Больные души

Современная буддология подробно рассуждает на тему того, что «искусство врачевания есть благо». С точки зрения Гусина, медицина способствовала искоренению болезней и долголетию, но все же ее следовало отличать от полноценного превращения в Будду. Хотя, и это отрицать нельзя было, чтобы стать Буддой, человеку действительно нужно позаботиться о первооснове: здоровье. Есть легенда, что человек, испытывавший сильное недомогание, уединился в пещере где-то посреди Гималайских гор, просидел там безвылазно многие месяцы и, так и не прозрев, умер от запущенной простуды. С другой стороны, медицина скрывает в себе безграничный потенциал к проявлению милосердия и сострадания. Разве этого недостаточно, чтобы поставить ее в один ряд с заветами и заповедями буддизма?

Причину безустанных поисков людьми инопланетян можно связать с ощущением того, что жизнь дается нелегко. А вдруг у внеземных цивилизаций медицина достигла такой степени развития, при которой у них появляется гораздо больше прозревших?

Корабль прорезал звук сигнализации. Чипы зрительной коры судна выдали изображение, полученное от андроидов. Те, сгрудившись в большую стаю, неслись в сторону горы Павлина – щитовидного вулкана. Возвышенность покрывал купол алого тумана. Куда летели машины, было непонятно.

– Нашли Будду? – взволнованно спросил Чжифань.

Ответом послужили страшные крики андроидов. Сигнал прервался.

– Что там случилось? – В голосе Жунянь звучала тревога.

Гусин же утвердился во мнении, что космос по-прежнему был вместилищем не только Будды, но и непредсказуемых опасностей. Человечество давненько не заглядывало в этот край света, а вселенная в своем изменчивом коварстве была лишь отражением внутренней склонности человека к заблуждениям и искушениям.

На мониторах корабля промелькнула какая-то тень, силуэт, который сразу же испарился в дымке. Только при обработке изображения удалось разглядеть, что предмет походил на птицу, а точнее – летательный объект, сильно напоминавший павлина.

– Откуда такие штуки на Марсе? – Кровь отлила от лица Жунянь, будто ее уложили на операционный стол и подсветили яркими лампами. Девушка с самого начала питала сомнения по поводу задумки слетать на планету, слишком близкую по всем качествам к Земле. Может быть, Нептун был бы более подходящей целью.

– Так может, это Будда и есть? Быстро двигается. Как бы нам с ним пересечься? – Чжифань демонстрировал и полную сосредоточенность, и бурное ликование.

Махамаюри продолжала молча созерцать экипаж корабля со своей картины.

В сердце Гусина воцарилась скорбь. Ведь для того, чтобы найти Будду, самое главное – отказать себе в самом желании встретиться с Буддой. Вот почему им потребовались андроиды с бактериями вместо мозгов. Только таким аппаратам было дано отстраниться от собственного «я», которое связывает человека по рукам и ногам. И здесь скрывался даже больший парадокс. «Махамаюри» отправили в космос с весьма конкретной целью. Любое путешествие оборачивается провалом, если оно имеет заданную конечную точку. Отправление в путь с детально проработанным планом и однозначно избранным маршрутом, не допускающим никаких корректировок, – наивысший абсурд. Как только превращение в Будду становится целью, то человек лишает себя возможности стать Буддой.

Будучи командиром этой миссии, Гусин отлично все это понимал, но сказать об этом вверенным его заботам послушникам не мог. Вместо этого он приказал лететь к тому месту, где недавно побывали андроиды.

Корабль завис над горой Павлина, на высоте четырнадцати с лишним километров над поверхностью Марса. Пролетев сквозь густую пелену тумана, тайконавты увидели на крутом обрыве какие-то строения. Это была группка огромных конструкций мутно-белого цвета, напоминавшая скопление множества гарнизонов. Остатки полуразрушенных стен вздымались, как редкие клыки в пасти брошенной собаки.

Неужели и на Марсе строили цитадели? Это подумал про себя Чжифань. И у марсиан была своя Джетавана?[8]

На высоком сооружении, напоминавшем сигнальную вышку, виднелся странный предмет: монументальная красная крестообразная металлическая рама, встревавшая в ало-рыжее марсианское небо, будто желая его вобрать все в себя.

Штука эта напоминала упрощенную, подрезанную свастику – многозначительную розетку, к которой часто обращаются в буддизме.

Руины простирались во все стороны. Над ними зависла тишина. Ни одного следа чьего-либо присутствия.

Жунянь нахмурила брови. Ей показалось, что произошла какая-то нелепая ошибка.

– Больница… Это руины больницы, – с едва заметным волнением заметила она. Как заходящее солнце тонет в океане, так и образ Колеса бытия плотно засел в мыслях девушки.

– Точно. По всем признакам больница. Такая же, как те, что на Земле. Это не храм и не обитель, – заметил Чжифань.

Корабль приблизился к зданию. Датчики вывели на экраны поломанные вещи, лежавшие среди развалин: стеклянные сосуды и бугорки, похожие на эмбрионы павлина и, судя по всему, давно мертвые. Уродливые зародыши являли невооруженному взору все свои почерневшие внутренности.

– Амитабха… – Гусин молитвенно сложил руки перед собой.

У подножия скалы валялись разбившиеся от падения с высоты андроиды. Искусственные органы от встречи с землей разорвало на части и разбросало во все стороны. «Кровопролитная бойня», – подумал Гусин. Будто явившееся из пустоты невидимое лезвие прошлось по роботам.

Жунянь представила себе измызганный кровью операционный стол.

– Будда такое сотворил? – Чжифань не сдержался. Его вывернуло наизнанку.

Жунянь удрученно разглядывала красный небосклон Марса. Кажется, скоро начнется песчаная буря.

Когда они пролетали над пиком горы, им навстречу устремилось множество копий того силуэта, напоминавшего птицу. Существа быстро заполонили все небо и обрушились на корабль. Раз. Еще раз. И снова. Словно бы фигурам не терпелось распотрошить им все нутро. Каюту ожесточенно трясло.

На телах недоптиц виднелось клеймо: все тот же красный крест.

Все предшествующие – и последующие – летательные аппараты, направлявшиеся к другим объектам Солнечной системы, обнаруживали и на Меркурии, и на Венере, и на Юпитере, и на Сатурне, и на Уране, и на Нептуне, и на их спутниках, и даже на окрестных астероидах руины больниц с этим самым знаком: красным крестом. Получается, везде там успели побывать и отстроить больницы люди. Но когда? И зачем?

В голове Гусина роились многочисленные догадки. Больницы же существуют для того, чтобы спасать как можно больше жизней. В этом их священное предназначение. Не явил ли себя Будда исцеленным больным?

Больницы, конечно, могли построить и иные разумные существа, прилетевшие из других галактик. Тогда человечество – отпрыски инопланетян? И все эти строения для того, чтобы среди людей проявился Будда?

Даже можно было предположить, что эти же потусторонние создания тайно посодействовали тому, чтобы на Земле прекратилась последняя мировая война и чтобы людской род себя не перебил окончательно.

Что это за существа? Покровители, которых прислал на помощь человечеству Будда? Или, может бы, они и есть Будды? И не может ли быть так, что за пределами Солнечной системы, по всему Млечному Пути да и во всей Галактике можно обнаружить те же самые картины, что открылись им на Марсе?

Или больница сама по себе и есть та форма, в которую предпочел воплотиться вернувшийся в материальный мир Будда? Больница – врата на пути к истинной вере?

А может, все это лишь иллюзия, навеянная затянувшимся космическим путешествием?

В тот же самый момент за пределы Солнечной системы готовились отправить зонды, которым предстояло пролететь гораздо дольше и дальше. Такие аппараты должны были пилотироваться ИИ. Не могут ли во время дальних странствий сложиться оптимальные условия, чтобы механические космонавты, которым, в отличие от плотских тел, нестрашны вирусы и которые не тревожатся по поводу болезней, с легкостью превратились в Будд?

Для поиска ответов на все эти вопросы, скорее всего, нужно было затратить куда больше времени, чем даже на поиски Будды. Да и стоило ли убивать на эти размышления их и без того ограниченное время? Вселенная же по большому счету не ставит перед нами каких-либо вопросов и не требует от нас определенных ответов на вопросы, которые мы не от нее слышим.

Гусин сел в позу лотоса прямо посреди рассыпающейся на части «Махамаюри» и погрузился в созерцание. А вот в мыслях Чжифаня и Жунянь пылали одни красные кресты, которые лишали молодых послушников и воли действовать, и желания размышлять.

Часть I. Прием

1. Делайте что угодно, а болеть вам у нас нельзя

Перед отправкой в командировку я попросил оплатить мне проживание в относительно роскошном отеле. Так и комфортнее, и престижнее. Плюс сервисы всякие есть. Прибыл я самолетом в город К и объявил таксисту, чтобы тот отвез меня в гостиницу Н. У меня все уже было забронировано онлайн.

Это была известная международная сеть. Снаружи гостиница выглядела просто и лаконично. Одним словом: постмодерн. Швейцар любезно помог мне с чемоданами.

На стойке меня встретили почтительными улыбками. Все располагало к почти полному умиротворению. Я оформился и заехал в номер.

Захотелось водички, и я попил из предусмотрительно выставленной в комнате бесплатной бутылки минералки.

И вскоре меня неожиданно – ничто не предвещало – охватила боль в животе. Причем боль совсем невыносимая. Я рухнул на кровать и впал в сон. И, сам не понимаю как, проспал три дня и три ночи.

Когда я пришел в себя, я обнаружил у постели двух одетых во все серое администраторш. Когда и как они пробрались ко мне в номер – неясно. Увидев, что я очухался, дамы начали осторожно и последовательно объяснять мне, что происходит. Управляющий гостиницы распорядился, чтобы меня отправили в больницу. Каким образом в гостинице прознали, что у меня схватило живот, представить себе я не мог.

К тому же на меня же была возложена важная миссия, так что я никуда не собирался ехать. Но эти дамы – на вид им было по 35–36 лет, у одной были завитые локоны, у другой волосы собраны в косу, у одной лицо было заостренным, а у другой круглым – в один голос объявили мне:

– Нет-нет, вы же больны.

Они протянули ко мне руки. Я поспешил заявить:

– Я здоров! Слегка живот болит – вот и все.

Но гостиничные дамы заверили:

– Вы точно больны. Проспали три дня и три ночи.

– А вы-то откуда это знаете?

– Так это же наша работа – знать, что происходит у нас в гостинице!

– И что, мои дела настолько плохи?

– Да, это вам не шутки. Делайте что угодно, а болеть вам у нас нельзя!

Тут до меня дошло, насколько мое положение было печальным. Я действительно заболел? Но вслух все же заметил:

– Ну раз уж ехать, то поедемте в больницу, где оказывают услуги по полису. А то я не смогу отчитаться за медицинские расходы!

Дамы откликнулись:

– Об этом даже не беспокойтесь! Мы уже все продумали за вас! Наша работа – делать все, чтобы гости были довольны.

С этим они кинулись натягивать на меня рубашку, штаны, носки и обувь, подняли меня с кровати и поволокли за дверь. В сноровке они любому встречному дали бы большую фору. Похоже, им не впервой было спасать гостей. Мне оставалось только покориться моим спутницам. Главное – чтобы мне выдали все документы для возмещения расходов на лечение. Большего мне и не нужно было.

К гостинице уже вызвали «Скорую помощь». Сели мы втроем в машину и понеслись со свистом через город К в больницу.

2. Как личная инициатива оборачивается организационным действием

Город К располагался в горах, которые опоясывала река. В этом месте людей набилась огромная куча. Сюда стекались коммерсанты всех мастей. Развлечения здесь были на любой вкус. В центре города росли высоченные деревья гинкго, на обрывах грудились дома, высоко вздымая венчавшие их остроконечные шпили-копья, словно пытаясь проткнуть небосклон. При этом над городом К постоянно висел непроглядный туман, погода в этих местах была холодной и мрачной, вечно шли дожди, повсюду было липко, скользко, мокро и влажно. Весь город представлял собой поганую мешанину.

Правда, живот у меня так болел, что наслаждаться всеми этими видами не было сил. Меня мучала только одна мысль: прибыл я с командировкой в город К, оплатила мне поездку компания Б, которой нужно было, чтобы я написал им корпоративный гимн.

По основной работе я столичный госслужащий, каждый день строчу сводные отчеты и речи начальству. В свободное время пишу еще тексты к песням. Выплескиваю эмоции в любимое дело, преодолевая скуку рутинной работы. Человек я в нашем сообществе небезызвестный, ко мне нередко обращаются с предложениями что-то написать всякие компании. Для меня это лишний источник дохода, который позволяет худо-бедно сводить концы с концами. Так, собственно, на меня и вышла компания Б.

Вот только у моего босса есть особенность: он любит втихую следить за перепиской подчиненных. Перехватил начальник письмо от компании Б, прочитал его с пристрастием и отправил меня в командировку от нашей структуры. Вот как личная инициатива оборачивается организационным действием. Впрочем, это все безынтересные детали, ерунда. Я давно привык к фортелям за много лет работы. А то, что не успел я прибыть в город К, как сразу же заболел, – вот гром среди ясного неба.

Раз уж все равно речь зашла о больничках, то стоит признать, что это заведения, с которыми я отлично знаком. Они чем-то напоминают мою контору. И то и другое – крупные организации, в обеих контролируют, когда ты встаешь и где ты живешь, что ты делаешь и как ты отдыхаешь, а заодно решают, что с тобой сделать, когда ты родился и постарел, заболел и умер. В нашей стране гражданам приходится как-то уживаться с учреждениями обоих типов.

Здоровьем я не никогда не отличался, и мне чуть ли не через день приходилось наведываться в клинику за рецептами. Конечно, как и все, я боюсь ходить по больницам, но они меня притягивают к себе, будто я намагниченный. Не получается не посещать их. В больницы города К я прежде никогда не наведывался. Это даже неплохо, посмотрим, как у них здесь все устроено. Ой, только мне же еще песню надо написать. Самое худшее – когда в разгар работы неожиданно сваливаешься с болезнью. Сразу возникает куча хлопот, а я не из тех людей, которые любят делать одновременно много дел.

«Скорая помощь» то поднималась в гору, то устремлялась вниз, то кружила, то пробиралась каким-то окольными путями. Сколько мы так ехали – я не знаю. Наконец мы все-таки доехали куда нужно. Больницу соорудили под горой, отсюда открывался вид на реку. Выглядела больница, как и город, в котором ее построили, монументально и впечатляюще. На каждом полушаге стояло по строению, на каждом шагу – по зданию, между которыми закручивались в петли галереи и проходы. Стрехи высоко взмывали вверх хищными зубцами, рыщущими, чтобы что-нибудь урвать в окрестностях. Изогнутые крыши собирались в бесконечное множество углов, словно громадная стая чумазых, но грозных диких тварей, свернувшихся калачиком, чтобы укрыться от мелкого дождика.

Доставившие меня в больницу дамы с нескрываемым облегчением объявили:

– Это наша центральная больница. Лучшее заведение в нашем городе. Самый лучший сервис для вас, уважаемый господин Ян.

И они понеслись вперед, вероятно, по давно проторенной дорожке, уволакивая меня в амбулаторное отделение.

3. Неопровержимые доказательства болезни – гарантия жизни

У меня наработан богатый опыт хождения по врачам. С одного взгляда я понял, что больница действительно была устроена недурственно. Приемная амбулаторного отделения, высокая и просторная, словно желая показать в уменьшенном виде бескрайность вселенной и вобрать в себя все разнообразие внешнего и внутреннего мира, была обильно украшена декоративными балками и резьбой. Оловянно-белый свет, поступавший непонятно откуда, заливал все это великолепие, озаряя несколько десятков растянувшихся без конца и края шеренг людей. Понятное дело: очереди на регистрацию. У всех перспективных пациентов лица были размытые, словно они все плыли вниз по медленно струящимся параллельным речушкам. Кто-то тащил с собой чемоданчики, кто-то теребил в руках табуреточки. Со всех сторон к потокам подступали, будто притоки, многочисленные очереди из больных и родных. Временами в скоплениях людей возникали мощные волны. По «берегам» через каждые три шага стояло по караульному, а через каждые пять шагов – по дежурному, все в черной униформе, с красным шевроном на рукавах и противоударными щитами в руках, точь-в-точь как у полицейских. С весьма свирепым видом – прямо огонь и металл в глазах – караульные оглядывали столпотворение, поддерживая в приемной образцовый порядок и всеобщее смирение.

Отлично. Я не раз бывал в таких местах. На сердце немного отлегло. Дамочки покопались у меня в карманах и вытащили оттуда кошелек. Одна из дам встала в конец очереди, чтобы помочь мне получить талон и зарегистрироваться, вторая отправилась на поиски знакомых, которые бы помогли нам сократить время простаивания в очереди. Колонки, установленные по всей приемной, периодически громыхали и потом затихали, давая понять, что медработники в окошках вызывали на поклон следующего человека из очереди. Выкрики смешивались с ревом, походившим на мычание коров на оживленных торгах крупного рогатого скота. Перестуки и переклички сливались во вполне звучную симфонию.

Брюхо снова дало о себе знать, и я свернулся вмиг на лавке, которую и без меня облепили, подобно многослойному рою мух, другие больные, издававшие пронзительные стоны, словно желая сообщить мне: вот и радуйся, что вовремя оказался в больнице, а то бы так и издох в гостинице, и никто бы об этом и не узнал.

Меня настиг запоздалый страх. В момент, когда смерть подобралась совсем близко, я в первую очередь думал о том, как бы отчитаться за посещение больницы. В нашей стране это, можно сказать, даже в порядке вещей. Много люду мрет не от того, что болеют, а от того, что нет денег.

Деньги – вещь важная, что и говорить. Стены приемного покоя были залеплены огромными таблицами с тарифами за различные услуги, чтобы больные знали заранее, на что подписываются. Любой посетитель сразу узнавал, сколько придется заплатить за осмотр, лечение и лекарства. Плата за прием была разной: от десяти с чем-то до нескольких сот юаней[9]. Причем каждое направление обследования было подробно расписано, так что отдельно взятого человека делили сразу на составные части: глаза, уши, нос, голову, шею, грудь, живот, сердце, печень, легкие, почки, кровь, нервы, кожу и так далее. Дальше – больше. По одной только коже человека могли проверять на всевозможные заболевания: грибок, красную волчанку, опухоли, аллергии, сифилис, проблемы с соединительными тканями или пигментацией, псориаз, волдыри и тому подобное. И цена во всех случаях была разной. Четко было прописано, например, сколько с тебя возьмут за анализ крови из пальца и анализ мочи, за УЗИ и аутопсию. Ампулы для инъекций можно было приобрести и за несколько сот, и за несколько десятков тысяч юаней. Была здесь и своя градация на койко-места: обычные койки, койки для руководящих кадров, премиум-койки и специализированные койки. Депозит на них варьировался от нескольких тысяч до нескольких десятков тысяч юаней. Даже больных предусмотрительно разделили на различные классы: пациенты по муниципальной медстраховке, сельские пациенты по кооперативной медстраховке, пациенты за счет государства, пациенты за собственные деньги, пациенты по прочим видам страховки, ВИП-пациенты и так далее. И деньги с каждого больного ожидали разные, иногда суммы отличались в разы. Больнице все равно, кто ты: мужчина или женщина. Не это главное.

Больным, только прибывшим в амбулаторное отделение, было сложно сразу сориентироваться во всех тонкостях, так что по большей части все без разбору толпились вместе, словно пассажиры, ждущие один и тот же поезд. На первый взгляд – вплоть до ощущения дежавю – могло показаться, будто приемная чем-то походила на храм предков или императорский покой. В действительности же она больше напоминала зал ожидания на вокзале, а больные – рабочих-мигрантов из глубинки, которые горели от нетерпения, боясь упустить последний рейс до дома.

В воздухе парила какая-то взвесь, от которой щипало в горле. По полу были разлиты смешивающиеся в единую лужу грязь, дождевая вода, пот, моча, плевки и рвота. А по луже плыли рекламные листовки, на которых значилось:

«СВОЕВРЕМЕННАЯ РЕГИСТРАЦИЯ – ШАНС ВОВРЕМЯ ПОПАСТЬ В БОЛЬНИЦУ»,

«ЗАПИСЫВАЙТЕСЬ НА АНАЛИЗЫ ЗАРАНЕЕ»,

«НАЙМИТЕ СТРАХОВОГО АГЕНТА И СМОЖЕТЕ ОТЧИТАТЬСЯ ЗА ВСЕ РАСХОДЫ!»

и прочие наставления. Каждые четверть часа в приемной появлялась группка уборщиц в желтых халатах, которые вычищали и уносили с собой все эти выделения и мусор.

Вдруг во все это столпотворение вклинилась платформа, на которой стояли два молодых человека, облаченных в замызганные белые робы. В руках у юношей были засаленные поварешки, которыми они звонко били в котелок, заменявший им гонг. Молодые люди оказались продавцами съестного. В меню у них были и паровые пирожки, и отвар из разваренного риса, и соленья. Глаза будущих пациентов азартно загорелись. Тележку сразу же обступила галдящая толпа, походившая на стаю разъяренных орангутанов. Каждый норовил прорваться вперед, спешно раздавая тумаки и расталкивая окружающих в грудь. Торгаши заорали:

– Че шумите? Хватит на всех!

У меня рот сразу заполнила слюна. Вспомнилось, что я три дня и три ночи вообще ничего не ел. Но если сразу по прибытии в больницу я подумал о еде, то, наверное, с аппетитом у меня все в порядке? А если с аппетитом все хорошо – я, может, и не болен вовсе? А если я не болен вовсе – на кой черт я оказался в больнице? Но если я бы не поехал в больницу, то как бы я доказал, что болен? Не докажу, что болен, – будут серьезные проблемы.

Я едва сдержал усмешку. Жадный зверь все-таки этот ваш человек. Мне еще преждевременно зариться на что-либо. Лучше уж потерпеть боль и пока что обождать со жратвой. Все-таки я не в отеле, а в больнице. Больницы существуют не только для того, чтобы лечить наши болезни, но и для того, чтобы подавлять наши соблазны.

Я поднял голову и увидел над собой огромный ЖК-монитор, который выплевывал красные надписи:

«ОТЛИЧНЫЙ СЕРВИС, ВЫСОКОЕ КАЧЕСТВО, НЕПРЕРЕКАЕМАЯ ЭТИКА, ВСЕОБЩЕЕ ДОВОЛЬСТВО».

И еще:

«ВСЕ В ЖИЗНИ СВЯЗАНЫ ОДНОЙ СУДЬБОЙ. ВСЕМ НАРОДОМ ПРЕВОЗМОЖЕМ БОЛЕЗНИ».

Этими призывами я и удовлетворился.

Прошел час с небольшим. Прискакали ко мне обратно дамы из гостиницы, размахивая над собой номерком, будто тот был сигнальным флажком. Видимо, они призывали меня восхититься их стараниями. Мне же было так больно, что я даже подняться не смог, чтобы порадоваться вместе с ними.

4. Препоручаю собственную жизнь больнице

Дамочки из гостиницы подхватили меня и потащили к стойке регистрации. Это было мое первое посещение больницы города К, и я сконфузился, словно бы меня вели на смотрины, а я сам не разобрался бы, куда соваться. Дамы тоном, от которого хотелось и орать, и смеяться, заявили:

– Да ладно вам! Все мы – больные, кто не сидит на больничных?

Я неловко буркнул:

– За меня не беспокойтесь.

Дамы, демонстрируя невероятное рвение, отправились на поиски моей медицинской карты, которая неожиданно нашлась где-то на цоколе. Я же силился понять, каким образом в больнице города, где я был в первый раз, обнаружилась моя медицинская карта. После некоторых раздумий я решил, что в этом нет ничего плохого. Все больницы под Небесами – одна большая система, все они связаны единой сетью, чтобы можно было в любой момент принимать по медицинской страховке не «своего» пациента. Конечно, современные больницы придумали на Западе, но подняли их до новых вершин именно в нашей стране.

Дамочки убежали за картой, а я остался один. Огляделся снова, обратил внимание, что помимо горячей еды в приемном покое всевозможные людишки много еще чем торговали: венками, свежими цветами, фруктами, наборами для вышивания, масками, гимнастическими тренажерами, инвалидными колясками, чистящими средствами, «утками», «пиратскими» книгами, контрафактной одеждой, просроченной косметикой, погребальными урнами, гробами, париками, женьшенем, петардами, ватными одеялами, биноклями, компасами, карманными фонариками, блокнотами, новогодними открытками, ножами для фруктов и овощей, четками, изображениями милосердной богини Гуаньинь, щипчиками для ногтей, поддержанными телевизорами, старыми радиоприемниками… На продажу было выставлено все, что только можно себе представить. Отдельно стояли лотки, где предлагалось посетить ту или иную гостиницу, снять квартиру, узнать судьбу по лицу или другой части тела, купить лекарства, подработать подставным пациентом. Из приемной получился громадный базар, где все кричало, зазывало, торговалось, плакало, вопило, разбивалось, плевалось, кашляло, задыхалось, топтало, резало, звенело, разливалось, падало, лепетало… Звуки шли нескончаемыми волнами.