Минор & мажор

С дочерью поговорить? Поговори! Ты же и виновата будешь. Зятю сказать? Что сказать? Мне, мол, кажется… Так крестись, коль кажется! А что я с больной головы на здоровую перекладываю? Кто мне что должен? С себя начни… Еле дождалась, когда меня к детям пригласят. Без приглашения я не хожу, так спокойнее.

Пришла. Старшенький вышел меня встречать, а малыш как сидел в своей комнате, так и остался сидеть. Старший спрашивает:

– Бабушка, ты нам что-нибудь принесла?

– Принесла, детка. Сейчас с твоим братиком поздороваюсь и будем вместе рассматривать бабушкины подарки.

Малыш в мою сторону даже не повернулся; сидел, уткнувшись в книжку.

Обняла, поцеловала.

– Ты бабушке не рад, мой сладкий?!

– Рад.

Как– то тускло сказал. Или мне уж это показалось?

– Я подарки принесла. Давай, выбирай, что тебе нравится. Мы тебя ждём.

– Я первый?!

– Конечно! Сегодня ты первый выбираешь.

Малыш не просто удивлённо смотрел на меня. Он сомневался! Ребёнок не верил: он – первый!!!

Не забыть мне эти удивлённые глазки. Маленький мой! Какая же дура твоя бабка! Как я могла допустить до этого?! Он маленький.

Он сам за себя постоять не может! Вот и живёт по принципу – что дали, тому и радуйся! Он же второй…!

Я заплакала. Мальчишки смотрят на меня испуганно – не понимают, что это с бабушкой?

– Бабушка, ты почему плачешь?

– Я Вас очень люблю, поэтому и плачу. Вы мои любимые сыночки!

– Не плачь, мы тебя тоже любим!

– Подарки– то будем рассматривать или не хотите?

– Будем, бабушка!

– Я первый! – Уже уверенно заявил малыш.

– Правильно! Он сегодня первый, – подтвердила я.

Старший у нас не жадный ребёнок. Совпадение это или он понял, почувствовал своим сердечком, что происходит что– то важное и что ему, старшему, надо быть добрым и уступчивым. А может, он просто любил малыша… Как бы то ни было, поступил ребёнок именно так, как мне хотелось.

– Бабуль, давай твоему младшему сыночку всё отдадим! Он сегодня старший. Он даже старше меня! Он даже старше папы!

Малыш улыбался. Улыбались глазки, улыбались ямочки на щёчках, улыбались пухленькие губки…Ребёнок светился неподдельным счастьем, а у меня щемило сердце. Я смотрела на детей и ругала себя на чём свет стоит.

– Бабушка! Посмотри, какой мячик! А это динозавр! Бабуль, что это…?

– Это, деточка, забивай– ка. Видишь, вот эту штучку во– от сюда вставь, а теперь стукни молоточком. Что получилось?

– Совок.

– Молодец! Братику тоже дай позабивать.

Хорошо?

Дети возились с игрушками, а я думала: жизнь прожила, а дальше носа видеть не научилась! И как давно ребёнок ощущает себя вторым? Наверное, давно. А делать что…? Родители не поймут. Может и поняли бы, но как объяснить? Ничего же страшного не происходит. И не происходило. Дело здесь в том, что и дочь, и зять – единственные дети у своих родителей. Они всегда были первыми. Им не понять! А нас у мамы четверо. И я прекрасно помню – любая несправедливость – горе! Горше не бывает!

Поэтому малыш и дерётся. Самоутверждается. Он первый! Психология отверженного. Ну, это уж я загнула. А впрочем… Чёртовы психологи. Только деньги берут! Да их к детям на километр подпускать нельзя!

Маленький мой! Тебя обижали и тебя же наказывали за то, что защищался. А что ты должен был делать? Вторым жить?

– Ребятки, подойдите ко мне.

– Что, бабуль?

Глазки голубые, ресницы длинные. В зятя. Старший немного на моего брата похож, а младший – зять и зятева родня. Да мне без разницы. Всё равно мои!

– Мальчики, знаете, что я Вам скажу?

– Что?

– А первых и вторых нет. Люди все только первые!

– Почему? – Оба удивились.

– Потому что они люди. Вы сами подумайте, разве может быть старший лучше младшего? Вот я – самая старшая. А разве я лучше Ваших родителей? Или Вас?

– Не–ет, мама лучше… заулыбался малыш.

Детские глазки светились нежностью.

– Конечно, мама. Мама всегда самая лучшая.

– А ты? – Задумался старший.

– А я Ваша бабушка. Тоже первая.

– Ма..ма… – Протяжно произнёс малыш. Он вспоминал что– то своё, очень хорошее… В дверь позвонили.

– Вот и Ваши родители вернулись. Бегите встречать!

