кале было уже небезопасно. Произошло это вчера вечером. А за сутки перед этим в Одессе появился пароходофрегат «Громоносец». Как оказалось, командование Черноморского флота в Севастополе все же не забыло о коммерческом порте в Одессе. И в свете предстоящей военной кампании собиралось проинспектировать его на предмет возможности использования в своих целях. Как самого порта, так и того, что в нем находится.

Вполне ожидаемо. Плохо только то, что прибыл по нашу душу не кто-нибудь, а сам начальник штаба Черноморского флота вице-адмирал Корнилов. Умного человека, будущего руководителя обороны Севастополя, настоящего профессионала и патриота России (в отличие от некоторых), посылать лесом как-то неудобно. Поэтому придется проявить максимум дипломатических усилий, чтобы Корнилов, исходя из лучших побуждений, в порыве служебного рвения не обломал мне дальнейшие планы. Попробовать открыть ему часть правды? Хотя бы основные моменты, которые в любом случае произойдут, даже если даты сместятся. Причем такое, к чему можно прийти либо в результате логических рассуждений, либо обладая инсайдерской информацией. В конце концов, может быть у буржуя Юрия Давыдова своя коммерческая агентура во Франции, где он довольно долго ошивался пару лет назад? Вполне может. Вот на этом и сыграем. Да и… Хотелось бы уберечь Корнилова от смертельного ранения на Малаховом кургане. Не факт, что он сможет уцелеть в ходе войны. На переднем крае обороны Севастополя везде опасно. Но по крайней мере лезть туда, где твое присутствие совершенно не требуется, лучше не надо. Как бы еще Нахимова и Истомина в этом убедить. Что их главная задача заключается в разгроме врага, а не в проявлении личной храбрости под огнем неприятеля. Причем иногда совершенно ненужной и граничащей с безрассудством, как у Нахимова. Увы, не поймут-с. Время сейчас такое. Но по крайней мере, попытаюсь.

Закончив формальности и отдав нужные распоряжения, уже собирался сойти на берег для нанесения визита командиру порта, как неожиданно на борт прибыл Игнатов. И по виду нашего начальника службы безопасности сразу стало ясно – что-то случилось…

После нашего эпического прорыва через Босфор и прибытия в Одессу своих друзей по институту – юных гениев Пашку Серебрякова и Ваньку Петрова, я сразу же убрал с парохода от греха подальше, поселив их в городе в неприметном особняке под надежной охраной. Причем так, чтобы это не бросалось в глаза. Раз эти умники умудрились открыть радиосвязь и слепить из подручных средств действующую радиостанцию раньше «положенного» времени, то пусть и дальше занимаются наукой на благо Российской империи и их работодателя господина Давыдова. А финансирование в требуемом объеме я им обеспечу. Заодно проинструктировал охрану из своих «спецназеров» – бдить в оба. Работе юных дарований не мешать, но следить за окружающей обстановкой, фиксировать все попытки войти с ними в контакт и немедленно выяснять максимум информации об этих лицах. В случае же каких-либо нехороших активных поползновений с их стороны брать за шкирку супостатов и вытряхивать до донышка, не оставляя следов и свидетелей.

До последнего времени все было тихо. Пашка и Ванька творили на благо науки, в меру допустимого предавались радостям жизни в свободное время, не переходя границы разумного, никто из посторонних ими не интересовался. Мои действия по нейтрализации Чумака и его банды тоже никак не повлияли на ситуацию, и мне показалось, что пронесет. Важное научное открытие удалось сохранить в тайне, а что там двое недавно появившихся в Одессе обывателей творят, никого не касается. Но так продолжалось только до тех пор, пока «Лебедь» не вышел в море. И я на нем, утратив возможность контроля. Буквально на следующий день с Пашкой и Ванькой на улице совершенно «случайно» (как потом выяснили, намеренно) пересеклись две барышни. Завязалось знакомство. Эти два павлина и распушили хвосты. Поскольку приказа мешать им не было, охрана только наблюдала. Компания организовала вечеринку, прекрасно проведя время в особняке до утра. А потом Пашка с Ванькой получили предложение нанести ответный визит. Вот здесь уже старший группы охраны решил не рисковать, запретил героям-любовникам развлекаться на чужой территории и уведомил Игнатова, запросив дальнейшие инструкции. Увы, не помогло. Два балбеса сумели обмануть охрану и улизнуть. Правда, охрана услышала шум на улице, но было уже поздно. Ваньку нашли в бессознательном состоянии с ножевым ранением и следами от удара тупым предметом по голове, а Пашка исчез. Раненого быстро доставили в больницу, но доктора говорят, что надежды нет. Сходили на бл*дки, идиоты…