Старший бросился в прихожую. Малыш тоже было сделал шаг… и остановился. Личико потускнело; взял со стола книжку…

Я схватила ребёнка, бегом, волоком потащила в прихожую. И вовремя! Дочь переступала порог… Я толкнула ей навстречу младшенького. Малыш не то упал, не то обнял мать – наверное, и то, и другое. Дочь нагнулась, приподняла сынишку, поцеловала в обе щёчки. Ребёнок вцепился в мать, судорожно вздохнул и заплакал…

– Что случилось? – Дочь переводила недоумённый взгляд с сына на меня.

– Мама, он сегодня первый! Бабушка сказала, что мы оба первые! – Ликовал старший. – Конечно… – Несколько растеряно согласилась дочь. Снова посмотрела на меня удивленно. Она не понимала, что происходит.

Я подняла на своё чадо глаза. Взгляд мой был не добрее взгляда Василиска.

– Раздевайтесь, дети. Я пирожки принесла.

Повернулась к зятю.

– А для Вас персонально сделала баклажанную икру.

Подумала о себе с сарказмом: не тёща – сладкоголосая медуза Горгона!

Ни дочери, ни зятю я ничего не сказала. Я поступила по-другому – приходила к малышам и рассказывала младшему, какой он первый, как он вырос и как я люблю его…

Старшего тоже не забывала. Это же мой внук и тоже первый! Конечно, первый! Надо отдать должное старшему – он у нас добрый и ласковый. И он совсем не был против, чтобы братишка стал самым первым – Первее– первейшим! Я полагаю, это уж самым главным первым.

Мои годы катились, как снежный ком с горы, обрастая колючками хворей и тоской старческого одиночества. Я пришла к детям с очередным визитом – по малышам соскучилась. Дочери и зятя, как водится, дома не было. Пригласили и… благополучно забыли, вежливые Вы мои!

Грустно мне в тот день было. И дети что– то всё ссорились… Подумала: на улице холодно; ветер такой, что с ног сбивает. Кто бы сомневался, у природы нет плохой погоды, только по лужам возвращаться придётся мне!

Надо же, дождя боюсь. Совсем уж старая стала…

Малыш заплакал.

– Что ты, миленький, ушибся?

– Он фишку потерял, бабушка.

– Так найдём! Что ты расстраиваешься? Не надо, сынок.

Фишку нашли. Но ребёнок всё равно куксился… По маме скучает. Где мою дочь носит?!

– Ребятки, может, во что-нибудь поиграем?

– Бабушка, мне не хочется. Я лучше мультики посмотрю.

Подумала – старший сам себя занимает. Как быстро вырос!

– А ты что задумался? Нагнулась к младшему.

Малыш молчал. Вдруг сказал – На ручки… И даже ручки ко мне протянул. Я растерялась. – Хорошо, давай на ручки. Пойдём, на диван сядем.

– Нет, давай здесь. В кресле…

Я села, помогла ребёнку забраться. Он прижался ко мне крепко– крепко… Да что с ним? Не заболел? Вроде лобик не горячий… Услышала:

– Бабушка…

– Что, солнышко? Тебе грустно?

– Да. Ты ведь не умрёшь?

– Нет, конечно. Я вечная! Я таблеточки пью…

– Не умирай. Я тебя сейчас поцелую. Ты тоже первая…

Я поняла. Малыш боится. Бабушка умрёт и он опять будет вторым! Он не может больше быть вторым! Не может!

Где– то глубоко, внутри меня, разлился кипяток. Сердце подпрыгнуло и забилось в горле. Мне хотелось проглотить его, но оно застряло и мешало дышать… Да что же это? Я должна найти слова… Чтобы успокоился… Какие? Ничего в голову не лезет…

– Сыночек, я когда-нибудь говорила неправду?

– Нет.

– Вот видишь, бабушка не обманщица. Хочешь, я тебе покажу таблеточки от старости? Я их пью и никогда не умру.

Малыш оживился, заёрзал на коленях.

– Покажи!

– Они у меня в сумочке, в прихожей. Сходим?

– Пойдём.

– О, Господи, не спеши так. Упадёшь. Ты вон какой большой. Первый! Я и удержать-то тебя не смогу! Встал на пол? Молодец! Пойдём, мой золотой.

– Вы куда? – Отвлёкся от мультиков старший.

– Бабушка таблетки принесла. Чтоб всегда не умереть. Они в коридоре.

– И я с Вами! А мне, бабушка, покажешь?

– Обязательно! Даже съем при Вас!

– Здорово!

Дошли до прихожей. Вынула валидол, с удовольствием положила под язык. Подумала – бабушкин витамин.

– Бабушка, а нам?

– Нет, мальчики. Эти таблеточки только для стариков. У Вас животики разболятся, уколы придётся делать.

– Тогда не надо, – решил старший.

– Не надо, – вторил малыш.

Пошли на кухню. Младший с интересом следил за движением валидола под моим языком. Не успела я догрызть таблетку, услышала требовательное: